М.Мамардашвили. Как я понимаю философию. Мераб Мамардашвили как я понимаю философию
 Скачать 1.55 Mb.
|
|
www.koob.ru терпение на это усилие, ибо европейские задачи берутся только усилием. Я повторяю человек — это постоянное усилие. НИГИЛИЗМ И НАЦИОНАЛЬНЫЙ ВОПРОС * Опубликовано в Литературная газета от 6 марта 1991 гс. Нигилист — это человек, потерявший свое лицо, утративший способность мыслить и мочь. То есть, другими словами, полагающий, что существует некий самодействующий механизм (будь то механизм счастья, социального устройства, судьбы и т.д.), который так или иначе, но обязательно определяет или вмешивается в его жизнь. Человек же, думающий о своем месте в мире и личном достоинстве, напротив, исходит из того, что всегда есть возможность самореализации, что она зависит только от него. От его собственного труда и духовного усилия, направленных на освобождение и развитие его личности. Поскольку, считает он, лишь так его душа способна принять и прорастить высшее семя, возвыситься над собой и обстоятельствами, в силу чего и все, что происходит вокруг, оказывается не необратимо. Или, говоря проще, небезнадежно. Если же этого не происходит или каждый раз не устанавливается заново, то все неизбежно заполняется нигилизмом. Я думаю, сказанное имеет прямое отношение к национальной проблеме. Прежде всего хотя бы потому, что у нас по-прежнему очень мало людей, подобных АД. Сахарову. Занимающих, в отличие от радикальных демократов, носителей нигилизма, как, впрочем, и от столь же ревностных сторонников возрождения монархии, позицию так называемого среднего пути. Пути медленного созидания. Вынуждающих власть что-то делать и, если она делает, воспринимающих это как элемент именно созидания, не закрывая в тоже время глаза на природу, характер и интересы власти. Хотя я тут же хотел бы заметить, что не считаю национальные движения в нашей стране националистическими. Более того, я готов утверждать, что в Советском Союзе нет националистических движений. Это я, например, как грузин, внутри грузинского движения могу кого-то из его участников назвать националистом, поскольку он занимает максималистскую, шовинистическую, крайнюю позицию. Но самодвижение не дает, повторяю, никому права называть его националистическим. Почему По той простой причине, что это www.koob.ru форма, в которой рождается гражданское общество, решаются проблемы гражданских свобод. Или, как говорили римляне, проблема и — общего дела. Это внутренний элемент общественной жизни. Исторически давно признано, что частная собственность неотчуждаема и является основой гражданского общества. Так вот, я перевернул бы этот аргумент, чтобы сказать следующее. Если у тебя миллион, то это твое частное дело. А политическое дело — на уровне respublica. To есть на уровне общего дела, общих усилий, ноне по экспроприации миллиона. Следовательно, политика, также как власть и собственность, должна быть разделена. Советская же система в том виде, как она сложилась, представляет собой крайнюю форму смешения того и другого, поглощения одного другими всякая попытка разорвать эту связь, естественно, направлена на возрождение феномена гражданского общества. Любое проявление жизни есть гениальная частность и жизни нации, которая является продуктом конституционного процесса в том числе. В этом все дело. Поэтому внутри национального движения могут быть люди, стоящие на конституционных позициях, понимающие, что то, что называется нацией, есть не этноса продукт работы конституции в теле этноса. Что этнос — лишь естественная предпосылка складывания нации. Другие же могут не разделять эту точку зрения и оказаться на максималистских позициях. Иначе говоря, на позициях нигилизма. Это пропасть, в которую очень легко скатиться, тем более в условиях сохраняющегося тоталитарного уклада. Для Кавказа, в частности, это означало бы его неизбежную «ливанизацию». Это иррациональная бездна, где все правы. Любое тоталитарное государство мононационально. Оно может содержать в себе разные этносы, но оно мононационально по определению. Например, бросается в глаза такая вещь. У русских демократов очень развита чувствительность к нарушению прав человека. Ив той мере, в какой национальность является одним из таких прав, входит в их число, нарушение этого права, естественно, вызывает реакцию сих стороны. Однако нередко мы имеем сегодня дело с ситуациями, когда понимание прав человека нуждается еще в интуиции национальных реальностей. Я имею ввиду культурно-политическую традицию русского народа и русской интеллигенции. Скажем, приводятся такие аргументы хорошо, Литва права. С ней не заключали никакого договора — в результате пакта Молотова — Риббентропа она была захвачена и изнасилована. Но ведьмы прожили столько лет вместе, с этим надо считаться. Имеется