Лекция 1 Понятие гражданского процесса Гражданский процесс это следующая ступень знания материального закона
 Скачать 0.85 Mb.
|
|
Лекция № 28. Мы остановились на трёхмесячном сроке и вопросе о соотношении 3-летнего срока исковой давности для такого способа защиты, как признания акта государственного органа (в широком смысле «акта» - акта, решения, действия/бездействия) недействительным (незаконным) – это ст. 12-13 ГК и трёхмесячного срока по ст. 256 ГПК. Действительно ли ГПК в этом смысле вторгается в сферу регулирования материального закона и по сути сокращает трёхлетний срок до трёх месяцев и как это выглядит с точки зрения системы права и системы законодательства; и если не вторгается, то как их соотнести? И в каких случаях применяется трёхлетний срок, а в каких – трёхмесячный? Отсюда постановка вопроса о том, что все акты должны быть разделены на 2 группы: 1. Публичные в узком смысле слова, 2. Порождающие возникновение/изменение/прекращение гражданских прав и обязанностей и которые могут и должны оспариваться в порядке, предусмотренном ГК в течение трёх лет, ибо если способ защиты определён ГК, то и условия его применения тоже должны определяться ГК, и срок тут – весьма существенные в практическом отношении элемент. Срок в ст. 256 ГПК – процессуальный срок или материально-правовой? Помещён в процессуальный Кодекс, а какова его природа? Процессуальные сроки (гл. 9 ГПК) текут только в процессе (ст. 107 ГПК). Для того, чтобы срок был процессуальным, нам нужен процесс. А может ли процессуальный срок течь ещё до того, как начался процесс? А трёхмесячный срок течёт до процесса. И отсюда – это материальный срок, т.к. процессуальный срок не может течь до начала процесса. Вспомним, что мы вышли на эту проблематику после прочтения ч. 3 ст. 247 ГПК (вопрос о том, что такое спор о праве). Поставим вопрос так: если признание акта государственного органа способно выступать инструментом защиты гражданских прав, то возникает ли при этом спор о праве? Или защита будет гражданского права, а спора о праве всё равно не будет, потому что в состоянии спора могут оказаться только равноправные субъекты, а субъекты властных прав и обязанностей (государство и личность) в состоянии спора оказаться не могут, потому что властный всегда определяет правовое положение подвластного, и может быть, таким образом, всё, что было сказано до этого про трёхмесячный срок, неправильно? И тут мы выясняем, что трёхлетний срок исковой давности, хотя это и способ защиты нарушенных гражданских прав, не может применяться к оспариванию актов публичной власти, которые являются основанием возникновения/изменения/прекращения гражданских прав и обязанностей, потому что это срок для обращения за судебной защитой в ситуации спора о праве, но когда издаётся акт государственного органа, спора о праве с органом власти никогда не возникает, а если его не возникает, то тогда и не должен применяться трёхлетний срок. Тогда уже, пусть по такой логике трёхмесячному сроку и необходимо быть в ГК, он не противостоит ГК и гражданской исковой давности, потому что срок исковой давности – это срок для спора о праве, а личность и государство не могут находиться в состоянии спора о праве, поэтому трёхлетний срок здесь не при чём и поэтому 3 месяца. С этой точки зрения конкуренции нет. И третья точка зрения (мы уже начинали её обсуждать) – позиция КС про стабильность управленческих отношений. Не всегда мы можем найти с этой точки зрения основания для применения трёхмесячного срока, и самый яркий пример – государственная регистрация права на недвижимость – почему 3 месяца, какая тут стабильность управленческих отношений? Такой отказ логично было бы оспаривать в течение 3-х лет, коль скоро речь идёт о праве собственности. Практика однозначно встала на позицию о том, что если это акт государственного органа (органа власти), то 3 месяца, потому что так говорят ГПК и АПК, как и комментаторы ГК, но в целом ряде случаев это неправильно. Вся путаница в вопросе о том, что представляет собой признание акта государственного органа недействительным как способ защиты права? Что это за способ? Какова среда, в которой он существует? Что обрамляет этот способ защиты, из чего он состоит? И срок – это просто лакмусовая бумажка, которая наглядно показывает проблематику, но дело не в сроке, в догматическом смысле срок вторичен. П. 2 Постановления Пленума ВС № 8 от 24 августа 1993 года (по приватизации жилья): учитывая, что в связи с отказом гражданину в приватизации занимаемого им жилого помещения между ним и местной администрацией возникает спор о праве гражданском, он разрешается судом по правилам искового производства. Вопрос: что позволило Пленуму прийти к выводу о том, что