рогов. Рогов (1). Книга первая. Пролегомены москва 2002 Глава 5

• Название: Книга первая. Пролегомены москва 2002 Глава 5
• Анкор: рогов
• Дата: 25.03.2023
• Размер: 192.76 Kb.
• Имя файла: Рогов (1).docx
• Тип: Книга; #1014330
• страница: 5 из 8

1-я фаза. «Первобытные общества» (бродячие группы, изолированные деревни оседлых охотников-собирателей).

Уровень политической эволюции. Социальные структуры строятся на основе половозрастных групп и родства; нет самостоятельной устойчивой властной иерархии.

Организация военной силы. «Культура набегов». Взрослые мужчины, они же охотники-воины, объединяются для спорадических мелких вылазок в целях грабежа, мести, захвата женщин, охоты за головами, престижа и т. п. Нет дорог, нет письменности, только пешие передвижения, но возможна навигация на плотах и лодках.

Производство оружия. Активное использование огня в борьбе с хищниками и конкурентными сообществами. Преимущественно каменное, костяное, деревянное оружие.

Дипломатия и легитимация. Неустойчивые альянсы и поддержание престижа перед другими сообществами через брачные отношения и дар-отдар. Поскольку еще нет наследственной власти и элиты, внутренняя легитимация лидеров обеспечивается их способностями в основной деятельности (охота, добыча пищи, война) и психокоммуникативными качествами.

Способы накопления знаний. Понимание и природного, и социального порядка через этиологические мифы. Проблемы воспринимаются как нарушения порядка в отношениях с могущественными магическими силами; решения — пробы и ошибки в магических и практических действиях; счет отсутствует, либо не превосходит 10–20.

Духовное развитие. Типичными являются тотемизм и анимизм, культы местных духов — «хозяев», иногда предков. Исключительно культовое, как правило, примитивное искусство.

Способы аккультурации. Включение в половозрастные группы, соответствующие практики и обряды.

Способы экономического воспроизводства. Практически полная опора на чисто природное — естественное воспроизводство. Только орудия, одежда, примитивные жилища воспроизводятся искусственно.

Способы перераспределения и обмена. Запасы практически не делаются; управление доступом к ресурсам осуществляется за счет сезонных перемещений самих групп охотников-собирателей; редистрибуция ресурсов для потребления в соответствии с социальной структурой. Обмены типа «дар-отдар» и бартера.

Развитие технологий. Доминирование примитивных технологий добычи — способов и средств извлечения, переноса и неглубокой обработки практически готовых продуктов природы (собирательство, охота, рыболовство). Сущность экологических режимов таких обществ состоит во «встраивании» их жизнедеятельности в уже существующие природные, как правило, циклические режимы. Зачатки ремесел (постройка жилищ, изготовление каменных орудий, луков, простейшей одежды) не выводят общества за пределы этого «встраивания».

Примеры: аборигены Австралии, Полинезии, Океании, центральной Африки и Амазонии, в частности, тасманцы, пигмеи бамбути, амагуака, наскапи, вашо, ленгуа, семанг, мурнгин, валбири, яган, бушмены, эскимосы (см. [Carneiro, 1970a]); среди кочевых обществ — африканские нуэры и древние ухуани [Крадин, 2001].

2-я фаза. «Варварские общества» (племена разных типов: бигмены, патрилинейные, матрилинейные, билатеральные роды и кланы, простые вождества-чифдомы, сложные вождества; сложные общины, гражданские общины, храмовые культуры, номы, полисы и другие догосударственные общности без способности правителей к проведению централизованных решений и систематическому принуждению к труду и войне).

Уровень политической эволюции. Уже есть устойчивая властная элита и иерархия, автономная от половозрастных различий, но еще неотделимая от отношений родства. Нет бюрократии, аппарата принуждения, системы формальных должностных позиций, отдельных от военно-политической элиты.

Организация военной силы. Дружины профессиональных или полупрофессиональных воинов под руководством вождя и военной элиты. Военные должности еще не автономны от отношений родства. Практика многодневных походов, причем не только для грабежа, но и завоевания новых земель, подчинения местного населения. Преимущественно пешие передвижения. В военных целях возможно использование лошадей и верблюдов, простейших речных и каботажных судов. Спорадические экспедиции по рекам или морским берегам, как правило, в целях колонизации и/или грабежа.

Производство вооружений. Как правило, бронзовое, реже железное (но еще не стальное) оружие. Деревянные частоколы в качестве оборонительных стен, реже — мелкие каменные крепости.

Дипломатия и легитимация. Систематически заключаются достаточно прочные альянсы через отношения «дар-отдар» и заключение брака. Нет формальных договоров и посольских должностей. Жертвоприношения (те же отношения «дар-отдар» с духами и богами), посвятительные культы. Освящение вождей, военных походов жрецами. Нет формальных обрядов присяги на верность. Нет систематической деятельности по обращению завоеванных народов в свою веру.

Способы накопления знаний и инновации. Выделение класса жречества-священства с монополией владения сельскохозяйственными, врачебными и магическими знаниями. Возможно функциональное использование заимствованной письменности (календари, генеалогии, примитивные хроники), но нет развитой письменности и делопроизводства; в основе моделей реальности — образ героя и дружины — фаворитов богов, победа над врагами и чудовищами; есть счет, письменная или иная фиксация чисел до 100, иногда 1 000–10 000, редко более.

Духовное развитие. Расцвет эпоса, религий многобожия и/или культа предков, где боги и прародители являются патронами славных героев и семейств. Специализированные храмы, как правило, отсутствуют.

Способы аккультурации. Военные игры и состязания, посвящение в воины. Зачатки систематического обучения жреческому и врачебному ремеслу, в частности, заучивание наизусть гимнов, молитв, заклинаний и пр.

Способы экономического воспроизводства. Годовые запасы продовольствия, натуральное данничество побежденных народов, систематический грабеж более слабых соседей.

