Книга первая Сильви и Бруно Глава 1 Долой хлеб! Даешь налоги!
 Скачать 1.81 Mb.
|
|
Льюис Кэрролл СИЛЬВИ И БРУНО Перевёл с английского Александр Флоря Книга перваяСильви и Бруно Глава 1Долой хлеб! Даешь налоги! Этот лозунг подхватила вся толпа, как один человек. А один человек усердствовал, как целая толпа. Он запустил шляпу в небо и взревел (насколько я мог разобрать): – Кто подает голос за нашего Отправителя?! Голос подавали все, но за или против Отправителя – кто знает? Одни кричали: «ХЛЕБ!», другие – «НАЛОГИ!», но чего они хотели? Все это я наблюдал из распахнутого окна в столовой Отправителя, выглядывая из-за спины Лорда-Канцлера, который вскочил, едва послышались первые крики. Лорд-Канцлер словно ожидал их заранее. Он так и рванулся к окну, из которого открывался презабавный вид на площадь Базарную. Он летел, а его изящная мантия, архимедленно изгибаясь, влачилась за ним по воздуху. – Решительно не понимаю, – пробормотал он про себя (но достаточно громко), – что бы все это значило? Никогда не слышал ничего подобного. Тем более в такой ранний час… Но какое единение! Вы не находите? Присутствующие находили только, что люди на улице кричали о совершенно разных вещах. – Да нет же! – возразил Лорд-Канцлер. – Они кричат одни и те же слова! Что ж, ему было видней, ибо он высовывался из окна чуть ли не наполовину. Он даже сказал кому-то: – Чтоб ни в коем случае не расходились! Как только появится господин Правитель, всем надлежит возмаршировать! Ослышаться я не мог, потому что чуть не упирался подбородком ему в плечо. «ВОЗМАРШИРОВАТЬ» – лихо сказано! Особенно в отношении орды, кочующей по площади из конца в конец. Эти варвары болтались по ней, как потрепанные скорлупки варягов при неблагоприятном ветре. Порой процессия змеилась зигзагообразно, причем хвост ее смыкался с головой. Однако было заметно, что все это броуновское движение организовано кем-то таинственным и глубоко законспирированным. Чтобы найти этого «кого-то», я проследил направление взглядов некоторых людей на площади. На пересечении этих воображаемых линий обнаружился невзрачный субъект, стоявший как раз под окном. Это к нему обращался Лорд-Канцлер. В одной руке субъект сжимал канотье, в другой – зеленый флажок. Как только он взмахивал флажком, процессия подкатывалась поближе, поднимал канотье – раздавался хриплый рев восторга. Все орали: «Ура!», пока он дирижировал шляпой. «Ура!!! Ура!!! – скандировал хор. – Консти! Туцию! Долой!!! Хлеб!!! Даешь!!! Налоги!!!». «Так-с! Так-с! – тихо сказал Лорд-Канцлер. – Пока достаточно, до моего сигнала. Что-то господин Правитель задерживается…» Но в этот момент массивная створчатая дверь дрогнула, и он взял старт, чтобы в следующий миг рвануться навстречу Его Высокопревосходительству. Но на пороге стоял один Бруно – сын Правителя. Лорд-Канцлер даже задохнулся от неожиданности. – Здрасьте! – в такой обобщенной форме наш юный друг приветствовал собравшихся – Канцлера и придворных. – А Сильви тут? Сильви ищу. – Я надеюсь, ваше-ство, что она с вашим отцом, – ответил Канцлер с глубоким поклоном. «Ваше Высочество», сокращенное до «ваше-ства», прозвучало весьма курьезно. Правда, Великий Правитель – Вождь Кривляндии – вообще удостоился только наименования «отец» (впрочем, может быть, его назвали «Отцом», с большой буквы – это другое дело). Что ж, возглавляя столько лет Верховный Суд Кривляндской Империи, поневоле научишься говорить кратко… Не обратив ни малейшего внимания на поклон Верховного Законодателя, Бруно выпорхнул из залы как раз в тот момент, когда Лорд-Канцлер демонстрировал эти чудеса Артикуляционной Экви-либристики. Тут издали донесся крик: «Слово Канцлеру!». – О друзья мои! – отозвался Канцлер, но не добавил ничего. – Лучше, если вы все-таки произнесете речь, – сказал один из присутствующих, который за несколько минут до того готовил странный коктейль из яйца и шерри. Он поставил эту микстуру на поднос и церемонно подал Канцлеру. Лорд-Канцлер грозно принял бокал, грациозно пригубил его, гривуазно улыбнулся и начал свою грандиозную речь: – Гм! Гм! Гм! О дражайшие насельники! – За что вы их так? – спросил человек под окном. – Не «за что», а для красоты слога, – недовольно пояснил Канцлер. – Хороша красота – обозвать людей «дрожащими насильниками»! – проворчал неугомонный