Литература 1 содержание предисловие к 3му изданию

• Название: Литература 1 содержание предисловие к 3му изданию
• Анкор: 2DetLitVuz1.doc
• Дата: 27.05.2017
• Размер: 2.96 Mb.
• Имя файла: 2DetLitVuz1.doc
• Тип: Реферат; #8172
• страница: 7 из 23

Итоги

• Общая закономерность в становлении письменной культуры состоит в одновременно возникающей потребности в учениках, школах и текстах учебно-познавательного и нравственно-дидак­тического назначения.

• Формирование круга детского чтения началось намного раньше зарождения литературы для детей.

• Библия была альфой и омегой книжной культуры в средневе­ковой Европе и славянских странах. Зарождение литературы для детей было обусловлено процессом христианского просвещения.

• Образ ребенка в древнерусских памятниках представляет иде­ального христианина.

• Детская литература эпохи Средних веков тесно связана с фоль­клором и народной книжностью.

РУССКАЯ ДЕТСКАЯ ЛИТЕРАТУРА XVII-XVIII ВЕКОВ

Развитие русской детской литературы в XVII веке происходило на фоне больших перемен. Московская Русь объеди­нялась и отодвигала границы в Сибирь и южные степи. Реформы патриарха Никона раскололи церковь и верующих. Усилилось вли­яние иностранцев на столичное общество. Набирала силу светская культура.

Литературный процесс шел в направлении от учебно-просве­тительной литературы к сочинениям художественным и научно-познавательным. Учебная книга давала ребенку готовую информа­цию, которую оставалось только заучить. Такая книга была ориен­тирована на одностороннее мышление читателя, приучала его к чужому монологу. Параллельно ей развивается литература, строя­щая с ребенком диалог, отражающая его детское «я», отвечаю­щая на его «почему?».

Книги для обучения чтению и письму предназначались млад­шему возрасту. Они были двух типов: азбуки-книги для чтения, писавшиеся полууставом и переплетенные, и азбуки-прописи, писавшиеся скорописью на листах, склеенных в свиток. Азбуки-книги нужны были на первом этапе обучения, азбуки-прописи — на втором, когда ученик уже умел читать и писать полууставом¹.

Всего в XVII веке было напечатано более 300 тысяч азбук и букварей (первый букварь вышел в Москве в 1657 году).

Среди полусотни книг для детей, сохранившихся с тех вре­мен, встречаются и такие, которые не связаны с учебными зада­чами, а предназначены, скорее, для развлечения и поучения. Их читали дети среднего возраста, овладевшие грамотой.

В 30—40-х годах XVII века зарождается поэзия для детей. Первым детским поэтом был Савватий — справщик московского Печатно­

¹ Устав — четкое начертание каждой буквы кириллицы; этим каллиграфи­ческим шрифтом написаны все книги, созданные до XIV века. В XIV веке, когда количество рукописных книг значительно возрастает, был разрешен полуустав — упрощенный рукописный шрифт. Затем входит в употребление скоропись — еще более упрощенное начертание букв и возможность пропуска гласных, которые читатель мысленно вставлял сам. Этим объясняется нередкое скопление соглас­ных в книге, написанных скорописью. Петр Первый своим указом ввел для свет­ских книг латинизированный шрифт «эльзевир» (по фамилии нидерландских издателей XVI —XVII вв.), заменивший кириллицу. Это наш современный алфавит.

го двора (на эту должность, сходную с профессией ответственного редактора, назначались очень образованные и уважаемые люди) и учитель детей знатных москвичей. Его служба началась с участия в подготовке печатной азбуки, вышедшей в 1634 году и названной учеными азбукой В. Ф. Бурцова — по имени управляющего Печат­ным двором. В ней Савватий и поместил свои стихи (вирши). Они представляют собой обращение взрослого к ребенку с наставлени­ями в хорошей учебе, трудолюбии и послушании. Основная мысль виршей Савватия — о пользе и радости книжного учения, о вреде «лености и нерадении всякому бываемому во учении».