ввиду считаться непросто прагматически, в политическом смысле слова, а то, что мы же жили вместе, мы вас любим и понимаем. И эта претензия на любовь и понимание просвечивает нередко в самых демократических натурах, как будто есть право, которое вытекает из любви и понимания www.koob.ru Между тем подобное право является, в сущности, проявлением того же нигилизма. Ведь нам ясно, что мы любим, и поэтому имеем право, как герой известной повести Москва — Петушки, обсуждать вопрос По какую сторону Пиренеев больше уважают русского человека — поту или поэту Реальная опасность и тенденции, кроющиеся в национальных движениях, таковы, что и русские демократы могут тем самым отталкивать «националов» от политического союза, к которому они итак недостаточно склонны по своей неграмотности и что является естественным порождением предшествующей жизни, осадком всей атмосферы тоталитаризма. Многие из них, наученные горьким опытом, не видят часто в русских демократических силах своего союзника. Хотя идею политического союза и сотрудничества, намой взгляд, нужно развивать максимально, она и конструктивна, и реалистична. Ведь во всякой борьбе нужны союзники. А естественный союзник национальных движений, конечно, — русские демократы, тем более что многое зависит именно от них. Сумеет русский народ решить свои собственные проблемы — это и станет судьбой других народов. Что касается позиции Сахарова, то она ив национальном вопросе, мне кажется, была безупречно демократической. Есть только один момент, с которым я мог бы не согласиться. При этом степень моих претензий не превышает степени обычного несогласия по поводу, скажу так, частного пункта политической программы, поддающегося обсуждению в терминах политической дискуссии или беседы. Речь идет о его отношении к Грузии. Аналитически сомнительным является принцип, который я назвал бы принципом русской матрешки. Принцип простой. Существует ситуация, когда можно решить проблему прав человека и прав нации, наделяя малое, окруженное большим, символами или признаками большого. Например, превращая область в республику и распространяя символику большого на малое. Это может быть решением, скажем, в условиях Российской Федерации, где некоторые национальные территории являются продуктом русской истории и этническое меньшинство окружено русским населением. Это вполне разумная по своей демократической ориентации позиция. Но этот принцип матрешки, я считаю, не годится в условиях Грузии. Кавказ — это Вселенная, живущая на давно выработанных внутренних основаниях. Ни одна из республик здесь (кроме особого случая с Нахичеванью и Карабахом) не включает в себя территории, которые были продуктом завоевания большим народом. Думать так — значит входить в противоречие совсем политическим опытом совместной жизни кавказских народов и тех войн, которые они вели в своей истории. А война, как известно, всегда ритуализирована, у нее свои правила. И все эти правила и наработанные схемы и механизмы политики и совместной жизни, сложившиеся исторически, противоречат названному принципу матрешки, который в условиях Кавказа может оказаться лишь миной замедленного действия. Иногда общая www.koob.ru правильность, если к ней не добавляется интуитивное понимание внутренней реальности, ощущение ее изнутри, способна порождать только химеры. А таких химер советская власть породила немало. Скажем, когда мы обращаемся сегодня к проблеме автономии Абхазской республики, беря сам термин автономия в отрыве от его химерического, псевдоморфного содержания и предполагая за ним реальное содержание, мы неизбежно попадаем в неразрешимое противоречие. Неразрешимое в силу хотя бы того, что здесь задействована, во-первых, чувствительность народа Грузии, помнящего свою историю. И задействована очень простоя сейчас отвлекаюсь от вопроса о территориальных правах и т.д., — я беру то, что в действительности работает в истории, то есть уровень страстей. А уровень страстей — это уровень исторических символов. Так вот, на этом уровне слово Абхазия является синонимом слова Грузия. Этот синоним, повторяю, в рамках той символики, в которой нация помнит свое происхождение, помнит условия, когда возникла государственность и когда в силу целого ряда исторических причин тот, кто называл себя абхазом, был одним из участников создания грузинской государственности. Причем грузиноязычным участником. Политически активная часть абхазского этноса участвовала в создании грузинской государственности и грузинской культуры. И это необратимо. Поэтому сказать грузину, что Абхазия может выйти из Грузии (я объясняю структуру страсти, а нереальность значит сказать примерно тоже самое, что Грузия может выйти из самой себя. Или скажу еще резче это тоже самое, что быку показывать красную тряпку, а потом удивляться, что