Порядки помощи. ПОРЯДКИ ПОМОЩИ. Хеллингер Б. Порядки помощи

• Название: Хеллингер Б. Порядки помощи
• Анкор: Порядки помощи
• Дата: 11.12.2021
• Размер: 0.86 Mb.
• Имя файла: ПОРЯДКИ ПОМОЩИ.doc
• Тип: Книга; #300315
• страница: 14 из 15

Участник: Но это и тяжело.

Хеллингер: Если об этом знать, то это возможно. Это и есть помощь по ту сторону от добра и зла.

Страхи
Участник из публики: Ты сказал, что в основном страхи бывают у преступников. Ты не мог бы рассказать об этом подробнее.

Хеллингер: Когда человек испытывает такой страх, то это страх убить кого-то. Страх того, что что-то произойдет, скры­вает под собой другой страх. Если об этом знать, то знаешь, как с этим обращаться. За этим страхом очень часто скрыва­ется агрессия.

«Мы посмотрим на них»
Участница: Речь идет о клиентке-курдке из Турции. У нее четверо детей. Ее муж и отец ее детей десять лет сидел в Германии в тюрьме за торговлю наркотиками. Семья живет в Западной Швейцарии. Муж теперь не может вернуться в Швейцарию. Жена, моя клиентка, совершенно бессильна. В последние годы она все слабеет, и у нее сильные боли. И у ее детей, прежде всего у двух старших сыновей, совершенно нет сил.

Хеллингер: Да, ясно. Кому ты сочувствуешь? Мы это зна­ем, мы услышали это сразу. Кому ты сочувствуешь?

Участница: Клиентке.

Хеллингер: И детям.

Участница: И всем, кого я знаю.

Хеллингер: А кому сочувствую я?

Когда она хочет ответить: Не так быстро.

Участница: Детям.

Хеллингер: Нет. Тем, кто умерли от наркотиков. Торговля наркотиками — это смерть.

Участница кивает.

Хеллингер: Ты чувствуешь разницу в силе?

Участница: Да.

Хеллингер: А в чем спасение для детей?

Участница: Оно у жертв?

Хеллингер: В чем? Каким должен быть следующий шаг?

Участница: В том, чтобы дети дали жертвам место в сво­ем сердце, а потом отвернулись от них.

Хеллингер: Это слишком быстро. Так просто это не полу­чится. Сначала они должны увидеть умерших. Потом они скажут своему отцу: «Мы посмотрим на них».

Участница кивает.

Хеллингер: Он не смотрит на них. Вся семья не смотрит на них. А решение у них. Я не хочу это прорабатывать детально. Ты знаешь, что тебе теперь делать?

Участница: Да.

Выход
Хеллингер (обращаясь к участнице): О чем идет речь?

Участница: Речь идет о сыне моей клиентки. Ему 28 лет, и у него шизофренический психоз. После того, что я сейчас видел, я вспомнил о его дедушке по отцовской линии, кото­рый служил в иностранном легионе.

Хеллингер: Это совершенно понятно.

После некоторого раздумья: Я мог бы этому мальчику кое-что предложить. Как ты думаешь, что бы я ему предложил? Записаться в иностранный легион.

Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер: Как он после этого будет себя чувствовать, луч­ше или хуже?

Участница: Думаю, лучше.

Хеллингер: Конечно, лучше. Я ничего не имею против ино­странного легиона. Они делали грязную работу за других. Нужно быть им за это благодарными в определенном смыс­ле. И если он скажет: «Я тоже пойду туда»...

Участница улыбается.

Хеллингер (обращаясь к группе): Одна только мысль пере­ворачивает все с ног на голову.

Обращаясь к участнице: Этого достаточно?

Та смеется: Некоторое чувство неудовлетворения все же присутствует.

Хеллингер: Потому что у тебя с клиентом терапевтические отношения.

Участница (смеется): Эта мысль не дает мне покоя с са­мого утра.

Громкий смех в группе.

Хеллингер: Я вижу, что большинство из вас схватывает на лету. Вопрос теперь вот в чем: что ты должна сделать, чтобы прекратить эти отношения? Мы сейчас проводим супервизию. Итак, что ты собираешься делать, когда эта клиентка снова придет к тебе? Подумай, где сила?

Обращаясь к группе: И вы подумайте. Когда существует перенос и контрперенос, отношения ребенок—мать, у кого в этом случае контроль над ситуацией? Всегда у клиента. А терапевт танцует под его дудку.

