Порядки помощи. ПОРЯДКИ ПОМОЩИ. Хеллингер Б. Порядки помощи
 Скачать 0.86 Mb.
|
|
Хеллингер (после некоторой паузы): Хорошо? Участник: Не знаю. Хеллингер: Не знаешь. Но видно, что произошло что-то важное. Нечто целительное, если, конечно, ты позволишь лому произойти. Это был маленький ребенок, который плакал здесь. Оба некоторое время смотрят друг на друга. Хеллингер: Ладно, всего тебе хорошего. Внутренний рост Хеллингер (обращаясь к группе): Я понял, как происходит внутренний рост. Внутренний рост происходит, когда мы даем пространство чему-то новому. Новое — это чаще всего то, что мы прежде отвергали, например собственная тень. Или о чем мы сожалели, например личная вина. Когда я смотрю на то, что раньше отвергал, и говорю: «Теперь я принимаю тебя в свою душу», я расту. Я теряю невиновность, но я росту. Невиновные не могут расти. Они всегда остаются прежними. Они всегда остаются детьми. Это относится не только к собственной душе, но и к собственной семье. Многие отвергают нечто в своих родителях. Они говорят: «Это не очень хорошо». Они превозносятся над своими родителями и судят о добре и зле, о том, что правильно и что неправильно. Но когда ребенок говорит: «Я рад вам», он растет. Самые несчастные дети — это те, у которых совершенные родители. Такие дети не могут расти. Это расплата за совершенство родителей. Когда соглашаешься с миром, таким, как есть, это находит отклик в твоей душе. Соглашаешься с собой, своими родителями, своей семьей. И тех, на кого мы смотрим сверху вниз, нужно принять в свою душу, так мы растем. За рамками собственной семьи мы иногда злимся на кого-то (и с полным правом). Когда это происходит, мы замечаем, что стали уже. Тогда нам ничего не остается, как сказать: «Да, я признаю тебя равным и не только по-своему хорошим, но и важным для меня». Тогда мы растем. Это собственно и есть принцип мира: признать то, что раньше отвергал, не желая изменить, и согласиться с тем, что оно имеет равные права по сравнению со всем остальным. Тогда наступит мир. У меня есть друг, который сказал очень хорошие слова о равноправии людей: «Мой Отец Небесный дает в равной степени светить солнцу для добрых и злых и идти дождю для справедливых и несправедливых». Здесь нет различий. Я могу расти, когда я вчувствовался. Тогда я смогу сказать каждому, такому как есть: «Я признаю, что перед лицом чего-то большего мы с тобой равны. Я признаю, что все остальные перед лицом чего-то большего тоже равны». Это и есть мир. И это позиция, которая позволяет нам заниматься нашей работой. Без каких бы то ни было предпочтений, без отвержения чего-то, без эмоций. И с любовью на этом более высоком уровне. Понимание Участница: Речь идет о пациентке, которой около 40. Она замужем, у нее двое детей (девятнадцатилетний сын и четырнадцатилетняя дочь). Эта семья из Ливана. У нее тяжелая мигрень и она страдает депрессией. Брак очень плох. Жена узнала, что ее муж двадцать лет назад изнасиловал свою четырехлетнюю племянницу. У нее самой было много романов. Хеллингер: В чем же проблема? Участница: Она не может принять решения. Уйти ей или остаться. Уехать в Ливан и остаться там, уйти от мужа или остаться с ним. Все это отражается па ее здоровье. Хеллингер: Она должна вернуться в Ливан, Участница: Муж не поедет с ней. Хеллингер: Пусть остается здесь. Это и есть решение. Участница: Да, я именно так и думала. Хеллингер: Да, именно. Громкий смех в группе. Хеллингер (обращаясь к группе); Да, именно. Только мы не всегда осмеливаемся последовать своему пониманию. Не осмеливаемся действовать и говорить об этом другим. Обращаясь к участнице: Если ты просто скажешь об этом своей клиентке, это уже подействует. Но ей не обязательно что-то делать. Ты с ней не для того, чтобы проверять, сделала она это или нет. Если ты просто скажешь, это уже подействует. Этого совершенно достаточно. О краткосрочной терапии Хеллингер (обращаясь к группе): То, что я демонстрирую вам, это примеры краткосрочной терапии. При краткосрочной терапии важно найти решающую точку и что-то в ней изменить. Остальное произойдет само. Это будет происходить, и происходить, и происходить, и происходить само по себе. Страх Участница: В нашем учреждении помощи молодежи