Начинает свое становление проза для детей. Перерабатываются и сокращаются (адаптируются) русские воинские повести: «Ска­зание о Мамаевом побоище» (о Куликовской битве), «Повесть об осадном сидении донских казаков», семейно-бытовая «Повесть о Петре и Февронии». Появляются и зачатки жанра рассказа. В одном из рассказов повествуется о том, как сын-преступник по дороге на казнь откусил ухо своей матери, объяснив злой поступок тем, что мать — виновница его гибели, поскольку не наказала его за первую кражу.

Развивается и собственно историческая литература для начи­нающих читателей: часто встречаются статьи-переработки с исто­рическими сведениями — из начала «Повести временных лет», а также книга «Синопсис» — краткое обозрение русской истории.

Предисловия к книгам, жанры «слова», «послания» были за­чатками публицистики, обращенной к детям.

Интересовавшиеся вопросами мироздания дети и взрослые чи­тали переводные космографии с описаниями стран и народов. В качестве образца приведем похвальное описание Московской Руси в компилятивной космографии 1670 г.:

Московское государство долготою и широтою великим пространством расширится: от полунощные страны — море мерзлое, от востока — тата-ре, от полудне — Турское да Польское государства, от запада — Ливон­ское да Шведское государства, со всех сторон с великими государствы граничит... В Московском государстве... поля хлебородные, всяким зем-леплодием от Бога обдарены, пшеница, рожь, ячмень, проса, овес, гречихи и всяких семен, яже суть на потребу человеком, всего родится преизобильное множество; не токмо тем сами довольствуют, но и в иные государства с Руси хлеб идет... Леса великие страшные, а в них зверей всяких разных несказаемое множество; звериных и птичьих ловцов нигде смышленнее и мастероватее нет, как московские люди. Соколов, крече­тов, ястребов и всяких ловчих птиц множество, скота и птиц домашних и диких на пищу человеком неудобь сказаемое множество; во всяких довольствах и прохладстве то Московское государство преизобилует¹.

¹ Цит. по кн.: Литература Древней Руси: Биобиблиографический словарь / Сост. Л.В.Соколова; Под ред. О.В.Творогова. — М., 1996. — С. 94—95.

Курс естествознания можно было получить, читая переводные шестоднёвы — произведения, комментирующие ветхозаветный рас­сказ о сотворении мира за шесть дней. Природа в шестодневе — «училище боговедения». Данные современной науки — о шарооб­разной форме Земли, движении звезд и планет, об атмосферных явлениях, о строении колосьев, виноградной лозы или лилии, клас­сификация пород рыб и пресмыкающихся и т.д. — приводятся как доказательство величия Творца мира, «Чудотворца и Художника».

Шестоднёвы и космографии послужили образцами для созда­телей художественно-познавательной литературы для детей.

Секуляризация жизни привела к появлению в русской литера­туре светских жанров, быстро ставших достоянием юных читателей. Например, переводятся и перерабатываются басни Эзопа, притчи и басни из древнеиндийской «Панчатантры» («Пятикнижия»), они составили сборник «Стефанит и Ихнилат». Проблемы Добра и Зла, Рассудка и Безрассудства и т. п. решаются шире, чем было принято в канонах церковной литературы. На рубеже XVII — XVIII вв. басни уже утвердились как часть «школьной» литературы. Особую попу­лярность завоевывают романы и повести. Множатся списки «Алек­сандрии», «Повести о Варлааме и Иоасафе». Царь Алексей Михай­лович (1629—1676) собирает «потешные» книги, далекие от пря­мого нравоучительного смысла. Однако он же своим указом запре­щает выступления скоморохов (след их языческой смеховой куль­туры сохранился в детском фольклоре и народном театре).

