Польстер И., М. - Интегрированная гештал... Ирвин Польстер, Мириам Польстер
 Скачать 1.66 Mb.
|
|
Другие влияния в эпизодах контакта Существуют три дополнительных фактора в развитии эпизодов контакта. Они могут одновременно и мешать и привлекать. Это любовь, ненависть и безумие. Меша- ют они потому, что мы их боимся, они грозят разрушить наши привычные границы пе- реносимого. Привлекательны они своей силой, которая ведет нас неведомыми путями, поднимая на поверхность наши внутренние резервы. Эти переживания чрезвычайно сильны, под разными личинами они пронизывают многие эпизоды контакта. Каким бы опытом ни обладал человек в любви, он будет чувствовать подъем, если любит или лю- бим, а его самоощущение может сильно изменяться. Любовь. Любовь может иметь мягкие очертания дружелюбия и приятия, продви- гаясь к обольщению, сексуальной игре, а затем к преданности и зависимости. Если бы не зависимость, любовь не была бы таким рискованным делом и в терапевтической си- туации, и в жизни. В терапии, где любовь практически неизбежна, мы учимся видеть разницу между любовью и зависимостью, любовью и одержимостью и даже любовью и сексуальностью. Для начала в процессе работы надо принять свои чувства и признать за ними возможность удовлетворения разными способами, какие только позволит изоб- ретательность. Терапевтические отношения помогают человеку преодолеть привычное сопро- тивление любви. Тогда он начинает понимать, что можно любить свободно, без лишних ухищрений и стереотипов. Однажды поднявшись над условностями, он получит воз- можность чувствовать удовлетворение в терапевтических отношениях, несмотря на принятые ограничения. Если человек влюбится в реальных жизненных обстоятель- ствах, он не будет таким однообразным, у него появится гораздо больше шансов быть счастливым в любви. Освободившись от стереотипных требований, человек уже не так боится зависимости, потому что не сосредоточен целиком не предмете своей любви, а может воспринимать весь романтический контекст происходящего. К примеру, влюбившись в терапевта, пациент может захотеть переспать с ним. Но не получив желаемого, он все равно будет открыт к другим возможным способам взаимодействия, которые делают отношения волнующими и полными смысла. Это ока- зывает на пациента благотворное влияние, но он по-прежнему нуждается в полноцен- ных любовных отношениях. Однажды испытав потребность в любви, он будет готов получить то, что хочет, как только появится возможность. Однако не будет ли его готов- ность лишь замещением его сексуальных побуждений? Это возможно только тогда, ко- гда человек ожесточенно держится за свой единственный идеал и пытается добиться его любым способом. "Противоядием" от такой фиксации может быть понимание, что любой опыт ценен сам по себе и не является лишь заменителем другого. И тогда чело- век не станет узником своих порывов. Ощущения едва ли приведут его самоуничиже- нию. Чувства не могут длиться вечно, они идут по начертанному пути и исчезают, уступая место другим. Изначальный страх перед преждевременным концом ведет к привязанности к чему-то незыблемому, к необходимости иметь гарантию на всю жизнь, к попытке сохранить то, что непостоянно по определению. В терапии мы можем помочь человеку осознать изменчивость существования – от движения к движению, от года к году. Когда наши чувства завершаются, начинаются другие – это непрерывный процесс, не идеализирующий одно-единственное чувство. Однако мы не хотели бы недооценивать реальную дилемму, связанную с интен- сивностью чувства в терапии. Чувство крайней необходимости может стать настолько сильным, что разрешить его становится непросто, а потребность в завершении стано- вится ловушкой. Человеку нелегко поверить, что любовь не означает привязанность, особенно если она не вознаграждается вниманием, предписанным нашими социальны- ми нормами. Руфь была разочарована и разгневана, когда я не посетил ее в больнице после несложной операции. Она чувствовала мою симпатию, когда мы работали вместе. Те- перь, когда я не навестил ее в больнице, Руфь решила, что это была вовсе не симпатия, а какой-то хитрый терапевтический трюк. Она должна была понять, что мое теплое от- ношение к ней было искренним, просто оно не означало обязательного визита в боль- ницу. Это могло вызвать ее гнев и разочарование, но никак не обесценивало ни моих нежных чувств к ней, ни веры в ее привлекательность, которая не зависит от того, буду ли я постоянно оправдывать ее стереотипные ожидания. В это трудно поверить, но лю- бовь может быть сильной и без слияния. Тем не менее, столкновение с действительно- стью заставляет пациентов принимать любовь ее такой, какая она есть, а не такой, какой она должна быть. На первый взгляд, это звучит как рациональное отношение к любви, где один партнер не чувствует себя обязанным отвечать на ожидания другого. Однако это не так. Конечно, на определенном уровне отношений всегда