Обращаясь к участнице: Это прекрасные танцы, иногда очень интересные танцы. И как же отнять у него дудку? Когда дудка снова окажется у тебя, терапевтические отношения пре­кратятся. Я сделаю тебе предложение. Но я подожду, пока ты сама ищешь. Итак, какие возможности?

Участница (после долгого раздумья): Не знаю, прямо зат­мение какое-то.

Хеллингер: Хорошо, я скажу. Скажи клиентке, что ты сна­чала хочешь увидеть ее сына, одного. Больше не говори ни­чего, только одно это предложение.

Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер: Тогда ты дуешь в дудку, а ей придется танце­вать. Что из этого получится — неважно. Важно, что конт­роль переходит к тебе. Терапевтические отношения окон­чены.

Оба смеются.

Хеллингер: Согласна? Участница: Да, теперь согласна. Хеллингер: Хорошо, тогда это все.

Исповедь
Участница: Я приготовила случай с двадцатичетырехлет­ним студентом, но вчера мне позвонила одна женщина, ко­торая раньше делала у меня расстановку. Она рассказала мне, что у ее сестры родился ребенок и он уже дважды лежал в больнице. Это не выходит у меня из головы.

Хеллингер (смеется): Вот как!

Вместе с ним смеется вся группа.

Хеллингер (обращаясь к участнице): И с чем мне теперь работать?

Участница: Может, со мной?

Хеллингер: Со студентом. Ты же знаешь, что я раньше был священником и принимал исповеди.

Участница: О Боже!

Хеллингер: Да, это часть профессии. Позднее я выяснил кое-что очень важное об исповеди. Для священника это вов­се не тяжело, ведь он работает так сказать от имени Бога и к нему ничего не пристает. Но терапевт, которому исповеду­ются...

Участница (смеется): Да, хорошо.

Хеллингер: Ты просто одолжила ей свое ухо. А что ты еще тут можешь сделать? Ну, что ты ей теперь скажешь? Она должна навестить свою сестру и помочь ей. Поняла?

Участница: Да, спасибо.

Хеллингер: Потому что те, кто исповедуются, хотят, чтобы другие что-то сделали. Но сами ничего не делают. Нужно заставить их что-то делать, и тогда будет лучше всем. С этим случаем мы разобрались?

Участница: Да, спасибо.

Смеется.

Гримаса
Хеллингер (обращаясь к той же участнице): Теперь второй случай.

Участница: Этот двадцатичетырехлетний студент все вре­мя видит гримасу. После семейной расстановки прошло уже полтора года. А он все еще видит гримасу, когда хочет спать.

Хеллингер: Хорошо, мне этого достаточно. Это факты, и с ними мы будем работать.

Хеллингер выбирает заместителя для студента и ставит его в расстановку.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Эта гримаса мужская или женская?

Участница: По моим ощущениям — женская.

Хеллингер выбирает заместительницу для гримасы и ста­вит ее напротив клиента.

Хеллингер (обращаясь к заместительнице гримасы): Теперь вчувствуйся. С участием и уважением.

Обращаясь к участнице: Я, конечно, знаю, кто эта грима­са. Сказать?

Она смеется.

Хеллингер: Я шепну это на ухо моему соседу, а он потом тебе скажет.

Хеллингер шепчет что-то на ухо соседу.

Гримаса смотрит на пол. Хеллингер просит женщину из группы лечь на спину на пол перед гримасой.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Знаешь, что я шепнул ему, кто эта гримаса? Умершая, которую не признавали. Те­перь это видно.

Хеллингер (обращаясь к заместителю клиента): Тебя мы тоже приглашаем на линию огня. Там происходит нечто важ­ное.

Хеллингер ставит его в стороне.

Гримаса в упор смотрит на умершую, потом отходит не­много назад.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Если быть точным, то гримаса — это убийца, которая хочет, чтобы правда наконец раскрылась.

Хеллингер (обращаясь к заместительнице гримасы): Скажи умершей: «Это была я».

Гримаса (тихо): Это была я.

Она тяжело дышит.

Хеллингер: Скажи это громко.

Гримаса: Это была я.

Хеллингер: «И я от этого не отступлюсь».

Гримаса: И я от этого не отступлюсь.

Гримаса садится на корточки, держит руки перед ли­цом и хочет слегка приблизиться к умершей. Но та ото­двигается.

Хеллингер (обращаясь к участнице): По движению умер­шей видно, что это было убийство.

Через некоторое время гримаса ложится рядом, лицом к умершей. Когда она смотрит на умершую, та отодвигается еще дальше. Хеллингер ставит клиента напротив гримасы и умершей.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Скажи гримасе: «Я вижу ее».

