Порядки помощи. ПОРЯДКИ ПОМОЩИ. Хеллингер Б. Порядки помощи

• Название: Хеллингер Б. Порядки помощи
• Анкор: Порядки помощи
• Дата: 11.12.2021
• Размер: 0.86 Mb.
• Имя файла: ПОРЯДКИ ПОМОЩИ.doc
• Тип: Книга; #300315
• страница: 12 из 15

Обращаясь к участнице: Итак, что ты теперь собираешься делать на практике? Можешь мне об этом не рассказывать. Я здесь для того, чтобы показывать решения. Таким образом я еще и защищаю помощников. Я беру ответственность на себя со всеми последствиями. Когда она придет к тебе в следую­щий раз, ты можешь ей сказать: «Я читала книгу об Индии, это было захватывающе». Скажи это просто, без всяких ком­ментариев. А потом скажи ей: «Мы временно прервем тера­пию, на полгода».

Участница кивает. Смех в группе.

Хеллингер (обращаясь к группе): Вы замечаете, какую силу это дает клиентке? Она сразу становится самостоятельной. Терапевтические отношения окончены. Отношения мать-ребенок окончены, и она полна сил.

Обращаясь к участнице: Что бы она потом ни делала, не беспокойся. Как только ты спросишь, что она сделала, ты снова станешь матерью для нее. Отслеживание опасно. Только те терапевты, которые установили терапевтические отноше­ния, следят за последующим ходом событий.

Когда я покупаю в супермаркете ананасы (а я иногда их покупаю), продавщица дает мне ананас, я плачу за него, при­ношу домой и наслаждаюсь им. Если продавщица меня по­том спрашивает: «Ну как, вкусно было?» — замечаете, как это смешно? Она вдруг становится заботливой матерью. Те­рапия — это в определенном смысле сделка. Участница: Да.

Хеллингер: Есть много прекрасных книг об Индии. Смех в группе.

Основы помощи
Хеллингер (обращаясь к группе): Здесь речь идет о том, чтобы мы научились воспринимать тончайшие различия в действии определенных мыслей и определенных слов. Это обостряет чувственное восприятие, в том числе восприятие действия.

Основное отличие: что делает клиента сильнее (а это вид­но сразу), хорошо для клиента; что делает клиента слабее (и это видно сразу), плохо для клиента. И еще; Что делает меня сильнее или слабее? Или, как в нашем случае, я спрашиваю себя, в какой степени это делает меня свободным или несво­бодным?

Вот некоторые основные правила. Если их знать, то мож­но быстро ухватить верное. Потому что верное, во-первых, просто, а во-вторых, не дает никакого выбора. Верным мо­жет быть только что-то одно. Все остальное неверно.

Смех в группе.

Хеллингер: В большей или меньшей степени.

Послесловие
Хеллингер: Я бы хотел вернуться к этому случаю.

Хеллингер зовет заместительницу клиентки к себе и ста­вит напротив нее участницу. Через некоторое время клиент­ка медленно начинает отходить назад.

Хеллингер (обращаясь к клиентке): Что с тобой?

Клиентка: Она меня пугает.

Хеллингер (обращаясь к группе): Терапевт все еще подвер­жена переносу.

Обращаясь к участнице: Тебе это понятно?

Участница: Это действительно так.

Хеллингер: Теперь скажи ей: «Я прочитала великолепную книгу об Индии».

Участница (смеется): Я прочитала великолепную книгу об Индии.

Клиентка сразу же становится приветливее.

Хеллингер обращаясь к участнице: Это я и хотел проде­монстрировать.

Обращаясь к заместительнице: Спасибо тебе.

Обращаясь к группе: Почему я это сделал? Участница по­дошла ко мне и сказала, что клиентка благодарна и Герма­нии и т. д. Тогда я сказал ей: «Ты все еще находишься в состоянии переноса, и это плохо для твоей клиентки». Я ее спросил: «Теперь у твоей клиентки больше или меньше энер­гии?» Я обещал ей это продемонстрировать.

Прощание с переносом
Прощание с переносом дается нелегко. Знаете почему? Тот, кто поддается переносу в качестве матери или отца по отношению к клиенту, сам остается ребенком. Поэтому про­щание так трудно. Только тот, кто готов быть равным, может отдаться этому процессу.

