Главная страница

Порядки помощи. ПОРЯДКИ ПОМОЩИ. Хеллингер Б. Порядки помощи


Скачать 0.86 Mb.
НазваниеХеллингер Б. Порядки помощи
АнкорПорядки помощи
Дата11.12.2021
Размер0.86 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаПОРЯДКИ ПОМОЩИ.doc
ТипКнига
#300315
страница9 из 15
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   15

Что это значит для каждого из нас?

Если кто-то, как мне кажется, желает мне зла и делает мне что-то дурное (не важно, каким способом), часто моей первой реакцией становится желание сделать ему тоже что-то пло­хое, я стремлюсь к компенсации и жажду мести. Но когда я смотрю на пего и вижу, что он во власти своей судьбы, что эта судьба становится и моей судьбой, я вижу этого человека не просто как отдельного индивида. Я открываюсь судьбе, и я люблю ее. В этот момент я присоединяюсь к некой судьбо­носной силе, та прикасается ко мне, я очищаюсь от всего мелкого и наполняюсь любовью — любовью ко всем.

Если же я в какой-то форме сам становлюсь судьбой для другого и это ранит его, ограничивает, принуждает его к про­щанию и расставанию, я противостою чувству вины (ведь я действую не по своему усмотрению или злому умыслу, но потому, что сам в распоряжении судеб — моей и его). И эту судьбу я должен полюбить такой, как есть, и так я станов­люсь при помощи судьбы чистым и равноправным.

Кто любит свою судьбу равно как и чужую, такой, какой она становится для меня и для другого собственной судьбой, тот в созвучии со всем миром таким, как есть. Он включен в происходящее и видит его. Его любовь сильна и велика, т. к. это любовь к судьбе.

«Я ничего не скажу» (икота)
Хеллингер (обращаясь к участнику): Ты тоже хочешь пред­ставить свой случай? О чем идет речь?

Участник: Речь идет о девушке 19 лет. Она очень хочет пройти обучение, но не может, потому что наряду со многи­ми другими заболеваниями она постоянно икает. Она часто икает бранными словами.

Хеллингер: Ты можешь продемонстрировать, как это про­исходит?

Участник демонстрирует икоту.

Хеллингер: А бранные слова при этом у нее в мыслях?

Участник: Да.

Хеллингер: Я такого пока не встречал.

Когда некоторые в группе смеются, изображая икоту: Да­вайте посерьезнее! Мы же хотим помочь девушке.

Обращаясь к участнику: Для кого она это делает, как ты думаешь?

Участник: В ее родительской семье было много проис­шествий, некоторые — много лет назад.

Хеллингер: Давай начнем с недавних событий, какие были особые события?

Участник: У ее матери и у отца были братья, которые оба рано умерли.

Хеллингер (после некоторого раздумья): А у отца или мате­ри были связи до брака?

Участник: Нет.

Хеллингер: Ты уверен?

Участник: Не совсем.

Хеллингер (обращаясь к группе): Он ответил слишком бы­стро. В таких случаях я всегда немного глуховат.

Обращаясь к участнику: Расставим детей, мать и отца. И посмотрим.

Участник выбирает заместителей. Он ставит дочь напро­тив отца на некотором расстоянии. Мать он ставит на неко­тором расстоянии от отца.

Дочь смотрит в небо, мать смотрит на пол, отец качается. Через некоторое время он хватает себя за горло и медленно отворачивается. Дочь вот-вот упадет влево. Мать поверну­лась к своему мужу.

Хеллингер (обращаясь к группе): Теперь отец смотрит в небо.

Мать подходит к своему мужу, поддерживает его сзади, чтобы он не упал.

Хеллингер (обращаясь к участнику): Кого в этой семье по­весили?

Участник пожимает плечами. Хеллингер ставит напротив отца мужчину.

Отец продолжает держаться за шею, будто ему на шее затягивают петлю. Мужчина открывает рот, будто не может дышать и хочет закричать. Дочь снова стоит прямо.

Хеллингер (обращаясь к этому мужчине): Кричи!

Мужчина открывает рот и оставляет его открытым. По­том он выдавливает из себя крик. Отец ведет себя как пове­шенный, которому не хватает воздуха. Мужчина открывает рот и высовывает язык как повешенный.

Хеллингер (обращаясь к отцу): Смотри туда, смотри туда!

Затем мужчина с раскрытым ртом валится на пол. Отец опускает руки и смотрит назад, на свою жену. Та качает го­ловой. Хеллингер ставит дочь за родителями.

Отец улыбается матери и поворачивается к ней. Та качает головой.