Способы перераспределения и обмена. Перераспределение согласно социальным структурам, особенно на пирах, а также раздача трофеев, потлач, приданое, калым и т. п.; спорадически возникающие рынки, но без устойчивых правил, абстрактных единиц обмена и цен. Появление первых единиц обмена (протоденег), обычно имеющих потребительскую стоимость.

Технологическое развитие. Начало века аграрно-ремесленных технологий, т. е. преимущественного развития земледелия на основе использования биологической энергии людей и животных, а также ручного производства изделий с глубокой переработкой (керамика, металлургия, ткачество), но без применения машин. Есть использование меди, бронзы, иногда железа, но не стали. Появляются керамика и примитивное ткачество, деревянные, иногда примитивные каменные дома.

Примеры: первые номы и храмовые хозяйства в Шумере, мелкие греческие полисы без развитой административной системы (полисы Аркадии, Фокеи, Локриды и др., см.: [Коротаев, 1995, с. 81]), готы, германцы, славяне до возникновения государств, североамериканские индейцы до прихода европейцев, среднесабейские племена-чифдомы — «шабы второго порядка» [Коротаев, 1997], кочевые сообщества «Великой степи», в частности, туареги, калмыки, казахи [Крадин, 2001]. Из наиболее известных, исследованных антропологами — ирокезы, чероки, киваи, команчи, квакиутли [Carneiro, 1970a]. При распаде современных государств в Центральной Африке, Центральной Азии государства регрессируют, как правило, именно к клановой структуре вождеств.

3-я фаза. «Общества ранней государственности» (государства — мелкие деспотии, королевства, царства, княжества и т. п., а также такие развитые полисы, мегаобщины, ранние кочевые империи, как суперчифдомы и централизованные союзы племен, другого рода прото- и квазигосударства, способные соперничать с государствами, находясь с ними в примерно равных условиях; сюда же следует отнести наиболее слаборазвитые постколониальные государства с сильным влиянием родственных и клановых отношений).

Уровень политической эволюции. Есть либо государство как централизованный институт с чиновническими должностями, не сводимыми к родству и военной элите, способный принуждать население к труду и войне (Карнейро), имеющий монополию на легитимное насилие на территории (Вебер), либо квази- и протогосударственные формы, способные к выполнению ключевых функций государства (прежде всего организации военной силы и поддержанию легитимности социального порядка), способные к паритетным отношениям с соседними государствами, причем не только за счет преимуществ своего географического положения (например, горной или степной, труднодоступной для соперников местности). Таким образом, в соответствующие типы-аттракторы попадают всяческие формы, признаваемые как альтернативные государственным. Как видим, признание этой альтернативности и многолинейности вовсе не отменяет возможности сравнения эффективности и не разрушает единой последовательности широких фаз развития.

Организация военной силы. Армия, создаваемая и управляемая государством, как правило, сводится к гарнизону города-государства или столицы. Возможно существование самостоятельных кочевых или горских отрядов, подчиняющихся единому руководству на периоды военных кампаний. Есть функциональные военные должности. Нет систематической организации и управления множественными соединениями, размещенными на большой территории. Строительство и поддержание дорог, мостов, переправ на основных транспортных артериях (но без систематической поддержки и широкой сети дорог). Систематическое речное и каботажное плавание. Единичные дальние морские экспедиции.

Производство вооружений. Бронзовое и замещающее его железное оружие, реже стальное, но, как правило, без доспехов. Каменные стены и башни.

Дипломатия и легитимация. Практика отправки послов. Письменные договоры о мире, альянсах и т. п., уже без обязательной привязки к родству и браку (фиктивное родство может играть роль дипломатических формул). Ритуалы заверения в покорности, лояльности, присяги на верность правителю, как правило, при широкой толерантности к местным культам.

Способы накопления знаний и инновации. Появление письменности (в том числе автохтонной либо с приспособлением для местного языка). Династические списки, хроники и летописи, разнообразные книги мудрости, возможно появление философии и протонауки.

Духовное развитие. Появление церкви как иерархизированной организации жречества (клира). Преобладание религий с центральным, главен­ствующим богом — покровителем местного правителя и его династии; развитые, нередко зафиксированные в письменности иерархии богов, генеалогии богов и героев. Распространение храмов и храмового искусства. Как правило, еще нет религиозной нетерпимости и прозелитских религий.

Способы аккультурации. В рамках или наряду с жреческими появляются единичные школы писцов, врачей, юристов, иногда философов и ученых.

Способы экономического воспроизводства. Появление городов как центров ремесленничества и торговли. Начало товарного производства. Появление ростовщичества. Есть сбор государственной казны, средства которой тратятся, как правило, в рамках одного города на военное снаряжение, возведение укреплений и общественных зданий.

Способы перераспределения и обмена. Налажен систематический подвоз продуктов в военно-политический центр — город, как правило, через установление в нем постоянного рынка; властная унификация единиц обмена (протоденег, первых монет без устойчивой ценности, широкого распространения и обмена), упорядочение данничества, но только на небольших территориях (не более 1–2 дней пути до окраин). Характерно «полюдье», т. е. обычай перемещения правителя со всем двором по подчиненным провинциям для потребления накопленных ресурсов «на месте». Есть правила для иноземных купцов, есть заставы, собирающие с них пошлины, но нет общего порядка таможенных сборов.

Технологическое развитие. Широкое применение бронзовых, позже железных орудий труда, каменные постройки, городское ремесленничество, местная ирригация, первые двухэтажные дома.