И еще кое-что я хотел бы отметить. Тот, кто вступает в перенос, предлагая себя клиенту в качестве матери, прежде всего матери, тот превозносится по отношению к собствен­ной матери или собственному отцу, думая, что может им помочь. То есть «превосходство» ребенка по отношению к собственным родителям находит свое продолжение в пре­восходстве помощника над клиентом. Вы заметили, что для каждого помощника речь идет о чем-то большом, что, воз­можно, его несколько путает. Но результат так прекрасен.

Достоинство
Участница: Речь идет о клиентке, которая в своей дерев­не попала в изоляцию. От нее отвернулись все ее друзья. Она рассказала, что у нее были отношения с четырьмя мужчина­ми. Троих она оставила, и от каждого из них она делала аборт. За четвертого она вышла замуж и родила от него сына.

Хеллингер: Сколько лет сыну?

Участница: Семь лет.

Хеллингер (когда участница хочет продолжать): Я думаю, этого нам будет достаточно.

Обращаясь к группе: То, как она нам об этом рассказыва­ла, о чем это говорит? Что она сделала с клиенткой?

Обращаясь к участнице: Ты вступила с ней в терапевти­ческие отношения.

Участница смеется.

Хеллингер: И теперь ты потеряна и не сможешь ей по­мочь. Она позиционируется как бедная бедняжка. Она суме­ла бросить троих мужчин и сделать три аборта. Сильная же агрессия сидит в этой женщине!

Участница: Да, это так.

Хеллингер: Если ты будешь продолжать в том же духе, эта агрессия перейдет к тебе.

Обращаясь к группе: Терапевтические отношения, как пра­вило, заканчиваются агрессией. Они могут закончиться только агрессией. Поэтому, когда помогают по-умному, то нужно заставить клиента сразу впасть в ярость. Но по возможности это нужно сделать элегантным образом, чтобы самому не впасть в ярость или разозлиться.

Участница: Этого я не поняла.

Хеллингер: Расставим твою ситуацию, чтобы понять при­чины и научиться тому, как это сделать.

Хеллингер выбирает заместительницу для клиентки и ста­вит се. Клиентка тяжело дышит. Она хочет сделать шаг впе­ред, но медлит и смотрит на пол. Хеллингер выбирает трех заместителей для абортированных детей и просит их лечь перед клиенткой на пол. Клиентка несколько раз топает но­той по полу.

Хеллингер (обращаясь к группе): В ее ногах проявляется агрессия.

Двое первых абортированных детей берутся за руки и смот­рят в сторону от матери. Клиентка медленно приближается к детям.

Хеллингер (обращаясь к клиентке): Ляг рядом с ними.

Обращаясь к участнице: По ее движению видно, что она хочет лечь рядом с ними.

Клиентка ложится на абортированных детей, обнимает их сверху, всех троих. Она смотрит на них, а потом кладет на них голову.

Хеллингер выбирает заместителя для четвертого мужчи­ны и сына и ставит их в расстановку.

Отец обнимает сына за спину. Затем он становится за его спиной и берет его за предплечья.

Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к сыну): Иди со своим движением, повернись к отцу.

Обращаясь к участнице: Видно, что это его движение.

Сын поворачивается к отцу. Клиентка быстро смотрит на это и снова кладет голову на своих абортированных детей. Сын кладет голову на правое плечо отца. Тот обнимает его. Но руки сына остаются висеть вдоль тела.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Это решение для сына. Для клиентки решения не существует.

Показывает на клиентку: Вот решение. Она хочет уме­реть. Ты не должна вмешиваться.

Участница: Ее бабушка...

Хеллингер: Этого нам знать не нужно. Это только отвлека­ет, нам не нужно знать причины. То, что мы видим здесь, — это совершенно ясное движение.

Теперь и сын обнимает отца.

Хеллингер (обращаясь к группе): Посмотрите внимательно, движение женщины — это движение с достоинством.

Обращаясь к участнице: Таким образом она возвращает себе свое достоинство и свое величие. Если мы согласимся с этим, таким как оно показалось, то увидим, что это порядок. Хорошо?

