"Их невинная наложница "
 Скачать 1.41 Mb.
|
|
Глава 13 Пайпер сняла с груди зажим, не в силах подавить вскрик. Ей действительно следовало принять его предложение об уходе. Ее сосок потерял чувствительность, но в ту минуту, когда она сняла зажимы и к нему прилила кровь, ее затопила боль. Ничего схожего с той болью, что едва не разбила ей сердце считанные мгновения назад. Она могла справиться с колющим ощущением в груди, но боль, которая поселилась где‑то в ее животе, измерялась совершенно иной мерой. Девушка чувствовала себя глупой, и, в то же время, осознавала свою правоту. Глупой, потому что думала, что может до него достучаться. И правой, потому что, несмотря на его протесты, она знала, что он был напуган. Пандора изучила его. В нем не было ни капли жестокости. Он знал имена всех своих работников, регулярно спрашивал об их детях. Шейх был неизменно вежлив. Если бы он хотел вежливых, дружеских отношений, он бы сел и разумно с ней поговорил. Однако Тал изворачивался и хитрил, но, занимаясь с нею любовью, потерял самого себя. – Пайпер? Она ахнула, едва не бросившись к своей одежде. Она почти забыла, что была обнаженной. Дверь в темницу открылась, и она потянулась к юбке, которую бросил ей Талиб. Вошел Раф, на его красивом лице проступило волнение. – Пайпер? Я только что видел Тала в коридоре. Он выглядел рассерженным. Что случилось, черт возьми? Предполагалось, что ты лишь осмотришь комнату. Раф прошелся по комнате, и увидел наложницу. Он притянул ее в свои объятия, прежде, чем ту успела возразить: – Хабибти, что он сделал с тобой? – Он причинил ей боль, – Кад стоял в дверном проеме, его рот был сжат в суровую линию. – Сукин сын. – Остановись, – сказал Раф, опускаясь на колени и притягивая ее к себе. – Довольно с нее ярости. В его объятиях было так хорошо, так спокойно. Пайпер знала, что должна одеться. Ей было необходимо подумать, но, еще больше ей был необходим Раф. Она скользнула руками по его шее. – Просто подержи меня минутку. Раф покачивал ее. – Мне нужно снять с тебя этот зажим. Она покачала головой. Ей было хорошо и с ним. Ей не нужен этот сосок. Она обойдется и одним. – Все в порядке. Кад упал на колени. – Ублюдок. Он оставил ее с зажимами. Хабибти, будет жечь. Она уже поняла это. Девушка взяла себя в руки, лишь поморщившись, когда он снял его. Кадир наклонился и нежно взял ее сосок в рот, с любовью лаская его. Конечно же, это уменьшило боль. Раф погладил ее по волосам. – Вот что должен был сделать наш мерзавец брат. Как твоя попка? Наполненная. Отшлепанная. – Мне ...ммм ... нужно достать кое‑что оттуда. Раф усмехнулся: – Это может подождать. Ты должна подержать пробку какое‑то время, хоть Талибу и не доведется пожинать плоды. Расскажи мне, что случилось Она попыталась. Вот, что случилось. – Я сказала ему, что люблю его. Он неистово занялся со мной любовью, а затем сбежал, как последний трус. Помоги мне встать. Мне нужно одеться. У нас ужин с послом США в два часа, – она ахнула. – Я не смогу это сделать. Я не смогу сидеть рядом с послом с куском розового пластика в заднице. На ее глаза навернулись слезы. Она ничего не могла с собой поделать. Кад выглядел беспомощными. – Ты и не должна. Я отменю обед. Все, что угодно, Пайпер. Пожалуйста, не плачь. Пандора должна собраться с силами. Независимо от того, что сделал Тал, у нее по‑прежнему были обязанности. Она не собиралась откладывать грандиозный правительственный прием лишь потому, что Тал был ублюдком. – Нет. Я могу это сделать. Мне просто нужно принять душ и переодеться. Кад наклонился и притянул ее к себе. И тут же поднялся, прижимая наложницу к своей груди. – В задней части темницы есть душ. Мы позаботимся о тебе. Кад и его брат обменялись долгим взглядом. Пайпер он не понравился. Это был тайный взгляд, которым они обменивались, когда намеревались что‑то сделать. Она начинала к нему привыкать, но на этот раз