Лекция 1 Понятие гражданского процесса Гражданский процесс это следующая ступень знания материального закона
 Скачать 0.85 Mb.
|
|
Абз. 7 п. 11 Постановления Пленума ВС № 48 от 29 ноября 2007 г.: судья отказывает в принятии заявления по п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК или по ч. 8 ст. 251 ГПК в случаях, когда имеется вступившее в законную силу решение суда, которым проверена законность того же нормативного правового акта или той же его части, поскольку при рассмотрении и разрешении дела суд не связан основаниями и доводами заявленных требований и проверяет соответствие оспариваемого нормативного правового акта или его части нормативным правовым актам, имеющим большую юридическую силу, по всем имеющим значение основаниям, в том числе не указанным в заявлении (ч. 3 ст. 246, ст. 248, ч. 8 ст. 251 ГПК РФ). В случае, когда акт или часть акта, законность которых уже проверена судом, оспаривается другими лицами, требования которых основаны на иных доводах, не обсуждавшихся судом первой инстанции, в принятии заявления также должно быть отказано. Данные доводы могут быть приведены этими лицами при обжаловании решения в суд надзорной инстанции, если принятым решением нарушены их права, в течение года со дня вступления решения в законную силу (ч. 1 и 2 ст. 376 ГПК). В случае пропуска годичного срока по причинам, признанным судом, вынесшим обжалуемое решение, уважительными, этот срок может быть восстановлен. Вместе с тем судья не вправе отказать в принятии заявления, если в нем указаны иные основания, по которым нормативный правовой акт или его часть не могли быть проверены судом, принявшим решение, вступившее в законную силу (например, когда после рассмотрения дела изменилось законодательство, на соответствие которому проверялись нормативный правовой акт или его часть (ч. 8 ст. 251 ГПК). Выиграла ст. 248 ГПК. Считается, что суд проверил по всем существенным и важным пунктам, а если он что-то забыл, то идите в надзор, и только если появились новые основания для оспаривания, после судебного решения, тогда можно подать новое заявление. Выиграла ст. 248 ГПК, хоть она находилась и в меньшинстве. Абз. 5 и 6 п. 17 Постановления Пленума ВС № 2 от 10 февраля 2009 г.: судья отказывает в принятии заявления на основании ст. 248 или п. 1 ч. 1 ст. 134 ГПК в случаях, когда имеется вступившее в законную силу решение суда, принятое по заявлению о том же предмете, если правомерность решений, действий (бездействия) органов и лиц, названных в ч. 1 ст. 254 ГПК, уже проверялась судом. Если обстоятельства, являющиеся основанием для отказа в принятии заявления, будут установлены после принятия заявления, судья на основании абз. 2 ст. 220 ГПК прекращает производство по делу. Вместе с тем судья не вправе прекратить производство по делу, если оспариваемое решение, действие (бездействие) уже отменено, но заявитель настаивает на рассмотрении дела по существу и устранении допущенных нарушений его прав и свобод либо препятствий к их осуществлению, поскольку в этом случае должен быть исследован вопрос о том, были ли при этом устранены в полном объеме допущенные нарушения прав и свобод заявителя, что может быть сделано только при рассмотрении заявления по существу. Суд, таким образом, естественно, думает о себе любимом и о том, чтобы дел было меньше. Издаётся акт, в процесс приходит Пупкин с плохо составленным заявлением, проигрывает и больше этот акт обжаловать нельзя – такая логика, так всё и делается. А вот выиграй ст. 250 ГПК, глядишь, по новым основаниям можно было бы обратиться. Идём дальше. Ч. 4 ст. 246 ГПК: при рассмотрении и разрешении дел, возникающих из публичных правоотношений, суд может признать обязательной явку в судебное заседание представителя органа государственной власти, органа местного самоуправления или должностного лица. В случае неявки указанные лица могут быть подвергнуты штрафу в размере до одной тысячи рублей. А в исковом производстве суд не вправе признать явку сторон обязательной. В ст. 247 ГПК мы сначала читаем то, что мы уже знаем: должна быть обоснована субъективная заинтересованность – какие права и свободы нарушены. И там есть термин «заинтересованное лицо». Останавливаться на этом не будем. Ч. 3 – на закуску, это ещё часа на 2 обсуждений. Ст. 249 ГПК – вот он, следственный процесс. Обязанность по доказыванию возлагается на орган, принявший акт. Суд может истребовать доказательства по своей инициативе. За непредставление – штраф. Итак, суд вправе собирать доказательства по собственной инициативе. Это исключение из принципа состязательности. Это следственность и активный суд, потому что нет спора о праве и идёт проверка законности, а законность и в Африке законность, она проверяется по всем существенным и важным пунктам, и кроме того, мы уже упоминали, что идеей административной юстиции является идея содействия, содействие кому – гражданину в противостоянии публичной власти, т.