рогов. Рогов (1). Книга первая. Пролегомены москва 2002 Глава 5
 Скачать 192.76 Kb.
|
|
Эпоха (доминирования режимов и обществ социальной) сензитивности Формативный период Вопрос-критерий. В каком мировом регионе какие сообщества, овладевшие одним или несколькими режимами, характерными для сензитивной 6‑й фазы (см. выше), впервые стали явно доминировать, т. е. вытеснять, уничтожать, подчинять, служить образцами для подражания, над сообществами, лишенными таких режимов, что в дальнейшем привело к восполнению недостающих факторов доминирования, к экспансии этих новых сообществ-лидеров и распространению их режимов за пределы данного мирового региона? Для построения версии-гипотезы примем в качестве главной характеристики обществ 6‑й фазы самое сензитивность, понимаемую прежде всего как эффективное использование обществом знаний социальных наук. Можем ли мы найти в истории XIX–XX вв. случай такого завоевания лидерства хотя бы в одном мировом регионе, которое прямо основывалось бы на эффективном использовании социального знания? По-видимому, можем, причем в особенно сложные поиски пускаться не приходится — это обе сверхдержавы второй половины XX в. Версии-гипотезы. 1) США в 1945 г. стали одним из главных победителей во Второй мировой войне, что было прежде всего результатом последовательной реализации геополитической концепции «морской силы» Альфреда Мэхэна, имевшей как теоретическое, так и серьезное эмпирическое научно-историческое обоснование — анализ причин лидерства в Европе и мире в период с XVII в. [Мэхэн, 1941]; 2) СССР в 1945 г. стал одним из главных победителей (а по территориальным приобретениям — первейшим) во Второй мировой войне, что было во многом результатом реализации научно-идеологической марксистской концепции превосходства общественной собственности на средства производства над частной собственностью и превосходства общественного перераспределения благ над рыночными отношениями; причем концепция имела теоретическое и этико-философское обоснование (эволюционная теория смены формаций и тезис о преодолении отчуждения). Обоим обществам активно подражали в последующие десятилетия, кроме того, между самими обществами был активный обмен заимствованиями (из США в СССР: тейлоризм, фордизм, теория управления, ядерное оружие, системный анализ, социология; из СССР в США: защита труда, государственное регулирование экономики, равноправие женщин, система социального обеспечения, государственные космические программы, школьное образование). Можно достаточно уверенно усматривать прецедент обретения Соединенными Штатами черт социальной сензитивности в научно обоснованной военно-морской экспансии при президентстве Рузвельта (1933–1945 гг.), прямо называвшего себя учеником Мэхэна. Дело отнюдь не в том, что концепция Мэхэна оказалась на поверку более эффективной и перспективной в длительной перспективе, чем учение Маркса. Важно, что в США поддерживалась традиция автономного существования академической социальной науки и практики использования ее результатов в политике. В СССР также была автономная социальная наука, но только в 1920‑е гг. Последующая почти полная идеологизация сопровождалась тем, что результаты исследований практически не использовались до середины 1980‑х гг., когда было уже поздно. Кроме того, победа СССР во Второй мировой войне была все же больше обусловлена не сензитивностью общества (следованием социальной теории), а в основном геополитическими факторами: ресурсным превосходством и окраинностью в непосредственной близости от противника, развитием военной промышленности, начинавшимся еще при царе в прямое подражание европейским образцам, эффективностью централизованного управления, мужеством и терпением армии и населения. В то же время для США, не подвергавшихся нападению, даже не имевших реальных угроз, было в определенном смысле «неестественно» вступать в войну за океаном. Хотя союзнические обязательства и гуманистические мотивы освобождения Европы от фашизма нельзя полностью отрицать, все же они вряд ли были бы достаточны для открытия «второго фронта» без опоры на долговременную, научно обоснованную Мэхэном стратегию захвата Штатами господства в мировом океане, для чего им нужна была победа и над наиболее агрессивным европейским соперником Германией, и над главным соперником в Тихом океане Японией, и, позже, политика сдерживания («принцип анаконды», по Мэхэну) в отношении послевоенного Советского Союза. В настоящее время, вероятнее всего, продолжается формативный период эпохи сензитивных обществ. Основной