История развития корейской литературы
 Скачать 302.26 Kb.
|
|
«Каса»-напевные строфы. Творчество Чон Чхоля (1537 - 1594) Середина XV в., - период возникновения жанра Каса. Каса – это поэма. Единицей стиха здесь является двустопное полустишие, каждая из стоп которого обычно содержит по четыре слога. Жанр каса представляет собой синтез пейзажного хянга, многострочных каё и даосско-чаньских веяний. В каса, так же как и в многострочных каё, даётся сравнительно большой отрезок времени (до года или несколько лет) в жизни человека. Одной из первых каса была «Славлю весну» Чон Гыгина (1401 - 1481). Расцвет каса относится к XVI в. и связано прежде всего с именем выдающегося поэта Чон Чхоля. Замечательный корейский поэт XVI в. Чон Чхоль известен больше под литературным псевдонимом Сонгян («Сосна и река»). В посмертном адресе поэту одного из его современников истолковывается первая часть псевдонима: «Внешность Чон Чхоля была подобна сосне, а стойкостью он напоминал бамбук, засыпанный снегом». Это образная характеристика человека, который остается чистым в своих принципах и в убеждениях при любых обстоятельствах, полно и точно передает смысл жизни и творчества поэта, сумевшего создать первый авторский сборник стихов на родном языке, и довести до совершенства жанры национальной поэзии, в условиях господства китайских художественных канонов в литературном мире Кореи. Чон Чхоль жил и творил в смутную для Кореи пору. Рост крупного землевладения и ослабление центрального общества в XVI в. вызвали обострение классовых противоречий, выразившихся, в частности, в массовом бегстве крестьян с насиженных мест, в народных волнениях. Кроме того, ожесточенные распри внутри господствующего класса, начавшиеся в первой четверти XVI в., привели к возникновению в 1575 году двух группировок – «западной», составляющей старую столичную знать, и «восточной», отражавшей интересы молодых конфуцианских ученых. Эта междуусобная рознь, словно ржавчина, разъедала страну в канун тяжелого испытания для корейского народа - Имчжинской войны против японских захватчиков (1952 – 1958 гг.) «Если так и пойдет дальше, - писал о положении в стране современник Чон Чхоля крупнейший мыслитель и государственный деятель Ли И, - то через несколько лет народ непременно взбунтуется, и страна погибнет…» Да, было над чем задуматься передовым людям, не безразличным к судьбе родины. Не потому ли в творчестве Чон Чхоля так тесно переплелись пессимизм и жизнелюбие, недовольство окружающим и преданность интересам страны? Чон Чхоль родился в 1537 г. в семье довольно крупного придворного сановника, связанного родственными узами с королевской фамилией. Юному Чон Чхолю не раз случалось играть с наследным принцем, будущим государем Мёнджоном, что наложило отпечаток на их дальнейшие взаимоотношения – из-за дворцовой интриги отец Чон Чхоля вместе с семей был сослан в южные районы страны. Чон Чхоль только в 1551 году, когда отец был прощен, возвратился в столицу и продолжил свое запоздалое образование. Учителями Чон Чхоля были известные в то время философы – конфуцианцы и знатоки танской поэзии Ким Десын и Ким Инху. Последний привил будущему поэту и вкус к стихосложению на родном языке. Чон Чхоль получил превосходное по тем временам образование. B 1562 году он занял первое место на государственных экзаменах на гражданский чин, далее, блестяще выступил на конкурсе, организованном Ведомством по конфуцианскому образованию. Король Мёнджон узнал в победителе друга детских лет. Тут же Чон Чхолю была пожалована высокая должность в Прокурорском приказе. Но дальнейшая карьера Чон Чхоля сложилась вовсе не гладко. Служба при дворе не раз сменялась изгнанием или же добровольным отшельничеством. Нередко причиной тому сказывался характер поэта, его прямота, бескорыстие, неподкупность. B 1567 году Чон Чхоль и философ Ли И были избраны членами придворной академии Окшан («Яшмовый зал»). С воцарением Сонджо, он занимал ряд ответственных постов. В любой обстановке, поэт – сановник всегда оставался верен себе, не льстил, и не слушал лести, предпочитал поступиться службой, нежели собственным мнением. В 1584 г. умирает Ли И. Травля «партии западных», к которой относится Чон Чхоль, усиливается. Мишенью для нападок на Чон Чхоля становится его склонность к вину. В такой обстановке, Чон Чхоль был вынужден в который раз! – покинуть столицу. В 1589 г. раскрывается заговор «восточных» против короля, и Чон Чхоль немедленно возвращается в столицу. Тронутый неизменной преданностью опального поэта, король предлагает ему пост «правого» (т.