к. он единица более слабая, и суд приходит ему на помощь. Здесь зададимся вопросом: а действительно ли возможен процесс, в котором появляется слабая сторона и который строится исходя из идеи содействия слабой стороне? С одной стороны, перед судом и законом все равны. С другой, личность не равна государству и вроде бы надо помочь. И тут выясняется, что ст. 249 ГПК содержит в себе противоречие. С одной стороны, бремя доказывания на государственном органе, а с другой – суд может собирать доказательства по собственной инициативе. Спрашивается: он что, собирает доказательства тогда, когда государственный орган не даёт доказательства? Ну не даёшь доказательства – проигрывай дело! Не сложится ли у нас впечатление, что, собирая доказательства по собственной инициативе, суд помогает тому, на ком лежит бремя доказывания? Будь бремя доказывания на слабом – ему было бы нужно помочь. Но если оно изначально на сильном, зачем суду собирать доказательства по собственной инициативе? Благодаря ст. 249 ГПК наши суды зачищают за нашими государственными органами, т.к. они, с учётом их квалификации, мало что способны доказать вообще. Далее. А действительно ли возложение бремени доказывания на государственный орган является следствием защиты слабой стороны? Это потому что гражданин противостоит, или это в силу законов логики? Пример. Если работника уволили, то бремя доказывания законности увольнения лежит на работодателе. Это потому что работника защищаем, или потому что это в силу законов логики? Очень часто мы думаем, что бремя доказывания распределяется исходя из необходимости защиты слабого. На самом деле, распределение бремени доказывания имеет логическое основание, которое состоит в том, что доказывает тот, кто действует. Может работодатель предъявить иск о расторжении трудового договора? Можно по суду расторгать трудовые договоры? Нет. Потому что иск можно предъявить в состоянии спора о праве, а это тогда, когда один не хочет, а другой не может, но в том-то и дело, что работодатель может уволить его сам! Представим себе: работодатель предъявил такой иск. Бремя доказывания оснований увольнения лежало бы на нём. Переворачиваем ситуацию: работодатель его уже уволил. На ком осталось бремя доказывания? На работодателе и осталось. Если бы он расторгал по суду, он и доказывает. Т.е., бремя доказывания лежит на работодателе не потому, что работник – слабая сторона, а потому, что работодатель действует, и поэтому он и доказывает. В этом смысле неверно думать, что ст. 249 содержит эксклюзивное правило. Она говорит лишь о том, что кто акт издаёт, тот и доказывает, что у него были основания для издания этого акта. И это не только в публичном производстве так, это и в исковом. Я расторг договор, я и буду доказывать, что у меня на то были основания. Т.о., ст. 249 ГПК, вопреки тому, что написано в учебниках, не устанавливает правило в связи с тем, что есть слабая сторона, это правило появилось в силу действия законов логики; а заявитель доказывает лишь субъективную заинтересованность. Власть должна доказать, что она действует или бездействует законно, это нормально и это правило вытекает из законов логики. Иногда право суда собирать доказательства по собственной инициативе применяется по своему назначению, а назначение это состоит в необходимости изобличать власть. Пример. В Карелии был проведён тендер на разработку урановых рудников в Заонежье. Впереди были выборы, а кто идёт на выборы, предварительно подписав лицензию на разработку урановых рудников? Никто. Поэтому сговор следующий: проводим тендер, вы его выигрываете, но мы вам лицензию не даём, вы идёте в суд и обжалуете наше бездействие, где мы не сопротивляемся, и суд отдаёт вам победу. А потом, когда мы идём на выборы и нам говорят: ну как же вы дали лицензию на разработку урановых