Примеры: Шумер, Аккад, Египет эпохи Древнего царства, крупные греческие полисы (Афины, Милет) и средневековые торговые города-республики (Флоренция), государства викингов, франкские государства Меровингов, города и княжества Древней Руси до Орды, Хараппа в Индии, Инь в Китае, Андская, майянская, ацтекская цивилизации в доколумбовой Америке (хотя скорее всего они были захвачены в период перехода к следующей фазе), древнесабейское государство и среднесабейские царства — «шабы первого порядка», большие племенные сообщества Северо-Восточного Йемена [Коротаев, 1997], кочевые империи на начальных этапах, в частности тюрков, монголов [Крадин, 2001], доколониальные государства Конго и Буганда в Африке [Бондаренко, 1997]. Общества данной фазы, исследованные антропологами: гавайцы, таитяне, дагомеи, бемба, догон, тонга, бавенда, батак, суку, мано, фиджийцы, маркизанцы, танала, руала, туареги, мангареваны, акома, ашанти и др. [Carneiro, 1970a].

Некоторые государства Центральной Африки (типа Конго), Центральной Азии (типа Афганистана) принадлежат этой фазе по сию пору, иногда даже с распадом на «варварские» чифдомы с клановой структурой.

4-я фаза. «Общества зрелой государственности» (классические территориальные империи, устойчивые иерархии княжеств и королевств феодального типа, протокапиталистические города-государства, стабильные торговые и колониальные империи, среднеразвитые постколониальные общества — все без сквозной государственности).

Здесь мы объединяем фазы «зрелой древности» и «средневековья» по Дьяконову, поскольку предлагаемая им граница, а именно появление государственных прозелитских религий, монополизация господствующим классом права на владение оружием, переход от свободы большинства населения древних обществ к закрепощению его в Средневековье [Дьяконов, 1994, с. 54, 70], может считаться характерной лишь для Западной Европы, но крайне размыта или вовсе отсутствует в большинстве обществ Азии и Африки [McNeill, 1963, 1990; Sanderson, 1995; Chase-Dunn and Hall, 1997].

Уровень политической эволюции. Есть упорядоченность управления большими территориями (имперская или феодальная система), центральная бюрократия имеет четкое функциональное деление с соответствующими главами (по сути, министрами); устанавливается и поддерживается единообразие в организации местных бюрократий. Есть кодекс общих законов, но главную роль продолжают играть местные законы провинций и городов. При всем том, за исключением военных, даннических, таможенных, реже судебных и церковных дел, каждая провинция живет своей жизнью, без вмешательства центра и местной имперской бюрократии. Религиозно-этнические общины, торговые и ремесленные гильдии являются наиболее распространенными структурами на местном уровне.

Характерной для этой фазы является пульсация между имперской интеграцией, где общество пронизано чиновничьей иерархией, и распадом на крупные единицы (графства — княжества — королевства) с иерархией вассалитета и/или мелкие (магнатства) единицы, в которых практически вся полнота власти на локальной аграрной территории принадлежит ее правителю (царю-басилевсу, рабовладельцу, князю, хану, феодалу, боярину, барону, мандарину, баю, беллербею и т. д.). Есть зачатки учета интересов наиболее влиятельных социальных групп (разного рода совещательные советы — протопарламенты, складывающийся порядок рассмотрения жалоб и т. д.).

Организация военной силы. Развитая и широкая организация военной силы (по имперскому или феодальному принципу, возможно систематическое привлечение наемников). Наряду с мелкими систематически организуются и ведутся широкомасштабные завоевательные кампании; соответственно этому организуется защита городов, в которых размещаются гарнизоны. Есть функциональные разделения и система рангов в армии, есть управление армиями на больших территориях, но нет еще четко налаженных взаимодействий между родами войск, нет формальных военных уставов, единой иерархии офицерских рангов, институализированного военного образования. Систематическая деятельность по постройке и поддержанию сети дорог на большой (обычно имперской) территории. Систематические дальние морские, на поздних стадиях — океанские экспедиции.

Производство вооружений. Широкое распространение стального оружия и доспехов. Мощные крепости и оборонительные стены. Производство сложных стенобитных машин. На поздних стадиях — огнестрельное оружие (пушки, пищали, мушкеты и т. д.), но без массового централизованного производства.

Дипломатия и легитимация. Могущественные соседи и союзники обмениваются постоянными посольствами, но в их ве^¢дение входят вопросы только военно-политического взаимодействия и международной торговли. Появление прозелитских религий (некоторые из них станут мировыми), насильственное обращение в веру или миссионерство. Использование таких религий для создания коалиций, для сплочения разных этносов в широкомасштабных войнах. Возможны как религиозные войны, так и высокая религиозная терпимость в рамках империй, но еще не на основе гражданского равенства.

Способы накопления знаний. Развитые бюрократические формы подготовки и принятия решений с разделением функциональных областей; сосредоточенность на военно-политических, военно-организационных, дипломатических, религиозных, налоговых вопросах. В решениях может использоваться письменно фиксированный исторический опыт, разнообразные книги мудрости, но без систематического привлечения специалистов, обученных на основе формальных дисциплин. Возможно появление единичных очагов развития светских, автономных от религии естественных наук. В основании моделей реальности лежат представления о священных правах правителей на территориях, представления о разного рода началах или элементах мироздания. Широко поставленная деятельность по переписке и переводу книг.

Духовное развитие. Появление прозелитских религий и нравственных учений, претендующих на универсальность. Крупные церковные и/или монашеские организации, большое число храмов и высокий уровень развития храмового искусства.

Способы аккультурации. Развитая письменная традиция, есть большие собрания рукописных, позже печатных книг, но нет еще газет и журналов. Есть многочисленные развитые школы писцов, врачей, судей, священников, иногда философов и ученых, но нет систематической государственной регуляции образования.

Способы экономического воспроизводства. Есть сети городов с развитыми рынками и едиными системами обмена. Систематическое печатание монет, установление обменных курсов. Широко распространены ростовщичество и обменные лавки. Появление торгового капитала. Есть централизованная казна с тратами, выходящими за пределы столицы, с обеспечением не только военных, чиновничьих и культовых расходов, но также широкого государ­ственного строительства, поддержания школ, больниц и монастырей.

