Принятие управленческих решений. Литература 47 Методологический подход
 Скачать 1.23 Mb.
|
|
Анисимов О.С. Уровневая концепция принятия управленческих решений (фрагмент из книги: Анисимов О.С. Принятие управленческих решений: методология и технология. М., 2002) 1.Методологический подход 1 2.«Традиционное» понимание процессов принятия решений 3 3.Проблематизация 6 4.Концепция 10 5.Особенности принятия решений в управленческих иерархиях 37 6.Механизм развития принятия управленческих решений 44 Литература 47 Методологический подход Организация принятия решений в управленческой иерархии может осуществляться различным образом, в зависимости от реализации того или иного подхода. Среди подходов выделим три наиболее абстрактных типа: практический, рефлексивный и методологический. Практический подход предполагает опору на непосредственную самореализацию организатора принимаемого решения в условиях практической деятельности. В рамках практического подхода ведущим предложением для организатора выступает предложение «организовать процесс принятия решений» так, как он может. Контролю тогда принадлежит лишь само наличие организационного действия. Рефлексивный подход характерен смещением внимания с действий организатора на рефлексию действия организатора. В зависимости от особенностей протекания и результатов рефлексии оценивается и само организационное действие. Если акцент ставится на исследовательской функции в рефлексии, то ожидается эффект сохранения предшествующего организационного опыта. Если же акцент ставится на нормативной функции в рефлексии, то предшествующий опыт уже подвергается изменению и ожидаются инновации в организации процессов принятия решений. При акцентировке на критической функции в рефлексии прежний опыт организатора подвергается проблематизации, и ожидания смещаются на поиск оснований, в рамках которых будет осуществляться изменение действий организатора. Если рассматривать сложившиеся формы организации, то они, прежде всего, укладываются в русло рефлексивного подхода к анализу, оценке и организации процессов принятия управленческих решений в иерархических структурах. В рамках рефлексивного подхода ведущими предложениями для организатора выступает предложение «дать норму организационного процесса, концептуальную или доконцептуальную картинку процесса организации в пределах образца организации и предложить версию причин неэффективной организации и того, на что опираться, чтобы организация процесса принятия решения стала бы более эффективной». Контролю подвергается наличие не образца действий организатора, а знания об образце, нормы будущего процесса организации и содержания фиксированного затруднения и того, на что надо обратить внимание. Методологический подход состоит в том, чтобы ввести наиболее общие критерии для организации рефлексии практики организации процессов принятия управленческих решений в иерархических структурах. Следовательно, эти критерии приложимы и в реализации рефлексивно-познавательной функции, и в реализации рефлексивно-критической функции, и в реализации рефлексивно-нормативной функции. Так как содержанием рефлексии выступает процесс принятия решений, при этом – в иерархических структурах, то содержанием критериев является категориально-понятийное выражение сущности деятельности и мышления, деятельностных и мыследеятельностных коопераций (см. подробнее: Анисимов 1996, 2001). Категориально-понятийные средства теории деятельности, язык теории деятельности в целом являются результатом методологической мыследеятельности, и он используется, прежде всего, в наиболее сложных типах рефлексии. Как правило, результатом использования языка теории деятельности и внешним приложением методологической работы выступает выявленная проблема. Отчётливо фиксированная и выраженная в языке теории деятельности проблема является основанием для перехода к депроблематизации, разработке стратегий, методов, методик, технологий, множества задач для практической деятельности. Тем самым, методологический подход предполагает постановку таких вопросов, как вопросы о тех средствах языка теории деятельности, которыми пользуются методолог или рефлектирующий практическое действие организатора, а также и сам организатор процессов принятия управленческих решений, о содержании выявленной проблемы и методах, средствах проблематизации, об исходных основаниях депроблематизации. Следует подчеркнуть, что понимание функции и способов существования методологической мыследеятельности остаётся