рудников, мы отвечаем, что стояли до последнего и это всё суды виноваты. Так и делают. Дело поступает в суд второй инстанции. Судья второй инстанции: одним незаконным решением меньше, одним больше, лучше я вынесу незаконное решение, чем потом потомки будут приходить и плевать на мою могилу и говорить: это он подписал разрешение на разработку урановых рудников. Да и дело какое-то подозрительно тонкое. И тут вспомнил, что дело публичного производства, где суд может собирать доказательства по собственной инициативе. И насобирали 4 тома доказательств: оказывается, Заонежье – это 406 памятников природы и истории, что общественность бурлит, непонятно, какая была экологическая экспертиза, и отказали в выдаче лицензии. Это как раз тот случай, когда суд собирал доказательства против власти. Но сформулировано так, как будто суд собирает доказательства, чтобы подчистить за властью, в пользу власти. Поэтому, демократический пафос ст. 249 ГПК быстро превращается в нашей практике в псевдодемократический, и то, что там предназначено для защиты слабой стороны, гражданина, превращается в защиту публичной власти, и лишь в редких случаях идея этой нормы служит по своему прямому назначению. А так-то: зачем суду собирать доказательства, если бремя доказывания на публичной власти? Не дали доказательства – проиграли, и всё. Ч. 3 ст. 247 ГПК. В случае, если при подаче заявления в суд будет установлено, что имеет место спор о праве, подведомственный суду, судья оставляет заявление без движения и разъясняет заявителю необходимость оформления искового заявления с соблюдением требований ст. 131 и 132 ГПК. Таким образом, эта статья проводит чёткое разделение между исковым и публичным производством и возвращает нас в исходный пункт наших рассуждений: производства делятся на виды по критерию предмета судебной деятельности. Но здесь начинается очень увлекательное путешествие. 1. Под видом публичной жалобы нельзя разрешать частно-правовые споры. Когда мы обращаемся в ФРС за регистрацией прав на недвижимое имущество и сделок с ним, мы получаем отказ, в конце которого написано: настоящий отказ может быть обжалован в суд. Отказ – это акт административный, т.е. – производство публичное. Например, там было написано, что отказать в регистрации, потому что право уже было зарегистрировано за Сидоровым. Можно обжаловать такой отказ? Обжаловать-то можно, но совершенно понятно, что в действительности возникает спор о праве с Сидоровым. Нельзя обжаловать отказ по виду в публичном производстве, а по содержанию разрешать в публичном производстве спор о праве гражданском на недвижимое имущество с Сидоровым. Тут должен быть либо виндикационный иск либо иск о признании права собственности к Сидорову. 2. Все индивидуальные акты органов власти делятся на 2 группы: А. Собственно публичные (публичные в узком смысле слова), Б. Акты, которые в силу ст. 8 ГК являются основанием возникновения/прекращения/изменения гражданских прав. Другими словами, есть такие акты, которые являются только юридическими фактами публичного права, а есть акты, которые, будучи юридическими фактами публичного права в том смысле, что они изданы государственными органами, одновременно являются юридическими фактами частного права, порождая возникновение/прекращение/изменение гражданских прав. Касательно первой группы: проблем нет, для них существует только публичное производство – призыв на военную службу, приказ о регистрации собак и кошек и пр. А вот вторая группа («частно-публичные» акты) – это проблема. Например, акт о предоставлении квартиры, земельного участка, или уже упомянутые акты, связанные с уплотнительной застройкой. Эти акты порождают гражданские права и обязанности. И когда такие акты оспариваются, мы наталкиваемся на ч. 3 ст. 247 ГПК – акт публичный, но с частно-правовым содержанием. В каком производстве будем оспаривать этот акт – в исковом или публичном? Уже приводившийся на прошлой лекции пример. Ларьки на газонах Большого проспекта В.