Книга для интеллектуального меньшинства, абсолютно не
 Скачать 1.17 Mb.
|
|
Возможность брака Прежние нравы и обычаи (а именно они определяют нормы и этику конкретного общества) больше — как ни крути — не работают. И это не чья-то прихоть или позиция, это реакция на среду, на обстоятельства, на ситуацию. Свобода, информация и четвёртая технологическая революция радикально изменили мир, в котором мы живём. Брак потерял свои прежние преимущества. А они у него были, и существенные брак давал супругам определённый социальный статус, в нём была экономическая целесообразность, действовало разделение функций в обслуживании домохозяйства, детей считалось неприличным воспитывать в одиночку. Эти «естественные преимущества и удерживали людей в браке. Но сейчас всё это больше не работает, да и супруг для соответствующих преимуществ совершенно необязателен. Так зачем его в таком случае терпеть — вот вопрос, которым современный человек задаётся всё чаще и чаще. Зачем мириться с недостатками другого человека, соглашаться на какие-то ограничения, если жить без него стало даже проще Обратите внимание больше никакие силы, включая пресловутое общественное мнение, не спрессовывают людей в брачные союзы. Прежде — да, спрессовывали, и супруги были вынуждены адаптироваться друг к другу, а затем и вовсе получали заслуженные «дивиденды». После того как притирка супругов друг к другу происходила (а это всегда давалось непросто, они могли прожить вместе и целую жизнь. Но что сейчас способно удерживать супругов вместе, когда силы взаимного отталкивания (в процессе этой притирки) начнут существенно превышать силы взаимного притяжения Абстрактные «убеждения»? Нет, нам недостаточно правильных установок, чтобы заставить свой мозг пройти сложные фазы адаптации к жизни с другим человеком. В какой-то момент красивые мечты о счастливой семейной жизни неизбежно сталкиваются с будничной реальностью, и это испытание. А мозг, раздухарённый неоправданными ожиданиями, однозначно трактует такое положение вещей как неприемлемое. Сознание может сколько угодно пытаться убеждать вас в ценности брака, в ценности личностных качеств вашего партнёра, но если сам брак (сам этот союз, эта концессия) никаких ощутимых выгод вашему мозгу не сулит, он пустится вовсе тяжкие. Итак, без взаимных и честных договорённостей больше никак нельзя. Но готовы ли мы к ним, если даже заключение предварительного брачного договора — документа, надо признать, весьма формального содержания — рассматривается брачующимся сторонами как проявление недоверия? Да и практика общения, без которого вообще сложно представить себе крепкий союз двух людей, тоже поменялась. Даже на свиданиях «влюблённые» всё чаще утыкаются в свои смартфоны, скролят ленту и продолжают отвечать на сообщения третьих лиц. Как же они, с такими-то навыками общения, будут договариваться о принципиальных вещах?! Современный человек привык общаться онлайн и всё больше теряется при встрече с другим человеком лицом к лицу. Что говорить О чём говорить Да и зачем. Оффлайн-общение кажется уже чем-то странным. Казалось бы, ну и пусть. Но как с таким лицом прожить целую жизнь Как с ним обсудить вопрос взаимных выгод от взаимного же сосуществования? Проблема опять-таки в богатстве выбора. Где в досетевую эпоху молодые люди могли познакомиться Наши родители знали друг друга со школы или с института, встретились, возможно, на каком-нибудь дне рождения у общих друзей. Вот и весь выбор. И как раз из-за этой ограниченности выбора люди вынуждены были лучше узнавать друг друга, притираться друг к другу, идти на взаимные компромиссы, и постепенно отношения — какие-никакие — складывались. «Богатство выбора изменило всё. Теперь вы в любой момент можете открыть социальную сеть или специальное мобильное приложение и с кем- нибудь сойтись, чтобы в очередной раз попробовать образовать пару. Но если партнёра всегда можно поменять, то зачем терпеть какие-то придирки сего стороны Зачем вообще вникать в какие-то нюансы, напрягаться В результате отношения между молодыми (и уже не очень молодыми) людьми становятся всё более и более поверхностными, а как следствие — краткосрочными. Это как с подгузниками. Раньше пелёнки за младенцами приходилось стирать, поэтому чистые экономили, чтобы целый день не стоять, согнувшись, над ванной. А сейчас — и памперсы лучше впитывают, истирать их не надо старый выбросил, новый надели порядок. Общественное мнение всё ещё транслирует идею брака, но фактическая социальная среда никак