Способы перераспределения и обмена. Есть способы систематического перераспределения благ (сбор дани и налогов) на больших территориях (2–3 и более дней пути от центра до окраин). Есть властно упорядоченное, часто централизованное, но не рыночное распределение земель (феоды, раздача в срочное — служебное, поместное — пожизненное пользование, вотчинное — наследственное владение и т. д.). Налажена систематическая дань, причем большей частью в форме налогов, как правило, с общин, но на основе учета ресурсов, нередко ведутся переписи населения, хозяйств, земель на больших территориях. В то же время единицами налогообложения чаще являются традиционные местные сообщества, нежели индивиды. Устанавливаются единообразные правила торговли и сборов в масштабе общества (в том числе империи). Спорадическое появление единичных специализированных рынков, а также торговых бирж, крупных ростовщических контор (протобанков), государственных структур распределения ресурсов. Есть общий порядок таможенного контроля и сборов.

Технологическое развитие. Железный и стальной век — зрелые аграрно-ремесленные технологии. Городские водопроводы, широкая сеть ирригации и каналов, сложные механические устройства (типа часов, мельниц), очки, телескопы, бумага, компас, порох, жилые дома с большой этажностью (до 5–6 этажей). Еще нет настоящих машин (с использованием переходов между формами энергии) и машинного производства.

Примеры: Древний Египет (эпохи Нового царства), Ассирийская империя, Ахеменидская империя персов, Рим-Византия и Священная Римская империя, Сельджукская и Османская империи, империи Маурьев, Кушан, Гуптов в Индии, китайские империи начиная с Хань вплоть до ХХ в., империя Карла Великого, империя Габсбургов, феодальные и абсолютистские общества средневековой Европы (например, королевство Леон в Испании), империи ацтеков и инков в доколумбовой Америке (но только в некоторых аспектах), колониальные империи Португалии и Испании, «Великая Татария» — Золотая Орда, другие развитые кочевые и полукочевые империи с делопроизводством и относительно регулярным сбором податей и почтовым сообщением, Московия до Петра, Российская империя во многих аспектах до середины XIX в. и даже до начала XX в. (особенно на периферии).

В настоящее время этой фазе принадлежат, по-видимому, лишь некоторые страны Центральной Африки, Южной Америки и Центральной Азии с большой этнополитической спецификой провинций и отсутствием сквозной государственной системы (отличия от фазы ранней государственности и фазы сквозной государственности каждый раз должны быть исследованы и обоснованы).

5-я фаза. «Общества сквозной государственности» (абсолютизм с общенациональной идеологией и солидарностью, ранний и классический капитализм, социализм советского образца, фашизм, различные типы развитых постколониальных обществ).

Уровень политической эволюции. Начальная стадия, как правило, носит черты абсолютистской монархии — резкого усиления прежней имперской бюрократии за счет подавления автономии местной знати, провинций и рыцарской феодальной вольницы. Гранью, отделяющей общества новой фазы от абсолютизма зрелой государственности, по-видимому, следует считать появление в тех или иных формах национального гражданства и общенациональной идеологии, не сводимой к религии и эффективно обеспечивающей солидарность.

Основа данной фазы — национальные государства со сквозной системой нормативной регуляции, сбора ресурсов и управления. Есть единая система национального гражданства, есть единая сквозная система власти (включая армию, полицию, суды, местную администрацию), финансов, массовой коммуникации, образования на всей или большей части территории, занимаемой обществом; есть единая сквозная система законов, с установленным порядком согласования местных законов с центральными; есть большие производственные организации с глубоким разделением труда и интеграцией этих организаций между собой. Решения принимаются в рамках унифицированной бюрократической системы, часто с помощью привлечения специалистов с формальным, дисциплинарным образованием. Есть развитые формы учета интересов разных социальных групп (например, в порядке обязательного и систематического рассмотрения петиций, жалоб, через представительную демократию).

Организация военной силы. Армия с родами войск, унифицированной иерархией рангов, формальными военными уставами, профессионально обученным офицерством, систематическим использованием военных и военно-технических наук. При этом нет еще развитой системы защиты прав военнослужащих, систематического проведения и использования результатов социальных исследований в армии.

Производство вооружений. Государственная организация или государственный надзор за массовым производством огнестрельного и других видов оружия. На поздних стадиях — производство автоматического оружия, военных машин, бронированных поездов, судов, военных самолетов и ракет, ядерного оружия. Пароходы, железные дороги, автотранспорт, авиация, телеграф, телефон, начало использования электронных сетей. Еще нет больших систем, эффективно соединяющих с помощью электронных средств разные типы вооружения (наземные, морские, воздушные, космические), нет систематической разработки и широкого производства высокоточного оружия.

Дипломатия и легитимация. Обмен постоянными посольствами со всеми обществами, с которыми ведутся взаимодействия, широкий спектр вопросов (за пределами военно-политических) в ведении посольств, систематическая демаркация и защита границ; курсы валют; признание авторитета международных институтов (систем безопасности), ведающих вопросами войны и мира. В качестве оснований для военных и политических кампаний берутся скорее легальные, а не сакральные мотивы. Национальные идеологии как основа гражданской солидарности (что не исключает появления классовых, сословных, профессиональных идеологий).

Способы накопления знаний и инновации. Основу моделей реальности составляют знания отдельных наук. Широкое развитие естественных наук, математики, в том числе теоретического уровня. Начальные стадии развития социальных наук (есть эмпирические исследования и концепции, но почти нет эффективных объяснительно-предсказательных теорий).

Духовное развитие. Широкое развитие, нередко преобладание секулярной культуры. Появление и широкое распространение идеологий, разного рода философских, моралистических, эстетических и прочих учений, художе­ственных стилей, не зависимых от религии. Развитие религиозной терпимости и свободы совести на основе гражданских прав. При этом нет еще систематической институализированной защиты малых культур, разнообразия ценностей и стилей жизни.

