Методичка по теории перевода. Краснодарский государственный университет культуры и искусств кафедра методики и практики преподавания иностранных языков и культур Л.
 Скачать 1.05 Mb.
|
|
Text 13 You can buy happiness All my life I’ve been told you can’t buy happiness, and I must say I used to believe it. But lately I’ve changed my mind. Money can buy happiness and usually does. Take my friends, the Schmicks. They’re poor, honest, hard-working people. All they have – each other, and they are miserable. Then take my friends, the Smugs - he's banker; she inherited money from her father. They live on Park Avenue in the winter and Westhampton in the summer, unless they go abroad. Everything they do costs money, and you won't find happier people anywhere. The Schmicks live in a small apartment in Brooklin in the winter, and they vacation in the same small apartment the summer. When they really get desperate, they go to Far Rockway for a swim. Once Mrs. Schmick said to me, “We may not have all the comforts and pleasures of the rich, but do you think that makes us unhappy? You bet your sweet life does”.   The Smugs, on the other hand, wouldn't have it any other way. Mr. Smug told me, one night when he'd had a few drinks too many, "You know, when I was young, I was in love with a poor girl who worked as a secretary. Then I met my wife who was rich, so I decided to marry her. You know something? I bumped into that poor girl a few weeks ago and she had gone all to pieces. It takes money for а woman to keep looking young. I was sure glad I married the rich girl." The Smugs are not happy all the time. Sometimes they fight and then Mrs. Smug flies off to California to visit friends. But the Schmicks fight, too. Only, when they get into a quarrel, Mrs. Schmick has no place to go, so they yell at each other until the police come. Last year the Schmicks were fined thirty dollars for disturbing the peace. The Smugs entertain a lot of important and influencial people who accept their invitations because the Smugs are rich. The Schmicks can only afford to entertain relatives they don't like, who complain afterward about the food and liquor. When it comes to children, the Smugs and Sсhmiсks also differ. Smug told me, "We have two children. We've given them the best of everything. Private schools, riding lessons, tennis lessons, catered parties - we've bought everything for them that money will buy, and they're smart, happy, contented children." Schmick, on the other hand, told me, "We haven't been able to give our children anything but love and devotion - and they hate us." Smug told me, "I've tried to impress on the children the importance of being rich and the great benefits that can be derived from having money. They know exactly what I'm talking about, and they respect me for my wisdom." Sсhmiсk said, "I tell my kids money isn't everything. There are some values in life that are much more important, such as love, friendship, and family. And you know what they do? They go around the neighborhood and tell everyone, “Our father is nuts”. And so it goes with Smugs and Schmicks economically, socially, and intellectually, they are poles apart. But because they live in America, the land of opportunity, the only difference between them is that the Smugs are happy and the Sсhmiсks are not. Text 14 Thoughts of a Candidate's Wife by Art Buchwaid It is regrettable that when the wife of someone running for public office is interviewed, she can't say what is really on her mind. In order to be a good candidate's wife, she must show а stiff upper lip and stick with the standard clichés about her husband, her home, and her children. Now, for the first time, thanks to a new extrasensory perception process, I can reveal what is really going on in the mind of the wife of the candidate. Her thoughts are in bold-faced type: “Mrs. Goodfellow, what is the most important role a wife must play in her husband’s political career?” “She must give him moral support when he is discouraged. She must be his ears and eyes when he isn’t around, and she must be able to make him relax at the end of a hard day’s campaigning. As well as keep him off the bottle and away from all the skirts who think he's God's gift to women. "You have four children. Do you find they miss their father when he