поддержанию этого общественного института более не способствует Как следствие, молодой человек может на сознательном уровне хотеть вступить в брак, выполняя таким образом соответствующую социальную программу. И вступает даже. Но потом всё вдруг разваливается... У негоже богатство выбора есть По крайней мере, ему так кажется. И дело не в том, что люди — сами по себе — стали вдруг какими-то не такими. Наоборот, они ровно такими же и остались, как были Адаптация к жизни в браке всегда была для мозга работой понимать другого человека, поддерживать его, входить в его положение, а ещё играть соответствующие роли (мужа или жены, ограничивать свою личную и сексуальную свободу... А всякая работа — это дискомфорт, напряжение, трата сил. Так что, если наш мозг может подобных неприятностей избежать, он, поверьте, будет их избегать. Дальше эта стратегия избегания сталкивается с идеей, сидящей в сознании большинства людей, что брак может сделать их счастливыми В результате возникает самый настоящий внутренний конфликт: работать над отношениями нам не хочется, а семейного счастья мы по- прежнему ожидаем. И что в такой ситуации делать — непонятно категорически. Сознание — это не только тот способ, которым наш мозг оправдывает свои закидоны, но ещё и наше индивидуальное хранилище культуры (всех тех идей, которые мы у неё унаследовали в процессе своего воспитания. Но способно ли наше сознание понять, что мысли, которые были в нём когда-то сформированы, перестали соответствовать моменту? Ну, прямо скажем, не всякое сознание с таким ребусом справится. Очевидно, что брак уже в скором времени претерпит существенную трансформацию. Но готовы ли мы к новой форме партнёрства, основанной на рациональной выгоде и эмоциональной привязанности Это большой вопрос. Новые, адекватные реалиям культурные нормы пока в обществе не сформированы, анаше внутреннее ощущение добра и зла всё ещё принадлежит прошлому. То есть, очевидно, что мы должны по-новому строить свои отношения с партнёром, но пока мы даже не знаем, с какой стороны нам за это дело взяться. ○ Мы действительно живём в тяжёлые времена вроде бы и «всё хорошо», и даже мечты есть, ожидания, стремления разные. Только вот все они безнадёжно устарели. Сама прежняя идеология жизни не работает. В прежние времена многие проблемы, возникающие в семейных парах, решались просто потому, что этому и культура содействовала, и среда поддерживала. Но вот среда изменилась, а культура всё ещё остаётся в нашем сознании прежней. И никто нам, кроме нас самих, с этим беспорядком в нашей голове совладать не поможет. Впрочем, осознавая открывающиеся нам противоречия, мы вполне можем, мне кажется, создать те отношения, что будут стоить затрачиваемых усилий. Таким образом, ключ к решению — не в богатстве выбора, а в том, насколько хорошо мы понимаем реальное положение дел, в том, насколько смело и ответственно мы смотрим этой правде в глаза О «нравственности» Бесчисленные моралисты очень любят учить нас тому, что «хорошо» и как правильно, что должно и как надо. Кто-то руководствуется при этом моральными ценностями, кто-то общественным интересом, а также загадочными «национальными традициями и церковными заповедями». Проблема всех этих блюстителей добрав том, что они не знают, о чём говорят. Моральные ценности нигде не прописаны и представляют собой тов лучшем случае, что конкретным людям говорили их конкретные бабушки и дедушки. Попросите подобных пропагандистов морали предъявить исчерпывающий, понятный и непротиворечивый перечень их ценностей, и всё — конец дискуссии. Для того чтобы ссылаться на национальные традиции», имеет смысл хорошо изучить историю, ау всякого народа она такая, что, при внимательном анализе, волосы дыбом становятся. О чём мы говорим (о каких национальных традициях, если крепостное право у нас отменили всего лишь полтора столетия назад Мы и эту традицию тоже должны учитывать Может, про Юрьев день ещё вспомним? С религиозными деятелями и вовсе непонятно, как вести дискуссию, если на словах одно, а наделе другое. Ну правда, немногие, я думаю, встречали священников с вырванными глазами, битыми щеками и без одежды (потому что вся она роздана нуждающимся, которых у церквей пруд пруди. Не то чтобы я считал это правильными необходимым, нет. Просто непонятно, где кончаются аллегории и начинается жизнь, и почему в таком случае наставляют нас именно аллегориями. Как-то раз мне пришлось выступить на форуме с участием религиозных деятелей и политиков, посвящённом