живет один семнадцатилетний молодой человек. Его мать родом из Нойфундланда. Хеллингер перебивает: В чем его проблема? Участница: Его проблема в том, что он не может строить отношения, то есть после окончания школы он не сможет пойти работать. Он рвет вес отношения, в том числе отношения на работе, очень быстро, хотя заметно, что... Хеллингер перебивает: Мне не нужны детали. Что с его отцом? Участница: Его отец турок, но мальчик с ним не знаком. Мать наполовину индианка и ... Хеллингер перебивает: Этого достаточно. А куда он поедет работать? Участница: Сейчас он работает... Хеллингер перебивает: Куда он поедет работать? Участница: Я не знаю. Хеллингер: В Турцию. Участница: Я так и думала. Хеллингер (обращаясь к группе): Помощь терапевтов, как правило, приходит слишком поздно. Смех в группе. Участница: Как правило, мы этого не признаем. Хеллингер: Вот именно. Понимание есть, но мы не осмеливаемся его озвучить, потому что боимся, а что скажут другие? Когда боишься, становишься ребенком и не способен действовать. Участница кивает. Хеллингер: Есть одна прекрасная песня: «О как хорошо, как хороню быть ребенком». Что-нибудь еще? Участница: Нет, спасибо большое. Место помощника Участница: Речь идет о мальчике, которому 13. Его никто не может удержать, Ни в школе, ни мама. Он до сих пор не умеет ни читать, ни писать. И... Хеллингер перебивает: Не надо. Участница: Вопрос в том, где он может остаться? Хеллингер: И где же? Обращаясь к группе: Совершенно очевидно, где он может остаться. С тем человеком, который не был назван, конечно. Участница: Его отец умер. Хеллингер (обращаясь к группе): Что она сейчас сделала? Она противопоставила решению упрек. Участница: Я не понимаю решения. Хеллингер: Ты не сможешь работать с мальчиком. И не должна этого делать. Участница: Но я работаю... Хеллингер перебивает: Нет. Обращаясь к группе: Вы видели, как она улыбнулась до этого? Совсем коротко. Здесь происходит что-то другое. Это перенос, который вреден для мальчика. Участница: Но я собственно работаю с мальчиком... Хеллингер (обращаясь к группе): Это был второй упрек. Есть ли в ее сердце место для этого мальчика? Участница: Да. Хеллингер: Нет. Обращаясь к группе: Это было видно уже потому, как она рассказывала, чего он не может. Когда в твоем сердце есть место для клиента, ты ищешь, что для него можно сделать. Это совершенно другая позиция. Когда я попытался найти путь к решению, она все время находила отговорки. Она поддерживает в мальчике его проблему. Участница: Я так не думаю. Хеллингер (обращаясь к группе): Я проведу эксперимент. Хеллингер выбирает заместителя для мальчика и ставит участницу напротив него. Через некоторое время заместитель мальчика отклоняется назад, так что рискует упасть. Затем он отходит насколько возможно назад. Хеллингер: Недаром он это делает. Хорошо, я просто хотел это показать. А теперь я проведу еще один эксперимент. Хеллингер подзывает заместителя мальчика к себе, выбирает заместительницу для терапевта и заместителя для отца ребенка. Он ставит отца напротив мальчика, а терапевта за спиной отца. Сын идет к отцу. Тот раскрывает объятья. Оба крепко обнимаются. Затем Хеллингер ставит терапевта в поле их зрения. Хеллингер (обращаясь к заместительнице терапевта): Как ты себя чувствуешь здесь? Терапевт (взволнованно): Это очень трогательно. Хеллингер (обращаясь к заместителям): Спасибо, это все. Обращаясь к группе: Вы видели, какое это имеет действие, когда терапевт объединяется с исключенным персонажем и уступает ему преимущество. И, конечно, не вмешивается. Самое плохое место для помощника — рядом с клиентом. Это внушает клиенту страх и делает терапевта беспомощным. Обращаясь к участнице: Хорошо? Участница: Да. Достоинство Участник: Речь идет о мальчике, которому 13 лет, но выглядит он как восемнадцатилетний. Он много занимается черной магией, регулярно ворует деньги, что очень беспокоит родителей, прежде всего мать. Она дошла до такого состояния, что готова сказать: «Я потеряла доверие и скоро он станет мне безразличен». Хеллингер: Хорошо, сядь рядом со мной. Кого ты не упомянул? Хеллингер: Отца. Хеллингер: Что с ним? Хеллингер: Отец живет с семьей. Он много работает. Я работал над тем, чтобы