не могла позволить им поступить по‑своему. Не нужно было быть большим гением, чтобы понять, что они решали, кто из них будет разбираться с Талибом. – Прекратите это. Ему нужно время. Раф покачал головой: – Ему нужна серьезная трепка, Пайпер. Ему нельзя так поступать с тобой. Он все разрушит! Кад притеснил ее к стене, крепче прижимая к себе. – Нет. Мы просто не подпустим его к нашей постели. Но, Пайпер, мы не можем жениться на тебе без него. – Можем, если отречемся от престола, брат, – заявление Рафа разнеслось по подземелью, отражаясь от стен. Кад остановился и обернулся. – Ты действительно смог бы? Она должна была остановить их. Пайпер не могла позволить этому случиться. – Нет. Нет, этого не будет. Раф отступил, распрямив плечи. – Я пойду на это, если придется. Я не позволю моему брату истязать нашу жену. Я также не намерен расставаться с ней из‑за того, что он не может вернуть себе мозги на место. Пайпер охватила тоска. Она давила на Тала. Она знала, что он был на грани, и она сознательно искала в нем то, что он хотел утаить. – Я не хочу, чтобы вы боролись с Талибом. Раф обернулся: – Позаботься о нашей жене, брат. Кад повел ее в душ. – Расслабься. Все будет хорошо. Я позабочусь о тебе. Мы оба приведем себя в порядок, и я помогу тебе подготовиться к встрече с послом. Я попрошу слуг принести тебе одежду. Ты будешь невероятно красива. – Я не хочу выглядеть красиво, Кадир. Я хочу, чтобы ты остановил Рафа, – она попыталась вырваться из его рук. Кад ногой распахнул дверь, вне всяких сомнений, ведущую в баснословно богатую ванную комнату, оснащенную гидромассажной ванной в центре. Кад поставил ее на ноги. Он навис над ней, глядя на нее сверху вниз. – Я не собираюсь его останавливать. Это между нами, Пайпер. Упрямый. Они все были чертовски упрямы. – Разве я не являюсь членом этой семьи? Он не двигался, просто коснулся губами ее лба. – Ты ‑ самая лучшая часть этой семьи, но всегда найдутся вещи, которые должны будем решать Рафик, Талиб, и я. – Я не должна быть одной из этих вещей. Его пальцы погрузились в ее волосы, нежно оттянув назад ее голову. – Я сказал тебе. Ты ‑ самый важный человек в моей жизни, и в жизни Рафа. Если у Тала все иначе, возможно, пришло время двигаться дальше. У него все еще есть несколько месяцев. Он может найти холодную невесту, которая согласится на эту сделку. Он может иметь королевство. А я хочу тебя. Но холодная невеста и хладнокровная сделка было отнюдь не тем, чего хотел Тал. Боже, неужели она была единственной, кто понимал это? Он мог заключить эту сделку в любой момент, но он выбрал ее, женщину, на знакомство с которой потратил несколько месяцев. Возможно, сначала он решил, что они смогут быть просто друзьями, но для нее было совершенно очевидно, что для него все изменилось, иначе он до сих пор оставался бы тем вежливым мужчиной, с которым она вела переписку. Где‑то, в глубине его стального сознания, он хотел большего, нежели просто сдержанной дружбы. Переменится ли Тал со временем? Или его раны были слишком глубокими, чтобы позволить кому‑либо прикоснуться к себе? Могла ли она оставаться замужем за человеком, который будет видеть в ней лишь актив для своего государства? Как могла она иметь от него детей? Малышей, которых он никогда не позволит себе полюбить по‑настоящему. ‑ Тише. Кад снова поцеловал ее, на этот раз в кончик носа. – Я сказал тебе, что все будет хорошо. Я позабочусь о тебе. Но, Пайпер, ты должна знать: если Талиб не изменит своих взглядов, Раф и я покинем дворец ни с чем, если это будет необходимо, – он понизил голос. – У нас не будет ни гроша, но, хабибти, ты должна верить, что мы позаботимся о тебе. Теперь она дала волю слезам, потому что из всех вещей, которые Пандора надеялась обрести, когда садилась на тот самолет в поисках новой жизни, эта любовь была несравнима ни с чем. Они откажутся от богатства, привилегий и славы ради