Бердинских В.А. История России. Курс лекций и практикум. Курс лекций и практикум
 Скачать 2.81 Mb.
|
Вопросы для самоконтроля1. В чем сущность политики «военного коммунизма»? Являлась ли эта политика большевиков вынужденной или преднамеренной? (Приведите аргументы). 2. В чем причины перехода большевиков от политики «военного коммунизма» к НЭПу? 3. В чем политика НЭПа явилась отходом от марксизма? 4. В чем заключаются предпосылки слома НЭПа? ЛитератураВерт Н. История советского государства. 1900 — 1991. — М., 2002. Геллер М., Некрич А. Утопия у власти. — М., 2000. Малиа М. Советская трагедия: История социализма в России. 1917 – 1991. – М., 2002. НЭП: приобретения и потери. – М., 1999. Орлов И. Б. Новая экономическая политика. История, опыт, проблемы. — М., 1999. Россия и мир: Учебная книга по истории. Ч. 2. — М., 2000. Лекция 4. Советское общество в период «форсированного строительства социализма»Выбор пути экономического развития СССР во второй половине 20-х гг.: борьба альтернатив. — Политика и практика форсированной индустриализации в СССР: замыслы, итоги. — Сплошная принудительная коллективизация в СССР: причины, цели и итоги. — Формирование тоталитарного режима в СССР: сущность, причины, проявления. Выбор пути экономического развития СССР во второй половине 20-х гг.: борьба альтернатив К концу 1925 г. в СССР были восстановлены крупная промышленность и сельское хозяйство до уровня 1913 г. Перед большевиками со всей очевидностью встала задача строительства обещанного массам социализма. Однако в руководстве большевистской партии и государства не было единства взглядов по этой проблеме. После упорных партийных баталий возобладала идея о возможности построения социализма в одной, отдельно взятой стране. Согласно теории марксизма построение социалистической экономики виделось большевикам через плановое развитие народного хозяйства из единого центра. Первый пятилетний план на 1928/29 — 1932/33 гг. был обсужден на XV съезде партии (декабрь 1927 г.) и утвержден на V съезде Советов (май 1929 г.). Были предложены два варианта первого пятилетнего плана. Один из них, названный «оптимальным», превосходил другой, «отправной», примерно на 20%. То, что по оптимальному планировалось на 5 лет, по отправному предполагалось осуществить за 6 лет. Поначалу они не противопоставлялись друг другу. Учитывалось, что точно нельзя спрогнозировать урожайность, ситуацию во внешней торговле, внешнеполитическую обстановку. Но в дальнейшем отправной план стал именоваться «минималистическим», «враждебным» и был отброшен, а за основу принят оптимальный. Однако даже этот повышенный план с самого начала стал изменяться в сторону увеличения плановых показателей. Главная причина этого — внутрипартийная борьба за власть, завершившаяся к тому времени победой Сталина. Она дополнялась борьбой различных подходов в верхних эшелонах власти вокруг проблемы источников развития экономики, соотношения доли накопления и потребления. К концу 20-х гг. в руководящем ядре страны оформились два подхода в решении этой проблемы, две альтернативы. Первый подход (его сторонники: Н. Бухарин, А. Рыков, М. Томский и др.) предполагал: — оптимальное сочетание доли накопления и доли потребления; — гармоничное развитие тяжелой и легкой промышленности, в целом промышленности и сельского хозяйства. Второй подход (его придерживались И. Сталин, В. Куйбышев, В. Молотов, Л. Каганович, С. Киров, А. Микоян, Г. Орджоникидзе и др.) предусматривал форсированное развитие тяжелой промышленности за счет других отраслей, прежде всего, сельского хозяйства. Такой подход сложился еще в начале 20-х гг. В становлении экономики социализма многие большевики, включая и В. Ленина, предпочтение отдавали развитию крупной промышленности. Причины этого: 1) крупная промышленность оценивалась как основная экономическая опора советской власти («командные высоты» в руках государства, в отличие от стихии мелкотоварного крестьянского хозяйства) и ее политическая опора (поддержка рабочих в крестьянской стране); 2) она позволяла обеспечить обороноспособность государства; 3) через крупную промышленность предполагался подъем других отраслей и решение социальных задач. В ходе внутрипартийной борьбы по вопросам экономического строительства победу одержали сторонники второго, сталинского подхода. Это объяснялось рядом обстоятельств. В рассматриваемый период в результате усиления личной власти И. Сталина было затруднено демократическое обсуждение проблемных вопросов. А в дальнейшем, с установлением единовластия И. Сталина (когда оппозиционеры были уже устранены), это стало вообще невозможно. В партии и обществе многие не принимали НЭП, товарно-денежные отношения, рыночную экономику, обвиняя их во всех трудностях (нестабильность социального положения, хроническая безработица, периодически повторяющиеся кризисы и т. д.). К выбору в пользу форсированной индустриализации сознательно подталкивала создаваемая в стране атмосфера угрозы войны, опасности нападения извне. Таким образом, избирается курс на форсированную индустриализацию с перекачкой средств преимущественно из сельского хозяйства. В результате осуществление сталинской альтернативы привело к логической цепочке рассуждений и действий руководства страны по схеме: угроза войны - форсированная индустриализация - перекачка средств из сельского хозяйства (как наиболее возможного и надежного источника в преимущественно аграрной стране) - сплошная коллективизация (ибо крестьянин-частник не будет безропотно отдавать произведенный продукт). Форсированная индустриализация в сочетании со сплошной коллективизацией получили в истории название политики «большого скачка». «Большой скачок» — это попытка построить социализм за две пятилетки. Следствие этой политики — складывание командно-административной системы и формирование тоталитарного режима в СССР. Политика и практика форсированной индустриализации в СССР: замыслы, итоги Индустриализация — это процесс создания крупного машинного производства во всех отраслях народного хозяйства, замены ручного