различным. Однако те, кто достаточно знаком с историей методологии и дискуссиями в Московском Методологическом Кружке, достаточно легко отделяют исторически возникшие версии содержания термина «методология» и то, которое прошло путь профессионального оформления в рамках соответствующего типа деятельности (см. Анисимов 1994, 1996, 2001; Щедровицкий 1994, 1995). «Традиционное» понимание процессов принятия решений Методологический подход к анализу практики совмещает реконструкцию опыта и истолкование опыта в средствах языка теории деятельности с последующей проблематизацией опыта. Реконструктивная часть работы протекает в рефлексивной позиции, в рефлексивно-познавательной функции. В данном случае в качестве опыта выступает практика выдвижения концепций процесса принятия решений и управленческих решений, в частности. Особенность этих разработок состоит в дополнении стихийной рефлексивно-познавательной реконструкции схематизацией, обобщением результатов реконструкций и некоторым наложением принятых средств истолкования содержания получаемых схем. Как правило, сами средства истолкования стихийно привлечены из обычного языка и ряда специализированных (философского, психологического, социологического и т.п.) языков, но никак не из организованного, прошедшего парадигматизацию и т.п. языка (см. также: Анисимов 2001, 2002). Те, кто стремится рефлектировать практику применения языковых средств, а также имеет достаточно систематическую ориентировку в сущности языка, стадиях его становления и развития, достижения требуемой для практики языкового мышления определённости, однозначности содержания терминов парадигмы, словаря, также однозначности, определённости, логической осмысленности правил оперирования знаково-значеньевыми, семантическими единицами, те достаточно легко выявят крайнюю стихийность языкового мышления концептологов (см. динамику основных идей лингвистики, семиотики, логики, особенно структурной семантики и грамматики в ХХ в., а также: Анисимов 2000, 2001; Щедровицкий 1995, 1997). Во второй половине ХХ в. возникло огромное множество размышлений о процессе принятия решений (Льюис, Райфа 1961; Фишберн 1978; Козлецкий 1979; Солнышков 1980; Трухаев 1981; Акофф 1982; Макаров и др. 1982; Евлаков 1984; Питерс, Уотермен 1986; Ларичев 1987; Рейльян 1989; Григорьев 1993; Карпов 1998; Днев 2001 и др.). Суммарное выражение этих и многих иных концепций может быть достаточно простым и во многом похожим с тем, что было осмысленно в ряде психологических теорий мышления, включая и процесс решения задач и т.п. в начале и середине ХХ в. (см. например, теории Вертхаймера, Зельца, Дункера и многих других). Мы выделим одно их типовых представлений о цикле процессов принятия решений, данное в последнее время (Днев 2001, с. 48): проблемная ситуация – формулировка проблемы – постановка цели – поиск альтернатив – выбор критериев – оценка альтернатив – принятие решения – реализация решения – оценка решения. При анализе используемых ключевых терминов достаточно легко обнаружить, что они носят характер знаков, отсылающих к схематизированному смыслу. Можно задать вопросы об определённости категориального или понятийного типа содержания таких терминов, как «проблемная ситуация», «проблема», «цель», «критерий» и т.п. Но ответы будут достаточно неопределёнными, так как сама категоризация, понятизация является специфическим процессом, форма которого обсуждается в логике, методологии, но именно эти формы и не используются, не знают те, кто занимается процессом концептуализации реконструктивных смыслов, порождаемых в рефлексии опыта принятия управленческих решений. На этом же уровне обсуждали процессы мышления, имеющие моменты принятия решений, и психологи. Достаточно отметить хотя бы некоторые идеи. Последовательность мысли включает в себя проблемную ситуацию, ответ, удовлетворение и течение мысли оканчивается тогда, когда группировка слов стирает побуждение к мышлению, разрешая прежние проблемы и решая новые задачи (Уотсон); в мышлении наряду с целью и данностью в ситуации выявляются промежуточное и их согласование (Дьюи); в мышлении возникающая установка ведёт к моделированию, предвосхищению, порождению ориентации на успешный финал (Лингарт); в сложных мыслях идея сначала осознаётся целиком, что предопределяет направленность мысли и придаёт ей упорядоченность (Вундт); наше «Я» порождает детерминирующую тенденцию, влияющую на выбор альтернатив, а само «Я» зависит от задачи и побуждения к действию (Кюльпе); процесс решения