О. Граждане говорят: признать недействительным распоряжение Губернатора о разрешении на постройку ларьков. Но этим распоряжением фирме «X» разрешено построить ларьки. Если мы признаем это распоряжение незаконным, то фирма «X» потеряет основание своей хозяйственной деятельности. Спрашивается: мы с Губернатором спорим? Или с фирмой «X»? Одним концом – с Губернатором, а другим – с фирмой «X» (постольку, поскольку мы выбиваем из-под её ног основание её хозяйственной деятельности; это основание – этот акт). С Губернатором производство публичное. А с фирмой «X» - исковое. И как же нам быть с этой второй группой актов? Яркий и очень важный для нас пример. Дело о катке на Дворцовой площади. Дворцовая площадь объектом культурного наследия как ансамбль не является, таковыми являются лишь её отдельные здания. Построили на ней всякое безобразие. Нашлась группа граждан, которые оспорили это в публичном производстве, говоря, что они не могут подойти к колонне. Им говорили: подойдите по льду, как к религиозной святыне. Дело свелось к тому, что это всё искажает ансамбль Дворцовой площади. Заявители обжаловали бездействие КГИОП, который должен был воспрепятствовать размещению этого катка в пределах своей компетенции, что суд и сделал. Отменяя решение суда, судебная коллегия Городского суда указала: по сути имеется спор с Обществом, которому Губернатор разрешил размещение этого катка. И по форме оспаривается бездействие КГИОП, который должен был дать Губернатору по рукам и сказать, что всё это незаконно (один конец), а по сути – спор с Обществом, для которого этот каток – это основание для хозяйственной деятельности (другой конец). Что делать? Ситуация усугубляется тем, что в ст. 256 ГПК написано: в делах, возникающих из публичных правоотношений срок для обращения за защитой нарушенного права – 3 месяца. В рамках публичного производства 3 месяца, а если спор о праве – то 3 года. Т.о., вопрос о том, какой вид производства – это ещё и вопрос о сроке обращения в суд. П. 9 Постановления Пленума ВАС от 22 декабря 1992 года № 23: в связи с тем, что гражданское законодательство рассматривает признание недействительным не соответствующего законодательству ненормативного акта государственного органа в качестве способа защиты гражданских прав (ст. 6 Основ гражданского законодательства), следует исходить из того, что к указанным правоотношениям применяется общий срок исковой давности. Т.о., в 1992 году в России Основы вступили в силу и впервые в нашей истории сказали, что признание акта государственного органа недействительным – это акт защиты нарушенных гражданских прав. И тогда Пленум сказал: раз это способ защиты нарушенных гражданских прав, то срок общий – 3 года. Теперь в ст. 12 ГК и 13 ГК мы читаем: способом защиты гражданских прав является признание акта государственного органа недействительным. Если так, то срок, по логике, также должен определяться ГК, где срок – 3 года. А по ГПК срок – 3 месяца. И когда мы откроем комментарии к ст. 13 ГК, в 10 комментариях из 10 будет написано, что срок – 3 месяца с отсылкой к ст. 256 ГПК. Почему так? Для каких актов предназначена ст. 256 ГПК: для публичных в узком смысле слова или и для тех и для других? То, что для публичных в узком смысле слова – это точно. А для нашей второй группы, для актов в смысле ст. 8 ГК? И почему их нужно оспаривать в течение 3 месяцев? Тут вопрос очень большой, и неясно, почему комментаторы ГК однозначно сдали ст. 13 ГК в пользу ст. 256 ГПК. Но история такова: всё начиналось с 3 лет. Можно сказать и так: на то это и исковой срок (срок исковой давности, 3 года), что это исковое производство и спор о праве, а в публичном производстве спора о праве быть не может, поэтому общий срок и применить нельзя. С другой стороны: отказано в регистрации права не недвижимое имущество. Оспаривая отказ ФРС, мы защищаем право собственности, которое является гражданским правом. Почему мы должны оспаривать его в течение 3 месяцев? Кстати, это ещё и очень интересный вопрос, действительно ли право на недвижимое имущество возникает с момента государственной регистрации? Если так, то что защищает суд, когда нам отказано в государственной регистрации? Ч. 6 ст. 152 ГПК: «в предварительном судебном заседании может рассматриваться возражение ответчика относительно пропуска истцом без уважительных причин срока исковой давности для защиты права и установленного ФЗ срока обращения в суд». Т.