Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
Глава 4Хитроумная конспирация В комнату вошел Правитель в сопровождении Лорда-Канцлера – слегка оцарапанного и поправлявшего парик. Когда все расселись за столиком для деловых бумаг, Миледи вдруг поинтересовалась: – Между прочим, где моя прелесть? Вопрос мог показаться чрезмерно сложным, если не знать, что под «ее прелестью» подразумевался Жаборонок. – Он, прелесть моя, несколько минут назад вышел с Лордом-Канцлером, – ответил Заправитель. – Ах, Ваша Светлость! – жеманно сказала Миледи Канцлеру. – Что может быть приятнее, когда рядом с вами находятся дети! Но, я вам скажу, к ребенку такого необыкновенного ума еще не всякий найдет подход. Не каждому, аллегорически выражаясь, посчастливится добраться до ушей моего драгоценного Жаборонка! Миледи и представить не могла, насколько попала в точку со своей аллегорией… Канцлер не без некоторого напряжения поклонился: – По-моему, Правитель хочет сказать… – начал он, явно стремясь переменить тему. Но Миледи уже понесло. – Изумительный ребенок! Ему требуется достойный наставник, наподобие вас, Ваша Светлость, чтобы не отходить от него ни на шаг. Канцлер, если можно так выразиться, промолчал: он всего лишь взвыл что было мочи, потому что прикусил язык – в буквальном смысле. Он предпочел не противоречить столь непредсказуемой даме: опасался, что она превратно истолкует все, что бы он ни сказал. И, похоже, напрасно: Миледи сейчас не интересовало, что бы он мог сказать. – Все решено, – объявил Правитель без преамбул. – Должность Отправителя упразднена, Заправителем назначен мой брат. А поскольку я собираюсь уехать за границу, он приступит к своим обязанностям немедленно. – И после всего происшедшего он действительно сможет быть Заправителем? – спросила Миледи. – Хочу надеяться, что да, – ответил Правитель с улыбкой. Миледи взглянула на него более милостиво и зааплодировала (впечатление было такое, будто она выбивала одну о другую две подушки): – Если мой муж – Заправитель, это лучше ста Отправителей одновременно. – Тише! Тише! – воскликнул Заправитель. – Вам кажется странным, что ваша супруга может откровенно выражать свои чувства? – строго спросила Миледи. – Ах, оставьте! – отмахнулся ее муж. – Ничего странного для меня в этом нет. Ваша откровенность меня уже давно не удивляет, прелесть моя. Миледи одобрительно улыбнулась и продолжала: – Значит, я буду называться Заправилой? – Если вам угодно, можете называться и так, – ответил Правитель. – Но официально к вам будут обращаться: Ваше Высокопревосходительство. И я верю, что оба Высокопревосходительства – Его и Ее – сохранят согласие, которого мне удалось добиться (трудно сказать, что он имел в виду: политические или семейные отношения). Правитель развернул большой пергамент и громко прочитал: – Следовательно, мы должны быть вежливы с бедняками. – Это Лорд-Канцлер предлагает внести в меморандум. – Да, я предлагаю, – подтвердил почтенный Царедворец с большой буквы. Он нервно сворачивал и разворачивал свитки на столе, заодно освобождая место для документа, который Правитель только что вручил ему. – Это плохие копии, – сказал он, очевидно волнуясь. – Кое-где пропущены знаки препинания. Нужно всё выправить, и тогда обнародовать наш меморандум. – А нельзя ли его сначала обнародовать, а затем исправить? – поинтересовалась Миледи. – Нет! Нет! – в один голос возопили Заправитель и Лорд-Канцлер. – Да, – согласился Правитель. – Не следует. Нет необходимости. Мы с вашим супругом все оговорили. Ему предоставляется вся полнота заправительской власти, и он будет распределять годовой доход до моего возвращения или до совершеннолетия Бруно. Он должен будет вручить непосредственно мне или Бруно казну, включая проценты, – всё, что останется неистраченным на государственные нужды. Заправитель в это время был занят перекладыванием бумаг с места на место. Заодно он показывал Канцлеру, где следует поставить подпись. Кроме Канцлера, документы подписали Заправительница и я – как свидетели. – Кратковременная смена правительства пойдет на пользу стране, – сказал Правитель. – Всё готово для моего путешествия. Дети внизу ждут, когда я выйду. Он смачно поцеловал Миледи, потряс руку брату и Канцлеру, потом вышел. Все трое молча ожидали, пока звук колес не известил их, что у них мало шансов быть услышанными Правителем. Тогда они, к моему удивлению, разразились хохотом. – Какая игра! О, какая игра! – воскликнул Канцлер. И они с Заправителем, взявшись за руки, принялись скакать по комнате в каком-то диком контрдансе. Миледи присоединилась к ним лишь наполовину. Благообразие не позволяло ей скакать, зато не запрещало ржать во весь голос. Ее разумения доставало понять, что произошло нечто «заумное», но осознать что именно – было свыше ее сил. – Вы обещали мне всё объяснить, когда он уедет, – сказала Миледи, едва они успокоились. – Сейчас узнаете, Кэт, – нежно ответил муж. Он снял пресс-папье и указал на два манускрипта, лежавшие рядом: – Вот первый, который он прочитал, но не завизировал, а вот другой, который он