Книга для интеллектуального меньшинства, абсолютно не
 Скачать 1.17 Mb.
|
|
Парадокс в том, что, хотя наши воспоминания ложны, тенденциозны, а зачастую и вовсе противоречат фактам, мы не можем в них сомневаться, ведь каждый раз наш мозг создаёт их заново. «Для внутренней экранизации наших воспоминаний мозг использует элементы, которые ближе лежат”». У нас нет доступа одновременно и к старой, и к новой версиям наших воспоминаний, а поэтому мы и не можем их сравнить. Если нам что- то стало удобно помнить иначе, в более выгодном свете, мы и этого подлога не заметим — просто одна версия прошлого поменяется в нашей голове на другую. То, что наш мозг придумывает и перевирает сейчас, мы и принимаем за чистую монету своего прошлого. И всё это происходит неслучайно то, что вы помните и как вы это помните, нужно вам для каких-то вполне определённых собственных целей, а не потому, что это и вправду было, и было именно так Факты не врут Философия, которую я собираюсь излагать, будь она слишком лёгкой и очевидной, была бы сильным доводом противне Давид Юм Позвольте дать вам хороший совет. Если вы вдруг когда-нибудь окажетесь на приёме у психотерапевта, никогда не говорите ему Ой, у меня такая жизнь, такая жизнь. Обо мне можно целый роман написать или У меня такой случай, вы сможете диссертацию по мне защитить!» Во-первых, среднестатистический психотерапевт (насколько я могу судить, конечно) не горит желанием писать романы. Ну а диссертации по одному клиническому случаю защищали последний разв веке (сейчас для этого требуются куда более масштабные исследования). Не надо пытаться выглядеть глупее, чем выесть на самом деле. Во-вторых, и теперь уже серьёзно — мы безумно, до зевоты тривиальны. Все одинаковые. Да, с какими-то особенностями, но, поверьте, все они, что называется, в пределах статистической погрешности. Если же кто-то думает, что он уникальный, какой-то неземной и вообще космический, то по нему психиатр плачет, а не психотерапевт. И Ван Гог, и Пикассо, и какой-нибудь Кустодиев на парус выпускником любой художественной школы рисовали цветы. Да, их цветы выглядят по-разному. Нов основе — это просто цветы. И любой ботаник даст вам предельно чёткое и конкретное описание данного объекта: стебель, листья, соцветие, пестики, тычинки и т. д. Оригинальность может быть хороша только для антуража, а если по существу, то лучше без затей — сухие факты, явки и пароли. Только при таком подходе мы сможем в себе разобраться. Насколько велика вероятность, на ваш взгляд, что человек всё понимает про свою жизнь действительно правильно, но страдает неврозом, мается от чувства постоянной тревоги, депрессует и раздражается почём зря? Конечно, я не знаю, что выдумаете. Поэтому давайте я сразу скажу как есть Если человек ив самом деле всё понимает верно (то есть его понимание предельно соответствует положению дел в реальном мире, он никогда не окажется на приёме у психотерапевта. Это исключено. Он будет заниматься решением задач, которые передним стоят, а не скрываться от них за невротическими симптомами. Поэтому всё, что по большому счету должен сделать психотерапевт, это вылечить воспоминания пациента, устранив из них противоречия и несуразности, которые человек, вследствие устройства его памяти, не видит и не понимает. В каком-то смысле, общаясь с пациентом, психотерапевт выясняет не то, что человек помнит, а то, чего он не помнит. Конечно, психотерапевт не господь боги он не может знать наверняка. Но известно, что оригинальности в нас нет никакой. Поэтому нехитрое соотнесение воспоминаний пациента стем, что могло быть, а чего быть не могло (именно этому психотерапевт и учится долгие годы, и позволяет специалисту восстановить более-менее объективную картину случившегося. От осознания пациентом его необъективности невроз лопается как мыльный пузырь. Вот почему один из величайших психотерапевтов Фредерик Пёрлз — говорил Не слушайте того, что говорит пациент. Смотрите на то, что он делает». ○ Итак, почему я настаиваю на сомнении и трясу знаком Потому что не только все наши воспоминания, но и все наши мысли в некотором смысле ложны. Они не отражают реальной действительности. Они куда больше говорят о нас и о тех «контекстах», в которых мы заплутали. Этими контекстами могут быть и морально-нравственные установки, и какие-то идеологические концепции, набор