существуют ожидания. Но еще важнее, чтобы эти ожидания не были подобны долговым обязательствам. Они просто являются частью процесса взаимного узнавания и представляют собой чувственное проявление того, как один человек относится к другому. В конце концов Руфь поняла, что мое отношение к ней было искренним, но не обязывало меня к визиту в больницу. Есть большой соблазн объяснить поведение Руфи лишь как бездумное повторение ее незавершенного чувства к отцу, который не уделял ей внимания. Давление любовных отношений может быть очень велико. Брейер обна- ружил это много лет назад и оставил психоанализ именно из-за этого. Фрейд изобрел концепцию переноса, чтобы с ее помощью защитить себя и деперсонализировать кон- такт, утверждая, что все эти чувства не имеют отношения к личности терапевта. В гештальт-терапии мы стараемся сфокусироваться на актуальных отношениях. Испытывая любовь, человек восстанавливает полноту самоощущения, которая в обыч- ной жизни может быть слабой или отсутствовать вовсе. Любовь – это не просто ритуал или социально приемлемый случай мономании. Она не привязана неизменно к одному объекту, а является потребностью человека, который любит. Если человек сможет на- учиться любить разных людей по-разному, у него будет больше шансов для исполнения желаний. В безопасной ситуации терапии или группы, в длительных отношениях или во время волнующей встречи с приятными людьми, во время близости, в разгар весе- лья или в печали (когда человек особенно нуждается в любви) – пациенты имеют опти- мальные условия для того, чтобы любить. Мы все знаем, что любовь может быть прекрасной и счастливой без таких сте- реотипов и обязательств, как постоянство, исключительность и страсть. Любовь к пре- подавателю может вдохновить на серьезную учебу и дать новое направление мыслям и общению с людьми. Считается, что говорить о своей любви стыдно. Люди должны понять, что если любишь кого-то, это не значит, что надо вступать с ним в брак, ложиться в постель, приглашать на вечеринки, проводить все время вместе. Это совсем не обязательно! Можно ждать, но только не требовать! Ненависть. Ненависть, как и любовь, оказывает сильное влияние на поведение и переживания людей, она заставляет их совершать невообразимые поступки и испыты- вать сильные чувства – гнев, отверженность, подозрительность, борение, отчужден- ность и др. Ненависть – это "остаточная деформация", полученная от опасных, невыра- женных чувств, слов или действий. Ненависть может стать центром эпизодов контакта. Она, как и любовь, является силой, которая стремится нарушить контакт. Особые кон- такты, в которых присутствует ненависть, настолько захватывают, что если ненависть не имеет выхода в процессе терапии, шансы контакта серьезно снижаются. Затормо- женный контакт очень важно восстановить. Человек боится чувств, которые могут воз- никнуть, если ненависть выйдет на свободу. Он страшится возможных последствий. Дать волю фантазии и высказать свое мнение воображаемой матери или началь- нику, поколотить соседского хулигана, в гневе посетовать на судьбу, ответить "нет" дру- гу, решительно отстаивать свои права перед терапевтом или группой – все эти опыты контакта необходимы, иначе может наступить отчужденность и бессилие в общении с людьми. Многочисленные формы, которые принимает ненависть, являются источником сильного возбуждения и угрожают поглотить человека в своем губительном потоке. Никто не может легко мириться с такими последствиями. Задавая темп и время выра- жению ненависти, нужно быть особенно осторожным, чтобы сохранить целостность человека. Если кому-то нужно восстановить мир в душе путем завершения действия, выплеснув ненависть, это должно произойти органично в момент кульминации, без на- силия. Довольно глупо провоцировать зажатого человека к выражению своего гнева. Иногда в самом начале сессии человек заявляет, что пришел сюда, чтобы дать выход своему гневу. Такое намерение окрашивает все его отношение к группе. С другой стороны, группа действительно может стать для него источником поддержки, и было бы нецелесообразно использовать группу как фигуру, чтобы "вонзать в нее булавки". Такой нарочитый гнев так же нелеп, как балаганное представление Петрушки. К сожалению, возможностей для естественной враждебности более чем достаточно, и нам не нужно искусственно навязывать ее. Она обязательно появится. Одна пациентка в момент ярости схватила мою любимую пепельницу и расколо- тила ее на мелкие кусочки. Я подошел к ней и сильно треснул по заднице. Дамочка ужасно удивилась – она думала, что в терапии ей все позволено. Нечего говорить, что этот эпизод контакта, несмотря на краткость, был из ряда вон выходящим. Мы получи- ли несколько уроков и много узнали: она – что чувствуешь, когда разбиваешь пепель- ницу; я – что чувствуешь, когда сильно бьешь пациентку; и еще – покорное возвраще- ние к реальности, к счастью, без унижения; и последнее – примирение. Боль была для нее такой же важной частью эпизода, как и разрешение. Перед этим враждебность моей пациентки выражалась лишь пассивно – в молчании, сомнении, замешательстве. Ее не- доступность вылилась в гнев, правда, не в лучшем исполнении, но он принес ей ощу- тимое разрешение. Проще говоря, гнев был для нее плодотворным событием. Другие проявления ненависти в эпизодах контакта менее выразительны – скуч- ный разговор, пропуски занятий, опоздания и т.