Способы аккультурации. Обязательное начальное, часто среднее образование; государственная организация или надзор за системами образования, в том числе высшего образования и организацией научных исследований; распространение газет, журналов и других средств массовой информации. При этом высшее и непрерывное образование далеко не массовое (не более 10–15% населения).

Способы экономического воспроизводства. Систематические инвестиции в производство, новые технические разработки и научные исследования поддерживаются государством и/или частным капиталом (преимущественно в области военных и наиболее прибыльных технологий).

Способы перераспределения и обмена. Систематическое налогообложение индивидов и хозяйственных единиц; широкое распространение специализированных рынков, бирж и/или государственных систем распределения ресурсов.

Технологическое развитие. Ранние стадии — активное использование накопленных технических достижений в широких кампаниях (часто организуемых или поддерживаемых государством) за утверждение военного господства над территориями и колонизацию новых земель: массовое производство огнестрельного оружия, постройка и оборудование океанских кораблей с измерительными приборами и т. п.

Основу фазы в данном аспекте составляют индустриальные технологии, т. е. преимущественное развитие массового машинного производства, использующего небиологическую энергию. Сущность экологических режимов таких обществ состоит в «индустриализации» процессов материального взаимодей­ствия людей с природной и социальной средой, т. е. в повсеместном распространении единообразной машинерии (заводы и фабрики вместо ремесел, трактора и комбайны вместо быков и лошадей, пароходы, паровозы и автомобили на путях сообщения, пушки и танки на полях сражений). Паровые машины, пароходы и паровозы, применение электричества, телеграф, двигатели внутреннего сгорания, химическая промышленность, интенсивная мелиорация почв, поточные производства; на поздних стадиях — систематическое использование науки, автоматика, применение ядерной энергии.

Примеры: Нидерланды с конца XVI в., Англия с конца XVII в., Франция, Пруссия в разных аспектах с начала XVIII — начала XIX вв., большинство стран Западной Европы — с начала-середины XIX в.; Россия в разных аспектах с начала XVIII — начала XX вв., Турция, Япония — с конца XIX в.; Китай, Индия, Бразилия и большинство остальных стран мира — с середины XX в. США, Австралия, Канада, Новая Зеландия с XVIII в. принадлежали данной фазе благодаря экспорту соответствующих социальных функций и способов из своей метрополии и тогдашнего лидера Великобритании.

Абсолютное большинство современных обществ принадлежит именно данной фазе. Практически вся послеперестроечная Россия также относится к этой фазе, но Москва в некоторых аспектах уже прорывается в следующую.

6-я фаза. Сензитивные общества («развитой» капитализм с либеральной и корпоративно-государственной версиями, рыночный социализм (?)).

Уровень политической эволюции. Сложное сочетание провинциальных, государственных и надгосударственных форм политического управления, сводящих к минимуму прямое подавление или изоляцию, обеспечивающее динамичное развитие на всех уровнях. Систематическое использование социальных наук для выявления и решения проблем разного масштаба. Обеспечение социальной и эмоциональной защищенности, высокой корпоративной солидарности, творческой активности в государственных и частных организациях.

Организация военной силы. Основа — небольшие бригады высококвалифицированных специалистов, обслуживающих сложные системы эффективного оружия. Организация армии и боевые стратегии определяются резким повышением нетерпимости общества к большим потерям живой силы. Развитая правовая защита военнослужащих, систематическое проведение и использование результатов социальных исследований в армии.

Производство вооружений. Комплексные системы, объединяющие разные рода войск и вооружения на основе спутниковых, электронных систем связи. Систематическая разработка и широкое распространение высокоточного оружия.

Дипломатия и легитимация. Разнообразие направлений активности при единстве стратегии, основанной на научном анализе, позволяет обществу достигать устойчивого успеха в международной обстановке — противоречивой среде центров силы и влияния, а также принципов, приоритетов, законов, договоров, интересов, стратегий, субъектами которых являются глобальные и региональные международные организации, политические союзы, национальные государства, провинции и этносы. Резкий рост информационно-культур­ной и геоэкономической экспансии, при отведении геополитической и военной экспансии роли вспомогательных стратегий. Сочетание поддержки базовых ценностей, принципов и основных структур власти с разнообразием политических и общественных течений, конфессий, с убежденностью граждан в своей свободе и защищенности.

Способы накопления знаний и инноваций. Есть эффективные специализированные системы, использующие результаты специального научного анализа, по выявлению и урегулированию внутренних социальных противоречий, диагностированию внешних вызовов и выработке комплексных ответных стратегий.

Духовное развитие. Сочетание широкой толерантности, систематической защиты малых культур, разнообразия ценностей и стилей жизни при ригористической защите определенного круга «минимальных» ценностей, связанных с жизнью, здоровьем, продолжением рода, воспитанием, ненасилием, экологией, правами и свободами людей. На ранних стадиях (конец XX в.) это касается защиты прав граждан в каждой отдельной стране, но уже есть признаки переноса этой защиты за пределы национальных границ.

Способы аккультурации. Сочетание широкого разнообразия ценностных систем (религиозного, идеологического, экологического, гендерного характера и пр.) с жестким утверждением минимального состава общих установлений и ценностей (обычно связанных с законностью, защитой прав, терпимостью и т. п.); массовое высшее и непрерывное (в течение всей жизни) образование.

Способы экономического воспроизводства. Широкие государственные и частные инвестиции в новые технологии и научные разработки в большинстве производственных сфер; упорядочение производств и обменов по принципу предоставления широкого разнообразия комплексных услуг во все большем числе сфер жизни.

Способы перераспределения и обмена. Развиты эффективные системы стимулирования налогоплательщиков добровольно декларировать свои доходы и отчислять налоги; наличные деньги замещаются электронными.