неструктурированных знаний о предмете и т. д. и т. п. И всё это путает мышлению карты. Даже если мы будем всеми силами принуждать себя думать здраво и объективно, мы не сможем этого сделать. Именно поэтому нет и не может быть окончательных ответов, нет потому и безусловно правых. Ну и безусловно виноватых, соответственно, тоже нет. Но есть факты. Факты — это то, что вы действительно можете зафиксировать. Фактом, например, является то, что вычитаете сейчас эту книгу. Если она вам нравится — это факт. Если нет — тоже факт. А вот понимаете ли вы то, что в ней написано на самом деле, или вам только кажется, что понимаете, — это вопрос, не факт. Когда вы признаётесь кому-то в любви — факт в том, что вы признаётесь кому-то в любви. Ноне факт, что любите. Если выдумаете, что вы кого-то любите, факт в том, что выдумаете, что вы его любите, ноне факт, что это любовь. Мы ведь не знаем, что такое любовь — слишком многозначное и неопределённое это слово, а потому факт в данном случае просто нельзя установить. Факты любви Всегда есть некое наличное, верифицируемое поведение, и это важно. Каковы, например, фактические проявления вашей любви? Вдумайтесь: нечто выделаете, чтобы её проявить, а чем она на самом деле в вашем поведении проявляется? Я понимаю, что сложный вопрос. Но это и хорошо — есть над чем подумать! Допустим, вы чувствуете, что этот человек вам нужен. Что это говорит нам, кроме того, что вы эмоционально или как-то ещё от него зависите Ничего. Если вам без него плохо, это на самом деле свидетельствует о том, что у вас есть такая привычка — быть с ним. Любовь ли это Не факт. Или, например, высчитаете, что заботитесь о любимом человеке, и это для вас важно. Вроде похоже на любовь, правда? А теперь узнайте, испытывает ли человеко котором вы заботитесь, чувство, что он м заботятся? Если он чувствует вашу заботу — неплохо, пока вроде как всё сходится. А если нет, может быть, вам только кажется, что вы заботитесь он м Это вопрос. С другой стороны, не может ли быть, что вы заботитесь он м только потому, что считаете, что так нужно делать То есть это по любви или из необходимости Или баш на баш? Может ли быть, что вы заботитесь он м потому, что хотите выглядеть в его глазах (или чьих-то ещё глазах) хорошим человеком, достойным гражданином, заслуживающим уважения членом общества На любовь не очень похоже. А может быть, вы просто боитесь, что останетесь в одиночестве И всё, что выделаете это спасаете себя от одиночества, и этот человек — нелюбимый, а просто средство борьбы с одиночеством, как снотворное от бессонницы? Всё это очень важные рассуждения — они позволяют вам очнуться от иллюзий, избавиться от нелепых ожиданий, а возможно, и предпринять что-то, чего вы до сих пор не делали. Не делали, а имело бы смысл... В любом случае любовь не является фактом. Это просто слово. Красивое, желанное, но только слово. Да, есть поведение — то, что вы можете фиксировать как факты. И это уже существенно. Допустим, вы с любимым человеком постоянно ругаетесь. Это факт. Значит ли это, что вы его не любите Нет. Способствует ли эта ругань укреплению отношений Вряд ли. Можете ли вы перестать это делать Вопрос экспериментального свойства надо изучить. Иными словами, факты — это то, что мы можем выявлять, анализировать, осознавать, сопоставлять и таким образом влиять на собственное поведение. Наш мозг начнёт по-другому работать. А это важно, ион должен работать. Не крутить постоянно «старые песни о главном, а думать. Любовь — если она и есть (данный факт не подтверждён научными исследованиями) — это не состояние и не решение. Любовь — это процесс. Поэтому нет ничего странного в том, что у вас нет ответа на все вопросы. Но пока вы ими задаётесь, вы можете делать этот процесс лучше. Когда вы уже «всё для себя решили (и неважно, что именно) — процесс окончен и занавес опущен. Финита ля комедия. Если вам не нравится ваша работа — это факт. Но ваша это работа или не ваша Мы не знаем. Нет такого факта. Может быть, ваша, новы просто не прошли необходимых 10000 часов подготовки А может быть, и не ваша, номы не узнаем этого, пока вы не пройдёте те самые 10000 часов подготовки. Иными словами, подобный вопрос является бессмысленным. Ваша это работа или не ваша, свою вы проживаете жизнь или не свою всё это чистые абстракции. Они сбивают столку, но ничем помочь вам не могут. Они — сами