труда преимущественно машинным. Она началась еще в царской России конца XIX в. и была связана с проводимыми С. Витте реформами в промышленности. Промышленный переворот XIX в. позволил России войти в начале ХХ в. в число мировых лидеров. Накануне первой мировой войны она занимала 5-е место в мире по объему промышленной продукции. Таким образом, Россию нельзя отнести к странам восточного типа, которые отставали от индустриальных обществ Запада на столетия. Хотя она и отставала от развитых стран, и имела в своем составе районы чисто восточного типа, но уже вступила в индустриальную эпоху. Однако западного типа уклад был мал по объему и сосредоточен в европейской части. К тому же, первая мировая и гражданская войны, революции, сотрясавшие Россию, значительно подорвали ее индустриальный потенциал, привели его не только к физическому, но и моральному износу. Поэтому большевики, пришедшие к власти в России в октябре 1917 г., стояли перед сложной проблемой индустриального возрождения страны и ее дальнейшей модернизации. Основные направления решения этой проблемы были заложены принятым в 1920 г. планом ГОЭЛРО (Государственной электрификации России), который предусматривал введение машинного производства во все отрасли народного хозяйства. Он стал первой советской программой первоочередного развития крупной промышленности. Однако осуществление плана в полном объеме было невозможно из-за сложившейся в стране ситуации (разруха, голод, необходимость решать первоочередные задачи физического выживания, во многом спровоцированные действиями самой власти), и реализация его была отложена до лучших времен. К середине 20-х гг. в передовых капиталистических странах уже утвердился индустриально-технологический способ труда. Наше народное хозяйство оставалось на доиндустриальной стадии. Большинство работающих было занято ручным трудом, многие наиболее сложные промышленные изделия вообще не производились. Уровень производства промышленной продукции на душу населения в СССР в середине 20-х гг. был меньше в 5 — 10 раз и более, чем в индустриально-развитых странах (хотя и не было отставания от них на 50 — 100 лет, как заявлял об этом Сталин). Даже к концу 20-х гг. в крупной промышленности производилось лишь 20 — 25% национального дохода СССР. В сельском хозяйстве было занято около 80% работающего населения страны, а велось оно почти исключительно домашинным способом. На очередь вставала задача не столько переоснащения действующих предприятий, сколько строительства новых. Сознательно поддерживаемая властями атмосфера осажденной крепости диктовала необходимость укрепления обороноспособности страны. «Либо мы ликвидируем отставание, либо нас сомнут» — эта формула, выдвинутая И. Сталиным, определяла настроение людей того времени. Современные исследования показывают, что не было в этот период реальной внешней опасности. Тем не менее это не отменяло необходимость дальнейшего индустриального развития. Таким образом, индустриализация была необходима и диктовала решение следующих задач:
Все это призвано было укрепить имидж страны победившего социализма. Замыслы индустриализации XIV съезд партии (декабрь 1925 г.) определил курс на индустриализацию, но никаких конкретных цифр, указаний об источниках накопления, темпах роста промышленности, соотношения отраслей, форм и методов индустриализации не называлось. Съезд был занят другим — внутрипартийной борьбой за власть, оспариванием права на ленинское наследие, столкновением различных точек зрения на проблему дальнейшего развития страны. Для И. Сталина и его приверженцев главным в то время был разгром группы Г. Зиновьева — Л. Каменева, их дискредитация, низведение до уровня второстепенных руководителей. Хотя курс на индустриализацию был взят XIV съездом партии, но ее форсирование началось одновременно с претворением в жизнь первого пятилетнего плана (1928/29 – 1932/33 гг.). Тем самым списывались в архив XV съезд партии (1927 г.) и его директивы по пятилетнему плану о гармоничном развитии всех отраслей народного хозяйства. Обосновывая в дальнейшем пересмотр плана, И. Сталин развернул целую «теорию» о том, что планирование не кончается составлением плана и надо увеличивать план на ходу. Требуя выполнения плана любой ценой, он утверждал: «Наши планы есть не планы–прогнозы, не планы-догадки, а планы-директивы, которые обязательны для руководящих органов». Был брошен лозунг «Пятилетку — в четыре года!» Так начал раскручиваться маховик ускорения. И. Сталин заявлял: «Задержать темпы — это значит отстать. А отсталых бьют. Но мы не хотим оказаться битыми…» Это означало, что нужно совершить гигантский рывок. Масштабность задач и крайняя нехватка средств заставляли усиливать централизованное управление, жестко регламентировать задания и ресурсы для их выполнения. Из 1500 крупных предприятий первой пятилетки выделялась группа первоочередных. Эти 50 — 60 объектов обеспечивались всем необходимым. Но и среди ударных строек предпочтение отдавалось 14 важнейшим. Для индустриального рывка необходимо было изыскать огромные средства. Рассчитывать можно было только на внутренние источники (надежды на концессии не оправдались, а камнем преткновения для западных кредитов были нерешенные вопросы о долгах царского и Временного правительства, о национализированной собственности иностранцев и соображения идеологического порядка). В преимущественно аграрной стране основным источником индустриализации должно было стать сельское хозяйство. И. Сталин признавал: «С крестьянством у нас дело обстоит таким образом: оно платит государству не только обычные налоги… но оно еще переплачивает на сравнительно высоких ценах на товары промышленности — это во-первых, и более или менее недополучает на ценах на сельскохозяйственные продукты — это во-вторых. Это есть добавочный налог на крестьянство. Это есть нечто вроде «дани», нечто вроде сверхналога, который мы вынуждены брать для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии…» Увеличение прямых и косвенных налогов — еще один источник индустриализации. Это бремя