Технологическое развитие. Информационный век — сервисные техно­логии. Компьютеризированные производства, информационные технологии и сети как основа соединения научных и инженерных разработок, производств и служб, направленных на предоставление широкого разнообразия сложных услуг. Поезда на магнитных и воздушных подушках. Быстрое движение к тотальной охваченности общества электронными сетями (Интернет в каждой семье и т. п.). Мобильная телефонная связь в национальном и глобальном масштабе. Политические и торговые переговоры через видеосвязь. Широкие продажи через Интернет, включенность в глобальную сеть и стандарты международного туризма, автомобили с компьютерными картами для навигации в специально оборудованных дорожных сетях, с системами ремонтных служб, соединенных электронными коммуникациями с владельцами и производителями автомобилей и т. д.

Примеры: В некоторых аспектах — США 1960‑х гг., Канада, Германия, Великобритания, Франция с 1970‑х гг., Япония, Австралия, Канада, Новая Зеландия с 1980‑х гг. В отдельных аспектах данной фазы уже достигают Южная Корея, Сингапур, Тайвань, развитые районы Китая, в России около 2000 г. только Москва.

Сензитивные общества отчасти соответствуют представлениям о «постиндустриальных», «информационных», «посткапиталистических» обществах, «третьей волне» и т. д. [Rostow, 1962; Bell, 1973; Toffler and Toffler, 1995; Дьяконов, 1994]. Отличие состоит, во-первых, в расширении социетальных критериев по сравнению с традиционными для указанных концепций экотехнологическими (несмотря на тесную связь сензитивных обществ с сервисными технологиями), во-вторых, в подчеркивании «сензитивности» — чувствительности общества по отношению к внутренним и внешним проблемам, достигае­мой за счет эффективного научного анализа и выработки гибких комплексных стратегий решения проблем. В-третьих, избавим сензитивные общества от ауры безусловного морального одобрения, поскольку проблемы решаются в интересах почти исключительно членов самого общества (с игнорированием, если не планированием неприятностей для других обществ). Так, панамская операция, иракская война, вытеснение ООН из балканского конфликта, расширение НАТО на Восток — это весьма эффективные ответы общества США на возникающие внешние вызовы и возможности, порожденные именно высокой сензитивностью (научной обеспеченностью) американских внешнеполитических ведомств. Однако даже сами американцы воздерживаются от однозначного морального одобрения указанных акций.

От фаз — к эпохам: трудности и решения

Выше представлены шесть идеально-типических фаз развития обществ. Теперь встает значительно более сложная задача: провести временны^¢е разбиения на формативные и основные периоды всемирно-исторических эпох с применением ранее разработанных критериев. Укажем только на главные трудности.

Во-первых, для большинства фаз и эпох вопрос о том, какие именно общества, в каком мировом регионе следует считать первопроходцами — зачинателями формативного и основного периодов всемирно-исторической эпохи, является крайне сложным в эмпирическом и методическом плане; кроме того, здесь более всего вмешивается вненаучная, политическая и идеологическая составляющая — от евроцентристских традиций, естественных национальных поползновений к возвышению истории собственной страны каждым автором до «политической корректности», запрещающей «обижать» какие-либо страны, народы или мировые регионы, до разного рода моральных соображений, согласно которым, например, связь ключевых переходных моментов Всемирной истории с войнами и военной организацией может трактоваться как «негуманистический» подход.

В разрешении данной трудности будем исходить из центральной роли в настоящей работе вопросов оснований и обоснованности, а вовсе не попытки дать «окончательную», «политически корректную» или «гуманистическую» периодизацию. Поэтому будут сформулированы вопросы-критерии относительно выбора мировых регионов и обществ-первопроходцев, кроме того, во многих случаях на суд читателей и, надеюсь, будущих исследователей представлены альтернативные версии тех обществ и мировых регионов, где происходили прорывы к новым фазам развития. Отвечая по-другому на сформулированный вопрос, либо даже ставя сам вопрос иначе, будущие исследователи дадут иные ответы, что изменит многие элементы в периодизации. Ясно, что таких новых версий может появиться несколько и нужно будет отстаивать обоснованность каждой. Собственно говоря, для запуска этого, вероятно, бесконечного процесса и предлагается здесь вариант периодизации, может быть, весьма несовершенный, но все же претендующий на обоснованность.

При составлении периодизации все вненаучные соображения по мере возможности игнорировались. К примеру, если согласно критериям и эмпирическим фактам оказывалось, что с некоторого времени все важнейшие прорывы к новым фазам совершались на Ближнем Востоке или на Западе, то такие версии не отвергались, хотя многим они могут активно не нравиться как возврат к старым гегельянским версиям подъема Запада, или как грех евроцентризма, или как отступление от русского патриотизма, или как скандальное нарушение политической корректности.

Вторая трудность состоит в неопределенности (вернее, отсутствии) точного момента перехода, большой растянутости последнего, даже если мировой регион и общество-лидер уже определены. Как было сказано выше, предпо­чтение будет отдаваться наиболее ярким, имевшим большой международный резонанс событиям, утверждавшим победу нового общества-лидера в своем мировом регионе (для формативного периода) и столкновении с прежними мировыми лидерами (для основного периода). При отсутствии таких известных событий (что характерно для ранних эпох) будут представлены либо крайние временны^¢е границы самого перехода, либо события — наиболее веро­ятные претенденты на роль поворотных пунктов. Таким образом, в этих моментах периодизация остается незавершенной и прямо взывает к уточнениям.

Периодизация и хронологический спор

Следующая трудность состоит в датировках средних эпох человеческой истории. Действительно, до возникновения первых государств, в традиционные археологические периоды палеолита, мезолита и неолита, точные даты неизвестны, но и не особенно нужны. Здесь оценки колеблются с размахом до 2–3 тысячелетий и более, такую «точность» вполне обеспечивают радиоуглеродный метод, сопоставление с геологическими эпохами и т. д. На другом конце временной оси — с XVI–XVII вв. — есть общепринятая хронология и порядок датировок, которые никем не оспариваются. Все же датировки «средних» эпох, начиная с появления ранних государств в Египте и Шумере (традиционно ок. 3000 г. до н. э.) и до позднего средневековья (XIV–XV вв.), уже не могут считаться совершенно достоверными и имеющими достаточную научную обоснованность.