бык такой недемократический. И во-вторых. Ведь известно, что автономии создавались советской властью для решения ее собственных проблем. То есть за этим стоит прежде всего социальная проблема, которая, кстати, в той же Абхазии прекрасно осознается. Особенно теми, кто продолжает поддерживать ту степень гражданского невежества, в которой абхазы находятся относительно самих себя. Она ничуть не выше и не ниже, чем уровень гражданского и политического невежества грузин. И поэтому, когда человек думает в этой ситуации, что он защищает автономию, он ошибается. На самом деле его дергает за ниточку советская власть. Признаюсь, я действительно не понимаю, почему, когда мы видим просто человека, мы задаемся социальным вопросом и готовы обсуждать его социальное положение. А как только перед нами человек какой-то национальности, мы забываем все социальные и правовые проблемы и начинаем сразу говорить о чем-то другом, как будто эти проблемы исчезли. Они не исчезли Проблема Грузии для меня есть прежде всего проблема столкновения и борьбы корпоративного строя с возможным демократическим строем. С возможной демократической структурацией общества. www.koob.ru Конечно, лозунг грузинского национального движения должен был бы звучать примерно так Слушайте, братцы, давайте возьмемся за руки, давайте помогать друг другу, чтобы выйти из общего мрака. Все в дерьме — ивы, и мы, и это дерьмо источает запахи, одуряющие нас. Не будем забывать об этом. Казалось бы, ясно. И нормальные политики должны говорить именно это. Но беда в том, что ив грузинском национальном движении таких политиков практически нет. А есть лишь столкновение слепых амбиций, обоюдных невежеств — относительно себя, своих действительных интересов, цели движения и т.д. Между тем реальная проблема — и это очевидно — состоит в преодолении и изживании нигилизма и тоталитаризма, на что и должны быть ориентированы национальные движения, поскольку по своей природе они являются, я уже повторяюсь, нечем иным, как потугами шевеления гражданского общества. ДРУГОЕ НЕБО * * Беседа опубликована в Латинская Америка. Мс Какое содержание вкладывает в понятие культура современная философия — Есть процессы, которые мы не знаем или которые новы для нас, нов принципе они не загадочны, то есть мы предполагаем, что если начнем их исследовать, то они будут нами поняты. Латинская Америка исследуется давно. Существует летнее, как минимум, внимание испанцев к региону, традиция знания о нем и, наверное, традиция вопросов. Но сейчас произошло ли что-либо новое в том смысле, что не оказалось ли что-то принципиально загадочным — Принципиально загадочным Просто сам мир принципиально может быть загадочным. Если только вот в этом смысле. Думаю, что необходимость нового образа Латинской Америки связана именно с нашей современной ситуацией. Она оказывает влияние на латиноамериканистику, и не только на латиноамериканистику, заставляя искать новые теоретические подходы. — То есть эта необходимость связана с неудачей обоснования каких-то революционных в кавычках интриг, замыслов экспорта революции в Латинскую Америку как подходящей для этого региона итак далее, да — В основном, пожалуй, да. www.koob.ru — И не маловато ли этого, чтобы приводить вход всю тяжелую артиллерию — понятия культуры, европоцентризма и, наоборот, особого латиноамериканского пути — Дело в том, что латиноамериканцы ищут свою самобытность, исследуя круг проблем именно культурологических. Они идут от культуры. В ней нащупывают какую-то основу. Это напоминает наше славянофильство. Собственно, их интересует не специфика — исследуя ее, они обосновывают свое право на полноценное гражданство в современном мире. Наши исследователи шли во многом за ними. Кстати, в нашем журнале намечается провести круглый стол по культуре, по двум культурам, чтобы попытаться по-новому посмотреть как рази на традицию исследования региона, сложившуюся у нас. — Имеются ввиду автохтонная и европейская составляющие — Имеется ввиду поговорить о культуре с разных сторон. Но если речь пойдет о традиции подходов, то нужно будет разобраться и с так называемой ленинской теорией двух культур. — Но об этом же простои разговаривать не имеет смысла. — И тем не менее в редакцию иногда приносят статьи, в которых эта теория остается исходным методологическим принципом, используется на полном серьезе. А хотелось бы расчистить территорию. — или интересен сам принципиальный факт сего последствиями вообще для человеческого ума, для горизонта воображения (факт открытия Америки, иначе — доведение до единства хотя бы видимой сферы обитания человека — Главное это. Однако нужно прорвать шелуху, чтобы выйти на настоящую проблематику. Вот на то, о чем выговорите Ну, шелуху-то прорвать, по-моему, нетрудно, потому что она чисто