человек под окном. Лорд-Канцлер, тонко улыбнувшись, продолжал: – Не сомневайтесь, что я всегда симпатизи… – ДА ТИШЕ ВЫ!!! – заорал кто-то, имея в виду не то соседей, не то оратора. – Что я всегда симпатизи…– улыбаясь, повторил Канцлер. А с площади снова донесся слабый рокот, перерастающий в рев: – Тише вы! ТИШЕ!!! – Да! – прокричал Канцлер, уловив паузу в этом реве. – Я все-гда симпатизи… ровал властям предержащим. Я был левой рукой Правителя… В смысле – правой. Мы вместе расширяли круг ваших обязанностей… В смысле – прав… Это одно и то же… – Да не болтайте так много! – прошипели из-под окна. – Вы их только мутите. Их мутит от вас. В это время в залу вошел Отправитель. Это был тощий господин с неуловимым выражением на лице неопределенного цвета. Он подозрительно оглядел собравшихся, давая понять, что ему ведома истинная причина их присутствия. – Браво! – прорычал он, хлопая Канцлера по плечу. – Ну, вы горазды молоть языком. Вы прямо родились оратором. Это уникально! – Что вы, – скромно потупился Канцлер. – Ничего уникального. Большинство ораторов тоже когда-то родилось. Пораженный этим доводом, Отправитель некоторое время нервно теребил подбородок. – В самом деле? – наконец вымолвил он. – Надо же! А мне и в голову не приходило взглянуть на предмет с такой точки зрения. Вы это очень ловко подметили… А я собираюсь сказать вам два слова тет-а-тет. Они перешли на шепот, и я уже ничего не услышал. Тогда я решил поискать Бруно и вскоре обнаружил своего юного приятеля в коридоре. Он обращался к человеку в ливрее, вытянувшемуся перед ним: – Вы не видали моего предка? Это был престранный вопрос, этот вытянувшийся почему-то догадался, какой именно предок имеется в виду. – Его Высокопревосходительство в своем кабинете, вашество, – сказал он. Бруно ретировался, и я пошел за ним. Правитель – величественный господин с лицом суровым, но по-своему приятным, – сидел за письменным столом, заваленным бумагами. На колене его устроилось очаровательнейшее существо, какое мне доводилось видеть. Девочка выглядела старше Бруно лет на пять. Ее жизнерадостная рожица была обращена к отцовскому лицу, он улыбался, и оба они напоминали ожившую Аллегорию Любви (она была Весной Любви, а он – Осенью). – Нет, вы никогда не видели его, – говорил пожилой джентльмен дочери, – да и не могли видеть. Он уехал еще до вашего рождения. Он переезжал из страны в страну, все надеялся поправить здоровье. Много лет его не было с нами, дорогая Сильви! Бруно тоже вскочил отцу на другое колено и поцеловал его. – Он мчался во весь опор последние тысячу миль, так хотел он успеть ко дню рождения Сильви, – продолжал Правитель. – Этот человек встает очень рано, и, ручаюсь вам, он уже в библиотеке. Идемте. Вы сами увидите, как он любит детей. Вы обязательно подружитесь. Он хороший. – А Старый Профессор тоже пришел? – с дрожью в голосе спросил Бруно. – Да, они здесь оба, – ответил Правитель. – Старый Профессор тоже… хорош. Просто вы еще недостаточно его знаете. Вот вам и кажется, что он немного склонен уходить в себя. – Мне кажется? – возмутился Бруно. – Я вообще не знаю, что такое «кажется»! Это Сильви всегда все кажется. – То есть? – не поняла Сильви. – Святая простота! – съязвил Бруно. – Я тоже что-то не понимаю, – признался Правитель. – Ну, допустим, – начал объяснять Бруно, – я говорю ей: «А не пора ли нам свалить с уроков?». А она в ответ: «Мне так не кажется». – Вот именно! – саркастически подтвердила Сильви. – Не кажется! А он говорит, что мне все кажется. Сам не знает, что хочет сказать. У него одно на уме – как бы свалить с уроков. А уж через пять минут после звонка – тем более. – Как?! – изумился Правитель. – Вы занимаетесь по пять минут в день! Это непосильная перегрузка в вашем возрасте. Нет, вы не можете заниматься больше. – Вот и я о том же! – обрадовался Бруно. – Только другими словами. Но, пaпa, вы же знаете: с этим полом невозможно разговаривать. Она считает, что я просто не хочу заниматься со Старым Профессором. – Ну вот и пойдемте познакомимся с Новым, – дипломатично завершил дискуссию Правитель. – Пока он в состоянии разговаривать. Дети спрыгнули с его колен, ухватили отца за руки, и счастливая троица направилась в библиотеку. Сильви шла очень степенно, в отличие от Бруно, который то и дело подпрыгивал и вился