д.. Когда люди ни на йоту не хотят пока- зать свою враждебность, они стараются свести контакт до минимума. Уклонение не позволяет им достичь цели и делает их недоступными. А им следовало бы сосредото- читься и определить свои чувства и их направленность. Человеку, ретрофлектирующе- му враждебность, легче признать свои чувства. Ему нужно развернуть их и направить от себя к соответствующей цели. В психотерапии ненависть всегда занимала важное место, в этом нет ничего нового или неожиданного. Новой является концепция границы контакта – как места восстановительного терапевтического действия и эпизода контакта – как результата жизненных событий, внутри которых создается восстановительный контакт. Безумие. Рефлекторный страх перед безумием глубоко таится в существе челове- ка. Этот страх определяет и пронизывает все контакты, которые он готов допустить. Особенно сильно боятся безумия те, чей способ защиты выглядит безумным. Некото- рые люди идут на все, чтобы доказать свое психическое здоровье: видящий галлюцина- ции настаивает на их реальности; кататоник так сильно борется с порывами возбужде- ния, что даже не может встать со стула; депрессивный глубоко верит в тщетность суще- ствования, только бы его собственные "безумные" потребности не выплыли наружу. Мы все до некоторой степени делаем то же самое, отказываясь от контактов, ко- торые грозят нам безумием. Страх перед безумием надо учитывать и в развитии эпизо- дов контакта. Отчасти это мера безопасности для сохранения целостности человека, отчасти – происходит потому, что страх перед безумием порождает настороженность и мощное противодействие контакту. Вспомните, что испытывает человек, если он слишком близко подходит к Я-гра- ницам – страх исчезновения, разрушения или отчуждения самого себя. Кроме того, он чувствует, что у него мало шансов добиться результата. В этот момент человек боится потерять направление, его поступки могут стать непредсказуемыми, а их результаты – ненадежными. Конечно, сойти с ума значит испытать острейшее чувство потери выбо- ра. Похожие чувства, только в более мягкой форме, человек испытывает, когда убежда- ется в своей глупости, или находится в состоянии крайнего волнения, или вступает в противоречие с чьим-то суждением. Эти "мини-сумасшествия" – обычное явление в те- рапевтических ситуациях. Люди, которые невнятно говорят; избегают прикосновений, робеют выступать перед людьми; боятся признаться в постыдном занятии мастурбаци- ей – это узники своего страха перед безумием. Для них безумие является неприемле- мым, чрезмерным проявлением, оно угрожает им потерей контроля над собой. Иногда действительно существует риск потерять власть над собой, но не часто. Нужно различать, где страх является только анахронизмом, а где соответствует реаль- ности. Если человек действительно боится, что его глупость перерастет в гебефрению, или считает, что, однажды начав плакать, будет плакать всегда, он сочтет необходимым спрятать свою глупость или слезы. Очень важной помощью в формировании чувства самоконтроля является пони- мание того, что все эти вспышки могут получить завершение и уступить место другим важным аспектам существования. Необходимая помощь в исследовании этих "мини-сумасшествий" может прийти из разных источников. Например, если кто-либо захочет временно отказаться от обыч- ных ограничений, ему понадобится уверенность в том, что терапевт или кто-то еще обязательно справится с ситуацией. Даже йогу нужен помощник, когда он погружается в нирвану, чтобы его случайно не переехала машина. Кевин дошел до судорог от страха, когда с удивительной ясностью увидел, как с неба прилетает гигантское чудовище и глотает детей, играющих на траве. В бессильном отчаянии Кевин начал кричать так, как будто чудовище уже здесь, а потом горько запла- кал. Когда я обнял и стал утешать его, он постепенно успокоился. "Где я найду тебя, если ты будешь мне нужен?" – это серьезный вопрос. Когда человека манит приключе- ние и он интуитивно чувствует, что его собственных ресурсов может не хватить, – тогда он задает этот вопрос. Другой источник поддержки – это уверенность в том, что поворот к прошлому – неприемлемому и немыслимому переживанию будет постепенным и именно таким, как нужно. Человеку нужно знать, что его Я-границы будут расширены без ущерба, и в слу- чае необходимости найдутся пути к отступлению. Может быть, ему не понадобится от- ступать на большое расстояние, но он должен чувствовать, что может