is out making speeches all the time?" "I imagine they do. But Charlton's a wonderful father, and he always makes time for the children, no matter how many political commitments he has." Would you believe he hasn't seen them since the Fourth of July? "Do you find the children understand that both of you have to be away from home so much?" Oh, yes, they're wonderful about it, and they're as interested in the race as we are. They’ve only run away from home twice – the second time they asked to be placed in an orphanage. “Do you get upset at the terrible things that are said about your husband during the campaign?” “Oh, no. One must understand that politics is a rough business, and I’m used to it. But if I ever see the wife of the candidate Charlton is running against, I'll scratch her eyes out. "Mrs. Goodfellow, do you find it is tiring to be constantly in the limelight and always on your best behavior?" "I love it. When we first got married, Charltоn indicated he wanted to go into politics, and I knew that although it would place me in the spotlight, our lives would be exciting, thrilling, and rewarding. I wouldn't change my life for anything." Except to be married to a plumber or somebody else with a respectable job. “How do you manage to keep so beautifully dressed all the time?” “I make do on Charlton’s salary. You just have to know where the bargains are. If it weren’t for the trust fund Daddy left me, I’d be in rags right now. “Mrs. Goodfelow, do you ever get time alone with your husband?” “Oh, yes. We steal many hours together and talk about the children and the funny things that have happened during the campaign and the intimate day-to-day happenings of our lives.’ The only other people present are his political campaign manager, his press-man, his finance chairman, and forty-three other volunteer workers. “Mrs. Goodfellow, if your husband wins his race for office, will you change your living habits in any way?’ “Oh, no. I’m going to be the same person I was before.” I’ll just take more tranquilizers instead. Text 15 Мой мистер Джонс Одно время я снимал комнату у м-ра Джонса. Мне пришлось расстаться с ним, потому что у нас были разные взгляды на то, в каком виде он должен садиться к столу. Он упорно выходил к обеду в брюках выходного костюма, фланелевой рубашке и охотничьей куртке. Я знал его c тех пор, как был ребенком, и c самого детства этот человек вселял в меня ужас. Однажды он застал меня в конюшне, когда я курил одну из его любимых сигар, - я тогда был 15-летним юнцом. Говорят, время - лучший лекарь, но мне никогда не забыть этой сцены. C тех пор я не раз нaступaл ему на любимую мозоль. Я всё время чувствовал, что, если я не буду держать ухо востро и дам ему волю, он будет, постоянно командовать мною. В нём была этакая железная жилка. A таких типов, как известно, лучше держать в узде. Тут надо было действовать испытанным приемом - железной рукой в бархатной перчатке. Дай ему это, как бишь его, палец, он тебе, как это, руку откусит. A теперь это был чопорный, пyнктуaльный старикашка, которому нравилась тикая, спокойная жизнь. Он как pаз заканчивал писать что-то вроде жизнeoписaния своего рода, над которым корпел уже целый год, и поэтому редко выползал из своей библиотеки. B свoe время, в молодости, он хорошенько повеселился и являл собой хоpoший пример того, как люди тaкого poда к старости успокаиваются и облагораживаютсяcя. A в молодости, я слыхал, он был отчаянный гуляка. Кто бы мог подумать теперь об этом, глядя на него. Text 16 Башмаки по О Генри Джан Этвуд был консулом (Consul) Соединенных Штатов в Коралио. Уже девять лет торчал он на этом тропическом острове. Жизнь здесь текла монотонно. Все вечера Джонни проводил с Билли Кьоу на террасе (porch) консульского дома. Забота у него была одна - забыть Розину, которая осталась в его родном (native) Дейлсбурге, штат Алабама, и предпочла ему фермера Пинка Доусона. Консул постоянно получал письма от своих соотечественников, которые были уверены, что в Коралио они могут нажить миллионы. Они присылали ему длинные столбики (list/column) всевозможных вопросов и требовали сведений, как будто Джон был энциклопедическим словарем, а не консулом. Одно письмо из его родного Дейлсбурга очень позабавило (amuse) Джона и его друзей. Почтмейстер писал, что один человек мечтает приехать в Коралио