Д. Белл. Грядущее Постиндустриальное Общество. Грядущее постиндустриальное
 Скачать 5.69 Mb.
|
|
ЗАКЛЮЧЕНИЕ Постиндустриальное общество, как я указывал уже несколько раз, представляет собой прежде всего изменение характера социальной структуры, изменение принципа измерения общества, а не всей его конфигурации. Оно является “идеальным типом”, построением, составленным социальным аналитиком на основе различных изменений в обществе, которые, сведенные воедино, становятся более иди менее связанными между собой и могут быть противопоставлены другим концепциям. Три компонента этих перемен можно описать следующим образом: в экономике имеет место сдвиг от обрабатывающих отраслей к сфере услуг; в технологии утверждается ведущая роль основанных на науке отраслей промышленности; в социологическом измерении формируются новые технократические элиты и возникает новый принцип стратификации. С этих позиций можно сделать шаг назад и сказать, что постиндустриальное общество означает появление новых осевых структур и новых осевых принципов: переход от товаропроизводящего общества к информационному обществу, или обществу знаний, а в самих формах производимых знаний — сдвиг по оси абстракции от эмпиризма, или метода проб и ошибок, к теории и кодификации теоретического знания ради управления потоком нововведений и формулирования политики. Любые значимые социальные перемены создают новые управленческие проблемы для общества, и в этом Эпилоге я попытался очертить круг вопросов, которые возникают с рождением постиндустриального общества: новые иерархии технических элит и бюрократизация науки; меритократия и равенство; антиномичное развитие альтернативной культуры; коммунальное общество и проблематичность консенсуса. Таков диапазон проблем: от этоса общества и его ценностей до политической системы и социальной организации. При этом неявных проблем может быть гораздо больше — изменения в сознании и космологических представлениях, полутень которых всегда присутствовала на периферии человеческих представлений о себе и мире, сейчас обретают центральное феноменологическое значение. Говоря языком философии экзистенциализма, человек “вброшен” в этот мир, противостоя чуждым и враждебным силам, которые он пытается понять и которыми стремится овладеть. Первым было столкновение с природой, и на протяжении тысячелетий существования человека его жизнь была взаимодействием с нею: поиском убежища от непогоды, освоением водной и воздушной стихий, добыванием пищи и средств к существованию из земли, воды, растительного и животного мира. Большая часть правил поведения человека задавалась мерой его приспособляемости к переменчивым капризам природы. Большинство современных обществ, судя по форме их социального устройства, по-прежнему живут в этом взаимодействии с природой. Человек как homo faber занимался изготовлением предметов, и, де?\ая их, он мечтал об изменении природы. Зависеть от нее означало подчиняться ее капризам, признавать ее тиранию и подвергаться действию закона снижающейся продуктивности. Перестройка природы и создание мира искусственных вещей означало умножение сил человека. Промышленная революция была в своей основе попыткой заменить природный миропорядок техническим, неупорядоченное экологическое распределение ресурсов и климатических условий инженерно-технической концепцией функциональности и рациональности. В индустриальном обществе космологическое сознание воплотилось во взаимодействии с миром, трансформированным человеком. Постиндустриальное общество поворачивается спиной к обоим этим миропорядкам. Во все углубляющемся опыте своей трудовой деятельности люди все более и более живут вне природы; все меньше и меньше взаимодействуют они и с машинами — сегодня они живут рядом и имеют дело с себе подобными. Проблема групповой жизни, безусловно, является одной из самых старых трудностей человеческой цивилизации, восходя своими корнями к пещерному образу жизни и родовому строю. Но содержание жизни в группах неизбежно меняется. Самые старые формы организованной жизни протекали на лоне природы, и борьба с природой составляла внешнюю цель существования человека. Жизнь, привязанная к вещам, дала людям огромное чувство власти, как только были созданы трансформировавшие мир механические устройства. Но в настоящее время смысл этих прежних форм жизни потерялся, и люди уже почти ничего не знают о них. В круговерти повседневных событий они уже не противостоят природе, не считают ее враждебной или полезной, и все меньше заняты изготовлением устройств и вещей. Постиндустриальное общество является по своей сути игрой между людьми. Породит ли это изменение опыта сдвиги в сознании и мировосприятии? На протяжении большей части человеческой истории реальностью была природа: и в поэзии, и в воображении люди пытались соотнести свое “я” с окружающим миром. Затем реальностью стала техника, инструменты и предметы, сделанные человеком, однако получившие независимое существование вне его “я”, в овеществленном мире. В настоящее время реальность является в первую очередь социальным миром — не природным, не вещественным, а исключительно человеческим — воспринимаемым через отражение своего “я” в других людях. Общество само становится сетью сознания, формой воображения, которая должна быть реализована как социальная конструкция. Поэтому неизбежно, что постиндустриальное общество ведет к появлению нового утопизма, как инженерного, так и психологического. Человек может быть переделан или освобожден, его поведение — запрограммировано, а сознание — изменено. Ограничители прошлого исчезли вместе с концом эры природы и вещей. Но не исчезла двойственная природа самого человека — с одной стороны, убийственная агрессивность, идущая от первобытных времен и направленная на разрушение и уничтожение буквально всего; а с другой — поиск порядка в искусстве и в жизни, понимаемого как приведение воли в состояние гармонии. Именно это укоренившееся напряжение определяет социальный мир и допускает представление о стране Утопии, являющееся, возможно, более реалистическим, чем немедленный рай на земле, которого ищет современный человек. Утопия всегда считалась формулой гармонии и совершенства в человеческих взаимоотношениях. В древней мудрости она выступала “полезной невозможностью”, концепцией желаемого, к которому человек всегда должен стремиться, но которое, по самой природе вещей, недостижимо. И тем не менее эти представления служили точкой отсчета для суждений о людях, идеалом, которым надлежало измерять реальность. Современная гордыня попыталась преодолеть этот разрыв и воплотить идеал в жизнь, но в результате перспектива достижения идеала затуманилась, а идея потеряла свой блеск. Возможно, было бы более разумно вернуться к прежней концепции. Люди в своем воображении всегда будут стремиться сделать общество произведением искусства; таково содержание идеала. Принимая во внимание задачи, которые должны быть решены для достижения этой цели, вполне достаточно заняться трезвым конструированием социальной реальности. |