Из «потешных» книг в фольклорные сказки и лубки (а впо­следствии в произведения А. Н. Радищева, А. С. Пушкина, А. М. Ре­мизова) путешествуют обрусевшие персонажи итальянского кур­туазного рыцарского романа о Бове Д'Антоне: король Дадон и король Гвидон, коварная королевна Милитриса, сын ее Бова-ко-ролевич, воины Лукопер и Полкан (полупес-получеловек). Осо­бой любовью пользуется Еруслан Лазаревич — сказочный персо­наж персидского или монгольского происхождения.

Надо ли доказывать право детей на наследование этих сюжетов и персонажей? В XIX веке сказки о Бове, Еруслане Лазаревиче, а так­же о Петре Златые Ключи, Ерше Ершовиче, Фоме и Ереме оконча­тельно начали восприниматься как утеха детей и простого народа.

В XVII веке на Руси появился первый художественный стиль — московское барокко (он угаснет во второй половине XVIII века). Черты этого стиля — внимание к проблемам взаимоотношений Бога и человека, сильные эмоции, фантастика, преувеличенная декоративность и контрастность изображения. Идеи русского ба­рокко связаны с представлением о мире как книге и книге как модели мира (прежде книга связывалась с представлением о со­боре, месте богослужения).

Московское барокко в детской литературе связано с именем крупнейшего писателя, богослова, просветителя и педагога —

Симеона Полоцкого (1629— 1680). В числе его учеников были дети царя Алексея Михайловича — будущий царь Федор и царевна-правительница Софья'. Самые значительные труды Симеон По­лоцкий посвятил «юным и старым». «Из поздравительных вир­шей, преподнесенных Симеоном в день крещения юного Петра I (29 июня 1672 года), можно сделать вывод, что придворный поэт был сторонником особого жанра прогностической поэзии, созда­вая вирши по образцу гороскопа для царственного младенца. Здесь Симеон не был одинок — астрология входила в то время в круг общих представлений таких выдающихся людей, как Кеплер, Тихо Браге, Бэкон, Рабле и др.», — отмечает современный исследова­тель Л. У. Звонарева².

Свое обширное творческое наследие поэт собрал в двух гран­диозных по объему книгах. В сборник «Рифмологион, или Стихо-слов» (1680) вошли стихотворения, сочиненные на разные случаи из жизни царской семьи, среди них много приветствий от имени детей — к дедушке, к родителям, к благодетелю.

Сборник «Вертоград многоцветный» (1676— 1680) — это свое­образная поэтическая энциклопедия, в которой стихи располо­жены по алфавиту, как в акростихидных азбуках. В этой энцикло­педии встречаются фрагменты из «Естественной истории» Пли­ния Старшего (I в. н.э.), сведения о вымышленных и экзотиче­ских животных — птице феникс, плачущем крокодиле, о драго­ценных камнях, вообще обо всем интересном, редком в древно­

¹ Симеону Полоцкому удалось привить царским детям любовь к стихотвор­ству и к образованию и культуре в целом. Именно при царе Федоре Алексеевиче (1661 — 1682) в Москве была открыта Славяно-греко-латинская академия (1682 — 1685), созданная по проекту Симеона Полоцкого его лучшим учеником Сильве­стром Медведевым. Царевна-правительница Софья Алексеевна (1657— 1704) слыла у современников женщиной умной, политически проницательной, она окружа­ла себя образованными людьми.

Симеон Полоцкий проэкзаменовал Никиту Зотова при назначении того учи­телем наследника Петра Алексеевича. Учение царевича началось почти в шесть лет и продолжалось до десяти лет. По приказанию царя для Петра написали Букварь и Часослов крупным шрифтом и с украшениями; эти книги переплели в алый бархат. Одолев Букварь, Петр принялся за Псалтырь. Никита Зотов много рассказывал ему из истории России и географии. По его предложению из двор­цовой библиотеки отобрали все книги с рисунками на темы истории, городов, известных зданий и т.п., художники написали картины, которыми увесили все стены царевичевых хором. Так продолжалось образование Петра, сопровождае­мое военными играми со сверстниками (ради этих игр Зотов выучил военный устав). И все-таки живой и любопытствующий ум царевича не получил достой­ного образования и нравственного воспитания. По прошествии лет царь «отбла­годарит» Никиту Зотова назначением на шутовскую должность главы Все-пьянейшего собора — одного из варварских развлечений первой четверти XVIII века.