Хеллингер (обращаясь к дочери): Скажи: «Я ничего не ска­жу».

Дочь: Я ничего не скажу.

Хеллингер: Как это тебе?

Дочь: Хорошо.

Хеллингер (обращаясь к участнику): Тебе это ясно?

Участник: Да.

Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо вам всем.

Обращаясь к группе: Иногда то, что здесь говорится, ка­жется ужасным. Но это же не взято с потолка. Я вниматель­но наблюдал за тем, что происходило, и вникал во все дета­ли. На этом и основано мое восприятие.

Во-первых, дочь смотрит в небо, вверх, а отец хватал себя за горло, будто хотел задушить сам себя. Это почти всегда означа­ет повешение. Потом он тоже смотрел в небо. Они смотрели на повешенного. Это был мой образ с самого начала. Это было то, что на поверхности. Вопрос в том, осмелимся ли мы принять то, что внутренне воспринимаем. Я взял заместителя для пове­шенного и сразу увидел, что ему хочется кричать. Он открыл рот, и было совершенно очевидно, что он хочет закричать. Это была не фантазия, это был образ, который я сразу принял.

Отец не хотел на это смотреть. Когда он посмотрел, то сразу повернулся к своей жене. Он упрекал меня: «Как же ты мог». Мы это видели.

Тогда я вывел клиентку из поля напряжения и поставил сзади. Очевидно, что у родителей есть какая-то тайна. Это было видно, когда отец улыбался своей жене. И дочь об этом догадывается. Внезапно ко мне пришла фраза: «Я ничего не скажу».

Обращаясь к участнику: Тогда все встало на свои места.

Участник кивает.

Хеллингер: Теперь у тебя есть образ. Что бы ты ни делал, ты увидишь, что уместно, насколько далеко ты можешь зай­ти и куда идти нельзя. Хорошо?

Участник: Да, спасибо.

Благословение
Участница: У деда три внука, и у всех троих встречаются определенные нарушения здоровья.

Хеллингер: А кто клиент?

Участница: Ко мне пришли две матери — его дочери. У внуков все нарушения, которые есть у деда — или в области зрения, или в области слуха, или в области координации дви­жений.

Хеллингер: Начнем с первой клиентки. В чем ее про­блема?

Участница: Она хочет помочь своему больному ребенку, насколько это возможно.

Хеллингер: Итак, у этой клиентки больной ребенок?

Участница: И у ее сестры тоже.

Хеллингер: Нарушения у детей одинаковые?

Участница: Да, но разной степени тяжести.

Обращаясь к группе: Что здесь происходит? Что происхо­дит с ней и ее обеими клиентками? На кого они смотрят? А на кого они должны смотреть?

Участница (после долгих колебаний): Они должны смот­реть на детей.

Хеллингер: И только на детей. И с любовью. В обеих нет любви к детям. В тебе тоже. И в обеих нет любви к их мужь­ям. И в тебе тоже. Понимаешь?

Она кивает.

Хеллингер: С чего начать помогать?

Участница: С любви к мужчинам.

Хеллингер: Сначала с любви к детям. Потом — уважение к мужчинам, к их обоим мужьям. И это должно начаться в твоей душе. Тогда у тебя будет сила. И это принесет благо­словение. Можем па этом закончить?

Участница: Да.

Хеллингер (обращаясь к группе): Я бы хотел кое-что сказать о благословении. Что значит «благословить»? В переводе с латыни это значит «благое слово». И это благословение. Когда я о ком-то говорю благое слово и желаю ему блага, это сразу действует благотворно. Это и есть благословение. Нужно по­смотреть на другого и пожелать ему блага.

Когда я вижу, какие трудности у клиента или ставлю ди­агноз, или определяю его проблему, как это отражается на клиенте? Как противоположность благословению. Это про­клятье. Я в принципе желаю ему зла. Или когда я не верю в клиента и думаю, например: «Он этого не сможет», мыслен­но приводя причины, почему он этого не может, — это для клиента как проклятье.

Существует образ благословения. Самое благословенное, что нам вообще известно по собственному опыту, — это солнце. Все идет от солнца. Но оно просто светит и это все, что оно делает. Благословлять значит дать каждому нашему солнцу све­тить над ними, над плохими и хорошими, в равной степени.

Хорватия и Сербия
Участница: Я работаю с клиентами из бывшей Югосла­вии. У меня есть случай, который очень труден для меня и который очень символично отражает всю ситуацию.