задачи направляется сознанием и сама задача является средством её решения, а в ходе сознавания задачи появляется схема, в которой выражается целое, цели, влияющие на ход достижения цели; произвольность сознания задачи влияет и стимулирует прогнозирование результата, зоны пропуска заполняются, что выражает направленность поиска и в результате появляется общая задача, с помощью которой определяется проблемный комплекс (Зельц); проблема указывает на пустые места, ведёт к процессу преодоления противоречий (Уикк); реорганизация знаний зависит от ситуации и от знаний, ведёт к появлению плана действий (Секкой); при необходимости более ясного видения, понимания осуществляется управление переакцентировкой, выделение части поля, критического центра и складывается новая структура, новые требования структуры к критической части, изменяется функциональное значение элементов и новая структура может вести к предсказанию новых событий (Вертхаймер); мышление включает в себя выдвижение гипотез, вызывающих сопоставление с новыми событиями, с подтверждением и опровержением гипотез, а чем сильнее гипотеза, тем меньше нужно информации для подтверждения; в мышлении выдвигаются стратегии (Брунер) и т.п. Проблематизация Множество процессуальных наблюдений, вычленений удачных ходов помогают рефлексивно осознавать специфику мыслительного процесса. Остаётся не только иметь достаточно большое количество подобных эмпирических различений, но и принцип их появления, концептуальную рамку, в которую вкладываются все накопленные наблюдения. Следует подчеркнуть, что преобладающий эмпиризм рефлексии мышления не позволяет вырваться на иерархизацию мыслительных процессов современного типа. Лицо, принимающее решение, или его рефлектирующий консультант остаются в плену всего многообразия мыслительных операций. Их одноуровневая упорядоченность, которая иногда создаётся, не решает проблему, так же как и любая процессуальная схематизация, создание эмпирических абстракций в технологической или концептуальной направленности. Фактически применительно к организации мыслительных процессов мы имеем ту же принципиальную культурно-мыслительную ситуацию, что была и обсуждалась во времена немецкой классической философии или Сократа, Платона, Аристотеля во времена Древней Греции и в подобные периоды развития философии, логики, культуры в целом (см также: Анисимов 2000, 2002). В те времена обсуждалась проблема «сущностного» и «истинного» знания, в отличие от досущностного, доистинного мнения. Вместе с тем, особенно в немецкой классической философии, в связи с огромным акцентом на познавательные способности и мышление, обсуждалось соотнесение знания и познающего мышления, а также рефлексивного обеспечения мышления, сознания, самосознания, интеллектуальной воли и т.п. Тем самым, для понимания процесса порождения и результатов порождения знаний осмысливались фундаментальные механизмы психики, «духа», так как в них, после акцентировки Канта, лежит основание и раскрытие реального и возможного знания, возможностей приобретения знанием качеств «существенности» и «истинности». Возникал вопрос о том, как протекает мышление, вводящее истинное, сущностное знание. Сначала Фихте, а затем, в наибольшей степени, Гегель стали обсуждать и вводить форму этого типа мышления. Поэтому возникла сама группа проблем, связанных с отличием «теоретического» и «эмпирического» мышления. Приведём только некоторые логические идеи в данном направлении. В «диалектике» ум делает предположения и идёт до непредположенного, начала всего, держится связанного с ним до конца, не трогая чувственного, а «идеи» определяются через идеи и оканчиваются идеями (Платон); руководить ходом мыслей, начиная с предметов простейших и восходя до наиболее сложных, допуская порядок даже там, где нет естественного порядка, не пропуская ничего (Декарт); научное изложение исходит из самого неопределённого и определяет на глазах у читателя, развивает положение, которое затем опровергает и движет вперёд к синтезу (Фихте); всеобщее определяет себя из самого себя и мысли в логике понимаются как не имеющие другого содержания, кроме порождаемого им, входящего в состав мышления; мысль идёт от простых дефиниций к более богатым, всеобщее, как основа, сохраняется в обособлении, обогащается новой определённостью и результат содержит своё начало, а на каждой ступени всеобщее поднимает выше всего массу предшествующего содержания, уплотняя его внутри себя (Гегель); «теоретическое мышление» стремится к построению