по себе — токсичны. С другой стороны, есть научные факты — и это очень крутая вещь. И научный факт говорит нам если вы всё-таки пройдёте 10000 часов соответствующей подготовки и сделаете это как следует, то область, которую вы настолько хорошо освоили, будет вам интересна, а выбудете получать удовольствие и дальше, совершенствуясь в ней. Таким образом, научные факты позволяют нам обрести твёрдую почву под ногами. Искать и находить научные факты — это очень круто Это лучшее, что вообще я могу вам предложить. Хотя, конечно, это опять-таки намой вкус. Итак, простой факт — это некое утверждение, способное выстоять под напором вопросов, которые ставят его под сомнение. Не бойтесь подвергать сомнению то, что вам кажется фактом. Пусть он попытается продержаться Удостоверьтесь в нём! Кто-то, впрочем, может на это резонно заметить при должной настойчивости всё можно поставить под сомнение, а следовательно, и всякое рассуждение становится бессмысленным. Это правда. Именно поэтому нам важны именно научные факты факты, которые фиксируют закономерности. Множество закономерностей. Не изучать их недальновидно, а игнорировать — непростительная глупость. Хотя, конечно, каждый решает это сам для себя Зачем Две вещи беспредельны — Вселенная и человеческая глупость, ноя ещё не совсем уверен относительно Вселенной. Альберт Эйнштейн Что ж, мы подошли к главному вопросу книги. Понятно, что выбор жизненного пути иллюзорен, и мы не выбираем своей судьбы. Во-первых, мы при всём желании не можем это сделать осознанно наше сознание находится в слишком сложных отношениях с нашим мозгом. Всё, что нам реально доступно, — это предотвращать скатывание нашего мозга к набору выученных однажды автоматизмов, а также побуждать его к новому видению и пониманию. Во-вторых, мы, конечно, серьёзно ограничены в свободе действий. Мы родились в конкретном историческом времени со всеми его плюсами и минусами и получили то воспитание, которое получили. Существуют, кроме прочего, ограничения, обусловленные генетически и физиологически. Мы зависимы от ситуативных факторов, от имеющихся у нас знаний и опыта. В-третьих, ни один из созданных нами умозрительных «перспективных жизненных планов, к сожалению или к счастью, не может быть реализован. Мы находимся в тех ситуациях, в которых мы находимся, и можем использовать только те возможности, которые в этих ситуациях есть. И нельзя предсказать, где мы конкретно окажемся, пройдя этот уровень жизненного квеста, и какие возможности нам откроются на следующем. Наконец, в-четвёртых, на нас, судя по всему, ни у кого нет никакого «плана». Если бы такой план был — у сверхъестественных сил или усильных мира сего, — теоретически существовала бы возможность от него отклониться. Но если плана на нас ни у кого нетто и всякий выбор судьбы является лишь иллюзией чтобы мы ни выбрали, мы выбираем свою судьбу, при этом — только одну и эту, без вариантов, и тут не о чем больше говорить. Вводные таковы, вопрос только в том, как мы ими распорядимся. И тут, собственно, возникает действительная проблема. Наш мозг ленив, он так устроен, это логика эволюционной экономики если нет жёсткой необходимости действовать — не действуй. Почему животные не страдают от ожирения Заполучить пищу для дикого зверя — труд и риск. Ион всегда ищет баланс между калориями и той ценой, которую за них придётся платить. Так что, если можно обойтись без лишних калорий, животное легко без них обходится. Наш мозг — мозг животного. Ион категорический противник траты сил, если потребность не слишком сильна, а прагматическая цель неочевидна. В каком-то смысле он, наверное, правильно рассуждает. Проблема в том, что живёт наш зверь (мозг) в мире культуры и общественных отношений, а тут всё наоборот ты побеждаешь только в том случае, если действуешь с запасом и на опережение. Мы небыли созданы природой для жизни в культурной среде. Именно поэтому нас дрессируют и воспитывают так, как ни одному другому животному даже в страшном сне не привидится. Нас годами учат, тренируют, формируют обычное Homo, невзирая на слёзы, крики и причитания, превращают в Homo sapiens. Нас готовят к тому, чтобы мы смогли сыграть свою партию в сложной социальной игре. Надо оно нам или не надо — вопрос риторический. После того как нас выдрессировали, мозги культурой прокомпостировали, мы вынуждены играть в эту игру. Мы