² Звонарева Л. У. Врачи и врачевание в виршах Симеона Полоцкого // Studia Litteraria Polono-Slavica, 6: Morbus, medicamentum et sanus. — Choroba, lek i zdror-vie. - SOW, Warszawa, 2001. - P. 232.

сти и современности; есть в ней пейзажные стихи, стихотворные новеллы. Во многих строках восхваляется просвещение, знания, книжная премудрость.

Одно из стихотворений «Вертограда» называется «Мир есть кни­га». В нем поэт перечисляет пять страниц великой книги «пре-украшенного мира»: «Первый же лист есть небо, на нем же свети­ла...», «Второй лист огнь стихийный под небом высоко...», «Тре­тий лист преширокий аер мощно звати, на нем дождь, снег, об-лаки и птицы читати...», «Четвертый лист — сонм водный в ней ся обретает...», «Последний лист есть земля с древесы, с трава­ми, с крушцы и с животными, яко с писменами...» Такая нау­чно-художественная картина мироздания могла оказывать на юных читателей большое впечатление, как и другие произведения из «Вертограда». Построение «Вертограда многоцветного», пафос стихов сродни современным художественно-познавательным кни­гам для детей.

На рубеже 70 —80-х годов Симеон Полоцкий издал «Букварь языка словенска» (1679) с первым печатным педагогическим трак­татом, помещенным в предисловие, а также «Тестамент Василия, царя греческого, сыну Льву», «Историю о Варлааме и Иоасафе» и «Псалтырь рифмотворную» — новаторски смелое переложение стихами библейских псалмов царя Давида (М. В.Ломоносов назо­вет последнюю книгу «вратами своей учености»).

При дворе Алексея Михайловича в 1673 году был организован первый в России театр¹. На первом представлении, длившемся десять часов, присутствовали дети царя — в зарешеченной ложе вместе с царицей и другими женщинами. По форме первая драма «Эсфирь, или Артаксерксово действо» напоминает современную постановку для маленьких детей: там действовал персонаж, кото­рый разъяснял зрителям смысл происходящего.

«Комидия притчи о Блудном сыне», «О Навходоносоре царе, о теле злате и о триех отроцех, в пещи не сожженных», «Пещное действо» — подбор этих пьес говорит в пользу авторства Симеона Полоцкого. «Пещное действо» — святочная мистерия²о том, как три отрока не поклонились золотому изображению царя-язычни­ка и за это должны были сгореть в печи, но их невредимыми вывел из печи ангел. Можно утверждать, что русский театр уже в начале своей славной истории был ориентирован на юного зрите­ля и первый наш драматург отбирал сюжеты, близкие не только взрослым, но и детям.

¹ К тому времени в русских школах начали ставиться так называемые «школь­ные драмы» — спектакли, построенные на сюжетах из Священного Писания. Симеон Полоцкий еще до придворного служения ставил такие пьесы в Заико-носпасской школе.

² Мистерии — древние и средневековые театрализованные представления на сюжеты мифов, имевшие смысл священнодействия для участников и зрителей.

Дело Симеона Полоцкого продолжил Карион Истомин (даты его жизни не определены; известно лишь, что он родился в 40 — 50-х годах XVTT века, а в 1717 году был еще жив). Он преподавал в школах и был придворным поэтом и ритором, но мечтал сде­латься придворным учителем. Шестилетней Софье Алексеевне он преподнес стихотворный панегирик «Книга желательно привет-ство мудрости». В своих стихах он наставлял царских детей, в том числе маленького Петра, наследника престола, чтить свободную науку.