Речь идет о мальчике, который во время налета на серб­скую деревню потерял обе ноги. Он сам хорват. Его мать погибла при налете. Она бросилась па него, чтобы защитить его. Его отец серб и в начале войны переплел на сторону сербов.

Хеллингер: Этого достаточно.

Обращаясь к участнице: Если я буду выбирать заместите­ля для Сербии, это должен быть мужчина или женщина?

Участница: Мужчина.

Хеллингер: А для Хорватии?

Участница: Женщина.

Хеллингер выбирает заместителей для Сербии, Хорва­тии, отца, матери и сына и ставит их. Сын стоит между от­цом и своей умершей матерью. Хорватия и Сербия становят­ся напротив них па большом расстоянии.

Мать попеременно смотрит на Хорватию и на Сербию. Сербия слегка подгибает колени. Сын смотрит на пол. Вне­запно он ничком падает на пол. В зале раздается испуганный возглас. После этого Сербия падает на колени, она исполне­на боли. Заместитель сына раскидывает руки в стороны, лежа на животе. Потом он поворачивается к Сербии и кладет го­лову на колени ее заместителю. Мать становится на колени рядом с ним. Потом она ложится рядом с ним па пол, лицом к нему. Отец становится за спиной Сербии.

Сын хочет подвинуться еще ближе к Сербии, но ее заме­ститель отворачивает голову. Отец становится перед сыном на колени и берет его левую руку. Сербия еще немного ото­двигается назад. Отец хочет взять сына за руки, но тот убира­ет руки и сцепляет их за спиной, продолжая лежать на живо­те. Сербия в замешательстве трясет головой. Отец касается головой пола и кладет свои руки на плечи сына. В это время мать ложится на спину.

Сербия отворачивается. Сын, лежа на полу, на животе и сцепив руки за спиной, поднимает голову и смотрит на Сер­бию. Затем он хватает Сербию сзади и пригибает к полу. Отец держит его сзади за плечи.

Хеллингер: Стоп.

Обращаясь к участнице: Что бы стало с сыном, если бы он не потерял обе ноги?

Участница: Он бы пошел на войну.

Хеллингер: Он стал бы убийцей. Где решение?

Сербия высвобождается от сына и садится напротив него. Хеллингер отводит отца к его жене.

Хеллингер (обращаясь к отцу): Ты посмотри теперь на свою жену.

Отец вытирает слезы. Он встает на колени перед своей женой. Сербия и сын сидят друг напротив друга и смотрят друг на друга.

Сын, сидя на полу, отворачивается и наклоняется низко, до пола.

Хорватия сжимает кулаки и дрожит, проявляя агрессию. Сербия встает и смотрит на пол. Сын протягивает ее замес­тителю руку. Но Сербия этого не видит. Потом сын снова смотрит в сторону.

Отец берет жену за руку и ложится на нее. Потом он берет за руку сына и притягивает его к себе. Потом отец лежит рядом со своей женой, обнимает ее и притягивает сына, чтобы тот тоже ее обнял.

Хорватия идет к Сербии с вытянутой дрожащей правой рукой. Сербия смотрит на пол, держа руки сцепленными на животе, как будто испытывает сильную боль и низко склоня­ется вперед. Потом Сербия выпрямляется, смотрит на Хор­ватию и хочет отойти. Хорватия касается рук Сербии. Очень медленно они подходят друг к другу ближе. Потом Хорватия кладет голову на грудь Сербии.

Отец выпрямился и держит сына за руку. Оба смотрят на Хорватию и Сербию.

Сербия берет за руки Хорватию. Хорватия плачет. Затем Сербия кладет голову па грудь Хорватии. Сын обнимает отца за спину. Отец обнимает сына. Тот всхлипывает.

Хеллингер: Хорошо, на этом закончим. Обращаясь к заместителям: Спасибо вам всем.

Участница: Я бы хотела продолжить работу для этих детей.

Хеллингер: Здесь есть только одно решение: предаться боли, этой бессильной боли. Агрессия — это отрицание бес­силия.

Участница: Тут так много ненависти.

Хеллингер: Да. Но в конце мы увидели очень хороший образ. В конце агрессия мальчика перешла в боль.

Недавно я участвовал в конгрессе в Вюрцбурге. Там была женщина из Руанды. Ее муж и дети погибли во время массо­вого убийства. Она была полна энергии убийства, это было ужасно. Было видно, что жертвы перенимают энергию убийц. Тогда я предложил ей следующее решение проблемы между тутси и хуту. Всех погибших хоронят на одном кладбище. Вокруг кладбища возводят высокую степу и ворота закрыва­ют. Доступа туда нет. Вот решение.