семейным ценностям. Уговорили меня друзья, бывшие там организаторами, сделать пленарный доклад. Хотя я их честно предупреждал, что идея это плохая. До потасовки, конечно, дело не дошло. Но доклад мой имел, так скажем, некоторый резонанс. Сидевший рядом батюшка, правда, уважительно пожал мне руку, но вот крупный чиновник (прямо очень крупный) взялся меня ловить на слове — моля принижаю статус человеческого, как же, мол, сострадание, жертвенность и служение ближнему Чисто ведь человеческие качества!» Ну, вот что на это ответишь. Посоветовал ему почитать книжку нобелевского лауреата Конрада. Лоренца Оборотная сторона зеркала, где он камня на камне от всей этой глупости не оставляет. Кстати, эту книгу Лоренц написал в лагере для военнопленных — сначала в советской Армении, а затем в Красногорске под Москвой. Да, он был воспитан в националистической культуре, был членом партии Гитлера, воевал на стороне фашистов, а потом осознал весь ужас этой идеологии. И его пример, как мне кажется, со всей очевидностью показывает, насколько наука способна прочищать мозги. В общем, если есть желание, то всегда найдётся что почитать здравое и о человеке, и о мерзости, — как писал Иван Петрович Павлов, — межлюдских отношений тоже. Но зачем читать умные книжки, когда бабушка с дедушкой рассказывали Воля к власти Человек — это социальное животное, ориентированное на достижение целей. Его жизнь имеет смысл только тогда, когда текущие цели достигаются, а взамен них ставятся новые. Аристотель Один из основателей научной зоопсихологии, выдающийся американский учёный Роберт Йеркс, провел в лаборатории приматов Йельского университета следующий занятный эксперимент. Из группы шимпанзе забрали одну обезьянку низкого социального ранга и занялись её обучением она должна была научиться с помощью весьма сложных манипуляций доставать банан из специальной кормушки. После того как животное освоило навык, его вместе с кормушкой вернули к остальной группе. Надрессированная обезьянка ловко доставала бананы, но собратья более высокого ранга, ничуть не стесняясь, тут же отбирали у нечестно заработанное лакомство. Никому из сородичей умной обезьяны ив голову не пришло у неё поучиться. Да и правда, зачем напрягаться и осваивать какие-то фокусы с кормушкой, если можно просто забрать у слабого добычу? Затем тот же фокус повторили с шимпанзе наивысшего ранга. Эту обезьяну тоже отсадили от группы и тоже обучили её пользоваться кормушкой, а затем вернули обратно. И что, выдумаете, случилось на этот раз? У обезьяны, стоящей на вершине социальной иерархии, банан отобрать не так-то просто. Так что никто и не попытался совершать подобные глупости. Зато всё племя с живейшим интересом наблюдало затем, как вожак управлялся с кормушкой И все мгновенно стали перенимать у него этот навык. Мораль эксперимента такова приматы (к которым мы имеем самое непосредственное отношение) обучаются утех, кто стоит выше их по иерархической лестнице, ас теми, кто стоит внизу, они не церемонятся. «Общественное мнение всё ещё транслирует идею брака Кошку, как вы, наверное, знаете, обучить чему-либо крайне сложно. Но она и не стайное животное, в отличие, например, от собаки, которая, будучи животным стайным, как раз очень хорошо поддаётся обучению и дрессировке. Неслучайно кора мозга у псов в два раза больше (при относительном сравнении, чему котов, хотя, казалось бы, образ жизни они ведут весьма схожий. Разница — именно в социальности этих животных. Да, чтобы создать стаю, функционировать в стае, понимать законы стаи и учиться у старших, необходимо много-много серых клеточек. Число Данбара Заинтересовавшись социальностью приматов, выдающийся оксфордский антрополог Робин Данбар исследовал объём коры мозга 38 видов обезьяна затем сравнил эти показатели с численностью социальных групп, которые эти виды обезьян образуют. Выяснилось, что между этими двумя показателями существует строгая математическая закономерность чем больше корковые отделы у данного вида примата, тем большие социальные общности эти животные способны образовывать. Иными словами, чтобы становиться всё более и более социальными, приматам приходилось наращивать объём так называемой новой коры. Или, если посмотреть на это дело с другой стороны, то получается, что для обслуживания своей социальности обезьянам требовались дополнительные мощности мозга. Лидерство по численности стаи и объёму коры головного мозга, понятное дело, занимает обезьяна под названием «человек». Если использовать