е. второго) министра в Государственном совете, а вскоре назначает «левым» (первым) министром. «Восточные» продолжают плести интриги против Чон Чхоля, и отношение короля к нему постепенно охлаждается. Прямота суждения подданного, его нетерпимость к фальши задевают короля, привыкшего к лести. Особенно острым было столкновение сюзерена с вассалом по вопросу о выборе наследника. Чон Чхоль вместо принца Седжона, выдвинутого монархом, предложил принца Кванхэ. Это вызвало недовольство короля и привело к очередному, на сей раз последнему, изгнанию поэта. В конце мая 1592 г. началась Имчжинская война, у Южных ворот дворца король Сонджо обратился к народу. Едва он кончил говорить, из толпы вышел глубокий старец и громко попросил для Чон Чхоля прощения. Этот факт сам по себе свидетельствует о многом. Народ вспомнил о мудром сановнике: в тяжелые для Кореи дни, только Чон Чхоль и такие как он, могут спасти страну от порабощения. Поэт был освобожден из ссылки особым указом. Он получил назначение командующего войсками провинций Чолладо и Чхунчхондо, провел несколько удачных боевых операций против японской армии. В 1593 г. он возглавил посольскую миссию в Китай. После успешной миссии Чон Чхоль вернулся на остров Канхвадо, где и скончался 7 февраля 1594 года. С болью писал о нем его современник, поэт Квон Пхиль в стихотворении на ханмуне «Проходя мимо могилы Сонгана»: Опадает листва с дерев, Дует ветер, дождь моросит Отрешенно звучат слова В песне той, что создал поэт. Как печально мне одному Не с кем выпить чашу вина!... Он вчера лишь стихи слагал – Он сегодня в могиле спит. (перевод А.Жовтиса) Спустя девяносто лет, в 1685 г. Чон Чхоль в ряду с другими выдающимся писателями и поэтами Кореи был удостоен посмертно звания «Мунчхон» - «Блестящего литератора». Литературное наследие Чон Чхоля довольно велико. «Сочинения Сонгана» в семи книгах собрал и издал после смерти поэта в 1632 году его сын Чон Джонмён. В них включены 570 произведений, написанных на ханмуне в традиционных жанрах китайской изящной словесности: поэзия, эпистолярная проза, эссе, эпитафии, заметки, сочинения в форме вопросов и ответов, записки о разном, доклады на высочайшее имя, комментарии к произведениям классиков, жизнеописания. Высокая оценка этим сочинениям дана в «Летописи правления Короля Сонджо». Стихи и проза его возвышены и радостны, подвижны и стремительны. Стиль письма его искусный и свободный. Стихи на ханмуне, созданные Чон Чхолем в период войны, полны патриотического пафоса. Но не эти произведения на ханмуне принесли поэту неувядаемую славу. Небольшой сборник стихов «Сонган каса» стал важной вехой на пути развития корейской поэзии на родном языке. Первое издание сборника «Сонган каса «, вышедшее в 1690 году, не сохранилось. Самым ранним, из дошедших до наших дней считается издание, опубликованное праправнуком поэта – Чон Чхоном в 1747 году в Сонджу, и переизданное в 1768 году, в Пхенъяне. В него вошли четыре поэмы каса, восемьдесят два трехстишия сиджо и одно длинное сиджо чан-сиджо. Оставаясь до конца дней убежденным монархистом, Чон Чхоль значительную часть своих стихов посвятил королю, например, цикл из восемнадцати стихов «Песнь о возлюбленной». Мировоззрение Чон Чхоля было противоречивым. Это сказалось и на его творчестве. О! зачем столько балок: На постройку дома! И зачем так много споров О разваливающемся доме! Плотник же с тушницами и мерками Только суетятся! (перевод М. Никитиной) Под покосившимся домом поэт подразумевает корейское государство, а «плотники» - занятая распрями придворная знать. О, рубят! Высокие гордые сосны рубят! Если дать подрасти, Какой материал на балки! А вдруг покосится