несло все население. Широкое распространение получили также добровольно-принудительные займы у населения: практически каждый рабочий, служащий вынужден был отдавать часть своего и без того скудного заработка на дело индустриализации. Кроме того, доходы приносила монополия государства на внешнюю торговлю. Активно использовались средства от национализированной собственности. Практиковалось перераспределение средств из одних отраслей в другие. Из страны активно вывозилось сырье, продовольствие — хлеб, масло, сахар, потребление которых собственным народом было резко ограничено: нефть, золото, лес. Распродавались сокровища русских музеев. Крупнейшим источником доходов стала продажа водки. Еще недавно И. Сталин заявлял, что алкоголь, с продажи которого царская Россия имела большой доход, не будет иметь распространения в Советской России. Чуть позже он изменил свою точку зрения: “Нужно, по-моему, увеличить (елико возможно) производство водки. Нужно отбросить ложный стыд и прямо, открыто пойти на увеличение производства водки…” И это было сделано. Источником индустриализации стал фактически бесплатный труд заключенных ГУЛАГа (Государственного управления лагерей). В целях повышения трудовой активности масс было организовано социалистическое соревнование. Оно явилось еще одним источником индустриализации. Не случайно в 1929 г. газета “Правда” опубликовала работу В. Ленина “Как организовать соревнование”, написанную им еще в 1918 г. Эта статья несла большой пропагандистский заряд. Она появилась в период тяжелейшего экономического кризиса мирового капитализма. В советском руководстве это породило надежды на близость мировой пролетарской революции и убежденность, что наступил благоприятный момент через соревнование разрешить исторический спор с капитализмом в пользу социализма. Вместе с тем появление статьи указывало и на то, что есть сбои в хозяйственном механизме социалистической экономики, образовались бреши, появились просчеты, ошибки в деле индустриализации. Чтобы преодолеть их, власть вынуждена была аппелировать к патриотическим чувствам, к трудовой энергии народа. В стране в массовом порядке стали создаваться ударные бригады, призванные перевыполнять производственные задания. Получили распространение “встречные планы” — принятие рабочими коллективами повышенных заданий, движение “общественный буксир” — оказание помощи передовыми коллективами и работниками отстающим бригадам и отдельным рабочим. Надеясь на приближение социалистического светлого будущего и испытывая тяжелейшие трудности, лишения, советские люди самоотверженно трудились на стройках пятилетки. Эксплуатация трудового порыва строителей социализма для большинства из них не подкреплялась повышением их жизненного уровня. Это приводило к апатии, дискредитации выбранного пути. В январе 1933 г. И. Сталин объявил о досрочном выполнении первого пятилетнего плана за 4 года и 3 месяца. Сегодня известно, что на самом деле выполнение плана составило 41%. Особенно показателен в этом отношении пример с выплавкой чугуна, производством тракторов и автомобилей.
Данные свидетельствуют, что наиболее реальным был отвергнутый отправной вариант плана. И. Сталин объявил об итогах пятилетки еще до ее завершения. Это было сделано не случайно, т. к. в результате политики “подхлестывания” ход пятилетки был сорван сразу же после ее начала, и это вело к падению производства. В результате по окончании пятилетки показатели были бы более удручающими. Волевое изменение темпов без учета возможностей, наличных средств привело к срыву. При отсутствии резервов для достижения поставленных целей за разрывом в одном месте шла цепная реакция, одна диспропорция тянула за собой другую. На южные заводы, например, магнезит возили с Урала, хотя он был на Украине. Огнеупорный кирпич покупали за границей, имея огнеупорную глину в стране. Производительность труда в промышленности возросла за годы пятилетки на 41% (планировалось 110%), а средняя зарплата за это время удвоилась (план предусматривал ее рост меньше, чем в 1,5 раза). Производство товаров народного потребления росло, наоборот, медленнее, чем намечалось. Это вело к нарушению важнейшей пропорции: соотношения массы денег и массы товаров. В результате — быстрый рост розничных цен, товарный голод. Избыток рабочей силы позволял компенсировать диспропорции, затыкать многие дыры в экономике, но он же способен был расшатать весь народнохозяйственный механизм. Так и вышло. Как удалось И. Сталину обмануть общественное мнение, убедить людей в том, что пятилетка выполнена? В 1929 г. было ликвидировано ЦСУ (Центральное статисческое управление), куда должна была стекаться вся информация о состоянии народного хозяйства страны. На места была послана секретная телеграмма за подписью И. Сталина, запрещавшая публикацию любых сведений о выполнении планов без разрешения Госплана. Таким образом, доступ к истинной информации был заблокирован. Подводя итоги, И. Сталин обошелся без натуральных показателей, заменив их стоимостными. Стоимостные же показатели маскировали реальное положение дел (а это и нужно было генсеку). Многие просто поверили вождю, т. к. сами были очевидцами или строителями воздвигавшихся гигантов пятилетки. В строй вступили Днепрогэс, Сталинградский, Челябинский, Харьковский тракторные заводы, заводы тяжелого машиностроения в Свердловске и Краматорске, автомобильные заводы в Нижнем Новгороде и Москве, крупные угольные шахты в Донбассе и Кузбассе, Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты. Открылось движение на Туркестано-Сибирской железной дороге… Манипулируя фактами, И. Сталин старался ниже оценить доставшееся ему “наследство”, чтобы внушительнее можно было представить сделанное под его руководством. Как заклинание звучало, что страна не имела черной металлургии, станкостроения. Это не соответствовало действительности, как и то, что по производству электроэнергии, угля, нефтепродуктов “мы стояли на самом последнем месте”. Зачем И. Сталину и его окружению потребовалась фальсификация итогов первой пятилетки? Обман