возникает спор о праве гражданском? Отказ в приватизации – это акт органа власти (администрации). Ответ коренится в том, что нарушено право на приватизацию, а оно, выступая продолжением социального найма, является правом гражданским. По этой логике, раз нарушено гражданское право, возникает спор о праве, хотя с администрацией, вроде бы, никакого спора о праве быть не может. С другой стороны, что такое отказ в приватизации? Это отказ в заключении договора или это административный акт? Нужно предъявлять иск о понуждении к заключению договора о безвозмездной передаче в собственность гражданина жилого помещения или нужно оспаривать отказ в рамках производства по делам, возникающим из публичных отношений? Сюжет наглядный, показывает нам, что когда акт органа власти опосредует гражданские имущественные отношения, он приобретает амбивалентную природу: по форме акт власти, а по содержанию – сделочный акт либо иной юридический факт гражданского права, в частности – акт распоряжения собственностью. И в каком порядке его надлежит оспаривать? Вот Пленум говорит: спор о праве. Так, может быть, не отказ признаётся незаконным, а предъявляется иск о понуждении к заключению договора? П. 4 Постановления Пленума ВАС № 11 от 24 марта 2005 года (посвящено ЗК): рассмотрение заявлений собственников соответствующих объектов недвижимости о приобретении земельных участков в собственность или в аренду для исполнительных органов государственной власти или органов местного самоуправления является обязательным. В тех случаях, когда собственник здания, строения, сооружения обращается с заявлением о приобретении права собственности на земельный участок путем заключения договора его купли-продажи, а соответствующий исполнительный орган государственной власти или орган местного самоуправления не направляет заявителю проект договора купли-продажи или предлагает заключить договор аренды, собственник объекта недвижимости может обратиться в арбитражный суд с заявлением по правилам о признании ненормативных правовых актов, действий (бездействия) этих органов незаконными в порядке, установленном гл. 24 АПК. Итак, если отказано в приватизации земельного участка, то по правилам гл. 24 АПК. Далее перечисляются обстоятельства, которые принимает во внимание суд, а в следующем абзаце написано: названные обстоятельства должны приниматься судами во внимание также при разрешении споров по искам собственников недвижимости о понуждении к заключению договора купли-продажи земельного участка. Оказывается, можно идти в суд в порядке искового производства, а можно – в порядке публичного. Пленум, таким образом, допустил прямую конкуренцию искового и публичного производства: от одного и того же нарушения, допущенного одним и тем же субъектом, можно защититься двумя разными способами. В переводе на бытовой язык это звучит так: «если Вы пропустили трёхмесячный срок, не расстраивайтесь, у Вас ещё осталось 2 года 9 месяцев». При такой постановке вопроса выделение видов производства вообще не имеет значения – гуляй, рванина, делай всё, что хочешь, этот срок защищает стабильность управленческих отношений, но если он пропущен, можно ещё так зайти, сяк зайти… И понять, о чём идёт речь, оказывается весьма затруднительно. Этот пример наглядно показывает, что и сами высшие суды запутались: где место публичного производства? Куда идти с оспариванием публичного по форме акта, опосредующего гражданские имущественные отношения? По форме он публичный, а по содержанию опосредует гражданские отношения. И вот, пожалуйста, приватизация земельного участка и приватизация квартиры – в сущности никакой разницы, только первая возмездна, а вторая безвозмездна, но в сущности это один и тот же переход права собственности, но один Пленум считает, что спор о праве, а второй – что и так, и сяк, и со спором, и без спора, и как хотите вообще. Ситуация здесь оказывается очень неоднозначной. Кодекс административного судопроизводства, неожиданно и резко внесённый Президентом в Парламент недавно, вряд ли распутает эту ситуацию; он её ещё больше запутает. Разграничить трудно. Уплотнительная застройка. Шварц: этот дом будет так близко построен к моему, что солнце перестанет ко мне попадать. Вообще-то, это спор о праве (негаторный иск). С другой стороны, в наших условиях это проверка законности акта Губернатора о разрешении на строительство с точки зрения соответствия нормативам. С третьей стороны, проверяем акт власти на соответствие нормативам, а по сути уничтожаем основание хозяйственной деятельности застройщика (одним концом эта жалоба связывает нас с Губернатором, а другим – с застройщиком). Игра идёт без правил. Ч. 3 ст. 247 ГПК здесь ключевая, потому что она, собственно