Клиент: Я вижу ее.

Хеллингер: «И я смотрю на нее».

Клиент: И я смотрю на нее. Хеллингер: «Со мной она не забыта». Клиент: Со мной она не забыта. Умершая поворачивает к нему голову.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Посмотри на нее.

Умершая подвигается ближе к нему. Он опускается на колени и берет ее за руку. Оба долго смотрят друг на друга.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Теперь встань, подойди к гримасе и погладь ее по голове.

Клиент опускается на колени рядом с гримасой и осто­рожно гладит ее по голове. При этом он смотрит на умер­шую. Она тоже повернула свою голову к гримасе.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Я не хочу доводить это до конца. Совершенно ясно, что из этого родится исцеляю­щее движение. Тебе это тоже ясно?

Участница: Да.

Хеллингер: Оба через некоторое время придут друг к дру­гу. Умершая приблизится к гримасе, а гримаса пойдет к умер­шей. Решающим шагом было, когда гримаса смягчилась после того, как клиент признал ее и полюбил.

Хеллингер ставит клиента так, чтобы он мог видеть обеих других участниц на равном от себя расстоянии. Гримаса про­тягивает клиенту руку.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Иди со своим движени­ем. Оно прекрасно. Повинуйся ему.

Клиент встает на колени между ними обоими. Сначала он берет за руку умершую, потом гримасу. Он попеременно смотрит то на одну, то на другую.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Теперь жертва закры­вает глаза. Видно, что она хочет закрыть глаза. Теперь она упокоится с миром.

Через некоторое время обращаясь к группе: У гримасы гла­за все еще открыты, но это ничего.

Через некоторое время, обращаясь к клиенту: Теперь встань и иди вперед.

Клиент встает и идет вперед. Обе других участницы оста­ются позади.

Хеллингер (обращаясь к клиенту): Как ты теперь себя чув­ствуешь?

Клиент: Лучше. Хорошо.

Хеллингер: Ты, конечно, вырос и стал большим. Ты при­общился к чему-то большому.

Обращаясь к участнице: Он это сделал.

Обращаясь к заместителям: Спасибо вам всем.

Обращаясь к участнице: Ты знаешь, что тебе делать даль­ше. Мне не нужно ничего говорить.

Обращаясь к группе: И вот мы снова видим: преступнику нужно, чтобы к нему повернулись остальные. Судьба пре­ступника — самая тяжелая судьба. Ему в конце необходимо наибольшее внимание.

Умереть вместо другого
Участница: Речь идет о девятнадцатилетней девушке, до­чери моей клиентки. Девушка хочет умереть.

Хеллингер: Кто клиентка, кто обратился к тебе?

Участница: Мать.

Хеллингер: Хорошо. Так кто хочет умереть?

Участница: Дочь клиентки.

Хеллингер: А кто хочет умереть на самом деле?

Участница: Мать.

Хеллингер: Мать, это же ясно. Даже не стоит об этом гово­рить.

Обращаясь к группе: Когда человек обращается к терапев­ту, озвучивая проблему другого человека, можно быть уве­ренным, что это его собственная проблема.

Обращаясь к участнице: Нечего терять время.

Участница (качает головой): Я в этом не уверена.

Хеллингер: Хорошо, мы проверим.

Хеллингер выбирает заместительницу для матери и ста­вит ее.

Участница пытается что-то сказать Хеллингеру, но он не хочет слушать.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Ты чувствуешь, что ты не в созвучии с ней, если ты делаешь такие замечания? А если ты не в созвучии с клиенткой, ты не сможешь ей по­мочь.

Мать смотрит вдаль, потом опускается на колени. Через некоторое Время она на коленях продвигается вперед и смотрит на пол.

Хеллингер ставит напротив нее мужчину.

Мужчина разворачивается, мать долго смотрит на него. Потом она встает на корточки и выпрямляется в полный рост.

Хеллингер (обращаясь к матери): Скажи ему: «Если ты не будешь смотреть туда, туда смотреть буду я».

Мать: Если ты не будешь смотреть туда, туда смотреть буду я.

Мужчина недвижим. Хеллингер просит другого мужчину лечь перед матерью на пол на спину. Тот не шелохнулся.

Хеллингер (обращаясь к группе): Тут помощнику, конечно, необходимо вмешаться. Это не должно продолжаться.

Хеллингер разворачивает другого мужчину. Мужчина и мать смотрят на умершего. Мужчина медленно движется в сторону умершего. Когда мать тоже хочет приблизиться, Хеллингер отворачивает ее от умершего. Умерший повора­чивается к мужчине и смотрит на него.