тронный зал, Чем его тогда подпирать?! (перевод М. Никитиной) Здесь также в форме довольно прозрачной аллегории говорится о бессмысленной жестокой борьбе партий, в жертву которой приносятся жизни многих одаренных людей. Порицая борьбу партий, Чон Чхоль, тем не менее, при первых благоприятных обстоятельствах снова активно включается в нее. Очередное поражение усилило пессимистические ноты в его стихах. Горечь разочарования нашла отражение в ряде сиджо: В синем небе под облаками Летящий журавль! Что ты садишься? Вот выщиплют все перья, Забудешь, как летать. (перевод М. Никитиной) В традиционном противопоставлении одинокого журавля светской «черни» поэт выражает свое отрицательное отношение к «свету». Сиджо Чон Чхоля шире по замыслу, острее по политическому звучанию, чем сиджо поэтов – дворян, посвященные борьбе партий. Критическая заостренность его стихов, насыщенность их общественным содержанием делают их выдающимся явлениям в поэзии XVI в. Кроме общественно- политической темы, в сиджо Чон Чхоля отражены и другие темы. Здесь есть стихи о любви, например, следующее стихотворение: Из сердце своего луну и звезды Я вырежу – и ввысь их подниму Пусть в небе, что раскинулось над нами На девяносто тысяч долгих ли, Висят они, селенье озаряя, В котором, милая моя живет! (перевод А. Жовтиса) В сиджо Чон Чхоля звучит и пейзажная лирика, темы труда и сочувственного отношения к неимущим. Ряд стихотворений отражает отшельнические настроения поэта. К этому периоду относится появление еще одного жанра поэзии на родном языке. Жанр каса - это крупная поэтическая форма, которую можно назвать поэмой. Стихотворная строка каса состоит из двух полустиший, каждое полустишие включает по две четырёхсложных стопы: 4 - 4 / 4 – 4 Предполагают, что жанр каса появился в середине XV в. Первые образцы каса принадлежат Чон Гыгину (1401 - 1481). Расцвет жанра каса связан с именем Чон Чхоля, именно Чон Чхоль довел этот жанр до совершенства и открыл богатейшие возможности его развития. Корейские литераторы прошлых веков, да подчас и современные исследователи, трактуют почти все каса Чон Чхоля, особенно «Тоскую о милом» и «Разговор двух женщин», а также ряд сиджо, - только как послания опального поэта к королю Сонджо. Конечно, в его произведениях нередко можно встретить корейское слово ним, что значит «государь, господин, хозяин». И в некоторых стихах оно употребляется в этом, прямом, смысле. Поэт, как истый конфуцианец, верит в свое предназначение преданно служить государю. Согласно конфуцианскому учению, совершенный человек служит государю и тем самым способствует процветанию страны. Поэтому понятие «государь» в стихах Чон Чхоля обычно равнозначно понятию «государство». Поэт, в отличие от других придворных, не гонится за милостями короля, он не одержим и жаждой власти. Он печалится о верности, без тени лести и приспособленчества. И это высокая искренность дорого ему обходится (из-за интриг завистников он не раз оказывается в изгнании), но одновременно вселяет в него силы во всех критических ситуациях. Впрочем, гораздо чаще под словом ним Чон Чхоль подразумевает «любимый, любимая», как бы подчеркивая высшую форму любви и уважения между женщиной и мужчиной. Ведь традиционная конфуцианская сдержанность в те времена, не позволяла открыто выражать интимные чувства к любимой. Поэтому Чон Чхоль вынужден был прибегать к поискам своеобразных средств выражения, иносказаниям и в теме любви. Вот почему обращения Чон Чхоля к «королю» в переводах заменены во многих случаях обращениями к «любимой», а если героиня женщина, то к «любимому». Такова специфика лирической поэзии эпохи средневековья – не только корейской. Поэма «Путешествие в Квандон» (1580) самая крупная и значительная по содержанию каса Чон Чхоля. Восемь достопримечательностей Алмазных гор, которые, единожды увидев, нельзя не воспеть, были излюбленной темой корейской литературы и до него. Но ни до Чон Чхоля, ни после него не было создано художественного описания корейских пейзажей столь впечатляющей силы, нигде красота удивительных творений природны не была столь глубоко философски и поэтически осмыслена. Первый строки поэмы воссоздают картину того времени, когда уйдя от дел под предлогом болезни, Чон Чхоль поселился на родине, в провинции Чолладо: Под предлогом болезни я проводил досуг Среди рек и озер в Бамбуковой роще («Бамбуковая роща» - месть, где собирались и вели беседы поэты – анахореты (в период западной цинь (Китай) (265-317) были известны «семь мудрсуов и Бамбуковой рощи» (Юнь Цзи, Шань Тао)и дрг.). И вот в Квандон, что раскинулся на восемьсот ли Получил я назначение (перевод Н.