Карион Истомин издал несколько детских книг: по-царски ро­скошный «Лицевой букварь» (1694), «Букварь языка словенска» (1696) и «Служба и житие Иоанна Воина» (1695; эта повесть есть прообраз будущей биографической повести для детей). Добавив­шиеся к ним рукописные «Грамматика малая» и пособие по исто­рии составили первый на Руси комплект учебных книг (кроме того, ему приписывают и первый учебник арифметики). Их осо­бенность — в единстве научной мысли и искусства. В стихах он рассказывал детям о двенадцати науках, о мироустройстве и цер­ковных таинствах (книга «Полис, си есть град царства небесного, имущий ученик, моление и премудрость», 1694). Правила поведе­ния для детей изложены в трактате «Домострой», близком к не­которым педагогическим идеям нидерландского философа и бо­гослова Эразма Роттердамского (1466— 1536), чей трактат «О при­личии детских нравов» 1530 года был переведен Епифанием Сла-винецким во второй половине XVTI века.

В день одиннадцатилетия Петра Карион Истомин поднес ему «Книгу вразумления стихотворными словесы» — своеобразную программу для будущего царя, в которой использован прием во­ображаемого диалога: поэт от имени Бога, Божией матери и ма­тери царевича Наталии Кирилловны обращается к царевичу с наставлениями, а тот достойно отвечает.

Творчество Симеона Полоцкого и Кариона Истомина важно и для общего развития русской литературы: в их стихах наметился переход от силлабического стихосложения к силлабо-тоническо­му, главенствующему в поэзии XIX—XX веков.

Детская литература XVII века развивалась в ответ на националь­но-государственные запросы, была средоточием современных на­учных представлений, религиозно-просветительских и педагогиче­ских идей и художественных тенденций. Нередко именно в детских книгах появлялись принципиальные новшества: первые стихи, пер­вые специфические приемы диалога автора с маленьким читате­лем, первый рисунок светского содержания. Детям предназнача­лась и первая светская печатная книга — «Азбука» Ивана Федорова.

Всесторонние реформы Петра I (1672—1725) при­дали его царствованию и последующим временам энергию преоб­разований в европейском духе, но при этом нанесли урон нацио­

нальной самобытности, в том числе и в сфере богатых традиций древнерусской литературы.

В годы полновластного правления Петра (1689—1725) книг из­дано больше, чем с начала книгопечатания, однако это были в основном переводы книг по точным наукам, военному делу, стро­ительству, ремеслам и т.п.¹ Царь своим указом повелел перево­дить и печатать книги, изданные в Европе не позже пятнадцати лет назад. По этому указу юное поколение могло иметь более ши­рокий доступ к самым актуальным идеям и открытиям, в основ­ном из области естественных и точных наук.

Ведущая идея петровского времени — служение общему благу государства, при этом представление о благе диктовал царь-ре­форматор. Наставляя сына-подростка Алексея, царь-отец держал­ся сурового политического тона: «Ты должен любить все, что со­ставляет благо и честь отечества...»

Царь Петр очень рано начал учить дочерей грамоте и с удо­вольствием вел «взрослую» переписку с ними, когда бывал в по­ходах. Конечно, его письма не могут считаться образцами высо­кой литературы, но все же следует внимательнее отнестись к са­мому жанру письма отца к детям. Этот жанр составляет важную часть «домашней» литературы для детей, и его история может пролить свет и на другие жанры, художественные и публицисти­ческие. И сегодня английские школьники читают письма лорда Честерфильда к сыну.

Можно сказать, что железная воля Петра I определяла педа­гогическую тенденцию во всем обществе. В детях видели будущих государственных работников, от детских книг ждали пользы, а не развлечения или религиозного просвещения. Нравственная про­поведь, привычная в древних книгах, уступает место уставу при­дворного этикета и правилам карьеры. Самая известная светская книга петровского времени — «Юности честное зерцало, или По­казания к житейскому обхождению» (1717; перевод с немецкого); это сборник правил поведения при дворе для юношей и девиц.

