Главная страница
Навигация по странице:

  • - А что вы начали верить предопределению

  • - Да куда же

  • - Ах ты окаянный! - кричал есаул. - что ты, над нами смеешься, что ли

  • Герой нашего времени. Михаил Лермонтов. Герой нашего времени


    Скачать 0.94 Mb.
    НазваниеМихаил Лермонтов. Герой нашего времени
    Дата29.03.2023
    Размер0.94 Mb.
    Формат файлаrtf
    Имя файлаГерой нашего времени.rtf
    ТипДокументы
    #1024587
    страница13 из 13
    1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13

    III



    ФАТАЛИСТ




    Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице на левом

    фланге; тут же стоял батальон пехоты; офицеры собирались друг у друга

    поочередно, по вечерам играли в карты.

    Однажды, наскучив бостоном и бросив карты под стол, мы засиделись у

    майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен.

    Рассуждали о том, что мусульманское поверье, будто судьба человека написана

    на небесах, находит и между нами, христианами, многих поклонников; каждый

    рассказывал разные необыкновенные случаи pro или contra.

    - Все это, господа, ничего не доказывает, - сказал старый майор, - ведь

    никто из вас не был свидетелем тех странных случаев, которыми подтверждаете


    свои мнения?

    - Конечно, никто, сказали многие, - но мы слышали от верных людей...

    - Все это вздор! - сказал кто-то, - где эти верные люди, видевшие

    список, на котором назначен час нашей смерти?.. И если точно есть

    предопределение, то зачем нам дана воля, рассудок? почему мы должны давать


    отчет в наших поступках?

    В это время один офицер, сидевший в углу комнаты, встал, и медленно

    подойдя к столу, окинул всех спокойным взглядом. Он был родом серб, как

    видно было из его имени.

    Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост

    и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но

    правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно

    блуждавшая на губах его, - все это будто согласовалось для того, чтоб

    придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и

    страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.

    Он был храбр, говорил мало, но резко; никому не поверял своих душевных

    и семейных тайн; вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками, - которых

    прелесть трудно достигнуть, не видав их, он никогда не волочился. Говорили,

    однако, что жена полковника была неравнодушна к его выразительным глазам; но

    он не шутя сердился, когда об этом намекали.

    Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре. За

    зеленым столом он забывал все, и обыкновенно проигрывал; но постоянные

    неудачи только раздражали его упрямство. Рассказывали, что раз, во время

    экспедиции, ночью, он на подушке метал банк, ему ужасно везло. Вдруг

    раздались выстрелы, ударили тревогу, все вскочили и бросились к оружию.

    "Поставь ва-банк!" - кричал Вулич, не подымаясь, одному из самых горячих

    понтеров. "Идет семерка", - отвечал тот, убегая. Несмотря на всеобщую

    суматоху, Вулич докинул талью, карта была дана.

    Когда он явился в цепь, там была уж сильная перестрелка. Вулич не

    заботился ни о пулях, ни о шашках чеченских: он отыскивал своего счастливого

    понтера.

    - Семерка дана! - закричал он, увидав его наконец в цепи застрельщиков,

    которые начинали вытеснять из лесу неприятеля, и, подойдя ближе, он вынул

    свой кошелек и бумажник и отдал их счастливцу, несмотря на возражения о

    неуместности платежа. Исполнив этот неприятный долг, он бросился вперед,

    увлек за собою солдат и до самого конца дела прехладнокровно перестреливался

    с чеченцами.

    Когда поручик Вулич подошел к столу, то все замолчали, ожидая от него

    какой-нибудь оригинальной выходки.

    - Господа! - сказал он (голос его был спокоен, хотя тоном ниже

    обыкновенного), - господа! к чему пустые споры? Вы хотите доказательств: я

    вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать

    своею жизнью, или каждому из нас заранее назначена роковая минута... Кому


    угодно?

    - Не мне, не мне! - раздалось со всех сторон, - вот чудак! придет же в

    голову!..

    - Предлагаю пари! - сказал я шутя.


    - Какое?

    - Утверждаю, что нет предопределения, - сказал я, высыпая на стол

    десятка два червонцев - все, что было у меня в кармане.

    - Держу, - отвечал Вулич глухим голосом. Майор, вы будете судьею; вот

    пятнадцать червонцев, остальные пять вы мне должны, и сделайте мне дружбу

    прибавить их к этим.