подписал, не читая. Видите, здесь не проставлены имена. – Да, да! – нетерпеливо вскричала Миледи, сопоставляя оба документа. – Согласно этому пункту, Заправитель лишь исполняет обязанности Правителя в отсутствие последнего. А здесь говорится, что Заправитель получает пожизненную полноту власти и впредь должен именоваться Императором, если это будет решено посредством референдума. Так что, вы будете впредь именоваться Императором, мой крокодильчик? – Не совсем так, моя крокодилочка, – ответил муж. – Всему свое время. Миледи кивнула и продолжила читать: – Здесь написано: «Государство должно заботиться о бедных», а здесь этого нет. – Именно в этом и состоит новый курс! – пояснил ее муж. – Государство не может заниматься всякими неудачниками. – О, как это верно! – с чувством глубокого удовлетворения произнесла Миледи и занялась дальнейшим сопоставлением документов. – «Казна должна оставаться нетронутой». Вы это заменили на: «поступает в полное и безраздельное распоряжение Заправителя». О, Бобби! Как вы это хорошо придумали! Подумать только – все бриллианты! Мне не терпится прямо сейчас пойти и украситься ими всеми сразу! – Но, Киса! Как бы вам это сказать… – промямлил супруг, – следует ли вам украшаться ими… всеми сразу? Сообразно ли это со вкусом… Я хочу сказать: со вкусом электората. Придется ли это ему по вкусу? Конечно, Правитель уже далеко, и я приму титул Императора, как только мы сможем провести референдум. Но едва ли мы сможем открыто носить бриллианты, пока электорат будет считать Правителя живым. Так что нам еще придется выпустить бюллетень о его скоропостижной кончине. Это будет небольшая интрига, маленькая такая интрижка. – О, интрижка! – Миледи даже зааплодировала. – Я обожаю интрижки! Это просто райское наслаждение. Заправитель и Канцлер подмигнули друг другу: пускай, мол, занимается своими интрижками – ущерба не будет. Миледи принялась развивать тему: – А самое большое наслаждение испытываешь, когда интрижка… – Цыц! – заорал ее муж. Отворилась дверь, и вошли Сильви и Бруно, крепко держась за руки. Бруно сдержанно всхлипывал. Сильви пыталась хранить спокойствие, но не могла скрыть слез. – Не реветь! – взревел Заправитель, но безрезультатно. Дети не успокоились. – Уймите их как-нибудь! – сказал он Миледи. Она некоторое время решала эту сложную задачу, потом ее осенило. – Кекс! – промурлыкала она в восторге от своей находчивости, подошла к буфету, вернулась с двумя кусочками и повторила: – Кекс! Это было сказано с интонацией, пригодной для дрессировки собак. – Ешьте и перестаньте орать, – таков был ее краткий и четкий приказ. Но детям не слишком хотелось есть. Дверь открылась снова, и на сей раз в комнату ввалился Жаборонок с воем: – Опять этот старый нищеброд! – Не давайте ему… – начал было Заправитель, но Канцлер уже понял его с полуслова и заверил: – Не извольте беспокоиться, слуги получили распоряжение. – Он уже почти под окном! – сообщил Жаборонок. – Где, моя прелесть? – спросила его любящая мамаша, обвивая руками шею маленького чудовища. Все мы, кроме Сильви и Бруно, не обращавших ни на что внимания, бросились к окну. Старый Нищий смотрел на нас алчущим взором. – Корочку хлеба, Ваша Милость! – взмолился он. Это был здоровый и мощный старик в живописных лохмотьях. Пытался же он выглядеть больным и дряхлым. – Корочку хлеба! – попросил он. – Хлеба и немного воды. – Вот тебе вода! – заржал Жаборонок и вылил на него кувшин воды. – Прекрасно, сын мой! – восхитился Заправитель. – Вот как нужно усмирять этот народ. – Вундеркинд! – проворковала Заправила. – Прирожденный правитель. – Батогов ему! – закричал Заправитель, подразумевая Нищего, который, отряхнувшись, вновь кротко посмотрел вверх. – А лучше – раскаленную кочергу вместо посоха, – блаженно предложила Миледи. Раскаленной кочерги поблизости не оказалось, но батоги были доставлены незамедлительно. К старику подошли слуги – причем с такими лицами, что Нищий только махнул рукой со сдержанным достоинством: – Не утруждайте себя, господа. Ни к чему ломать мои старые кости. Я ухожу. Спасибо за воду. Хлеба не надо. – Бедный старик! – донесся до меня знакомый голос. Это Бруно, перевесившись через подоконник, протягивал Нищему свой кусочек кекса. Сильви пыталась оттащить его от окна: – Не надо! Ты же видишь, он уходит. Лучше догоним его. Она выволокла брата из комнаты, не обращая внимания на присутствующих. «Интриганы» вернулись за стол и продолжили разговор вполголоса, чтобы не услышал Жаборонок, все еще торчавший возле окна. – Кстати, – спохватилась Миледи, – а как вы сформулировали в новом Меморандуме пункт насчет вступления на престол Бруно? Канцлер захихикал: – Мы всё перенесли из одного Меморандума в другой, слово в слово. Кроме одного: вместо Бруно – Жаборонок. Понимаете – Жаборонок! – Жаборонок, понимаете! – вскрикнул я в негодовании, которого не мог бы удержать даже сверхсильным напряжением воли. Это было чересчур. И вдруг всё исчезло. Я обнаружил себя в вагоне. Напротив сидела дама с лицом, закрытым вуалью, и смотрела на меня с нескрываемым удивлением. |