нее? Она взяла в руки великолепное лицо Када и вознесла безмолвную благодарственную молитву тому, кто бы ни послал ей это благословение. – Я люблю вас. И тоже буду о вас заботиться. Включив душ, Кадир скинул одежду и повел девушку внутрь. Пока он нежно купал ее, она дала клятву. Пайпер Глен позаботится о каждом из своих мужей. И пусть они будут законченными упрямцами. * * * * – Я подготовил вашу одежду на вечер, ваше высочество. Его дворецкий кивнул в сторону спальни, откланявшись, когда Дэйн вошел в комнату. – Вы вызывали. Тал взглянул на своего телохранителя и понял, что невольно повысил голос. – Я думал, что за моей наложницей кто‑то присматривает. Он почувствовал привкус желчи в своем горле. Боже, он обошелся с ней, как со шлюхой, тогда как она была самой сладкой девочкой, которую он когда‑либо знал. Она щедро одарила его своим сладострастием, а он оттолкнул ее и оставил одну, предоставив ей самой заботиться о себе. Тал осознал свою ошибку и почти вернулся к Пайпер, когда заметил братьев, идущих по коридору. Они позаботятся о ней лучше, чем он. Глаза Дэйна были холодны, как лед. – С ней Купер. Слава богу, у него была возможность выплеснуть свою злость. – Купер уволен. Он пренебрег своими обязанностями. Ублюдок упустил ее, и она нашла темницу. Дэйн достал рацию. – Куп, какие есть новости о ее высочестве? – Хорошие или плохие? – затрещал голос Купа в динамике. – Прости. Ее высочество в подземелье с Кадиром. Раф только что ушел, и, позволь мне сказать тебе, что у него в штанах была большая проблема. Я думаю, мы должны посмотреть, что там внизу. Что бы ни случилось с шейхом, что заставило его бежать из подземелья, так же подействовало и на Рафа. Дэйн нажал кнопку связи. – Спасибо, приятель. Не спускай с нее глаз. Посол притащит сегодня всю свою команду, и, естественно, Халила в том числе. Мне это не нравится. Что‑то тут не так. – Будет сделано. Рация умолкла, и Дэйн повернулся. – Он не упускал ее из виду, пока она не вошла в ту комнату. Там лишь один выход и нет окон, и никто не заходил туда в течение года. Иногда девушки нуждаются в уединении. И он снова свалял дурака. Боже. Тал чувствовал себя так, словно вся его гребаная жизнь выходила из‑под контроля. – Следи за тем, чтобы моя невеста была в безопасности. – От кого я должен ее защищать? От вас? – спросил Дэйн. Талиб обернулся. Дэйн пожал плечами, небрежно махнув рукой. – Это был твой прекрасный шанс, Талиб. Глубоко внутри ты до сих пор не оправился, так же, как и Алия. И те ублюдки, которые причинили тебе боль, лишь выиграют, если ты им позволишь. Но ты собираешься это сделать, верно? Последнее, что ему было нужно, так это проповедь от своего телохранителя‑южанина. – Ты можешь идти. Дэйн не двинулся с места. – Могу. Нужно было напомнить Дэйну, кто здесь главный. – Черт побери, Дэйн. Проваливай. – Это было бы весьма кстати, да? – Дэйн стоял в расслабленной позе, широко расставив ноги. – Каждый делает то, что ты говоришь. С тобой вообще кто‑нибудь спорит по‑настоящему? У тебя есть хоть один гребаный союзник, который будет бороться за тебя? У него не было никого, кроме братьев, которые всякий раз перечили ему. Но не в лицо. И Пайпер. Пайпер всегда ворчала на него. За те месяцы, что они работали вместе, она часто начинала спорить, когда полагала, что он был неправ. Она не знала, кто он на самом деле. Ему нравилось это. Когда они разговаривали, и она вступала с ним в словесный поединок, это приводило его в экстаз. Боже, он был влюблен в нее в течение нескольких месяцев, и не мог себе в этом признаться. – Выметайся. Дэйн стоял на своем. – Я так не думаю. Ты можешь уволить меня ко всем чертям, шейх, но у меня есть, что тебе сказать. В Тале вспыхнула ярость. – Убирайся сейчас же или тебя арестуют. Дэйн фыркнул. – Это будет просто отлично, Тал. Прекрасно. Арестуй меня. Со мной случалось дерьмо и похуже. Я все равно собирался