Ицковой - Далее переводы поэмы принадлежат Н. Ицковой.) Употребляя название «Бамбуковая роща», поэт одним стихом штрихом - намеком воссоздает атмосферу своих свободных творческих дней. Однако он счастлив вновь вернуться к государственной службе и отправляется в путь с мыслью о предстоящей деятельности. В этой связи, логичными и естественными кажутся исторические реминисценции поэта, которые и составляют первые план поэмы. Все они выдержаны в строго конфуцианском духе: На месте дворца Кун Е (Кун Е – один из крупных феодалов, основавших на севере сила государства Тхебон (904 Г.)) Ныне кричат вороны и сороки. Разве дано им знать Величие и владение в седую старину Точно совпадают Древние название Хвеяна! (Хвеян – город, разрушенный в конце династий Корё при Чхунсонване (1309 - 1313). В ханском Китае была личность, носившая название Хвеан (кит. Хуайян)) Снова бы увидеть неизменившимися Порядки, установленные Цзи Чжан-жу! (Цзи Чжан – жи идеальный правитель в Хуайне при ханском императоре У. ди (140 – 86 гг. Н.Э.)) Чон Чхоль вспоминает о славном Кун Е, основавшем государство, и об идеальном правителе Хвеяна и мечтает о том, чтобы возродить порядки седой старины во вверенной ему провинции Канвондо. Говоря о Канныне, славящемся добродетелями его обитателей, и сокрушаясь по поводу падения нравов в стране, поэт в восхищении замечает: Поистине здесь Как во время Яо и Шуня! В исторических реминисценциях Чон Чхоля проявился не только конфуцианский культ древности вообще, но и критическое отношение к современной поэту действительности. Когда мысль Чон Чхоля обращается к миру людей, он не может скрыть своего разочарования, лишь природа для него – нетленный образец вечности и гармонии: Как высока гора Мангодэ, Как одинока ты, вершина Хёльманбон! Вздымаясь к небу, О чем хочешь ты поведать? Прошли миллионы лет, Но ты сумела не согнуться О, есть ли человек, Которой похож на тебя? Люди, одержимые страстью борьбы за власть, по словам Чон Чхоля, утратили цельность натуры, забыли о высоком назначении человека. Человека надо создать заново, пользуясь материалом нетронутым, рожденным чистым миром природы. Красота родной природы меняет настроение Чон Чхоля. Тревожные мысли, связанные с предстоящей государственной деятельностью, исчезают, отходят на задний план и исторические реминисценции в официальном конфуцианском духе. Чон Чхоль воспевает идеал, открывшийся ему в природе: Проплыв под мостом Канмунгё, Я сказался среди бескрайнего моря. Какой величественный вид, Как оно спокойно! Что может быть прекраснее, Чем это море! Поэт ожидает то время, когда забудутся междуусобицы и в стране воцарится спокойствие и справедливость. Намек, заключенный в стихах, венчается появлением лика Будды Майтрейи (С именем Майтерейи буддисты связывали надежды на лучшее будущее): Осмотрев изображение Майтрейи в монастыре Махаён Оставил позади перевал Анмундже. Чон Чхоль создает необыкновенно светлые, праздничные картины природы: Горы то громоздятся одна на другую То устремляются величаво ввысь, Как будто кто – то воткнул цветы лотоса И связал их белой яшмой, Как будто кто – то взволновал Восточное море, и он достигло северного края неба. Прекрасное чувство слияния с природой приводит к полуосознанному желанию остаться среди гор и долин навсегда. Этим вызваны частые упоминания о четырех силланских рыцарях – хваранах, которые, как гласит легенда, залюбовавшиеся Алмазными горами, ушли от мира и стали отшельниками. Куда ушли герои, кем стали теперь четверо святых? Кого бы встретить, чтобы получить Известие из далекой древности? Даосские настроения