Хеллингер (обращаясь к матери): Как ты теперь себя чув­ствуешь?

Мать: Немного лучше.

Хеллингер отводит ее еще дальше. Мужчина идет к умер­шему.

Хеллингер: А теперь? Мать: Легче.

Хеллингер ставит заместительницу дочери напротив ма­тери.

Хеллингер (обращаясь к матери): Скажи ей: «Теперь я ос­танусь».

Мать (улыбается): Теперь я останусь. Мать и дочь подходят друг к другу.

Хеллингер (обращаясь к участнице): Тебе это ясно?

Участница: Да.

Хеллингер (обращаясь к заместителям): Достаточно. Спа­сибо вам всем.

Обращаясь к группе: Я хочу объяснить все шаги и то, что здесь происходило.

Обращаясь к участнице: Сначала мать смотрела туда - на кого-то. Потом она стала смотреть на пол. Она смотрела на пол — на кого-то. Поэтому я поставил мужчину напротив нее. Когда тот пошел к умершему, я смог отвернуть ее. Это очень просто, если доверять движениям души. Хорошо?

Участница кивает.

Помощник - воин
Хеллингер (обращаясь к группе): Я бы хотел сказать не­сколько общих слов о помощи.

Помощник — это воин. И у него энергия воина. А насто­ящий воин ждет, пока все станет совсем серьезно.

Я читал книгу Гроддека. Он писал о психосоматических переплетениях с точки зрения психоаналитика. Это очень интересная книга. Он занимался наблюдением за воронами. Так вот, ворона-вожак, альфа-ворона всегда очень спокой­на. А шумят остальные.

Так же и с помощью. Тот, кто сразу начинает помогать, не обладает силой. Нужно посмотреть на то, что есть, и идти на войну, в которой речь идет о самом важном: о жизни и смерти. В решающий момент терапии, в решающий момент помощи речь всегда идет о жизни и смерти. Нужно искать, как побороть этот конфликт и как победить. Для этого снача­ла нужно посмотреть клиенту в глаза — без страха.

На войне случаются жертвы. Некоторые не доходят до кон­ца пути. Помощник должен это замечать. Он знает, что кто-то останется на дороге. Но если заниматься ими — проиграешь войну. Нужно идти дальше, пока в поле зрения не покажется главное, пока не увидишь и не преодолеешь решающего.

Воин не храбр. Он умен. И он работает стратегически. «Стратегия» значит: как мне ослабить врага? Как лишить его силы. Как лишить его удали? Он будет тем слабее, чем доль­ше я смогу ждать. Тогда в решающий момент приходит ре­шающее слово, вводится решающая фигура и делается ре­шающий шаг.

Если битва выиграна, помощника уже не видно. Он уже на следующей войне. Он не участвует в празднике победы. Это ему не нужно. Потому что победу одержал не он, а нечто другое — силы, с которыми он действовал в созвучии.
Порядок

Я бы хотел сказать несколько слов о порядке. Порядок всегда в равновесии. Если нечто приходит в такое равнове­сие, когда одно дополняет другое, одно другое держит и под­держивает, все направлено на достижение одной цели, и порядок служит этой цели, то это хороший порядок. Иногда цели и обстоятельства меняются, тогда и порядок меняется. Все должно прийти в новое равновесие.

Помощь также осуществляется в соответствии с поряд­ком. Но в чем заключается порядок в процессе помощи? Что должно быть в равновесии, чтобы в наибольшей степени служить поставленной цели?

Когда клиент приходит к помощнику, как им обоим най­ти свое общее равновесие? Что происходит, когда они вступают в терапевтические отношения? Как при этом наруша­ется порядок в большей системе? Что при этом выходит из равновесия? В процессе помощи необходимо видеть боль­шее целое, в которое вплетены оба — и помощник, и клиент.

В первую очередь, это родители клиента, его семья, его происхождение и его особая судьба, которая идет от системы, частью которой является клиент. И то, к чему клиент стремит­ся, хорошо ли это для всей системы? Служит ли это установ­лению порядка в системе? Когда я работаю с клиентом, я смотрю, где порядок в системе нарушен, где нарушено равно­весие в системе. Если я это вижу, то привожу в порядок. При этом я только слуга, я в подчиненной позиции. Это и есть правильная позиция помощника. В системе помощник дол­жен занимать самую низшую позицию. Только в этом случае то, что он делает, хорошо и служит установлению порядка во всей системе. И тогда помощник отходит в сторону.

Вот о чем мы должны думать, когда помогаем.

«Любовные» письма