Участница; Да.

Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.

Аборты и их последствия
Хеллингер (обращаясь к группе): В этой связи я бы хотел обратить ваше внимание на следующее. Когда речь идет об абортах, многие помощники, включая меня самого, испы­тывают страх смотреть на это и работать с этим. Потому что это страшно.

Часто в случае с абортом мы также стремимся сгладить противоречия и, возможно, говорим: «Ах, бедная женщина, она была еще так молода», или что-то в этом роде. Но душа не верит этому. Она не поддается таким уговорам.

Аборт — это, конечно, дело двоих — женщины и мужчи­ны. Но на женщину аборт оказывает гораздо большее, дале­ко идущее влияние. Влияние таково: женщина теряет часть своей души, которая остается с детьми, и она теряет часть своего здоровья. Она оставляет часть своего тела с абортиро­ванным ребенком. Она отдает часть себя. Ища оправдание аборту, женщина теряет свое достоинство и свою силу.

Но если, напротив, прямо посмотреть на ужас ситуации и, например, попросить сказать женщину: «Я убила тебя», или: «Я умертвила тебя» — это шокирует. Но на клиентку это окажет освобождающее действие, как пи странно. Посмот­реть на все это прямо в упор не так-то просто.

Еще бывают ситуации, когда мать совершенно не хочет туда смотреть, когда ребенок, так сказать, потерян. Здесь существует опасность, что помощник внезапно начинает чув­ствовать агрессию по отношению к женщине. Он исключает ее или осуждает. Он забывает о том, что помогать нужно, не проводя различия между добром и злом.

В данном случае решение было в том, что женщина по­шла к своим абортированным детям. Но я хочу показать вам еще кое-что другое.

Хеллингер просит заместительницу клиентки еще раз встать, а трех абортированных детей лечь и ставит заместите­ля судьбы клиентки напротив нее.

Потом он выбирает трех женщин — заместительниц судеб абортированных детей и ставит их перед детьми. Хеллингер также ставит заместителя сына в расстановку и напротив него его судьбу.

Через некоторое время заместитель судьбы клиентки под­ходит к ней и становится слева от нее. Клиентка поворачива­ется к нему и протягивает ему руки. Она подходит вплотную к своей судьбе и кладет голову на грудь ее заместителя. Че­рез некоторое время судьба обнимает ее.

Клиентка смотрит на своих абортированных детей. Судь­ба сына взяла его за руку и вместе с ним встала напротив абортированных детей. Они держатся за руки.

Клиентка немного отклонилась от своей судьбы и смот­рит ей в глаза. Они держатся за руки и нежно обнимаются.

Судьба сына встает ему за спину и прикасается к нему правой рукой.

Судьба первого абортированного ребенка садится рядом с ним и кладет голову ребенка себе на колени.

Третий абортированный ребенок сидя прислоняется к за­местителю своей судьбы спиной. Тот наклоняется к нему, тянет его к себе вверх, становится за его спиной и кладет руки на его плечи.

Клиентка отвернулась, ее судьба стоит теперь за ее спи-пой. Судьба держит ее сзади за обе руки. Клиентка теперь смотрит прямо перед собой.

Третий абортированный ребенок отклоняется назад и кла­дет голову на плечо своей судьбы. Потом ребенок разворачи­вается, и они крепко обнимаются.

Второй абортированный ребенок, лежа на спине, протя­гивает руки к своей судьбе. Та берет его за руки и притягива­ет к себе. Теперь ребенок сидит напротив своей судьбы, ли­цом к ней. Та кладет руки ему на голову.

Судьба сына встает за его спиной.

Хеллингер (обращаясь к клиентке): Как ты теперь себя чув­ствуешь?

Клиентка: Лучше.

Хеллингер (обращаясь к сыну): Как ты теперь себя чувству­ешь?

Сын: Я бы с удовольствием убежал. Но моя судьба не дала мне этого сделать и вынудила меня смотреть туда.

Хеллингер: Некоторое время.

Хеллингер разворачивает сына лицом к его судьбе.

Хеллингер: Как теперь?

Сын: Теперь мне хорошо.

Хеллингер (обращаясь к третьему абортированному ребен­ку): Как ты теперь себя чувствуешь?