приходят в поэму Чон Чхоля и через Ли Бо. Образ великого поэта эпохи Тан мы часто встречаем на страницах поэмы: Ушел куда – то поэт отшельник, Остались лишь его слова Как ясно дает знать (сердце сердцу) в этом мире! В конце поэмы к Чон Чхолю является небожитель, в котором нетрудно узнать Ли Бо. Круг образов расширяется, появляется и луна, и журавль – традиционный атрибут даосского святого. Начинает преобладать идеал единения с природой (мотив полета). Некоторые строки прямо перекликаются с даосскими памятниками, вызывая в памяти историю о том, как Ле – Цзы путешествовал с ветром. …Когда мы выпьем еще две – три чаши, Подует легкий ветерок И подхватит тебя, А если добавим еще, То взлетим на небо… вызывая в памяти историю о том, как Ле-цзы путешествовал с ветром. От Ли Бо, Чон Чхоль воспринял легкость обращения с гигантскими космологическими и природными объектами. Большая Медведица превращается у него в ковш для вина, воды Восточного моря – в пьянящий напиток… Это идет и от осознания себя неотъемлемой частью естественного мира. В поэме «Путешествие в Квандон» Чон Чхоль не придерживается какой – нибудь одной идеологической концепции – даосские мотивы соседствуют у него с конфуцианскими. В эпоху Чон Чхоля его мироовоззренческое противоречие могло быть разрешено только двумя способами - посредством утопии («Золотой век» в духе древней идиллии, намеки на это имеются в подтексте поэмы) и единение с природой (отшельничество). В дальнейшем первый путь окажется для Чон Чхоля нереальным, так как он увидит крушение своих надежд, связанных с преобразовательной деятельностью, и остается лишь второй – обращение к природе. Впоследствии Чон Чхоль создаст свое наиболее цельное произведение – поэму «Сонсанские напевы» с единой, стройной системой взглядов. Образ нравственно совершенного мудреца «цзюнцзы» уступит в ней место отшельнику в соломенных башмаках и холщовой одежде. Бегство от мирской суеты к «горам и водам», гармония между человеком и природой стали для поэта средством обретения внутренней независимости. Поэмы «Тоскую о милом» и «Разговор двух женщин» (1585 – 1588гг.) – произведения настолько лиричные и грустные, что, по словам корейского живописца XVIII в. Ким Сансука, «способны вызвать слезы у читателей». «Разговор двух женщин» - редкий пример формы двухголосья в корейской литературе того времени. В истории корейской средневековой литературы, пожалуй, не найти другого авторского сборника стихов, да еще на корейском языке, который снискал такую популярность, как Сонган каса. Писатели и поэты прошлого, признали его истинную художественную ценность. Зачинатель идейного течения Сирхак Ли Сугван считал каса Чон Чхоля «лучшими песнями нового времени». Ким Ман Чжун и Ким Чхонтхек единодушно проводили параллели между каса Чон Чхоля и произведениями Цюй Юаня, в частности, с его «Поэмой скорби и гнева» Лисао, называя творчество этих поэтов «соперничеством Солнца и Луны». Ким Ман Чжун назвал сборник Чон Чхоля «литературным каноном на родном языке». Чем вызвана такая высокая оценка произведений поэта? Прежде всего, их гуманностью и глубоким лиризмом, красотой и музыкальностью стиха. Чон Чхоль, познав эстетику «ясности», «простоты» и «лаконичности», выразил ее удивительно образным, понятным народу языком. Масштабность, динамизм и экспрессивность – характерные черты творческой манеры Чон Чхоля. Ключ к его поэзии лежит также в силе и своеобразии личности самого Чон Чхоля. Его произведения – это эмоциональный слепок с его жизни. Чаще всего они создавались под впечатлением каких- либо событий, личных или общественных. Почти все каса Чон Чхоля были переложены на ханмун, они стали образцами для подражания поэтам более позднего времени. Они передавались устно и в рукописных списках. Их исполняли профессиональные певцы и певицы. К каса писались ноты, а сиджо располагались в антологиях по мелодиям. Некоторые поэмы легли в основу народных песенных сказок пхансори. Стихи Чон Чхоля переведены на английский, французский, японский, китайский языки. Поныне остаются они величайшей драгоценностью корейской классической литературы. |