Просветитель, сподвижник Петра, Феофан Прокопович (1681 — 1736) написал для детей «Краткую русскую историю» и «Первое учение отрокам» — еще один свод назиданий и правил, выдер­жавший двадцать изданий.

Середина XVIII века была особенно скудна на детские книги. Некоторый подъем наметился только в последней трети

¹ Справедливо и то, что в XVII —XVIII веках россияне начали знакомство с шедеврами европейской беллетристики — сказками Шарля Перро, романами «Дон Кихот» Сервантеса, «Путешествие Гулливера» Джонатана Свифта, «Гар-гантюа и Пантагрюэль» Франсуа Рабле. В 1719 году появляется первая часть рома­на Даниэля Дефо о Робинзоне Крузо, ставшая одной из лучших в мире детских книг. Ныне все эти произведения занимают почетные места в круге детского чтения — чаще всего в виде адаптации и переложений.

века, в пору правления Екатерины II (1762—1796). В этот период возникают понятия «женская библиотека», «детская библиотека».

Екатерина II была не слишком счастливой матерью, всю силу любви и заботы она перенесла на внуков Александра¹ и Констан­тина.

Ради внуков Екатерина II разработала целую педагогическую систему, легшую в основу либерально-аристократической культу­ры детства. Ее идеи будут в XIX веке развиты воспитателями, слу­жившими в великосветских семьях, в частности В.А.Жуковским, А. О. Ишимовой. В центре этой системы — идея счастья ребенка, от будущих деяний которого зависит благоденствие народа и государ­ства. Ребенок счастлив не от рождения, хотя бы и благородного, — он должен достичь счастья путем соединения рассудка и доброде­тели, путем духовного совершенствования. Пусть он явит миру все свое совершенство, чтобы оправдать любовь и надежду народа.

С позиции императрицы воспитание есть процесс обоюдный. Главная цель воспитания — «здоровое тело и умонастроение к добру», особенно важен «улыбательный дух»: «Питая в детях весе­лость нрава, надлежит отдалять от глаз и ушей их все тому про­тивное, как-то: печальные воображения или уныние наносящие рассказы». Эти и другие наставления дала императрица главному воспитателю царевичей. Она входила во все мелочи воспитатель­ного дела: для шестимесячного Александра бабушка смоделиро­вала особый костюм, да такой удачный, что выкройку этого кос­тюмчика просили у нее прусский принц и шведский король. Она уделяла внукам много времени, составила для них ряд учебных книг, которые вошли в обязательное чтение детей придворных.

В числе книг Екатерины Великой — «Российская азбука с граж­данским учением», «Китайские мысли о совести», «Выбранные российские пословицы», «Записки», «Продолжение начального учения». Сборник нравоучительных примеров «Разговор и расска­зы» написан целиком по слогам; вероятно, это он должен был служить первой книгой для чтения.

Не обладавшая особым литературным даром, императрица тем не менее сочинила две сказки. «Сказке о царевиче Хлоре» (1781)

¹ Престолонаследник Александр родился в канун зимнего солнцестояния. Этот факт использовал Г.Р.Державин, чтобы обосновать в оде 1779 года «На рожде­ние в Севере порфирородного отрока» аллегорическое уподобление новорож­денного солнцу, вновь подымающемуся над отечеством. Литературный канон царственного ребенка, ставший элементом русской традиции, восходит к рим-ско-византийской эпохе. Античная составляющая канона заключается в подчер­кивании телесной красоты и разума. Византийская — в печати богоизбранности, отличающей духовный облик дитяти. Канон включает в себя солярные знаки, символизирующие царственность. Поэт внес в канон новое, национальное нача­ло: «порфирородный отрок» рожден на Севере, среди снегов. Древний и новый опыт учитывала и императрица при создании сказочных образов царевичей.