отец уделял сыну больше внимания. Теперь он больше занимается сыном. Но основную ответственность несет мать. Хеллингер: Я вижу, что ты работаешь с очень узким кругом, двумя или тремя людьми. Ты уже понял, что решения здесь нет. Следующим шагом ты должен расширить этот круг и посмотреть, что происходило в семьях родителей. Тогда ты доберешься до корней. Так ты сможешь найти решение. Хеллингер: Мы уже работали на этом уровне и кое-что удалось решить. Стало спокойнее. Хеллингер: Самый важный вопрос: что произошло? Хеллингер: Многое. Важно было, что дядя отца, будучи ребенком, во время войны погиб под руинами, когда его дом был разрушен бомбовым ударом. Никто не смог его спасти. Хеллингер, когда участник хочет продолжать: Достаточно, это достаточно сильно. Мы поставим дядю. Хеллингер выбирает заместителя для дяди отца и для мальчика и ставит их друг напротив друга, Хеллингер (через некоторое время, обращаясь к заместителю дяди): Будет лучше, если ты ляжешь на пол. У заместителя мальчика глаза все время закрыты. Хеллингер (обращаясь к участнику): В этом доме были другие члены семьи? Участник: Я думаю, там был еще один ребенок. Это выявилось, больше никого. Но с материнской стороны было и еще кое-что. Там был дядя, который был душевнобольным. Во времена нацизма все боялись, что его депортируют. Хеллингер: Вот оно. Обращаясь к заместителю дяди: Ты можешь снова сесть. Обращаясь к участнику: Этого дядю спасли? Участник: Да, его спасли. По этой линии есть еще один дядя, который в старости покончил с собой. Хеллингер: Это не столь важно. Мы поставим душевнобольного дядю. Участник: У него была эпилепсия. Хеллингер ставит дядю напротив сына. Оба долго смотрят друг на друга. Через некоторое время Хеллингер выбирает заместительницу для матери и ставит ее рядом с братом. Мать смотрит на него. У него закрыты глаза, он склоняет голову в ее сторону. Хеллингер (после некоторой паузы): Скажи ей: «Я для вас бремя». Брат матери: Я для вас бремя. Участник: Это то, что мальчик ощущает по отношению к своим родителям. Брат матери снова закрывает глаза. Хеллингер подводит сына к его дяде. Хеллингер (обращаясь к сыну): Скажи: «Дорогой дядя». Сын: Дорогой дядя. Хеллингер подводит сына ближе. Мать протягивает ему руку, подводит племянника и дядю друг к другу и немного отходит. Сын обнимает дядю. Тот кладет голову ему па плечо. Его глаза все еще закрыты, руки бессильно повисли. Мать отходит еще дальше. Через некоторое время сын ослабляет объятья. Племянник и дядя стоят друг напротив друга, смотрят друг на друга, затем протягивают друг другу руки. Дядя снова закрывает глаза. Мать стоит некоторое время с опущенной головой, потом смотрит на брата. Тот отходит от сына и подходит к своей сестре. Она крепко обнимает его одной рукой. Он кладет голову ей на плечо, его глаза закрыты. Сын снова отходит назад. Хеллингер (обращаясь к участнику): Вот решение для мальчика. Это понятно? Участник: Да, понятно. Фраза, которую ты произнес, была важной. Хеллингер показывает на расстановку: Этот образ ты должен показать матери. Хеллингер обращаясь к заместителю сына: Как ты себя сейчас чувствуешь? Сын: Теперь я чувствую себя хорошо. Раньше у меня было такое чувство, что я сойду с ума. Хеллингер: Да, именно. Обращаясь к заместителям: Хорошо, спасибо вам. После паузы (обращаясь к группе): Если вчувствоваться в душу такого мужчины (когда все боятся, что его депортируют), чувствуешь, что вмешиваться нельзя. Нужно относиться к этому с почтением. Существует возможность защититься оттого, чтобы вмешаться, или от желания, чтобы ему стало лучше. Здесь мы могли это почувствовать и подумали: а может, мы сможем ему помочь? Но какое достоинство! Меньше - значит больше Участница: Речь идет о мальчике. Он очень умный, но не учится. Ему девять лет. Его родители разошлись. С отцом мальчик послушный, а с матерью агрессивный. Хеллингер: Ты уже знаешь решение. Участница: Может быть, ему нужно быть с отцом? Хеллингер: Что значит «может быть»? Участница: Я это уже говорила, но... Хеллингер: Что? Участница: Отец работает, а мать нет. Поэтому мальчик остался с матерью. Это было их решение. Хеллингер (обращаясь к группе): Вот и начались возражения против решения. |