и открыть там обувной магазин, и спрашивал о перспективах (prospect) такого предприятия (enterprise). Со смехом друзья начали считать, сколько человек на острове носят башмаки, и с трудом насчитали человек двадцать. Никто здесь не носил обуви, не потому, что они не могли себе этого позволить, просто здесь она была не нужна. Они решили, что старый остряк (wit) почтмейстер хочет позабавить своего друга. Им пришло в голову тоже ответить ему шуточным письмом. Они написали, что на всем земном шаре нет другого места, где обувная торговля (trade) имела бы больше шансов на успех, ведь в этом городе 3000 жителей и ни одного магазина обуви. Через несколько дней коралийские изгнанники (exile) забыли о письме почтмейстера и погрузились в скуку (boredom). Но 26 июня в коралийские воды прибыть пароход "Андадор". Побережье было усеяно зрителями, и консулу сообщили, что на пароходе прибыл человек с огромным грузом (consignment - партия товара) обуви. Пока владелец сапог с недоумением рассматривал босые ноги туземцев (natives), шесть лодок перевозили товар на берег. Его сопровождала очаровательная девушка, его дочь. - Неужели нашелся такой глупец, который принял мое письмо всерьез? - слабым голосом вопрошал консул. Но когда он узнал имена прибывших, он был просто потрясен. Это были его возлюбленная Розина и ее отец-неудачник (failure), вечно пытающийся найти выгодное дело. В огромном смущении (embarassment) консул прибыл на берег встретить гостей. После любезных приветствий старик сразу же приступил к разговорам об успехе своего предприятия. Гостей проводили в лучший в городе дом и, конечно, обещали помочь открыть магазин, а вечером на террасе у консула начался "военный совет" о том, как скрыть (conceal) от при бывших истинные перспективы башмачной торговли в Коралио. - Я погиб! - твердил консул. - Это письмо вконец расстроило мои шансы. - Не падайте духом, - сказал оптимист Кьоу. - Пусть откроют магазин. На первое время мы сможем устроить бум. - Десяток покупателей, - сказал Джон, - а товару на четыре тысячи долларов. Мне надо подумать. После бессонной ночи была отправлена следующая телеграмма: «П.Доусону, Дейлсбург, Алабама. Сто долларов посланы Вам почтой. Прuшлuте мне немедленно пятьсот фунтов крепких колючих репейников (burdock). Здесь большой спрос (demand). Рыночная цена 20 центов фунт. Возможны дальнейшие заказы. Торопитесь." Text 17 «Юнона» и «Авось» Вы слышали историю любви русского офицера и американской девушки из Сан-Франциско? Это было давно, в начале ХIХ века. Николай Петрович Рязанов родился в 1764 году в небогатой дворянской (gentry) семье в Смоленской губернии. Был офицером, а потом работал в Российско-Американской компании. Чтобы торговые связи между Россией и Америкой стали лучше, в 1806 году на двух кораблях, которые назывались «Юнона» и «Авось», Резанов поплыл в Калифорнию. Там он познакомился с дочкой губернатора Сан-Франциско Кончитой, которой было 16 лет. Рязанов и Кончита полюбили друг друга, они хотели пожениться, но родители Кончиты были против: они не желали, чтобы их дочь вышла замуж за Резанова и уехала в далекую холодную Россию. Они были против еще и потому, что были католиками (Catholic), а Резанов был православным (Orthodox). Но Николай Петрович и Кончита все равно обручились. Резанов должен был вернуться в Россию, а Кончита обещала его ждать. Она ждала его более тридцати лет: с шестнадцати до пятидесяти двух. Кончита не знала, что по дороге в Россию, в Сибири, в городе Красноярске Николай Петрович Резанов заболел и умер. В наше время знаменитый поэт Андрей Вознесенский рассказал об этой необыкновенной любви в поэме «Авось», а потом композитором Алексеем Рыбниковым была написана прекрасная рок-опера, которая называется «Юнона» и «Авось». Эта опера много лет идет в московском театре Ленком, который показывал ее во многих странах мира: грустная и красивая история о людях, которые жили и любили друг друга двести лет назад, нравится современным молодым людям. Text 18 Валентинов день – праздник любви Валентинов день, как гласит легенда, возник благодаря ослушнику (disobedient) Валентину. В III веке н.