говоря, посвящена разграничению видов производства. Сюжет. Шварц доблестно проиграл дело. Граждане проживают в аварийном жилом помещении. Пишут письма, никто ничего не делает. Отказ предоставить благоустроенное жилое помещение взамен аварийного – это исковое производство или бездействие в рамках публичного производства? Какое должно быть производство? Шварц рассуждал так: что такое обязанность предоставить благоустроенное жилое помещение взамен аварийного? Это ни что иное, как распределение рисков ухудшения условий пользования наёмным имуществом, потому что если это найм, то в отношении него есть распределение рисков, связанных с ухудшением условий пользования наёмным имуществом, и они таковы, что если помещение приходит в аварийное состояние, то риск несёт наймодатель, который обязан предоставить взамен аварийного помещения благоустроенное. И поэтому непредоставление благоустроенного помещения взамен аварийного Шварц расценил как неисполнение обязанностей из договора социального найма и предъявил иск о понуждении к предоставлению благоустроенного помещения, т.е., о замене предмета договора. По делу были назначены экспертизы, эксперты пришли в суд, рвали на себе волосы и говорили, что там ни одной минуты жить нельзя, там всё сейчас рухнет. Вот оно, дело сейчас будет выиграно, но оно было немедленно проиграно, потому что надлежало обжаловать бездействие в рамках производства по делам, возникающих из публичных правоотношений. Почему? Потому что по административно-правовой логике право требовать предоставления жилого помещения возникает тогда, когда издан соответствующий акт, а пока он не издан, есть возможность обжаловать бездействие органа власти, выразившееся в непризнании помещения аварийным, в неиздании соответствующего акта, а для таких бездействий есть производство по делам, возникающим из публичных правоотношений, потому что всё это восходит ещё к Постановлению КС 1993 года: сначала издайте административный акт, а уже потом из него возникнет право на получение жилого помещения. Нет административного акта – нет права, нет права, нет спора о праве, нет спора о праве – нет иска. Хотите акт – обжалуйте бездействие. Это, конечно, голимое издевательство: всё доказано и установлено, но мы проигрываем дело только потому, что неправильно определили вид производства. Далее эта проблема развивается. Откроем ст. 254 ГПК. Заголовок отсылает к вполне определённым субъектам: для оспаривания решений, действий/бездействия вполне определённых субъектов. Мы живём во времена аутсорсинга. Скоро будет приватизировано всё, в том числе и государственная власть, и аутсорсинг – это лишь переходный этап. На аутсорсинг отдаются некоторые государственные функции. Мы хотим приватизировать квартиру, для этого надо получить паспорт на квартиру, который выдают субъекты частного права (учреждения, предприятия). Это не органы власти. Между тем, техническая инвентаризация и учёт жилищного фонда – это публичная функция, как и регистрация ТС. Есть Постановление Правительства, правила, публичные цели. Отказали в выдаче паспорта, где обжаловать такой отказ? С одной стороны, нам паспорт нужен для реализации права собственности, оно тут защищаемое право. С другой стороны, функция публичная. С третьей стороны, перед нами не орган власти, а учреждение/предприятие, которому попросту переданы определённые государственные функции. Какое должно быть производство? Или, например, бесконечные споры ТСЖ по поводу неправильно сформированных земельных участков вокруг многоквартирного дома. Формирование земельного участка – это компетенция соответствующего Комитета, это орган власти. С другой стороны, нарушается гражданское право. Какое производство? Ст. 255 ГПК описывает содержание субъективной заинтересованности. Формулировки настолько широкие, что они лишены практического смысла (с точки зрения разграничения видов производства они ничего не дают). Например, «нарушены права». Какие? Только публичные в узком смысле слова? А если нарушено право собственности, когда я претендую на участок 5 гектаров, а мне дают 2? Это какое производство? Использовать ст. 255 ГПК как критерий для разграничения видов производств не представляется возможным. Последний яркий пример – отказ в назначении пенсии или спор относительно размера назначенной гражданину пенсии, вообще пенсионные отношения – это публичные или частные отношения? В предыдущем Постановлении Пленума ВС по пенсионным делам было написано: т.к. ПФР не является органом власти (не подпадает под название гл. 25 и ст. 254 ГПК), споры по поводу пенсий рассматриваются в исковом производстве. Т.