Возможно, такое же решение приемлемо и для Хорватии и Сербии. С обеих сторон так много погибших, так много ненависти. Похоронить всех вместе и оплакать всех вместе. Все они погибли напрасно, ни за что, совершенно ни за что. Это должно когда-то остаться в прошлом, наконец окон­читься. Хорошо?

Участница: Да.

Мысли на прощание
Хеллингер (обращаясь к группе): Мое впечатление таково: с этой расстановкой наш курс получил свое завершение. Пос­ледние два дня были такими насыщенными, прежде всего сегодняшний. Мы смогли многому научиться: как движется душа, как возникают новые импульсы, новая надежда, но­вые возможности работы.

Прежде всего стало понятно, что душа в своей глубине всегда стремится соединить то, что было разделено. Работая таким образом, действительно доверяя глубоким движениям души, давая им пространство, мы работаем на благо мира и примирения.

При этом необходимо, чтобы мы сами включались в дви­жения души. Если помощник будет просто наблюдать и ду­мать: «Ах, да все идет само собой!» — то он не включен в происходящее. Нужно самому влиться в это движение. Нуж­но самому, своей душой почувствовать это движение, пре­даться ему. Тогда знаешь, что происходит и когда нужно вмешаться. Но вмешательство не должно идти от рассужде­ния. Оно должно идти в созвучии с происходящим движени­ем. Вот оно.

Например, в последней расстановке собственно тема была: «Мужчина и женщина». Сначала этому не придавалось зна­чения. Позднее, когда это получило шанс проявиться, стало возможным продолжать. Это не могло произойти само по себе. Тогда помощник, находясь сам в происходящем дви­жении, должен понять: вот следующий шаг. Вливаясь в дви­жение души, мы действуем на благо примирения, прежде всего, примирения в семье. Тогда мы становимся благосло­вением для семьи.

ОБУЧАЮЩИЙ КУРС В ЦЮРИХЕ, ИЮНЬ 2003*

Искусство помогать
Наш курс — это курс о том, как помогать. Как помогать действенно и как в нужный момент отказаться от помощи. Распознать, когда помощь возможна и уместна и когда нуж­но отказаться от работы, — это искусство. Помогать просто из сострадания могут многие, вообще-то это может каждый. Но помогать так, чтобы быть в созвучии с другим человеком, с его судьбой, с его душой, чтобы он мог расти от этой помо­щи, — это искусство. Здесь мы вместе сможем увидеть, что это за искусство. Я буду работать в порядке супервизии с различными случаями и при этом я буду разъяснять отдель­ные шаги к решению. Я буду делать с вами упражнения на восприятие, чтобы вы сами могли почувствовать, что воз­можно и что невозможно. Так мы вместе будем учиться по­мощи, учиться помогать.

Я написал о помощи один маленький афоризм: «Кто хочет помочь, тот помочь уже не сможет». Потому что, желая по­мочь, он автоматически вторгается в душу другого человека. На помощь нужно получить разрешение того, кому помога­ешь. Только тогда помощь для помощника безопасна и умес­тна. Если помощи требуют, помочь, как правило, нельзя, если только речь не идет о страшном несчастье или чем-нибудь в этом роде. Потому что тот, кто требует помощи, ведет себя как ребенок, а помощник должен вести себя так, будто он мать или отец этого ребенка. Они оба вступают в так называемые терапевтические отношения переноса и контрпереноса. Та­кие отношения всегда запрограммированы на неудачу.

И еще кое-что, прежде чем мы начнем. Если помощник проводит различие между добром и злом, он не сможет по­могать. Проводя различие между добром и злом, мы автома­тически кого-то исключаем. Мы занимаем определенную позицию по отношению к тому, кого считаем плохим. Но истинная помощь возможна только тогда, когда все в равной степени получают место в сердце помощника, когда мы при­знаем, что каждый в равной степени имеет право на суще­ствование и что каждый по своему может быть переплетен в плохом (и мы считаем, что это плохо), так же как и мы мо­жем быть переплетены в хорошем (и считаем, что это хоро­шо). Но в результате то, что мы обычно считаем плохим, может оказаться не таким уж плохим, а то, что мы считаем хорошим, оказывается не таким уж хорошим. Например, те, кто всегда желает другим добра, все время все делают не так. Иначе они не стали бы все время ссылаться на то, что жела­ли только добра. Настоящая помощь, помощь как искусство требует сил. И она требует понимания. Она требует всеобъ­емлющей любви.

Грусть
1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   ...   15


написать администратору сайта