никогда не вернёмся в прежний животный рай, из которого нас изгнали. Даже Альцгеймер нас в него не вернёт. Эта плёнка засвечена, защитный слой снят. Придётся играть в эту игру до конца. Родившись, мы обречены на жизнь. Став человеком разумным, мы обречены на жизнь в культуре, а она сложна и противоречива. Буддисты считают жизнь человека страданием и даже не пытаются скрывать её бессмысленность. Христиане говорят о том же самом, но обещают вроде как, что за пережитые страдания мы получим некую небесную компенсацию. Но если мы действительно поняли, что случайность только кажется нам случайностью, а на самом деле это проявление железобетонной закономерности, то почему мы рассуждаем о страдании таким образом? Если нет альтернативы, то как мы вообще можем считать это качеством, какой-то характеристикой? Если у одного итого же предмета качества могут быть разные — осетрина первой свежести, второй свежести, не осетрина вовсе, это имеет смысл обсуждать. Но когда нет альтернативы, и у всех жизнь только такая, и никто не воспринимаете как-то иначе, то зачем мы говоримое качестве? Зачем мы предполагаем, что может быть иначе, если иначе быть не может Зачем, если само наличие этого предположения — о возможности преждевременного выхода в нирвану, о достижении Царствия Небесного на земле, о безусловном счастье — делает нас несчастными? Мы придумываем приятные иллюзии, чтобы себя дополнительно помучить Это такой изощрённый способ садо-мазо? Если вызнаете, что жизнь невозможная подчёркиваю невозможна) без страданий, тов связи с чем мы вообще должны брать этот фактор в расчёт? «Что бы мы ни выбрали, мы выбираем свою судьбу, при этом только одну и эту, без вариантов». Что это нам даст, кроме одного итого же лишнего знака сверху и снизу математической дроби Просто вычеркните его Он вообще ненужен, он ничего нам не сообщает, он только всё путает и дает поводы позаниматься ерундой. Проще, наверное, было бы сказать хватит себя жалеть зато, что выродились Но боюсь, что это слишком в лоб. Ну дамы жалеем себя именно за это. Бедные-несчастные! Родились мы — придётся жить. Разве не смешно? Заметьте, я не прошу вас считать это счастьем. Я просто не понимаю, зачем мы этот факт в принципе оцениваем. Это лишнее и ненужное занятие. Мы сами начинаем эту игру под названием «страдание-счастье» — и дальше постоянно мучаемся из-за того, что выиграть в ней невозможно. Надо уже перестать проблематизировать собственно страдание, делать из него фетиши полагать, что есть какие-то другие варианты. Их нет. Наше предназначение — жить. Всё. Ничего больше. Единственное, возможно, что имеет смысл сделать, так это научиться жить, не создавая самому себе дополнительных сложностей. Это разумно зачем делать глупости, чтобы потом героически преодолевать их последствия? К сожалению, культура тут слегка попутала карты, укрепляя себя иллюзиями, мифами, пустыми словами и фантастическими обещаниями счастья. Но если мы, в свою очередь, понимаем, что сама наша культура условна, надуманна и существует виртуально, тов чём проблема? Просто понимая это, разрешаем противоречия и живём так, как считаем нужным Заключение Передайте им, что я прожил счастливую жизнь. Людвиг Витгенштейн Надо признать, что наш мир всё больше инфантилизируется: и жизнь становится проще, и думать мы начинаем так себе. А чем проще мы думаем, тем более наивными, непоследовательными, легкомысленными и уязвимыми мы оказываемся. Так или иначе, не стоит удивляться тому загадочному факту, что даже крупные учёные, такие, например, как Мартин Селигман, Михай Чиксентмихайи, Джеймс Хьюи, Дэниел Гилберт, а также ряд других корифеев психологической науки взялись на старости лет за изучение «счастья». Изучать то, что нельзя даже определить, это по научным меркам, конечно, несколько странно, если не сказать весьма самонадеянно (или если не сказать чего-нибудь ещё — куда более определённого). Но бог с ним, приглядимся к полученным результатам. Одно из самых известных и масштабных исследований такого рода это ставшее уже классическим Гарвардское исследование развития взрослых людей. Оно началось не пугайтесь, в 1938 году и счастливо продолжается до сих пор. На протяжении всех этих долгих летуч ные, сменяя друг друга на исследовательском посту, внимательно следят за жизнью 724 человек. К настоящему моменту в живых осталось чуть больше