е., критерий – субъект? Отношения публичные, это функция государства, но делегировано не органу власти, а ПФР, значит – исковое. Новое Постановление Пленума по пенсиям № 30 от 11 декабря 2012 года. П. 2-3: «Иски только по месту нахождения ПФР». Вместе с тем, ч. 2 ст. 254 ГПК – право гражданина подать заявление по своему месту жительства. Вот вам и передача публичных функций субъектам, не являющимся органами власти. Абз. 2 п. 5 Постановления Пленума ВС № 2 от 10 февраля 2009 года: по правилам, предусмотренным главой 25 ГПК, рассматриваются также дела об оспаривании решений, действий (бездействия) юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, принятых, совершенных при осуществлении ими переданных в установленном порядке конкретных государственно-властных полномочий. Но почему-то, как мы только что прочитали ранее, это правило на ПФР не распространилось. Процессуальная форма – это не только срок. В первую очередь, это бремя доказывания. Пример. Бывшая главный врач городского медицинского объединения оспаривала размер пенсии. Представитель ПФР в суде сказал: уточните основания Вашего иска. Она: бремя доказывания на Вас! Он: нет, производство исковое, суд связан Вашими доводами, поэтому уточните основания, чтобы было нам всем понятно, что Вы хотите. Шварц написал справку о том, правильно ли ей назначили пенсию, на 27 страниц. В итоге вышло, что пенсия была назначена правильно и она отказалась от иска. Спрашивается: ну что гражданин может доказать Пенсионному фонду? Безумное пенсионное законодательство. И где и нужно публичное производство, с активным судом, с несвязанностью суда доводами и основаниями, с бременем доказывания, лежащим на ПФР, так это в пенсионных делах. Но пенсионным делам не повезло: они как в прежнем Пленуме, так и в новом, остались в исковом производстве, вопреки тому, что написано в Пленуме № 2. П. 9 Пленума № 2: судам следует иметь в виду, что правильное определение ими вида судопроизводства (исковое или по делам, возникающим из публичных правоотношений), в котором подлежат защите права и свободы гражданина или организации, несогласных с решением, действием (бездействием) органа государственной власти, органа местного самоуправления, должностного лица, государственного или муниципального служащего, зависит от характера правоотношений, из которых вытекает требование лица, обратившегося за судебной защитой, а не от избранной им формы обращения в суд (например, подача заявления в порядке, предусмотренном главой 25 ГПК, или подача искового заявления). Т.е., неважно, что гражданин написал: «исковое заявление» или «заявление» - суд знает, в каком производстве и в какой процессуальной форме необходимо рассматривать. П. 9 упразднил ч. 3 ст. 247 ГПК с этой точки зрения, и гражданин ничего выбирать, таким образом, не может. Процессуальную форму предопределяет закон, и руководствуется законом суд, и выбора процессуальной формы нет и быть не может. Всё это почему? А потому, что предмет судебной деятельности предопределяет деление процесса на виды производства и эти особенности, из которых состоит вид производства, предопределены предметом судебной деятельности и производны от предмета деятельности. А манкировать предметом судебной деятельности и обращаться с ним фривольно точно нельзя. Но именно в этом пункте нет ясности ни у суда, ни у законодателя. Для какой функции судебной власти предназначено производство по делам, возникающим из публичных правоотношений? Или иными словами, что такое контроль за законностью? Перед нами публичное производство как форма осуществления судебного контроля за законностью. А что такое контроль за законностью? Когда? Для каких актов? В какой ситуации он должен быть востребован? Шварц считает, что публичное производство только для актов публичных в узком смысле слова. Но тогда надо понимать, что существует 2 одноимённых способа защиты. Оба называются признание акта государственной власти незаконным/недействительным, но один должен реализовываться в исковом производстве со сроком в 3 года (потому что защищаемое право – частное), а другой – в публичном производство со сроком в 3 месяца (потому что защищаемое право – публичное). Один срок из ГПК, а другой – из ГК. И за основу здесь взят характер интереса. Если защищаемое право частное, то неважно, кто его нарушил – путь один – иск. Но это означает, что мы можем оказаться в состоянии спора о праве с властью, в исковом производстве. Конечно, ФРС не претендует на квартиру и в частно-правовом смысле нет спора о праве собственности, это право попросту нарушено. Иначе нужно посмотреть на предмет судебной деятельности в исковом производстве, таким образом: есть классические споры о праве, а есть конфликты с публичным органом власти по поводу частных прав (частное право нарушено публичным органом). И парадокс