своего теоретического мира, который имеет свою онтологию (Швырёв); с вершины, где выбрано несколько абстрактных аксиом, движение идёт вниз, ко всё менее абстрактным определениям (Карнап); главное в методе восхождения – зависимость последующих операций от характера и результатов предшествующих операций, обратная зависимость от всех последующих операций и это ведёт к методологическому планированию последовательностей операций (Щедровицкий). Иначе говоря, теоретическое мышление в наибольшей степени преодолевает случайность организации мыслительного процесса, так как оно преодолевает и случайность описательных материалов, и самовыражение, зависимость мыслителя от своих внутренних условий. Гегель называл этот эффект движением мысли в логике сущности, в «раскрытии сущностью самой себя» через посредство мыслителя. Именно он и ввёл всю сумму логико-мыслительных требований к построению и раскрытию «понятия» (см. Анисимов 2000). Его понятие пошажно, в псевдогенетической форме раскрывает своё содержание. Следовательно, содержание строится иерархически, многоярусно, в переходах от абстрактного к конкретному. Именно такая иерархичность и противостоит рассудочным переходам от одной абстракции к другой и от чувственного прототипа к конструктивной абстракции. В наиболее популярных версиях процесса принятия решений, даже в том случае, когда строится обобщённая схема «процедур», не видна иерархическая основа организации мышления. Приведём некоторые примеры. Проблемная ситуация является внешним и внутренним проявлением реакции лица принимающего решения на ту или иную форму несоответствия желаемого положения дел в организационной целостности и реально происходящего. Внешняя сторона очевидна и она побуждает к выработке отношения, а внутренняя сторона состоит в фиксации «расстыковки» и первичном отношении, сводящегося к состоянию неопределённого ожидания новых отрицательных вестей. Чем более масштабен прогноз отрицательного хода событий, тем напряженнее и несобраннее лицо принимающее решение. Описание бытия этого лица (ЛПР) легко осуществимо «обычным» образом. А формулировка проблемы не может быть осуществлена вне использования специальных средств языка теории деятельности (ЯТД). В практике рефлексии хода мышления при принятии решений, в том числе и в иерархических структурах управления, понимание «проблемы» приближено к пониманию проблемной ситуации и сводимо к фиксации конкретной неудачи, разрыва, затруднения и причины затруднения. При таком понимании формулирования проблемы, постановки проблемы, «проблематизации» не нужна современная мыслительная культура, не нужны классические логико-мыслительные разработки, не требуется особая рефлексия самих процессов «проблематизации» и мышления в целом. В методологии (см.: Щедровицкий 1995, 1997) процедура проблематизации является исходной и ответственной процедурой, опирающейся на процессуальную и формно-нормативную, а также средственно-языковую рефлексию. Неслучайность проблематизации гарантируется прежде всего корректным использованием средств ЯТД, так как раскрытие затруднения, причины затруднения означает его понимание в терминах и значениях ЯТД. Реконструктивному образу причины и динамики действия причины затруднения ставится в замещение его понятийный аналог (см. Анисимов 1994, 1997, 1999, 2001). Все сложности подобной техники мышления не имеются в виду обычной традицией анализа, не усматриваются в рефлексии процесса принятия решений. Постановка цели и поиск альтернативных путей достижения целей можно осуществить и вне логико-мыслительной культуры, вне усложнений, вводимых при учёте не только образцов мышления, но и содержания представлений о сущности мышления. Но, вместе с этим, предопределяется и стихия течения мыслительного процесса, случайность акцентировок, вводимых ориентиров и т.п. Именно такая случайность и рядоположенность процессов чаще всего и отмечается в психологических реконструкциях мыслительных процессов. Даже в том случае, когда вводятся операции схематизации и структурного осмысливания хода мышления, эти этапы лишь намекают на возможность более «абстрактного», обобщённого видения объективного содержания и линии процессов мышления. Таковы же формы указания на «стратегии» движения мысли, стратегической организации мышления, например, в ходе понимания текстов (см.: Дейк, Кинг 1988). Эмпирические догадки и приёмы, позволяющие выходить за пределы одноплоскостного, линеарного течения мысли, трактуются также линеарно, но в более сложной организации. |