Третий абортированный ребенок: Я чувствую себя хорошо.

Хеллингер (обращаясь к группе): Вы видите по этим абор­тированным детям, что теперь все стало по-другому.

Обращаясь к заместителям: Спасибо вам всем.

Обращаясь к группе: Когда помогаешь, иногда бывает так, что сначала работаешь с личной проблемой клиента. Но в ка­кой-то момент движение вперед останавливается. Нужно доба­вить что-то еще. Тогда берешь его семью, в широком смысле. И опять приходишь к границе, за которой ничего не происхо­дит. Что нужно сделать, мы только что видели. Нужно перейти в другое, более крупное измерение. Возможно, решение там. Но в этом измерении нужно оставаться очень скромным.

Общность судеб
Хеллингер (обращаясь к группе): Есть одна прекрасная песня, в ней говорится: «Свобода, о которой говорю, наполняет мое сердце». Я написал об этом афоризм: «Ло­шадь, которая почувствует воздух свободы, сразу же уго­дит в ловушку».

Когда мы чаще всего чувствуем воздух свободы? Когда влюбляемся. Но вскоре мы замечаем, что это ловушка.

Смех в группе.

Что это за ловушка? Это что-то маленькое? Или что-то большое? Это нечто могущественное, а именно, общность судеб. Мы, такие, как есть, становимся чьей-то судьбой. И другие, такие, как есть, становятся нашей судьбой. Ярче всего это видно на примере отношений пары. Почему двоих так тянет друг к другу? Они же едва друг друга знают. Но уже возникла общность судеб — моей судьбы (т. е. тем, что про­изошло в моей семье, и тем, что еще нужно привести в поря­док в моей семье, возможно, за много поколений до меня) и его судьбой и тем, что еще необходимо привести в порядок в его семье, возможно, за много поколений до него самого.

Мы видели замечательный пример того, как некто заме­щал сына, а его отец вместе с русским лежал на полу. Сын не мог избежать его судьбы. И именно поэтому он помог им обоим исполнить их судьбу. Он был включен в их общность судеб. И в этом величие. И это не ловушка. Это требует от нас полной отдачи.

Помощник знает об общности судеб и уважает ее. Пред­ставьте себе, что за бред, когда кто-то считает, что может изменить чью-то судьбу. Или вмешаться в нее, или решить? Где он тогда? Он тоже в этой общности судеб. Тогда он ис­пользует ее в своих целях.

Не в поисках решения, не с уважением, но таким обра­зом, что хуже становится всем, что решение откладывается, примирение откладывается.

Нашу работу сможет понять (и это первый шаг) и соот­ветственно действовать только тот, кто уважает судьбы всех участников в равной степени. Кто знает, какие мощные силы действуют по ту сторону от добра и зла. Кто видит их и кто ставит их на службу примирения по мере того, как они дей­ствуют на него самого.

С такими силами он сам становится больше, используя эти силы, он помогает скромно, но в высшей степени дей­ственно.

Потерянная душа
Участница: Речь идет об одном уроженце Эритреи, кото­рому 47 лет. В 16 лет он ушел из своей деревни. Он из семьи аптекарей, т. е. из богатой семьи. После в Аддис-Абебе он ушел в подполье. Он вступил в коммунистическую партию и боролся против военного правительства. Родители об этом ничего не знали. Когда ему было 19 или 20, он был объявлен в розыск по всей стране с приложением его портрета. Тогда он через Судан приехал в Германию.

Хеллингер: В чем его проблема?

Участница: У него такое чувство, что он — это не он, что он все время находится в теле каких-то других людей.

Хеллингер. Понятно. Он проиграл свою душу. Кому? Ни­чего не говори. Почувствуй.

Обращаясь к группе: Почувствуйте.

Обращаясь к участнице: Где осталась его душа? Ты зна­ешь?

Участница: На родине.

Хеллингер: У жертв, которых он убил. Он убийца, а не борец за свободу. Он просто убийца. Чего он добился своей борьбой, кроме того, что поубивал кучу народу? Ничего. Настоящий борец за свободу добивается по крайней мере чего-то.

Обращаясь к группе: Она в состоянии переноса. Она ему сочувствует.