41

приданы черты условно-исторического повествования: действие отнесено к древнейшей докиевской эпохе, когда жил «Царь доб­рый человек». Знаток древнерусских рукописей, императрица же­лала бы заглянуть в архаическую глубь славянской истории, но сделать это можно было разве что силою воображения. Поместив в докиевскую Русь сказочных персонажей — прекрасного и мудрого царевича ребенка Хлора, его похитителя — киргизского хана, его спасительницу — дочь хана Фелицу, она стремилась утвердить нравственную идею всей русской истории, вплоть до предстоя­щего правления Александра. Нравоучительный смысл сказки вы­является только при понимании аллегорических образов. Так, юный Хлор, чье имя значит «цветок», воплощает русского наследника (действительно красивого и умного мальчика), Фелица — аллего­рия самой императрицы, это имя по латыни значит «счастье». Хан, испытывая царевича, поручает ему найти «розу без шипов» — аллегорию добродетели. Хлор находит чудесный цветок с помощью проводника — сына Фелицы по имени Рассудок. Обрадованный хан возвращает царевича родителям. Писательница использовала мотив выбора пути, опираясь на сочинения Ксенофонта и Новый Завет. Она умело воплотила идею имперского величия России, руководимой соединенной мудростью Запада и Востока.

«Мое маленькое хозяйство» — говорила Екатерина о своей империи. Взглядом хорошей хозяйки она окинула и сказочный мир: упорядоченное, чистое, в меру украшенное пространство создано исключительно для положительных событий. Конфликта добра и зла нет здесь. Все происходит как должно, никаких «вдруг» быть не может. Все описания в сказках служат положительными примерами: отношения родителей, образ правления, жилища и еда, крестьянская жизнь... Даже испытания для Хлора и Рассудка даны в идеально-должностном представлении: путешественники заночевали в деревенской избе — «хотя на войлочках, но на по­душках с белой наволочкой». Царское дитя «доброе, жалостливое, щедрое, послушливое, почтительное, учтивое, благодарное». Имен­но такие качества нужны будущему правителю, чтобы подтверди­лось отцовское имя-титул «Царь добрый человек».

«Сказка о царевиче Февее» (1783) предназначена для чтения подросших детей. Царевич Февей (его имя значит «красное сол­нышко») и царевич Хлор аллегоризируют два возраста — детство и юность. Собственно детских или подростковых черт в этих персона­жах нет. Заранее предначертанное идеальное будущее ребенка заме­щает собой его настоящее, поэтому фигура ребенка кажется умень­шенной копией взрослого. В литературах Древнего Рима и эпохи классицизма психофизиологической специфике детства не уделя­лось внимания, любовь и уважение к ребенку проявлялись в «обна­ружении» в нем идеальных взрослых черт. В сказках Екатерины хоро­шо заметны и другие приметы русского классицизма: смешение

традиций античного европеизма, ориентализма и славянизма, культ просвещенного разума и рассудочной добродетели, идеология им­перского утопизма, изображение должного вместо действительного.

Екатерина II разрабатывала принципы актуального для того времени жанра — детской дидактике-аллегорической сказки, близ­кой басне или притче. Сказочные традиции, заложенные «фило­софом на троне», будут использовать детский писатель В. Бурья­нов, его современники А.С.Пушкин и В.А.Жуковский, а также Д.С.Мамин-Сибиряк, В.М.Гаршин, М.Горький. Значение ска­зок Екатерины II выходило за пределы задач индивидуального воспитания. Еще при жизни автора они были переведены и изда­ны в Германии, а в XIX веке переиздавались в России.

Просвещенная императрица хорошо разбиралась в европейской философии и литературе своего времени, сама написала около пяти тысяч разнообразных сочинений. Полагая воспитание и про­свещение лучшими средствами для развития государственного бла­госостояния и смягчения нравов, Екатерина Великая немало сде­лала для становления новой системы учебных заведений в Рос­сии, поощряла искусства и литературу.