пятидесяти участников этого самого долгого в истории психологии научного эксперимента. Все эти люди, ставшие предметом столь пристального и пожизненного интереса учёных, тогда ещё совсем юные, были отобраны из числа студентов первого курса Гарвардского университета ив качестве альтернативы, из мальчишек, принадлежавших к беднейшим слоям Бостона. С тех пор они уже повзрослели, состарились, а большинство из них, как я уже сказал, умерли. Судьба у всех сложилась по-разному — кто-то поднялся вверх по социальной лестнице, кто-то спустился вниз. Кто-то заболел шизофренией кто-то стал алкоголиком или наркоманом. Но были и те, кто прожил вполне счастливую жизнь. Различие карьер и профессий в этой выборке огромно — тут вами рабочие, и учёные, и адвокаты, и врачи. Был даже один президент — он, правда, выбыл из исследования в 1963 году после известного выстрела в Далласе. Участники эксперимента женились и разводились, рожали и хоронили детей, создавали компании и терпели финансовый крах, болели, выздоравливали и умирали. В общем, обычная-обычная жизнь согласно закономерностям этой самой жизни и вероятностному распределению событий на единицу конкретной человеческой жизни. Надо ли говорить, что результат этого исследования равен абсолютному нулю Дав жизни людей случается всё, что может случиться, и все они на это как-то реагируют. В общем, главной гордостью учёных может быть только упоминание в Книге рекордов Гиннеса за невероятную продолжительность их странного исследования. На вопрос журналиста, который был задан Джорджу Вейленту (предпоследнему руководителю бостонского исследования, — мол, что же можно считать главным результатом столь серьёзной научной работы Джордж ответил буквально следующее Единственное, что на самом деле имеет значение в жизни, — отношения с другими людьми». Ну, прямо скажем, так себе вывод для семидесяти лет исследований... Впрочем, я бы предложил взять его на вооружение. Это не значит, что нужно держаться за всякого человека в вашей жизни. Люди приходят в нашу жизнь и уходят из не. Важно, как выпроводите время, когда они в ней есть. Прежде я никому об этом не рассказывал, но этот мой личный опыт подтверждает слова Джорджа Вейлента. Третий день моей болезни — того самого Гийена — Барре по типу Ландри — был, наверное, самым тяжёлым. Я находился в реанимации, ноги совсем отказали, руки не слушались, дыхание давалось с трудом. Но я был в сознании. Как пошутил на эту тему один из врачей, «паралич периферический, поэтому уникальность твоего заболевания состоит в том, что больные умирают в полном сознании!». Изголовье моей кровати упиралось в стену, где находился медицинский персонал, следивший за пациентами через стекло. Ближе к ночи шла рутинная смена — один реаниматолог передавал дела другому. Они обсуждали какую-то ерунду, включая состояние пациентов — Всё вроде ничего, — сказал уходящий врач принимающему, только вот курсантик с Гийена — Барре до утра, скорее всего, не доживёт. Не завидую я тебе. Пациенты в реанимации неврологической клиники редко находятся в сознании — в основном это тяжёлые инсультные больные, аза ними такое не водится. И врачи здесь не имеют привычки беспокоиться, что больные их услышат. В общем, ничего удивительного в том, что я узнал таким вот образом о своих перспективах на эту ночь, не было. Не сообразили коллеги- реаниматологии почтив лицо мне их объявили. Точнее, в затылок. Удивительно, ноя не испугался. Быть может, сказывалось общее состояние, больше похожее на левитацию. Это очень странно — ощущать, что у тебя нет почти тела, а именно так это и ощущалось. Плюс, конечно, общая слабость, действие препаратов. Чёрт его знает — в общем, страха не было. Возможно, когда узнаёшь о неизбежности смерти вот так — настолько внезапно итак тривиально, из обычного разговора, это трудно осознать Не знаю. Но я очень хорошо помню эту ночь. Мысли меня не слушались и текли сами собой. Я вспоминал всех, кого любил, с кем дружили кем дорожил. Очень светлое было чувство. Светлое и радостное. Так может, прав Джордж Вейлент? Может, и правда единственное, что на самом деле имеет значение в жизни, — это отношения с другими людьми Как знать? Ровно стем же успехом можно спросить было ли моим «предназначением» не умереть тогда, чтобы сейчас всё это рассказать? Сильно сомневаюсь. Но хорошо, что это у меня получилось. Спасибо! |