этап начнется при таком ярком и убедительном успехе какого-либо из ведущих обществ, после которого начнутся множественные цепи режимных заимствований в большинстве наиболее развитых и населенных мировых регионов. Несмотря на впечатляющие технологические успехи Японии и рыночные успехи Китая, ожидать нового прорыва все же следует от США или объединенной Европы (имеющей уже большинство параметров целостного общества). Представим вероятные факторы доминирования в сензитивную эпоху с учетом как негативного пессимистического, так и позитивного оптимистического сценариев. Вероятные факторы геополитического доминирования. Негативный сценарий: умение вызывать требуемые международные конфликты, манипулировать поведением их участников, обеспечивая при этом легитимность и моральную оправданность своей позиции. Позитивный сценарий: умение представителей общества-лидера разрешать возникающие международные конфликты через такую модификацию норм и институтов взаимодействия, которые обеспечивают более мирное и справедливое разрешение последующих конфликтов при повышении авторитета и влияния общества-лидера. Вероятные факторы геокультурного доминирования. Негативный сценарий: способность общества-лидера навязывать свои ценности и нормы, критерии и потребности, добиваясь тем самым центральной позиции даже ценой деградации других культур. Позитивный сценарий: способность общества-лидера так поддерживать альтернативные культуры, так воспринимать и модифицировать их разнообразие в собственной культуре, что это приводит к продуктивному состязанию, взаимовлиянию и расцвету культур, включая малые, при высоком авторитете культуры общества-лидера. Вероятные факторы геоэкономического доминирования. Негативный сценарий: способность общества-лидера так повлиять на организацию глобального экономического взаимодействия, что оно обеспечит ему выигрышную позицию даже ценой деградации и/или роста уязвимости экономик других обществ, экологического ущерба. Позитивный сценарий: способность общества-лидера так повлиять на организацию глобального экономического взаимодействия, что оно обеспечит поддержку разных, в том числе слабейших обществ, подъем и устойчивость их экономик, снижение экологического ущерба в глобальном масштабе, причем само общество-лидер укрепляет благодаря этому свою выгодную геоэкономическую позицию. Отнюдь нельзя исключать, что сам критерий социальной сензитивности обществ окажется ошибочным: если это так, то картина прояснится как раз при следующем ярком глобальном успехе того или иного лидера. Будущее Всемирной истории, будущее человеческого рода открыто. Заключение Здесь следовало бы сопоставить сформулированные в начале статьи общие проблемы периодизации Всемирной истории и задачи работы (введение), обобщение идей современных авторов (I часть), принципы периодизации и обоснования (II часть), априорные понятийные конструкции (III часть) с полученными результатами (IV часть). Однако наше повествование так затянулось, что это занятие лучше предоставить самому читателю. Даже без вхождения в подробности достаточно ясно, что общие проблемы еще далеки от решения, задачи выполнены лишь частично, а полученная периодизация отнюдь не вполне удовлетворяет заданным нормативным требованиям. Несложно было бы «подкорректировать» исходные заявки, чтобы не так явно зиял разрыв между начальными амбициями и представленными в итоге скромными плодами. Этого не сделано именно потому, что разрыв между желаемым и действительным должен быть как можно более явным, чтобы побудить последующие более совершенные подходы и разработки. Однако с уверенностью можно утверждать, что множественность предлагаемых периодизаций неминуемо приведет к повышению значимости их оснований. Поэтому смысл нашей работы вовсе не в представленной версии периодизации, имеющей множество недостатков (возможно даже, неисправимых в рамках принятой здесь парадигмы), но в обращении внимания на необходимость и возможность обоснования каких-либо периодизаций вообще, в разработке последовательной методологии обоснования, в демонстрации возможностей построения вспомогательных концептуальных конструкций для временно¢го членения человеческой истории. В будущем непременно появятся и другие, более совершенные подходы, обоснования и версии периодизации. С этой точки зрения те или иные недостатки представленной работы оказываются функциональными: они как бы взывают к преодолению. Путь к новым, более обоснованным периодизациям Всемирной истории открыт. Новосибирск, Академгородок. май 2000 г. |