э. император Клавдий издал указ, запрещающий жениться. Он полагал, что брак привяжет воинов к дому (make his warriors feel attached to their homes) и они не смогут отважно сражаться за Рим. Молодой христианский священник (priest) Валентин не внял (did not heed) указу и венчал (married) желающих соединиться влюбленных тайно. Думается, что именно в это время брак, став запретным плодом (forbidden fruit), был особенно сладок. Однако для Валентина дело закончилось горько: император повелел заточить его в тюрьму и казнить. Край жизни скрасила (brighten up) опальному (disgraced) священнику дочка тюремщика (jailer/warder), для которой он сочинял трогательные послания. Конечно же, они полюбили друг друга. Перед казнью – 14 февраля 270 года – он послал возлюбленной прощальную (farewell), исполненную нежности записку «от Валентина». Такие послания стали впоследствии символом праздника. Text 19 Свадьба, которая не состоялась Двенадцать тысяч людей приняли участие в конкурсе, (contest) устроенном одной из английских фирм. Фирма была полна решимости найти «идеальную пару Великобритании». Все, кто принимал участие в конкурсе, должны были заполнить специальные бланки с вопросами о возрасте, цвете волос, глаз и т.д. выбрать девушку и молодого человека для «идеальной пары» должен был компьютер. Фирма обещала оплатить их поездку в Париж, знакомство с достопримечательностями, посещение театров. Наконец наступил день, когда результаты выбора компьютера стали известны: «идеальной парой» стали 19-летняя секретарша Анна и владелец небольшого магазина Дерек. Молодые люди встретились, после чего Анна сказала, что Дерек ни в чем не походит на человека, за которого она хотела бы выйти замуж. Дерек же сказал, что Анна очень милая девушка, но … надо узнать ее ближе. Молодые люди поехали в Париж. Вернувшись же в Лондон, они распрощались, чтобы вообще больше никогда не встретиться. «Вообще Дерек – хороший парень, но он не для меня», - сказала девушка. А молодой человек добавил: «Анна хорошая и славная, но я никогда не смог бы полюбить ее». Итак, компьютер ошибся. Теоретически все было правильно, не хватало (be missing) только любви. Text 20 Старик Илсворт (Ellsworth) сидел в своем кабинете и читал газету, когда вошел его слуга Коппел (Koppel). «Выпейте апельсинового сока, сэр». «Нет», - ответ г-н Илсворт (Mr Ellsworth). «Нет», когда пришел доктор Касуэл (Caswell), Коппел пожаловался ему: «Ничего не могу поделать со стариком. Он не пьет сок, не хочет слушать радио, и все ему не нравится». С момента своего последнего визита доктор Касуэл много думал об Илсворте. Это был трудный случай. Для семидесятилетнего джентльмена Илсворт неплохо выглядел. Но у него была мания – он покупал все, что видел: машины, фабрики, железные дороги. Он быстро терял свои деньги, и поэтому его надо было остановить. Доктор вошел в кабинет мистера Илсворта. «Как себя сегодня чувствует молодой человек?» «О-ох» - донеслось из глубины кресла, где сидел старик. «Мне хотелось бы посоветовать Вам кое-что,» - сказал доктор. «Что-нибудь, чтобы отстранить (to keep away from) меня от бизнеса?» «Не хотели бы Вы заняться искусством?» «Но я ничего не понимаю (to be good at) в живописи (painting)». «Я могу привести студента из какой-нибудь художественной школы, который будет давать Вам уроки». И доктор нашёл Фрэнка Суэйна (Frank Swain) – молодого студента, который согласился обучать мистера Илсворта. Суэйн пришёл на следующий день, и уроки начались. Время летело, Суэйн приходил всё чаще и чаще. Трудно сказать, заинтересовался ли мистер Илсворт по-настоящему искусством, но одно было бесспорно: он перестал делать покупки, чм очень радовал свою семью. Фрэнк водил его по галереям и выставкам. Илсворт хотел знать всё о галереях и художниках, которые там выставляются. Кроме того, он хотел знать, как музеи организуют (to arrange) выставки и кто отбирает to choose для них картины. По весне Илсворт нарисовал ужасную картину, которую назвал «Деревья, одетые в белое». Хотя картина была ужасна, старик сказал, что собирается выставить её в одной из крупнейших галерей Нью-Йорка. Суэйн был уверен, что никто не примет (to accept) картину Илсворта, но однажды, посещая выставку в Галерее, он увидел это произведение там. За два дня до закрытия выставки Илсворд получил письмо из этой Галереи. В письме говорилось, что он завоевал (to get) первый приз за свою картину. Когда доктор узнал об этом, он сказал: «Ну теперь Вы сами видите, что искусство намного интереснее бизнеса». «Искусство – это ерунда, - ответил старик. – В прошлом месяце я купил Галерею». |