призван был укрепить его авторитет и непогрешимость проводимой им политики. Он имел целью скрыть грубейшие просчеты и произвол, ознаменовавшие начало пятилетки. Для самого И. Сталина и его окружения был очевиден факт, что пятилетка не выполнена. В результате на вторую пятилетку (1933 — 1937 гг.) был принят более сбалансированный план. Выполнение заданий второй пятилетки было связано с огромными трудностями. Недостаток квалифицированных специалистов и рабочих, низкое качество управленческих решений, принимаемых полуграмотными партийными чиновниками и руководителями предприятий, приводили к хаосу, неразберихе на производстве, частым простоям, поломкам механизмов, низкой дисциплине, браку. Эти недостатки по-прежнему компенсировались большой численностью рабочей силы, в том числе, заключенных; низким жизненным уровнем, сверхурочными работами, субботниками и воскресниками. Еще больший размах по сравнению с первой пятилеткой приобретает социалистическое соревнование. Особое развитие получило стахановское движение, названное в честь шахтера Донбасса Алексея Стаханова, который вместе с двумя товарищами перевыполнили дневную норму в 14,5 раз. Это было достигнуто при помощи простой рационализации труда. Стаханов был сполна облагодетельствован властью при полном забвении его товарищей. Движение распространилось на другие отрасли народного хозяйства. Многих рабочих оно приобщало к азам производственной, технической культуры, поднимало их квалификацию, давало возможность проявить свои способности, раскрыть талант. Однако многих оно развращало, т. к. началась “рекордомания” (стали возносить “липовых” героев, создавая для достижения ими “рекорда” тепличные условия). Подобного рода “рекорды” наносили вред экономике, т. к. рекорд экономически оправдан, когда он установлен в обычных условиях. К тому же рекорды вызывали неприязнь к ним и их носителям части рабочих, т. к. приводили к увеличению норм выработки часто при сохранении существующих тарифов оплаты труда. Штурмовщина и авралы, которые выдавались за новые формы организации труда под маркой коммунистических субботников и воскресников, при низкой квалификации работающих приводили к авариям на производстве. Рабочие, в массе своей вчерашние неграмотные крестьяне, ломали станки. Это делали не враги, не вредители, как потом это пытались представить, а люди, не имеющие соответствующей подготовки и квалификации. Это и побудило власть выдвинуть во второй пятилетке новый лозунг — “Кадры решают все”, сменив лозунг первой пятилетки “Техника решает все”. Заводы и фабрики создавали курсы по профессиональному обучению. Развернулась широкая сеть ремесленных училищ и школ фабрично-заводского обучения (ФЗО) для подготовки рабочих массовых профессий. Однако лозунг “Кадры решают все” имел и другой, скрытый смысл. И. Сталину (с молчаливого согласия и поддержки его окружения) необходимо было на кого-то списать допущенные ошибки. И начинается поиск внутренних и внешних врагов социализма. В стране разворачиваются сфабрикованные самой властью разгромные процессы. Начало им было положено еще в первой пятилетке так называемым “Шахтинским делом”. Проходившие по нему руководители и специалисты угольной промышленности Донбасса были обвинены во вредительстве и шпионаже. Абсурдность и фальшь этого “дела” для И. Сталин были очевидны. Он сам был режиссером этого судебного спектакля. Бесхозяйственность, техническая неграмотность кадров были отнесены к “злому умыслу руководителей”. Был выдвинут тезис, что по мере продвижения к социализму сопротивление врагов Советской власти будет расти, классовая борьба будет обостряться. Так была подведена “теория” под неизбежность репрессий, и они начали набирать обороты: процесс над Промпартией, процесс над Союзным бюро меньшевиков, чистка партийных и беспартийных работников государственных учреждений (Госплана, ВСНХ, Наркомфина и др.). Это была спланированная акция против представителей научно-технической интеллигенции, “спецов” старой школы. Всем им предъявлялись нелепые обвинения по аналогии с “Шахтинским делом”: вредительство, шпионаж, подготовка вооруженной интервенции для свержения Советской власти и реставрации капитализма и т. п. Судебные процессы преследовали цель переложить ответственность за провалы и трудности в социалистическом строительстве на происки классового врага. Они создавали в стране атмосферу подозрительности и доносительства, нездоровый нравственный климат. Как и в случае с первой пятилеткой, И. Сталин объявил и вторую пятилетку выполненной досрочно, за 4 года и 3 месяца, что опять же не соответствовало действительности. Только 10 из 46 важнейших показателей плана были выполнены. В целом же уровень выполнения составил 70%. Вопреки запланированному промышленность группы “Б” (производство предметов потребления) не превзошла по темпам роста отрасли группы “А” (производства средств производства). По-прежнему приоритетное внимание уделялось тяжелой промышленности. Итоги индустриализации достаточно противоречивы. В результате форсированной индустриализации страна совершила гигантский индустриальный скачок. По абсолютным объемам промышленного производства СССР в конце 30-х гг. вышел на 1-е место в Европе и 2-е место в мире (после США). Однако по производству продукции на душу населения СССР значительно отставал от развитых стран, хотя разрыв по сравнению с 20-ми гг. сократился: если в 20-е гг. разрыв был в 5 — 10 раз, то в конце 30-х гг. — в 1,5 — 4 раза. Вместе с тем лишь в конце 50-х — начале 60-х гг. доля промышленности в национальном доходе стала устойчиво превышать долю сельского хозяйства, т. е. индустриализация завершилась (а не в 30-е гг., как об этом заявлял И. Сталин). В 30-е гг. СССР стал одной из трех-четырех стран, способных производить любой вид промышленной продукции. Это стало возможным и благодаря развитию новых отраслей промышленности, не существовавших до этого в СССР (автомобильной, тракторной, нефтехимической, самолетостроения). К 1937 г. удельный вес импорта снизился до 1%. Была достигнута полная