    - Хорошо, - сказал майор, - только не понимаю, право, в чем дело и как

    вы решите спор?..

    Вулич вышел молча в спальню майора; мы за ним последовали. Он подошел к

    стене, на которой висело оружие, и наудачу снял с гвоздя один из

    разнокалиберных пистолетов; мы еще его не понимали; но когда он взвел курок

    и насыпал на полку пороху, то многие, невольно вскрикнув, схватили его за

    руки.

    - Что ты хочешь делать? Послушай, это сумасшествие! - закричали ему.

    - Господа! - сказал он медленно, освобождая свои руки, - кому угодно


    заплатить за меня двадцать червонцев?

    Все замолчали и отошли.

    Вулич вышел в другую комнату и сел у стола; все последовали за ним: он

    знаком пригласил нас сесть кругом. Молча повиновались ему: в эту минуту он

    приобрел над нами какую-то таинственную власть. Я пристально посмотрел ему в

    глаза; но он спокойным и неподвижным взором встретил мой испытующий взгляд,

    и бледные губы его улыбнулись; но, несмотря на его хладнокровие, мне

    казалось, я читал печать смерти на бледном лице его. Я замечал, и многие

    старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который

    должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток

    неизбежной судьбы, так что привычным глазам трудно ошибиться.

    - Вы нынче умрете! - сказал я ему.

    Он быстро ко мне обернулся, но отвечал медленно и спокойно:

    - Может быть, да, может быть, нет... Потом, обратясь к майору, спросил:

    заряжен ли пистолет? Майор в замешательстве не помнил хорошенько.

    - Да полно, Вулич! - закричал кто-то, - уж, верно, заряжен, коли в

    головах висел, что за охота шутить!..

    - Глупая шутка! - подхватил другой.

    - Держу пятьдесят рублей против пяти, что пистолет не заряжен! -

    закричал третий.

    Составились новые пари.

    Мне надоела эта длинная церемония.

    - Послушайте, - сказал я, - или застрелитесь, или повесьте пистолет на

    прежнее место, и пойдемте спать.

    - Разумеется, - воскликнули многие, - пойдемте спать.

    - Господа, я вас прошу не трогаться с места! - сказал Вулич, приставя

    дуло пистолета ко лбу. Все будто окаменели.

    - Господин Печорин, прибавил он, - возьмите карту и бросьте вверх.

    Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху:

    дыхание у всех остановилось; все глаза, выражая страх и какое-то

    неопределенное любопытство, бегали от пистолета к роковому тузу, который,

    трепеща на воздухе, опускался медленно; в ту минуту, как он коснулся стола,

    Вулич спустил курок... осечка!

    - Слава Богу! - вскрикнули многие, - не заряжен...

    - Посмотрим, однако ж, - сказал Вулич. Он взвел опять курок, прицелился

    в фуражку, висевшую над окном; выстрел раздался - дым наполнил комнату.

    Когда он рассеялся, сняли фуражку: она была пробита в самой середине и пуля

    глубоко засела в стене.

    Минуты три никто не мог слова вымолвить. Вулич пересыпал в свой кошелек

    мои червонцы.

    Пошли толки о том, отчего пистолет в первый раз не выстрелил; иные

    утверждали, что, вероятно, полка была засорена, другие говорили шепотом, что

    прежде порох был сырой и что после Вулич присыпал свежего; но я утверждал,

    что последнее предположение несправедливо, потому что я во все время не

    спускал глаз с пистолета.

    - Вы счастливы в игре, - сказал я Вуличу...

    - В первый раз от роду, - отвечал он, самодовольно улыбаясь, - это

    лучше банка и штосса.

    - Зато немножко опаснее.


    - А что? вы начали верить предопределению?

    - Верю; только не понимаю теперь, отчего мне казалось, будто вы

    непременно должны нынче умереть...

    Этот же человек, который так недавно метил себе преспокойно в лоб,

    теперь вдруг вспыхнул и смутился.

    - Однако же довольно! - сказал он, вставая, пари наше кончилось, и

    теперь ваши замечания, мне кажется, неуместны... - Он взял шапку и ушел. Это

    мне показалось странным - и недаром!..