вьюном. Я последовал за ними. – А он чем-то болен? – поинтересовалась Сильви. – Да что ему… – начал было Правитель, но тут же поправился. – Да что с ним! Надеюсь, ничего опасного. В крайнем случае люмбаго или подагра – что-нибудь в этом роде. Он занимается самолечением – вы же знаете: он – доктор наук. А вообще-то Профессор обожает проверять на себе свои собственные изобретения. Сейчас, например, он изобрел оригинальный способ как можно легче переломать себе все кости. – Легче и… приятнее? – живо заинтересовался Бруно. – Н-не думаю, – откликнулся Правитель, входя в библиотеку. – А вот и наш Профессор! Доброе утро, господин Профессор. Надеюсь, вы хорошо отдохнули после путешествия? Жовиального вида джентльмен, похожий на бонвивана, в пестром халате, скорее даже в кимоно, с фолиантами в обеих руках, шаркающей походкой прошествовал через комнату и сообщил, не глядя на детей: – Я тут ищу третий том. Он вам не попадался? Правитель несколько раз щелкнул пальцами у него перед глазами: – Господин Профессор, позвольте вам представить моих детей, – и развернул его к ним лицом. Профессор умиленно оскалился, навел на них лорнет и минуты две пристально изучал. Наконец он обратился к Бруно: – Надеюсь, вы хорошо нынче спавали, дитя мое? – Может быть, я хорошо бы спавал, – осторожно ответил озадаченный Бруно, – если бы точно знал, что умею это делать. Тут пришел черед изумиться Профессору. Он протер окуляры лорнета платочком и приблизил его к уху. Похоже, это не помогло. Тогда он обратился за помощью к отцу своих потенциальных уче-ников: – Они всегда так развязны? – Всегда, – ответил Бруно. Спрашивали, конечно, не его, но он ведь знал ответ лучше отца. Профессор горестно покачал головой: – Неужели свобода их воли ничем не ограничена? – А почему она должна быть чем-то ограничена? – спросил Бруно. – Разве мы преступники? На последний вопрос Профессор ответить не смог, за недостатком информации. А может быть, его просто увлекла новая тема. – Вы, конечно, будете счастливы узнать, – сказал он Правите-лю, – что Барометр приступил к работе. – Что, простите? – не сразу понял Правитель. – Не «что», а «кто», – поправил его Профессор. – Его фамилия – Барометр. Это служащий, который измеряет атмосферное давление. – Но… – Правитель по-прежнему понимал не больше, чем его дети, – чем он это делает? – Барометром, – объяснил Профессор. – Это такой прибор для измерения атмосферного давления. Вместе они просто идеально улавливают малейшие колебания воздуха. Ничто лучше не измеряет атмосферное давление, чем Барометры. – Да, – согласился Правитель. – Конечно, иногда их предсказания делаются туманными. Тогда Старому Профессору приходится вносить ясность, и если это не удается ему, значит, вообще ни у кого не получится. Что бы это значило, Профессор, – прогресс техники или наоборот? – Как вам сказать…– молвил, потирая руки, словно умывая их, Профессор. – Я, если можно так выразиться, сторонник воздержания… от прямолинейных суждений. – Но все же, – спросил Правитель, – есть материи, о которых вы можете судить определенно? Скажем, какая сегодня погода. Слушайте, дети, ученого человека! Так какая же сегодня погода, Профессор? – Горизонтальная, – изрек ученый муж и ловко вылавировал прямо к двери, опередив Бруно, изготовившегося было к прыжку. – Ну, разве он не преуспел в науках? – восторженно спросил Правитель. – В беге он точно преуспел, – восхищенно проворчал Бруно. В этот момент Профессор вернулся: ему пришло в голову переодеться во фрак. Кроме того, он надел туфли оригинального фасона: с миниатюрными зонтиками на носках, поставленными под некоторым углом. Это были какие-то жалкие горе-зонтики, но Профессору они явно импонировали. – Смею предположить, – объявил он, – вы такого еще не видели. Это обувь для горизонтальной погоды. – Но зачем же носить зонтики на ногах? – недоумевал Правитель. – Во время обычного дождя, то есть вертикального, – объяснил Профессор, – ценность их сводится к нулю. Но если бы дождь вдруг пошел горизонтально, им просто не было бы цены. – Проводите Профессора в столовую, дети, – молвил Правитель. – И скажите всем: меня пускай не ждут. Я завтракаю рано, когда у меня много дел. Дети схватили Профессора за руки, словно были с ним век знакомы, и побежали в столовую. Я почтительно двинулся за ними. |