технико-экономическая независимость СССР. Напомним, что в годы первой пятилетки доля импортного оборудования на строящихся заводах составила 80-85%. Однако около трети установленного оборудования бездействовало, свыше половины — работало на неполную мощность. Невысока была и производительность труда. Быстро формировались кадры специалистов и рабочих для нужд индустриализации. Возрос общеобразовательный уровень населения. Однако качество подготовки специалистов и рабочих оставалось низким в результате сокращения сроков обучения. Кроме того, цвет интеллигенции был уничтожен в ходе репрессий. В короткий срок была обеспечена полная занятость трудоспособного населения. Накануне первой пятилетки безработица составила 12% от числа занятых в народном хозяйстве рабочих и служащих. К 1931 г. безработица в СССР была ликвидирована. Вместе с тем низкая квалификация рабочей силы приводила к увеличению численности работающих и неэффективности экономики. Произошло разрастание аппарата управления. Численность только административно-руководящего состава с 1926 по 1937 гг. увеличилась более, чем в 3 раза. Форсированный рывок был достигнут ценой человеческих лишений. По данным на 1935 г. (до отмены карточной системы снабжения населения продуктами питания) из 165 млн. горожан менее 25% получали по карточкам хлеб; мясные продукты — около 4%, масло — всего около 2%. Остальные вынуждены были отовариваться в коммерческих магазинах. И это при том, что заработная плата промышленного рабочего в годы пятилеток росла почти в 2 раза медленнее, чем розничные цены. В конце 30-х гг. она составляла в среднем около 125 рублей. При этом 1 кг пшеничного хлеба в коммерческих магазинах стоил 4 рубля, мяса – от 16 до 18, колбасы – 25, масла – от 40 до 50 рублей. Трудными были бытовые условия. Даже на исходе 30-х гг. на одного горожанина приходилось меньше жилой площади, чем до революции. Большинство проживало в коммунальных квартирах, бараках, подвалах, сохранялись и землянки. Детская смертность намного превысила показатели конца 20-х гг. Скачок в развитии промышленности был достигнут за счет других отраслей экономики, прежде всего, сельского хозяйства и легкой промышленности, что привело к их отставанию. Произошло полное подчинение производителя государству в результате широкого применения мер принуждения. Это привело к складыванию командно-административной системы хозяйствования, которая стала экономической основой формирования тоталитарного режима в стране. Сплошная принудительная коллективизация в СССР: причины, цели, итоги Коллективизация — это объединение мелких частных крестьянских хозяйств в крупные коллективные. Она предусматривалась теорией марксизма о построении социализма. Задолго до революции В. Ленин писал: «Социал-демократ… стал бы пропагандировать национализацию земли лишь как переход к крупному коммунистическому, а не к мелкому индивидуалистическому хозяйству» (1902 г.). Первые попытки создания коммун и совхозов в российской деревне относятся еще к 1918 — 1920 гг. Но они были сорваны антибольшевистской крестьянской войной 1920 — 1921 гг., заставившей власть отступить. Курс на коллективизацию как перспективную задачу взял XV съезд партии (декабрь 1927 г.). На съезде речь шла о развитии различных форм кооперации. Ни сроков, ни тем более единственных форм и способов кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал. Стратегия в отношении сельского хозяйства исходила из убеждений, что НЭП есть тот путь, на котором «только и возможно социалистическое преобразование хозяйства страны». Статистика свидетельствовала: политика НЭПа позволила в 1927 г. преодолеть высшие рубежи дореволюционной России по уровню потребления пищевых продуктов. Горожане потребляли в среднем свыше 41 кг мяса (жители деревни — около 23 кг). Население было обеспечено хлебом: около 180 кг зерна на одного человека в городе (220 кг — в деревне). Вместе с тем преобразование сельского хозяйства было необходимо. Хозяйствование на мелких клочках земли с помощью примитивных орудий обрекало крестьян на тяжелый ручной труд, обеспечивая воспроизводство все тех же отсталых условий труда и быта. В 1927 г. только около 15% крестьянских хозяйств имели сельскохозяйственные машины на конной тяге; около 28% не имели рабочего скота, около 32% - пахотного инвентаря. Валовое производство сельхозпродукции хотя и достигало 95% от уровня 1913 г., но по товарности – лишь 37%. Низкий уровень сельскохозяйственной продукции сдерживал общее экономическое развитие страны, а также начавшуюся индустриализацию, важную и для развития самого сельского хозяйства. Однако преобразование сельского хозяйства вовсе не предполагало обязательного насаждения колхозов, что доказала сама жизнь. Но, взяв курс на форсированное индустриальное развитие, советское руководство столкнулось с проблемой средств и рабочих рук. Получить то и другое в преимущественно аграрной стране предполагалось возможным, прежде всего, за счет крестьянства. Это с неизбежностью поставило проблему перекачки средств из деревни в промышленность. Деревня же готова была поставлять государству сельхозпродукцию при двух условиях: 1) если ее удовлетворяли цены, предлагаемые государством; 2) если в продаже имелись необходимые деревне промтовары, притом по доступной цене. Но товаров для населения износившаяся промышленность выпускала мало, и они были дороги. Государство же намеренно опускало до неприемлемого для крестьян уровня цены на их продукцию и душило налогами тех крестьян, которые поднимались выше бедняцкого уровня. Кроме того, самой властью нагнетался военный психоз (слухи о скорой войне с Англией). Испуганное население сметало товары с прилавков магазинов, делало запасы. Крестьяне стали придерживать хлеб, саботировать хлебозаготовки. Следствие этого — взвинчивание рыночных цен на хлеб в силу ажиотажного спроса на него. Скзались также неблагоприятные погодные условия. В результате в 1927 — 1928 гг. разразился хлебозаготовительный кризис. Вводятся карточки на хлеб, сокращается экспорт зерна, под угрозу поставлена