сказать это однажды. Переживи этот облом, и отрасти себе пару шаров, чувак. Я знаю, что случившеся было ужасно. Я знаю, никому не понять того дерьма, что случилось с тобой, но такова реальность твоей жизни. Ты лидер, Талиб. Твой путь чертовски труден. И я не шучу на этот счет. Я не поведусь на твой фарс. Каждому что‑то нужно от тебя, но никто ради тебя не пойдет на жертву. Кроме твоих братьев и этой женщины, на которой ты женат. И если ты оттолкнешь ее, тогда все, кто когда‑либо причиняли тебе боль, одержат победу. А ты проиграешь. Внутри него зародилась ужасная боль. Дэйн был прав, но он не мог понять одну простую вещь. – Они выиграли в ту минуту, когда заставили смотреть на то, как тот, кто был мне не безразличен, умирает. Знаешь ли ты, мать твою, что они сделали со мной? Знаешь, что они заставили меня сделать? Лицо Дэйна смягчилось. – Могу себе представить. Они, вероятно, заставили тебя просить. Просить. Умолять. Унижаться. Он делал все это. Он сломался, пытаясь избавить Лили от боли, а они лишь рассмеялись и перерезали ей горло. – Талиб, ты не можешь винить себя за это, мужик. Каждый может сломаться. Его накрыла волной стыда. Что бы его братья подумали о нем, если бы узнали, как он умолял? – Ты молил о своей собственной жизни? – спросил Дэйн. – Бьюсь об заклад, что нет. Так сделали бы большинство мужчин. Поступили бы так. Но ты просил за нее. Умолял. Его бросили на землю и пинали, а затем вынудили целовать сапог того, кто сделал это. Он хотел сражаться, но Лили была его сабой. Он был в ответе за нее. Он должен был сделать все, чтобы спасти девушку. Что угодно, кроме предательства своей страны. – Я сделал все, что они говорили, пытаясь спасти ее. Они обращались со мной, как с животным. Они избивали меня, морили голодом. Они использовали дефибриллятор, останавливая мое сердцебеение, и вновь запуская его. Я был мертв, но они вернули меня. Я знаю, что такое смерть. Я был так зол, когда понял, что снова жив. Я хотел умереть. – Я могу это понять. От чего ты отказался? – спросил Дэйн. – Они убили ее ради забавы, или ты отказал им в чем‑то? У него дрожали руки. Блять. Он не хотел говорить об этом. Он хотел забыть об этом, но что‑то заставило его говорить. Он провел годы, наедине с этой жестокой правдой. – Они хотели, чтобы я сделал видеозапись. Он едва мог разглядеть слова, которые они хотели, чтобы он произнес. Его глаза, опухшие от побоев, почти не открывались. Мерзкие слова вновь погрузили бы его страну в темные времена. Ему было велено отказаться от демократии. Наплевать на сотни лет достижений его семьи. Спокойный голос Дэйна эхом прокатился по комнате. – Я помню то время, сэр. Если бы вы сделали эту запись, и если бы люди увидели ее, могли бы возникнуть настоящие неприятности. Что‑то подобное могло бы дестабилизировать целую страну. Парламент ничего не контролировал. Только вы. Это породило бы массовые беспорядки, и вы вступили бы в конфликт с ближайшими государствами. Вы сделали то, что должны были. – Да, – в его голосе слышалась горечь. – Я должен был предпочесть страну женщине, которая мне доверяла. – Для тебя не существует легких решений, брат мой. Животный страх отразился на лице Тала, когда он понял, что Рафик стоял в дверном проеме. Его брат все слышал. Его брат знал о его позоре. – Уходи, Раф. Иди позаботься о Пайпер. – Я пришел сюда, чтобы выбить из тебя дерьмо, – признался Раф, и его лицо покраснело от волнения. – Я был намерен драться, потому что ты не можешь поступать с нашей невестой подобным образом. Она не кусок собственности, но ты не поэтому отверг ее, не так ли? Думаю, она может быть умнее любого из нас. Пандора сказала мне, что ты был напуган. Сегодня все загоняли его в угол. – Я не напуган. Я просто не хочу иметь дело с наивностью Пайпер. Этот брак заключен ради защиты короны, а не по любви. Раф вошел в комнату. Его плечи расслабились, а кулаки