своекорыстна. Она отпадает, когда исчезает конъюнктура. А конъюнктура исчезает по причинам, скажем, политическим или каким-либо еще. Можно считать, что она сейчас исчезла. И шелуха эта отпадает сама собой, потому что ясно, конечно, — это мечты некоторых революционеров иметь страну для эксперимента в чистом виде. И маячило какое-нибудь государство Латинской Америки в качестве кандидата на такую страну для эксперимента, социалистического или коммунистического. Это все исчезло просто с исчезновением людей у нас, которые могут быть пламенными носителями такого рода представлений. www.koob.ru К тому же социальные эксперименты уже имели место в Америке. Социальная республика там когда-то уже реализовывалась. Под руководством иезуитов, кажется — Было Иезуитское государство в Парагвае. — В Парагвае. Но, понимаете, это же интересно, даже сточки зрения этих революционных теорий Есть интересная заковыка! Эта страна нам представляется одним из образцов социальной несправедливости и тем самым революционности ситуации, причем несправедливости исторической, заложенной испанцами как завоевателями и закрепленной идеологически католической религией в лице прежде всего ордена иезуитов, который был одним из важных персонажей на латиноамериканской сцене, исторической сцене. — Они до сих пор играет на ней важную роль, хотя, похоже, уже с другим знаком. — Играет важную роль. Но здесь есть одна заковыка, для всего этого, так сказать, блаженного распределения теней и света. Ведь есть один странный факт — я задам вам просто вопрос вызнаете источник, исторический источник самой концепции прав человека Тех самых прав человека, которые являются достоянием европейской культуры итак сказать, familier mot которых является Декларация прав человека и гражданина, провозглашенная Французской революцией — Точно я не могу сказать, но это, безусловно, связано с христианством. Но точно я не могу сказать, где это самое начало. — Знаете, почему я спрашиваю Это ведь парадоксально, когда мы рисуем такую картину, на которой испанцы предстают в довольно-таки мрачном виде. Конечно, с одной стороны, это миссионер, но где-то за его спиной злая тень вырастает — тень инквизиции. Потом — распад испанского могущества именно после завоевания Америки за сравнительно короткое время и замыкание метрополии в себе, выпадение ее в какой-то мере из Европы, из передовой европейской культуры, ну и техническая, промышленная, экономическая отсталость. А тем не менее ведь фактом, почему я об этом спрашиваю, фактом является то странное обстоятельство, что концепция прав человека изобретена испанскими иезуитами. — Ну и как здесь. — А вот это и. Как. Не знаю как. Это странно ведь. Было бы естественным, если бы концепцию и саму идею прав человека изобрел, скажем, кто-то из французских энциклопедистов или сторонники последователь английского www.koob.ru Home book — Великой хартии. Но вот частью и итогом довольно интенсивной интеллектуальной работы, которую иезуиты вели и, как предполагается, в своекорыстных целях, явилась разработка самого понятия и концепции прав человека в современном смысле этого термина — концепции, заложенной как в Декларации Французской революции, таки в Декларации ООН итак далее итак далее. Это очень забавный интересный вопрос. Он, конечно, является оборотной стороной вопроса о так называемой ренессансности испанского завоевателя. Насколько верно предположение, что это ренессансный тип, своего рода гуманист в латах, что ли Так получается Тогда более или менее непротиворечивым окажется тот факт, что за ним следует тень миссионера — испанского иезуита, который причастен к изобретению самого понятия прав человека. — А понятие личности Оно фундаментально для Нового времени. Здесь можно говорить о личности вот в этой концепции, в иезуитской — Можно и не говорить, но она сама собой разумеется по одной простой причине — иезуиты ведь христиане, это христианский ордена понятие личности фундаментально для христианства. Почему вот эти страшные завоеватели, эксплуататоры и грабители вдруг оказались участниками чего-то совсем другого и прямо противоположного — участниками движения за права человека Допустим, понять их еще можно было бы, предположив, что они — христиане, но ведь, как известно, сама христианская церковь обвиняется в очень многих грехах и некоторые ее представления могут рассматриваться как чистое лицемерие. То есть можно относиться и к самой церкви как к организации, а не как к какому-то метафизическому кредо, как к институции и к тому, что она думает о личности. То, что заимствовано из Евангелия, допустим, может рассматриваться как чистейшее лицемерие и прикрытие совершенно других институциональных целей, которые могут быть определены уже в терминах корысти, завоевания, грабежа, обогащения итак далее. |