    Скоро все разошлись по домам, различно толкуя о причудах Вулича и,

    вероятно, в один голос называя меня эгоистом, потому что я держал пари

    против человека, который хотел застрелиться; как будто он без меня не мог

    найти удобного случая!..

    Я возвращался домой пустыми переулками станицы; месяц, полный и

    красный, как зарево пожара, начинал показываться из-за зубчатого горизонта

    домов; звезды спокойно сияли на темно-голубом своде, и мне стало смешно,

    когда я вспомнил, что были некогда люди премудрые, думавшие, что светила

    небесные принимают участие в наших ничтожных спорах за клочок земли или за

    какие-нибудь вымышленные права!.. И что ж? эти лампады, зажженные, по их

    мнению, только для того, чтобы освещать их битвы и торжества, горят с

    прежним блеском, а их страсти и надежды давно угасли вместе с ними, как

    огонек, зажженный на краю леса беспечным странником! Но зато какую силу воли

    придавала им уверенность, что целое небо со своими бесчисленными жителями на

    них смотрит с участием, хотя немым, но неизменным!.. А мы, их жалкие

    потомки, скитающиеся по земле без убеждений и гордости, без наслаждения и

    страха, кроме той невольной боязни, сжимающей сердце при мысли о неизбежном

    конце, мы не способны более к великим жертвам ни для блага человечества, ни

    даже для собственного счастия, потому знаем его невозможность и равнодушно

    переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного

    заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того

    неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во

    всякой борьбе с людьми или судьбою...

    И много других подобных дум проходило в уме моем; я их не удерживал,

    потому что не люблю останавливаться на какой-нибудь отвлеченной мысли. И к

    чему это ведет?.. В первой молодости моей я был мечтателем, я любил ласкать

    попеременно то мрачные, то радужные образы, которые рисовало мне беспокойное

    и жадное воображение. Но что от этого мне осталось? одна усталость, как

    после ночной битвы с привидением, и смутное воспоминание, исполненное

    сожалений. В этой напрасной борьбе я истощил и жар души, и постоянство воли,

    необходимое для действительной жизни; я вступил в эту жизнь, пережив ее уже

    мысленно, и мне стало скучно и гадко, как тому, кто читает дурное подражание

    давно ему известной книге.

    Происшествие этого вечера произвело на меня довольно глубокое

    впечатление и раздражило мои нервы; не знаю наверное, верю ли я теперь

    предопределению или нет, но в этот вечер я ему твердо верил: доказательство

    было разительно, и я, несмотря на то, что посмеялся над нашими предками и их

    услужливой астрологией, попал невольно в их колею но я остановил себя

    вовремя на этом опасном пути и, имея правило ничего не отвергать решительно

    и ничему не вверяться слепо, отбросил метафизику в сторону и стал смотреть

    под ноги. Такая предосторожность была очень кстати: я чуть-чуть не упал,

    наткнувшись на что-то толстое и мягкое, но, по-видимому, неживое. Наклоняюсь

    - месяц уж светил прямо на дорогу - и что же? предо мною лежала свинья,

    разрубленная пополам шашкой... Едва я успел ее осмотреть, как услышал шум

    шагов: два казака бежали из переулка, один подошел ко мне и спросил, не

    видал ли я пьяного казака, который гнался за свиньей. Я объявил им, что не

    встречал казака, и указал на несчастную жертву его неистовой храбрости.

    - Экой разбойник! - сказал второй казак, - как напьется чихиря, так и

    пошел крошить все, что ни попало. Пойдем за ним, Еремеич, надо его связать,

    а то...

    Они удалились, а я продолжал свой путь с большей осторожностью и

    наконец счастливо добрался до своей квартиры.

    Я жил у одного старого урядника, которого любил за добрый его нрав, а

    особенно за хорошенькую дочку Настю.

    Она, по обыкновению, дожидалась меня у калитки, завернувшись в шубку;

    луна освещала ее милые губки, посиневшие от ночного холода. Узнав меня, она

    улыбнулась, но мне было не до нее. "Прощай, Настя", - сказал я, проходя

    мимо. Она хотела что-то отвечать, но только вздохнула.