Как читатель уже догадался, речь идет о давней критической традиции по отношению к принятой сегодня хронологии Скалигера и Петавиуса. Серьезные, но до сих пор замалчиваемые в трудах профессиональных историков критические идеи и работы Исаака Ньютона [Newton, 1728], де-Арсиллы, Жана Гардуина, Роберта Балдауфа, Теодора Моммзена, Эдвина Джонсона [Johnson, 1890], Николая Морозова [Морозов, 1924–1932] получили впечатляющее развитие в «новой хронологии» А. Т. Фоменко и Г. Носовского [Фоменко, 1993; Носовский, Фоменко, 1996, 1999]. Здесь изощренность математико-статистических методов, детальность сопоставлений и множество неожиданных находок соседствуют с тезисами, которые не могут не производить впечатления скандальных и вызывающих: события Древней Греции, Рима, а также описанные в Библии происходят в Средневековье, в частности, Христос родился в XI в. н. э., и его прототипом был папа Гильдебранд; Новый Завет написан раньше многих книг Ветхого Завета, появлявшихся и редактировавшихся вплоть до XVII в.; Рим в Италии — ровесник Москвы, а Москва основана ок. 1380 г. на месте Куликовской битвы, где р. Непрядва — это р. Напрудная (Неглинка), а р. Дон — это Москва-река; Орда — это русско-татарское царство, а ига никакого не было; Иерусалим — это Рим, он же Вавилон, он же Троя, он же нынешний Стамбул; Новгород — это Ярославль на Волге, Иван Калита — это Батый, он же папа Иннокентий III, он же Пресвитер Иоанн, он же Зевс; Дмитрий Донской — это хан Тохтамыш; Навуходоносор и Карл V (Габсбург) — отражения Ивана Грозного; правление самого Ивана Грозного — это правление не одного, а четырех царей, и т. д. и т. п.

К этому нужно добавить крайне смелые, нередко весьма уязвимые и не имеющие достаточной лингвистической и документальной обоснованности сближения слов из разных языков по звучанию, по согласным («без огласовок»), по написанию, с учетом разных алфавитов и способов чтения:

гунны — хунны — ханы — Ханаан (библейская страна) — Хань (древнее царство в Китае) — айны (туземцы Сахалина и Северной Японии) — иоанны;

османы — оттоманы — атаманы — гетманы; османы — рос-маны — русские (люди); этруски — т-руски — (те)-русские;

Гог (мифический народ в Библии) — готы — хетты — гузы — гезы — гезехи — гиксосы — казаки, соответственно, Гезехское поле (с египетскими пирамидами) — Казацкое поле;

Магог (мифический народ в Библии) — Моголы — мегалион — маги — монголы — манжуры — маньчжуры;

Дамаск — библейский Мешех — Т‑Москва, библейская Раша — Русь, библейские Сузы — Суздаль, Сарданапал — Царь-т-Н(е)аполь (Царь Новгородский), Рувим — Любим, Пурим — рубим — оприч(нина), Артаксеркс — Artaxerxes — Арта-Херхc — Орда-Герцог (Орды Царь); Персия — Парсия — Франция, а также Персия — П-Руссия — Белая Русь, Мельхиор (волхв) — княгиня Малка (с Волхова-Волги), Валтасар (волхв) — ВЛАДимир-ЦАРЬ (с Волхова-Волги);

Эней — граф Анжуйский, Фракия — Франция, Парис — Париж(ский), катары — (катаи) — Китай, альбигойцы — белые (альба) готы, курфюрст — курень-перст (перший), Португалия — Порта Главная — Высокая Порта (Османская империя); Кастилия — Каз-Итиль-я — (страна) казаков с Итиля (Волги); Иннокентий — Иоанн-Хан; Габсбурги — Hab-s-burg — Нав-бурги — Новгородцы;

Искандер — Скандия — Скандинавия; Парма — Пермь, Иван Калита — Иоанн Калиф (или Халиф — Первосвященник), батька — Батый — (Батый-Хан) — Ватикан — Батика — Вятка;

каннибалы (племена людоедов) — канни-балы — ханы белые; чероки — ирокезы — чирокисы — черкесы — черкасы — царь-касы — царские казаки; мускогизы (американские индейцы) — моско-гизы — московские казаки; Мексика — Мекси-Кана — (земля) МОСКОвского ХАНА; Магеллан — Могол Ла Ника — Монгол Победитель, или Могол Улан, и пр.

Смех и негодование — нормальная реакция тех, кто сталкивается с таким материалом первый раз. Лучше всего возникшую эмоциональную энергию употребить на знакомство с самими книгами А. Т. Фоменко и Г. В. Носов­ского, сравнить с тем, что пишут их критики, а потом уже составлять свое мнение. Чего делать не нужно точно, так это верить на слово и подчиняться историкам, упорно твердящим, что «к этому безобразию даже прикасаться не следует».

Здесь не место обсуждать сложнейшие содержательные вопросы обоснованности традиционной хронологии и обоснованности ее критики. У меня в распоряжении нет ни достаточных данных, ни познавательных средств, ни доступа к ключевым архивным документам, чтобы с какой-либо уверенностью судить о правоте той или иной стороны. Пусть этим занимаются профессионалы в области хронологии. Учтем при этом, что заявляемая историками монополия на занятия хронологией не имеет оснований ни в методологии науки, ни в давности; ранее хронологией занимались именно математики (как, например, тот же Скалигер), да и сейчас совершенно ясно, что без серьезной астрономической и математической подготовки за вопросы хронологии вообще лучше не браться. Кто из наших историков такими знаниями владеет? А если есть такие, то почему молчат и не защитят аргументированно традиционную хронологию?

При всей неясности вопроса достаточно очевидным является тот аспект конфликта, который относится скорее к социологии науки. С этой точки зрения ситуация выглядит следующим образом.