вернуться так да- леко, как потребуется. Это основная предпосылка к эксперименту, который описан в главе 9. Главный смысл заключается в том, что мы уделяем большое внимание сопро- тивлению и меняем условия исследования в соответствии с природой сопротивления. Представьте себе, что мы просим человека смотреть на то, о чем он говорит. Предположим, что ему это трудно. Чтобы снизить накал эксперимента, мы можем по- просить его просто смотреть по сторонам и описывать то, что он видит. Однажды воз- родив желание видеть предметы в безопасных условиях, человек сможет упражнять свое зрение даже при пугающих обстоятельствах. Возможно, кого-то пугала идея смот- реть в упор на другого человека. Ему казалось, что он может не сдержаться и совер- шить грубые действия. В результате терапевтического «эксперимента» он убеждается в том, что он может так смотреть, даже чувствуя возбуждение, и не испытывать скован- ности. Постепенное развитие усваивается лучше и бывает менее рискованным и болез- ненным. Однако у постепенного развития есть определенные ограничения. В жизни все не так просто, человек должен быть готов к неожиданным столкновениям, которые мо- гут вызвать вспышку. Каждый хочет верить, что сумеет справиться с этими вспышками. Соотношение безрассудства и осторожности часто становится главным фактором в определении стиля жизни или работы. Безрассудство не всегда бывает хаотичным или выпадающим из реальности. На- пример, боевой генерал во время сражения делает свое дело лучше и эффективнее, чем обычный осмотрительный человек. Безрассудный пациент будет продвигаться быстрее, чем осторожный, но он должен захотеть пройти через боль и ошибки на своем пути к разрешению и росту. Иногда безрассудство может быть действительно поучительным и иметь меньше погрешностей, чем осторожные действия. То, что для одного человека будет отчаянным риском, для другого – окажется прекрасным прорывом. В этом смысле отношения между терапевтом и пациентом становятся коварным занятием. Порой они могут напоминать цирковых акробатов, политических стратегов, любовников или охот- ников на диких зверей. Если они потеряют свою цель, это серьезная неприятность; но лучшие из них сохраняют в себе дух безрассудства – они быстрее справляются непри- ятностями, чем осмотрительные люди. Другой источник поддержки при столкновения с безумием – когда человек по- нимает, что не должен делать того, чего не хочет. Важно учитывать саморегуляционный характер человеческого выбора. Иногда можно столкнуться с протестом против опреде- ленного действия и не возвращаться к поведению, которое было отвергнуто. Например, представьте себе, что мы просим человека поговорить с воображаемой матерью, пред- ставив ее сидящей на стуле напротив. Он говорит, что не хочет этого делать, что не лю- бит притворяться. Мы спрашиваем его, что именно вызывает у него протест. Он отвеча- ет, что когда был маленьким мальчиком, у него было три сестры, которые все время иг- рали в "притворялки" и втягивали его в свои игры. Однажды в канун праздника Всех Святых они нарядились в маскарадные костюмы, а его уговорили надеть женскую ноч- ную сорочку. В этом наряде его и увидел приятель. С тех пор он всеми силами старался забыть пережитое унижение. Когда мы спрашиваем его, что он чувствует, когда расска- зывает эту историю, он говорит, что это воскресило в нем всю былую ненависть ко всем участникам тех событий: сестрам, парню, который уличил его, и матери, которая все это допустила. Это совершенно новая ситуация. В этом случае человек не оказал сопротив- ления придуманному упражнению и не стал его выполнять под нажимом – он действи- тельно злится. Он открыто высказывает нам свое негодование и открывает свою спо- собность к самоподдержке, как если бы он выполнил задание поговорить с воображае- мой мамой. Но главное, что помогает справиться с безумием – это смелость. Она позволяет посмотреть на своего «демона» и поверить, что это можно пережить, сохранив здравый ум и личную целостность Человек, который дурашливо смеется, обнаруживает, что его смех в конце кон- цов затихает. Одержимый гневом обнаруживает в нем союзника, а не врага. Депрессив- ный человек может вступить в контакт со своей глубокой печалью и испытать живые чувства, а не депрессивный ступор. Человек, который боится маниакального состояния, обнаруживает, что, разрешив себе это, он не впадает в бесконечную манию, и истоще- ние приносит ему пользу. Человек, который говорит как ребенок, не начинает дегради- ровать и впадать в детство, а может позволить себе детские забавы. И так до бесконечности... К душевному здоровью и согласию легче прийти, не ограничивая себя безопасностью, смело вступая в жизнь. Очерчивая границы, человек рискует утратить психическое здоровье. Если он станет избегать борьбы, быть может, ему будет удобно, но он рискует зачахнуть. А когда он вступает в эту борьбу и побежда- ет в ней, то дает волю свободному духу. |