разжались. – Это не так. Тал, ты сделал то, что нужно было сделать. Ты выжил. Наша страна выжила. Мне жаль, что Лили мертва, но ты не можешь провести остаток жизни, наказывая себя. Ты сделал все, что было в твоих силах, чтобы спасти ее. Ты поступил правильно. Одна жизнь ради тысяч других. У тебя не было другого выбора. И в этом была суть его проблемы. Существовала истинная причина, по которой он не мог позволить себе любить Пайпер. – Что, если я не смогу принять такое решение вновь? Если я не смогу выбрать свою страну? Глаза Рафа вспыхнули, когда он все понял. – Ты беспокоишься, что если это случится еще раз, ты отдашь все ради Пайпер? Он осознавал это глубоко внутри. Он мог лгать ей, но истина останется неизменной. Талиб уже был на краю. – Я должен отпустить ее. Я не могу сделать выбор, который потребуется. Я не могу защищать свою страну и одновременно любить свою жену. Раф вздохнул. – Это неправда. – Сэр, ваш брат прав. Вы не можете жертвовать всем. В конце концов, вы должны пойти на риск, – сказал Дэйн. Но это не так. Ему не нужно было чем‑либо рисковать. Тал застыл, приняв решение. – Раф, ты и Кад отречетесь от престола. Вы можете взять Пайпер и жениться на ней. Я прослежу за тем, чтобы у вас было больше денег, чем вам когда‑либо понадобится. Я женюсь в течение месяца. Престол будет в безопасности, и, если я никогда не заговорю с ней вновь, возможно, ни у кого не возникнет мысли причинить ей боль, чтобы добраться до меня. Раф сжал челюсть. – Это самая глупая вещь, которую я когда‑либо слышал. Его брат думал сердцем, а не головой. Тал знал, что хоть одному из них следовало оставаться рациональным. – Это защитит всех нас. – А ты не думаешь, что нужно спросить Пайпер о том, хочет ли она этого? – поинтересовался Рафик. – Ты не оставил ей выбора, Тал. Если ты заботишься о ней, ты должен позволить ей решать. Позволить ей решать, если при этом она будет рисковать своей жизнью? Никогда. – Я полагаю, ты хочешь видеть ее живой, Раф. Ты действительно готов рисковать ею? Раф застонал. – Боже, ты должен выступать на сцене, Тал. Риск есть во всем. Разве я не сяду в машину, потому что боюсь разбиться? Не полечу авиарейсом, потому что могу попасть в авиакатастрофу? У нас удивительная жизнь, и она сопряжена с риском. За каждой привилегией, которую мы имеем, следует унция боли, но все равно, я ни от чего бы не отказался. Я не отрекусь от престола. Пайпер не покинет нас. Ты должен понять, что мы твоя семья, и мы не оставим тебя, даже когда ты того не заслуживаешь. Вот, что значит семья. Наша наложница сильнее, чем ты можешь себе представить. Я ее знаю. Она готова рискнуть. – Но не я. Он не мог этого сделать. Просто не мог. Шейх не мог рисковать, выбирая между ней и своей страной. – Я не отступлю, Раф. Скажи ей, чтобы она паковала вещи. Вы можете уйти с ней, или нет. Я прослежу, чтобы она не нуждалась в деньгах. Пайпер уверяет, что нет ни единого шанса беременности. Скажи, что она может жить в любом месте, где захочет. Но не здесь. Я ожидаю ее отъезда завтра. Тал повернулся, его тело ничего не чувствовало, в то время как внутри все, чего он хотел – это биться головой о стену. Он не мог вынести мысли о том, что никогда не увидит Пандору снова. Она уже проложила путь к его сердцу. Талиб выполнит свой долг перед страной, и до самой могилы он будет лелеять в своем сердце воспоминания о тепле любимой. – Мне нужно присутствовать на сегодняшнем ужине. Я посплю здесь. Утром я встречусь с пресс‑секретарем. Нам придется придумать хорошую историю и поручить кому‑нибудь позвонить послу Голландии. Мне нужно с ним поговорить, его правительство с радостью предоставит мне невесту. – Это не сработает, брат. Раф повернулся и вышел. Дэйн просто отвернулся. Хотя телохранитель стоял за дверью, Тал осознавал, что он разрушил их дружбу. Он был один. И так ему суждено провести весь остаток своей жизни. |