о., эти 3 месяца – это срок для обращения в суд за защитой права. Почему 3 месяца, когда защищаем мы в чистом виде цивильное право? Откуда вообще взялись эти 3 месяца? Почему срок такой короткий? Определение КС № 367-О от 18 ноября 2004 года («Владимир и Ольга»). Это определение КС по АПК, но там тоже срок 3 месяца. И в п. 3 мотивировочной части мы видим: «вопрос о возможности рассмотрения в порядке конституционного судопроизводства жалоб, касающихся установленных законодательством сроков реализации права на судебную защиту, уже исследовался Конституционным Судом Российской Федерации. В Определении от 14 декабря 1999 года по обращению ряда граждан и общественных организаций о проверке конституционности ст. 116, 239.5 ГПК РСФСР и ст. 5 Закона РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» Конституционный Суд Российской Федерации указал, что рассмотрение вопроса об изменении или отмене сроков для обращения в суд относится к компетенции законодателя. Кроме того, само по себе установление в законе сроков для обращения в суд с заявлениями о признании ненормативных правовых актов недействительными, а решений, действий (бездействия) - незаконными обусловлено необходимостью обеспечить стабильность и определенность административных и иных публичных правоотношений и не может рассматриваться как нарушающее право на судебную защиту, поскольку несоблюдение установленного срока, в силу соответствующих норм АПК, не является основанием для отказа в принятии заявлений по делам, возникающим из административных и иных публичных правоотношений, - вопрос о причинах пропуска срока решается судом после возбуждения дела, т.е. в судебном заседании. Заинтересованные лица вправе ходатайствовать о восстановлении пропущенного срока, и если пропуск срока был обусловлен уважительными причинами, такого рода ходатайства подлежат удовлетворению судом (ч. 4 ст. 198 АПК)». Т.о., такой срок продиктован необходимостью обеспечения стабильности управленческих отношений. Но когда речь идёт об обжаловании отказа в регистрации права собственности – какая стабильность отношений, зачем она там? Какое государственное управление? И вот мы видим, что если так оправдывать существование 3-месячного срока, то применять его можно будет к актам только первой группы. Второе. Ст. 256 ГПК должна быть признана неконституционной. Пример. Власть приходит в суд и говорит: да, мы всё сделали незаконно, от начала до конца. Но нужно отказать ему, потому что срок пропущен. Спрашивается: может ли власть защищаться ссылкой на срок? Одно дело – Петров и Иванов. Другой пример. Призвали на службу незаконно. Прошло 3 месяца. Обжаловали на 4-ый. Сказали: да, призвали незаконно, но что делать – придётся служить. Совершенно ясно, что такую логику представить себе нельзя. Власть не должна обладать правом ссылаться на срок вообще никогда, за редкими исключениями. 3 месяца – это полнейшая дикость. Реальный пример. Граждан незаконно сняли с очереди на получение жилья. 7 месяцев прошло. Неважно, законно или нет, 3 месяца прошло. Стоит представитель администрации и говорит: пропущен трёхмесячный срок. Это издевательство чистой воды, это возмутительно, этого не может быть, потому что этого не может быть никогда. Власть может сослаться на срок только там, где баланс интересов требует его применения, когда есть тот интерес, который надо защитить этим сроком. Пример. Уплотнительная застройка. Незаконно бьют сваи, распоряжение Губернатора незаконно. Мы можем обратиться в суд, но мы думаем: подождём, когда этажей 7 построят, потом признаем незаконным распоряжение Губернатора и обяжем здание снести. Так и делаем. Нам говорят: нет, теперь уже баланс интересов такой, что необходимо отказать. В жизни так и происходит. Другое дело, что суды вынуждены крутиться как ужи на сковородке. Когда стройка почти закончена, пусть и незаконная, кто будет её запрещать? У нас государство полицейское, мы шеренгами шагаем, а вместе с тем срок – это сосредоточение баланса интересов. Это только технологически примитивный инструмент, а в содержательном отношении – очень сложный, настраиваемый инструмент. Им нужно пользоваться там и тогда, где и когда можно и нужно. В этой точке балансируют и соединяются интересы. Конечно, есть стабильность управленческих отношений, есть сроки, бесконечным это быть не может, но власть, не входя в обсуждение вопроса о балансе интересов, может сказать: всё было незаконно, но срок прошёл и нужно отказывать, и суд в ответ на это радуется – не надо ничего рассматривать, мол, это же хорошо – это абсолютно дикая картина. Именно поэтому сфера применения этого срока особенно важна. И применяться он должен только к актам публичным в узком смысле слова. |