Есть господствующая традиция, парадигма с практически полной монополией на основные профессиональные институты: изложение материала в учебниках средней и высшей школы, академические учреждения, профессиональные сообщества и журналы. Утрачена только монополия на издательскую деятельность, но предпринимаются попытки ее вернуть (таковы предложения академика Янова в центральной прессе — запретить выпускать книги по новой хронологии под грифом научных изданий). В данной господствующей парадигме есть ядро — традиционная хронология, опровержение которой неминуемо поставило бы под вопрос научные репутации многих профессионалов-историков и их фундаментальных трудов.

Далее, есть мятежная группа критиков данного ядра господствующей парадигмы, которые в течение почти трех десятков лет ведут большую скрупулезную работу, ставят вопросы, выдвигают гипотезы, но так и не могут пробиться в сферу институализированных профессиональных изданий и дискуссий. Кто здесь прав, а кто ошибается — не вопрос для социологии науки. В этом аспекте важнее, как каждая сторона ведет себя в конфликте.

Здесь видим картину кристальной ясности. Критики традиционной хронологии выступают открыто, приводят массу старинных карт, репродукций документов и графического материала, детально описывают свои методы и способы рассуждения, готовы приводить аргументы и проводить совместные исследования и экспертизы документов, активно публикуют результаты своей работы, включая в них смелые и крайне уязвимые для критики положения и гипотезы (см. примеры выше).

Защитники же традиционной хронологии крайне пассивны в проведении развернутой контраргументации, по большей части ссылаются на «общеизвестность», «очевидность» своей позиции, на «псевдонаучность», «шарлатанство» и «непрофессионализм» позиции оппонентов, предпочитают не обсуждать до­стоверность датировок базовых источников и свидетельств, опираются в своих хронологических суждениях в основном не на документы и свидетельства, а на труды предшественников и «всем известные факты», не раскрывают в деталях свои способы датировки, при этом ведут исключительно жесткую политику в плане запретов и социального контроля, направленного на сохранение чистоты единомыслия в стане историков-профессионалов. Повторяющиеся из публикации в публикацию призывы (к властям?) «поставить заслон шарлатанам» — это еще не самое сильное оружие. Отзвук гораздо более мощной социальной практики автор этих строк неоднократно испытывал на себе. Практически каждый разговор с умным и критически мыслящим историком-профессионалом (а с другими и начинать его не имело бы смысла) после исчерпания серии насмешек и аргументов, сводящихся к тому, что «это известно каждому школьнику», а «этого не может быть, потому что не может быть никогда», заканчивался как бы невзначай доверительным советом: «Только ничего про это не публикуй, имена их не приводи, а книги не цитируй, иначе никто серьезно относиться к твоим работам не будет».

Можно себе представить, с какой силой такого рода увещевания дей­ствуют на молодых историков, посмевших усомниться в основах традиционной хронологии, — перед ними маячит перспектива самого настоящего остракизма, реальная угроза быть выброшенными из профессионального сообщества со всеми вытекающими последствиями.

Как видит читатель, запрет здесь нарушен, хотя и не без понятного внутреннего напряжения. Для того чтобы коснуться в настоящей работе данной коллизии с хронологией, у меня есть три взаимосвязанные причины.

Во-первых, пусть даже ценой «потери лица» среди историков я заявляю принципиальный протест против таких методов ведения борьбы, когда открытая научная интеллектуальная аргументация заменяется политическими попытками запретов, установления монополии на научные публикации, исключительно тенденциозной редакционной политикой в профессиональной периодике и жестким негласным социальным контролем в виде угроз подвергнуть инакомыслящих профессиональному остракизму.

Во-вторых, обоснованная периодизация не может появиться без обоснованной хронологии. Верны или не верны главные критические аргументы И. Ньютона, Н. А. Морозова, А. Т. Фоменко и Г. В. Носовского против традиционной хронологии, мне неизвестно. Но совершенно точно то, что традиционная «школьная» хронология Скалигера — Петавиуса поставлена под вопрос и не может считаться сегодня имеющей достаточную научную обоснованность, пока не будет представлено развернутого опровержения основных аргументов новой хронологии. (Будем надеяться, что недавно вышедший сборник критических статей в адрес «новой хронологи» [История и антиистория, 2000] — это начало серьезной и широкой научной дискуссии.) Использование лишь традиционных датировок только продолжило бы устоявшуюся хронологическую традицию, словно сомнений в ней никаких нет.

Однако до проведения широкой дискуссии считать новую хронологию Фоменко вполне обоснованной и достоверной также нельзя. Предлагаемое здесь решение — снабдить «средние» проблематичные эпохи Всемирной истории двумя версиями датировок, иными словами, обострить конфликт с попыткой перевода его из сферы социально-репрессивной в сферу интеллектуальную, в режим нормальной научной дискуссии.

В-третьих, отношение обоснования между хронологией и периодизацией может в принципе обернуться. Естественно считать, что периодизация всегда основывается на уже известной хронологии, поскольку является лишь структурированием данной временно^¢й оси в последовательность периодов, разделенных границами. А что, если есть не одна, а две или более альтернативных хронологий? Тогда работа по построению, обоснованию и проверке обоснованности периодизации вполне сможет внести вклад и в спор между хронологиями. Кроме того, наиболее полезными в этой ситуации становятся не периодизации, жестко привязанные к той или иной хронологии, но те, которые допускают возможность истинности противоречащих друг другу хронологий. Дело в том, что в любом споре главное — это наличие какой-либо общей платформы, признаваемой обеими сторонами. Наряду с общенаучными принципами, такими как сомнение в источниках, необходимость независимых подтверждений, недопустимость замалчивания фактов, противоречащих сложившимся авторитетным представлениям, открытость к аномалиям и др., для Хронологического Спора, который только должен развернуться в будущем, вполне может пригодиться «рабочая» периодизация, не зависящая от правоты той или иной стороны.