Пленума по ЗК, допустившего прямую конкуренцию видов производства, наглядно показывает, что ситуации, когда частное право нарушено публичным субъектом – это особые ситуации. Но тогда вопрос: а зачем бремя доказывания на публичном субъекте (на государственном органе), если защищается частное право? Если защищаемый интерес – это публичное право, конституционный статус личности, тогда да – бремя доказывания на публичном субъекте. А если государственный орган нарушил частное право – тогда срок 3 года, исковое производство, и бремя доказывания распределяется по общим правилам искового производства. Пенсии, кстати, в этом смысле мы однозначно отправляем в публичное производство, вопреки Пленуму. Современная административная юстиция (современное публичное производство) характеризуется опосредованным механизмом защиты. Что такое опосредованная защита? Пример. Иванов предъявляет к Петрову иск (тот взял деньги в долг и не отдал). Судебная резолюция будет звучать: «взыскать». А если налоговая инспекция не возвращает налог излишне взысканный? Будем оспаривать её акты в публичном производстве. Ст. 258 ГПК: «суд обязывает устранить допущенное нарушение». Суд сам не будет взыскивать налог, суд обяжет налоговый орган его вернуть. И в исковом производстве «взыскать», а в публичном – «обязать вернуть». Это обязание характеризует опосредованность механизма защиты. Суд защищает не напрямую («взыскать»), а опосредованно (через «обязание»). Это происходит потому, что существует разделение властей и суд не формирует земельные участки, не предоставляет квартиры, он лишь обязывает. Далее в ст. 258 ГПК мы читаем, что орган власти впоследствии должен отчитаться перед судом (известить суд о принятых мерах) о том, что всё исполнено. Опосредованный механизм защиты описывает нам соответствующим образом, с одной стороны, характер субъективной заинтересованности, а с другой стороны, позволяет бросить ещё один взгляд на проблему разграничения видов производства. Вспомним переезд КС РФ в Петербург. Он сопровождался тотальным нарушением конституционных прав граждан. Нужно было построить для судей коттеджи, а на предназначенных для строительства этих коттеджей территориях находилось несколько многоэтажных жилых домов. Естественно, их нужно было немедленно расселить и снести. Нашлись такие граждане-идиоты (где гражданин, а где наша Конституция! Надо знать своё место!), которые сказали: «нет, мы не хотим». И тут их дом был неожиданно признан аварийным, до такой степени аварийным, что вопреки требованиям ЖК, где говорится, что в таких случаях жильцам даётся год на то, чтобы они отремонтировали свой дом, и только тогда можно запустить соответствующие механизмы принудительной реализации, дом нужно сносить немедленно. Дом снесли. В этом и состоит величие нашей Конституции. Граждане обратились в суд с требованием признания незаконным постановления главы Петроградской районной администрации о признании дома аварийным. Какое производство? С одной стороны, речь идёт о физической характеристике объекта их права частной собственности. С другой стороны, с Петроградской районной администрацией спора о праве быть не может, она лишь констатировала факт аварийности дома, с властью не может быть спора о праве, и значит, это публичное производство. Они и пошли в публичное. Судья: дом снесён. Что Вы хотите-то? По ст. 258 ГПК, если Вы выиграете, я должна обязать устранить допущенное нарушение. Как Вы себе представляете такое обязание? И дальше пришли к выводу, что единственный способ устранить допущенное нарушение – это взыскать по ст. 1069 ГК вред (это деликт, исковое производство), судья отказала в удовлетворении заявления и сказала: беспредметность публичного производства, потому что ни к чему нельзя обязать. Осталось только взыскивать суммы причинённого вреда по иску по 1069 ГК. Этот пример даёт нам ещё один ракурс проблемы: публичное производство там и тогда, где и когда восстановление нарушенного права требует властно-распорядительной деятельности соответствующих органов. И если невозможно обязание к такой деятельности, то публичного производства не будет. Ради обязания к осуществлению этой деятельности гражданин и идёт в суд, и если восстановление нарушенного права не может быть осуществлено механизмами косвенного принуждения (через обязание), то и нет публичного производства. Это даёт нам ещё один взгляд на проблему разграничения видов производства. Может быть, это и правильно. Тогда нам не нужна ч. 3 ст. 247 ГПК, тогда нам не нужны предшествующие рассуждения, и мы должны сказать: сам интерес должен быть в том, чтобы включить распорядительные механизмы внутри исполнительной власти. А если этого сделать уже нельзя, то нужно идти с иском. |