закономерность, выявленную Данбаром, то наша естественная стая не может быть больше двухсот человек. Это и есть так называемое число Данбара». Да, в записной книжке вашего телефона (или друзей в социальной сети) у вас, возможно, больше двухсот человек. Но данный показатель является фундаментальным. Поэтому реально вы способны помнить и с некоторой регулярностью думать только о двух сотнях человек. Остальные забыты и хранятся в далёком архиве ваших воспоминаний Впрочем, круг людей, чьи, например, дни рождения вы помните (и чьё поздравление на ваш собственный день рождения для вас важно, ещё меньше — как правило, это около 25 человек. Человек — самое социальное из всех социальных животных, а потому иерархический инстинкт имеет для нас первостепенное значение. Нежелание человека умирать и потребность в сексуальных удовольствиях — вещь, конечно, абсолютно понятная. Но фундамент своей жизни мы выстраиваем именно на социальной конкуренции. Что, как выдумаете, лучше всего сделать, чтобы добиться от ребёнка желаемого Нужно превратить это «что-то» в соревнование кто быстрее съест кашу, добежит до двери, оденется, залезет под одеяло и т. д. Куда эффективнее, чем ложечка за папу, ложечка за маму»! Ребёнок готов на что угодно, только бы выиграть пустяшный жетон, наклейку или пластмассовую медальку. Причём важно, чтобы она ему досталась именно в соревновании Он всегда хочет быть лучшим, первым. Ему важно, чтобы его хвалили, именно ему уделяли внимание, чтобы именно он был главным. Это фундаментальная вещь, которая сидит в нас такой занозой, что никаким страхами сексам даже не снилось Причём если и половой инстинкт, и инстинкт самосохранения сильно видоизменились под воздействием культуры, то иерархический дан нам почтив первозданном виде. Хотя, конечно, ион тоже сильно раздут. Раздут, с одной стороны, из-за нашего естественного сопротивления постоянному психологическому (а иногда и физическому) давлению со стороны старших, более сильных или даже просто более высоких сородичей [25] С другой стороны, он раздут, потому что это и самый лёгкий способ нас подначить. Вот этими пользуются. Нам постоянно ставят кого-то в пример, словно дразнят — посмотри, чего тот-то добился, а чего — этот... А чего добился ты И тут у всякого, как говорится, падает планка. Теперь можно делать с ним, что душе угодно. Даже миллиардеры и те болезненно реагируют, когда их спрашиваешь, удовлетворены ли они своим местом в списке Forbes. Хотя, казалось бы, с такими деньгами можно уже и вовсе ни о чём не переживать. Но нет, иерархический инстинкта у миллиардеров он особенно силён) покоя никому не даёт. Частенько, впрочем, эта игра приводит и к обратному эффекту: человек замыкается, озлобляется и тешит себя каким-нибудь глупейшим объяснением — почему он лучше других, несмотря на отсутствие у него соответствующих возрасту наклеек, жетонов и пластмассовых медалек. Ребёнка не надо учить хотеть быть первыми лучшим, а вот бояться опасностей мы его учим, да и сексуальный опыт он потом будет собирать по крохами по сусекам. Быть первым, правыми главным — это совершеннейший автоматизм! Это наш внутренний закон. И когда мы вырастаем, это желание никуда не исчезает, а лишь модифицируется и приобретает более (а иногда — и менее) социально приемлемые формы. Само наше общество организовано по принципу такой иерархической матрицы. Над нами всегда кто-то громоздится сверху родители, педагоги, начальники, а ещё есть судьи, полицейские, научные авторитеты, «звёзды» и прочие «селебрити». Кто-то «живёт под Богом», кто-то под конкретным священником, а кто-то, например, под президентом. Всё это виртуальные вожаки нашей стаи, которых мыс одной стороны, боимся, ас другой — всегда претендуем на их место, даже если не вполне осознаём это своё стремление. «Фундамент своей жизни мы выстраиваем именно на социальной конкуренции». Конечно, большей частью мы соревнуемся в социальной значимости в горизонтальных отношениях супруги выясняют, кто из них права кто «виноват», родители пикируются с детьми-подростками. На работе между сотрудниками всегда существует конкуренция и, к сожалению, не всегда здоровая. Даже приятели зачастую дружат, чтобы поконкурировать, так как никакого другого действительного взаимного интереса не обнаруживают. Приглядевшись к вашей жизни внимательнее, вы без труда обнаружите, что, вообще говоря, главная цель социальных коммуникаций — это определить своё место в иерархии, а затем оборонять его ото всех, кто стоит ниже. Ну и конечно же, мы не |