В русской истории XVIII века вопросы воспитания и образова­ния, ума и «слабоумия» были ключевыми, так как дворянское сословие раскололось на старинное, гордящееся своим еще «допет­ровским» умом, и новое, выше знатности ставящее величие души и просвещенный разум. Дмитрий Иванович Фонвизин (1745— 1792), восприемник идей Вольтера, посвятил этим вопросам лучшую свою комедию «Недоросль» (1782), а также неоконченную коме­дию «Выбор гувернера» (1790— 1792). Он утверждал, что аристо­кратическая спесь родителей в сочетании с их варварским умом — наихудшие условия для развития детей, образы которых он рисо­вал с беспощадностью злого карикатуриста. Десятилетний князь Василий из неоконченной пьесы всем без разбора сует для поце­луя ручку, недоросль Митрофанушка заявляет: «Не хочу учиться, хочу жениться». Митрофанушка воплощает в себе тип простодуш­ного дикаря времен российского Просвещения (к тому времени Фонвизин уже читал «философскую повесть» Вольтера «Кандид, или Оптимизм», 1759, — о настоящем дикаре, попавшем в циви­лизованное общество). У Вольтера один дикарь на всю Францию, Фонвизин же увидел множество дикарей, да еще облеченных вла­стью: такова мера весов в комедии. Многие сцены из «Недоросля» напоминают школьные анекдоты или басни датчанина Л.Холь-берга, которые во множестве переводил Фонвизин¹, — о двери,

¹ Басни Л.Хольберга вдохновляли Х.К.Андерсена. Басня «Утешение в несча­стье» начинается словами: «Некоторый человек по случаю лишился носу», — не она ли запомнилась Гоголю? Поэма К.И.Чуковского «Крокодил» построена на сюжете басни Хольберга «Война зверей против людей».
что бывает и существительным, и прилагательным, о свиньях, что выше человека, и др.

В «Недоросле» звучит критика и по поводу тех церковных книг, которые на протяжении многих поколений внушали ученикам мысль о ничтожестве собственной личности:

Кутейкин {открывает часослов, Митрофан берет указку). Начнем благословясь. За мною, со вниманием. «Аз же есмь червь...» Митрофан. «Азже есмь червь...»

Кутейкин. Червь, сиречьживотина, скот. Сиречь: «аз есмь скот».

Митрофан. «Аз есмь скот».

Кутейкин (учебным голосом). «А не человек».

Митрофан (так же). «А не человек».

Кутейкин. «Поношение человеков».

Митрофан. «Поношениечеловеков».

Кутейкин. «И уни...»

Трудно переоценить роль фонвизинского «Недоросля» в исто­рии русской педагогики, в развитии русского детского театра и русской литературы в целом. Критика воспитания, воспитателей и самих «недорослей» будет звучать и в произведениях А. С. Пушкина (образ Петруши Гринева написан как будто в ответ Фонвизину).

Огромную роль в демократизации детской литературы сыграли такие выдающиеся деятели екатерининской эпохи, как Н. И. Нови­ков, Н.Г.Курганов, А.Т.Болотов, Н.М.Карамзин. Они настой­чиво прививали юным читателям мысль о добродетелях, не завися­щих от сословной принадлежности человека, всемерно расширя­ли представления детей о мире. Н.Г.Кургановым (1725—1796) со­здана первая книга энциклопедического характера для детей стар­шего возраста — «Российская универсальная грамматика» (1769, позже была издана под названием «Письмовник»). А.Т. Болотов (1738— 1833) написал для учеников своего пансиона «Детскую философию, или Нравоучительные разговоры между одною гос­пожой и ея детьми, сочиненные для поспешествования истинной пользе молодых людей», несколько пьес для организованного им детского театра, стихи и другие произведения.