политика индустриализации. Аналогичный кризис страна уже пережила в 1925 — 1926 гг. Он был разрешен повышением закупочных цен на сельскохозяйственную продукцию и сокращением промышленного строительства. Этот опыт не представлялось возможным использовать в условиях развернувшейся форсированной индустриализации. В ходе споров внутри большевистского руководства о причинах кризиса и путях выхода из него (группа И. Сталина и группа Н. Бухарина) верх одержал И. Сталин и его сторонники. Вариант группы Н. Бухарина предполагал выход из кризиса через применение экономических мер, в том числе путем стимулирования продажи хлеба государству крестьянам через повышение закупочных цен на него. Вариант группы И. Сталина заключался в усилении административного нажима на деревню: изъять хлеб у крестьян, предварительно объединив их в колхозы. Он стремился достичь следующих первоочередных целей преобразования сельского хозяйства. Во-первых, обеспечить бесперебойное снабжение потребностей форсированной индустриализации в сырье, продуктах питания, рабочей силе через образование крупных социалистических коллективных хозяйств (колхозов). Колхозы легче поставить под административный контроль, чем 25 млн. единоличных хозяйств. Они превращались в надежный канал перекачки ресурсов в промышленность. Во-вторых, снять с повестки дня крестьянский вопрос, постоянно беспокоивший власть. Для этого предполагалось убрать из деревни через «ликвидацию кулачества как класс» способные к сопротивлению слои населения. Достижение этих целей неизбежно вело к столкновению власти с деревней. Однако, и отвергнутый вариант Н. Бухарина также не предполагал бес проблемного развития и грозил новыми кризисами. Действительно, повышение закупочных цен на зерно (как предполагал Н. Бухарин) вело бы к снижению производства технических культур. Это, в свою очередь – к свертыванию легкой промышленности. Следствие этого – дефицит необходимых крестьянских товаров, а, значит, вновь – кризис хлебозаготовок (крестьянин не везет зерно в город). Думается, что в сложившейся ситуации форсированной индустриализации в преимущественно аграрной стране и амбициозности, неподотчетности к тому времени никому руководителя страны, иной вариант, кроме сталинского, вряд ли был бы возможен. К 1927 г. колхозы и совхозы объединяли менее 1% крестьянских хозяйств, которые производили 2% всей продукции сельского хозяйства, в том числе 7% товарной продукции. Вместе с тем в стране складывалась крепкая система сельскохозяйственной кооперации. В 1927 г. она объединяла около 33% крестьянских хозяйств. Развивались потребительская и кустарно-промысловая формы кооперации. Все вместе они охватывали около 70% товарооборота между городом и деревней, обеспечивая экономическую связь между ними. Таким образом, не было экономических оснований для образования колхозов. Предпочтительнее, казалось бы, был путь развития уже существующих форм кооперации. Но он не отвечал целям сталинской концепции преобразования деревни, т. к. кооперация предполагала рыночные отношения, т. е. не представлялось возможным беспрепятственно изымать необходимые для индустриализации ресурсы. Нужен был хозяйственный механизм, не подверженный колебаниям рынка. Таким виделся И. Сталину колхоз, а значит, необходима коллективизация сельского хозяйства. А поскольку было очевидно, что это встретит сопротивление зажиточных слоев деревни, то решено было применить чрезвычайные меры в отношении их раскулачивания. Это и определило причины сплошной коллективизации и насильственные методы ее проведения. Характер, методы этой политики определил И. Сталин во время поездки в Сибирь в январе-феврале 1928 г. Срыв плана здесь по хлебозаготовкам был расценен как сознательный саботаж со стороны кулаков. «Излишки» конфисковывались в пользу государства. При этом 25% конфискованного хлеба распределялось среди бедноты по госценам или в порядке долгосрочного кредита. Эта мера стимулировала активность «низов» деревни в поисках «излишков» у более зажиточных односельчан. Вождь потребовал применять к кулакам, не сдающим хлеб по государственной цене, статью 107 Уголовного Кодекса РСФСР. Она предусматривала наказание за спекуляцию (перепродажу с целью наживы). Крестьяне же не только не перепродавали, но и не продавали хлеб, и в данном случае применение подобной статьи — это противоправный шаг. Судей и прокуроров, не готовых к таким действиям, генсек назвал «господами», которых надо «вычистить и заменить, ибо их связь с кулаками очевидна». Применение чрезвычайных мер сопровождалось закрытием базаров, запрещением торговли хлебом. Заградительные отряды на дорогах препятствовали перевозке зерна. Предавались забвению слова самого же И. Сталина, произнесенные с трибуны XV съезда партии, что «кулака надо взять мерами экономического порядка». Поучая партийно-хозяйственный актив Сибири, он не исключал повторения «саботажа хлебозаготовок со стороны кулаков. А потому, чтобы избежать его, ставит задачу — «развернуть вовсю, не жалея сил и средств, строительство колхозов и совхозов». Осенью 1929 г. была выдвинута задача сплошной коллективизации отдельных областей. Теоретическим обоснованием этого послужила статья И. Сталина «Год великого перелома» (ноябрь 1929 г.). В ней утверждалось, что в колхозы пошли основные, середняцкие массы и что в социалистическом преобразовании сельского хозяйства уже одержана «решающая победа», т. к. в колхозы крестьяне пошли не отдельными группами, как то имело место раньше, а даже округами. На самом деле в колхозах тогда состояло 6 — 7% крестьянских хозяйств, причем свыше 1/3 в них — беднота. Для проведения коллективизации в деревню было направлено не менее 25 тыс. рабочих с организационно-политическим опытом работы. Не связанные до этого с сельским хозяйством и мало в нем разбирающиеся, они тем не менее стали верными проводниками политики партии в деревне, усугубляя часто и без того непростую там ситуацию. В декабре 1929 г., выступая на конференции аграрников, И. Сталин потребовал ликвидировать кулачество как класс. Так был обозначен «великий перелом» в деревне, а коллективизация стала ассоциироваться с раскулачиванием. Перевод сельского хозяйства на путь крупного обобществленного производства стал рассматриваться как средство проведения форсированной индустриализации и одновременно ликвидации кулачества как главного врага Советской власти. Для реализации этой политики принимаются соответствующие партийные постановления. Постановление МЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству»: · Определялись 3 группы районов по темпам коллективизации. Предусматривалось завершить ее в ходе первой пятилетки (а пятилетний план предусматривал объединить за 5 лет всего около 20% крестьянских хозяйств). · Сельскохозяйственная артель характеризовалась как «наиболее распространенная» форма колхозов. Вместе с тем она отмечалась как всего лишь «переходная к коммуне». Масштабы обобществления не указывались, что на практике привело к неразберихе, массовой ликвидации ТОЗов — товариществ по совместной обработке земли и замене их коммунами. (ТОЗ: обобществлялись земля и труд, а рабочий скот и сельскохозяйственный инвентарь оставались в личной собственности его членов. Коммуна: полное обобществление не только производства, но и быта). Секретным постановлением Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 г. «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации»: · Выделялись три категории кулаков и меры борьбы с ними. К первой относился «контрреволюционный кулацкий актив» — участники антисоветских и антиколхозных выступлений. Они подлежали заключению в концлагеря, к организаторам применялась высшая мера — расстрел, а их семьи выселялись в отдаленные районы страны. Ко второй — «богатые кулаки и полупомещики». Их выселяли вместе с семьями в отдельные районы страны. К третьей — остальная часть кулаков. Она подлежала расселению специальными поселками в пределах района проживания, но за пределами коллективных хозяйств. · Устанавливалось, что общее число раскулаченных в среднем должно составить 3 — 5%. (Такого количества кулаков в том понимании, как это определяла советская власть, уже не было к тому времени). Несмотря на провозглашенный принцип добровольности, коллективизация осуществлялась с помощью массового насилия. Она превратилась на местах в своеобразное соревнование, т. к. доводилась 100% норма коллективизации. Число раскулаченных достигало 10 — 15% и более. В результате основным объектом раскулачивания стал середняк. Такой вывод можно сделать из данных официальной статистики того времени о социальном расслоении деревни. В 1927 г. кулацкие хозяйства составляли около 4%; основная часть — середняцкие — около 63%; бедняки и батраки — около 33%. К началу массового раскулачивания кулацких хозяйств стало еще меньше (часть уже была раскулачена, другая — самораскулачивалась; разоряло эти хозяйства индивидуальное обложение, прекращение кредитования и т. п.). Значит, молот раскулачивания в основном прошелся по середняку. Бедняцкая часть деревни увидела в объединении выход для себя, т. к. у нее не было реальной перспективы в одиночку вырваться из нищеты. Она и стала той социальной базой, которая активно поддержала сплошную коллективизацию и ликвидацию кулачества. В целом было раскулачено 4 — 5 млн. крестьян. Специальное постановление СНК СССР (21 мая 1929 г.) к кулакам относило тех, кто обладал хотя бы одним из следующих признаков: — систематически применял наемный труд; — имел в хозяйстве предприятие с механическим двигателем; — сдавал в наем оборудование, помещение; — занимался торговлей. (Все это в период НЭПа власть сама разрешила). Кроме того, власть дала на места указание: самим определять кулака. Чаще всего эта работа поручалась так называемым “двойками”, “тройками” (представителям партийной, советской власти, органов ОГПУ). Это приводило к злоупотреблениям, использовалось для сведения счета с кем-либо из крестьян. Не было не только экономической, но и правовой основы для сплошной коллективизации и раскулачивания. Раскулачиванием зачастую запугивали крестьянина, принуждая его вступить в колхоз. Увеличение налога на единоличников также вынуждало их вступать в колхоз. О том, что творилось в деревне в этот период, центральная власть знала в деталях. Деревня ответила на насильственную сплошную коллективизацию массовыми восстаниями. Официальной пропагандой они именовались “кулацкими мятежами”. Если в 1929 г. было зарегистрировано 1300 таких восстаний, то только за январь — половину марта 1930 г. — 2000. На их подавление были брошены воинские подразделения ОГПУ, а в ряде мест — даже артиллерия и самолеты. Крестьяне выступали не только против насильственной коллективизации и раскулачивания, но и против закрытия церквей и мечетей, ареста и преследования священнослужителей, закрытия базаров и т. п. Наряду с активными формами протеста крестьянство прибегало к пассивному сопротивлению: отказу от выполнения хлебозаготовок, массовому убою скота, невыходу на колхозную работу, работе “спустя рукава”. Чтобы сбить накал сопротивления, И. Сталин осуществил обманный маневр. 2 марта 1930 г. газета “Правда” опубликовала его статью “Головокружение от успехов”. В ней вождь всю вину за преступления коллективизации, называемые “перегибами”, перекладывал на местные органы власти, уходя от личной ответственности. От местных властей специальным постановлением ЦК ВКП(б) “О борьбе с искривлениями партлинии в колхозном движении” (14 марта 1930 г.) потребовали исправления допущенных “перегибов”, “искривлений” (нарушение принципов добровольности, забегание вперед в деле обобществления имущества крестьян, злоупотребления при раскулачивании). Вместе с тем, И. Сталин начал свою статью “Головокружение от успехов” с того, что объявил успехом достигнутый 50%-й уровень коллективизации (“коренной поворот деревни к социализму можно считать уже обеспеченным”). А местные работники обязывались “закрепить достигнутые успехи и планомерно использовать их для дальнейшего продвижения вперед”. Такие противоречивые указания местному активу дезориентировали его (“закреплять успех” или исправлять “перегибы”?). И. Сталин же стал восприниматься большинством крестьян как народный заступник. В этой же газете был опубликован Примерный устав сельхозартели, которым определялись масштабы обобществления. В сельхозартели обобществлялись основные средства производства (пахотная земля, сельскохозяйственный инвентарь, часть скота). Право личной собственности распространялось на жилище, приусадебный участок, часть молочного скота, мелкий скот и птицу. После публикации этих материалов начался массовый выход крестьян из колхозов. Он был бы еще большим, если бы не было принято решение не отдавать выходящим из колхоза их имущество. Но массовый выход из колхозов и ликвидация многих из них нарушали задуманный вождем план ускорения темпов коллективизации. Поэтому вновь начинается наступление на крестьянство. Теперь для социалистического преобразования деревни применялись другие, более “тонкие” методы. К селам и станицам, население которых не вступало в колхозы, прекращались подвоз товаров, выдача кредитов крестьянам. Единоличников сгоняли со своих участков на неудобные, отдаленные земли, обкладывали непомерными налогами. С началом форсированной индустриализации наблюдается резкий поворот в отношении к кулакам. Если до этого они имели право вступать в колхозы, но только не могли избираться в их правления, то сейчас запрещалось принимать в колхозы кулацкие семьи, т. е. перед ними и их детьми закрывалась дорога в новое общество. Противопоставление кулаков всему остальному крестьянству вызвало их крайнее озлобление. Усилился кулацкий террор против организаторов колхозного движения, поджоги колхозного имущества, участились антисоветские мятежи. Отношение крестьянина к труду и общественной собственности лучше всего характеризует его отношение к колхозу. Средняя выработка трудодней на трудоспособного крестьянина в 1932 г. составила 118. Главной собственностью, которую нужно было передать колхозу, являлся крупный рогатый скот. Крестьяне предпочитали идти в колхоз с голыми руками: скот в массовом масштабе забивали. Уход за скотом в колхозах был из рук вон плохим: в 1932 г. средний годовой удой молока от коровы составил 931 кг, что сравнимо с продуктивностью козы. Деревню удалось загнать в колхоз благодаря натравливанию бедняцкой ее части на зажиточную. По этой причине удалось избежать общекрестьянской войны в ответ на принуждение. Трагическая страница в истории коллективизации — это голод, постигший деревню в 1932 — 1933 гг. Особенно пострадали зерновые районы (Украина, Казахстан, Северный Кавказ), где сопротивление коллективизации было особенно сильным. Ученые определяют количество погибших от голода от 2 — 3 млн. до 7 млн. человек. Точные цифры определить трудно, т. к. статистика того времени не вела их учет. Причины голода — государственные хлебозаготовки 1931 — 1932 гг. Урожаи в эти годы были лишь немного ниже средних за много лет и сами по себе не грозили голодом. Но ускоренные темпы индустриализации требовали валюты для закупки промышленного оборудования. Получить ее решили за счет экспорта зерна, объем которого был несопоставим с возможностями. В результате крестьяне остались без продовольствия. От голода умирали целыми селениями. Были нередки случаи людоедства. Официально этой проблемы как бы не существовало. Если во время голода 1921 г. на помощь российскому крестьянству пришло мировое сообщество, то сейчас все каналы информации были заблокированы, и ждать помощи было неоткуда. Появляющиеся сообщения о голоде официальная пропаганда отвергала как клеветнические. Дороги из голодающих районов были перекрыты военными кордонами, которые не пропускали людей, пытавшихся спастись от голодной смерти. Введение в 1932 г. паспортов и системы прописки только для горожан прикрепляло крестьян к определенному месту жительства. Не случайно в их среде ВКП(б) расшифровывалось как “второе крепостное право большевиков”. Советская историография утверждала, что основным источником для индустриализации страны мог быть в 20 — 30-е гг. только экспорт хлеба. Статистика, однако, опровергает это. Наибольшую выручку за вывоз хлеба удалось получить в 1930 г. — 883 млн. рублей. В этот же год продажа нефтепродуктов и лесоматериалов дала более 1 млрд. 430 рублей. Пушнина и лен добавили почти 0,5 млрд. рублей. В последующие годы цены на зерно на мировом рынке упали из-за мирового экономического кризиса. Экспорт хлеба в голодные 1932 — 1933 гг. дал всего 389 млрд. рублей, а лесоматериалов — почти 700 млрд., нефтепродуктов — еще столько же. Продажа пушнины в 1932 г. позволила выручить средств больше, чем вывезенный в том же году хлеб. Таким образом, средства для индустриализации можно было получить и за счет других источников. По крайней мере, экспорт хлеба в 1932 — 1933 гг. не дал необходимой выручки, и она была получена за счет других источников. Сохранение зерна внутри страны могло бы предотвратить голод или уменьшить число его жертв. Современные исследования показывают, что половины экспортированного хлеба хватило бы, чтобы спасти людей от голода. Пытаясь спастись от голода, крестьяне крали зерно с колхозных токов, срезали колосья в поле. В ответ появился Закон об охране социалистической собственности (1932 г.), получивший в народе название закона “о пяти колосках”. Он предусматривал за хищение колхозного имущества, начиная с 12-летнего возраста, высшую меру наказания — расстрел с конфискацией имущества, а при смягчающих обстоятельствах — лишение свободы на срок не ниже 10 лет с конфискацией имущества. После событий 1932 — 1933 гг. в партийной среде высказывались мнения о необходимости серьезного пересмотра политики в деревне. Но на совещании в ЦК партии 1934 г. И. Сталин заявил о завершающем этапе коллективизации. Своеобразный контроль за жизнью в колхозе во второй пятилетке (1933 — 1937 гг.) возлагался на политотделы при МТС (машинно-тракторных станциях). Не снимался с повестки и рост колхозного движения. К 1937 г. колхозы объединяли 93% крестьянских хозяйств, т. е. коллективизация завершилась. |