    Я затворил за собою дверь моей комнаты, засветил свечку и бросился на

    постель; только сон на этот раз заставил себя ждать более обыкновенного. Уж

    восток начинал бледнеть, когда я заснул, но - видно, было написано на

    небесах, что в эту ночь я не высплюсь. В четыре часа утра два кулака

    застучали ко мне в окно. Я вскочил: что такое?.. "Вставай, одевайся!" -

    кричало мне несколько голосов. Я наскоро оделся и вышел. "Знаешь, что

    случилось?" - сказали мне в один голос три офицера, пришедшие за мною; они

    были бледны как смерть.

    - Что?

    - Вулич убит.

    Я остолбенел.

    - Да, убит - продолжали они, - пойдем скорее.


    - Да куда же?

    - Дорогой узнаешь.

    Мы пошли. Они рассказали мне все, что случилось, с примесью разных

    замечаний насчет странного предопределения, которое спасло его от неминуемой

    смерти за полчаса до смерти. Вулич шел один по темной улице: на него

    наскочил пьяный казак, изрубивший свинью и, может быть, прошел бы мимо, не

    заметив его, если б Вулич, вдруг остановясь, не сказал: "Кого ты, братец,

    ищешь" - "Тебя!" - отвечал казак, ударив его шашкой, и разрубил его от плеча

    почти до сердца... Два казака, встретившие меня и следившие за убийцей,

    подоспели, подняли раненого, но он был уже при последнем издыхании и сказал

    только два слова: "Он прав!" Я один понимал темное значение этих слов: они

    относились ко мне; я предсказал невольно бедному его судьбу; мой инстинкт не

    обманул меня: я точно прочел на его изменившемся лице печать близкой

    кончины.

    Убийца заперся в пустой хате, на конце станицы. Мы шли туда. Множество

    женщин бежало с плачем в ту же сторону; по временам опоздавший казак

    выскакивал на улицу, второпях пристегивая кинжал, и бегом опережал нас.

    Суматоха была страшная.

    Вот наконец мы пришли; смотрим: вокруг хаты, которой двери и ставни

    заперты изнутри, стоит толпа. Офицеры и казаки толкуют горячо между собою:

    женщины воют, приговаривая и причитывая. Среди их бросилось мне в глаза

    значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние. Она сидела на

    толстом бревне, облокотясь на свои колени и поддерживая голову руками: то

    была мать убийцы. Ее губы по временам шевелились: молитву они шептали или


    проклятие?

    Между тем надо было на что-нибудь решиться и схватить преступника.

    Никто, однако, не отважился броситься первым. Я подошел к окну и посмотрел в

    щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа в правой руке пистолет;

    окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно

    вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто

    неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости в этом

    беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь

    и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после,

    когда он совсем опомнится.

    В это время старый есаул подошел к двери и назвал его по имени; тот

    откликнулся.

    - Согрешил, брат Ефимыч, - сказал есаул, - так уж нечего делать,

    покорись!

    - Не покорюсь! - отвечал казак.

    - Побойся Бога. Ведь ты не чеченец окаянный, а честный христианин; ну,

    уж коли грех твой тебя попутал, нечего делать: своей судьбы не минуешь!

    - Не покорюсь! - закричал казак грозно, и слышно было, как щелкнул

    взведенный курок.

    - Эй, тетка! - сказал есаул старухе, - поговори сыну, авось тебя

    послушает... Ведь это только бога гневить. Да посмотри, вот и господа уж два

    часа дожидаются.

    Старуха посмотрела на него пристально и покачала головой.

    - Василий Петрович, - сказал есаул, подойдя к майору, - он не сдастся -

    я его знаю. А если дверь разломать, то много наших перебьет. Не прикажете ли

    лучше его пристрелить? в ставне щель широкая.

    В эту минуту у меня в голове промелькнула странная мысль: подобно

    Вуличу, я вздумал испытать судьбу.

    - Погодите, - сказал я майору, я его возьму живого.

    Велев есаулу завести с ним разговор и поставив у дверей трех казаков,

    готовых ее выбить, и броситься мне на помощь при данном знаке, я обошел хату

    и приблизился к роковому окну. Сердце мое сильно билось.


    - Ах ты окаянный! - кричал есаул. - что ты, над нами смеешься, что ли?

    али думаешь, что мы с тобой не совладаем? - Он стал стучать в дверь изо всей

    силы, я, приложив глаз к щели, следил за движениями казака, не ожидавшего с

    этой стороны нападения, - и вдруг оторвал ставень и бросился в окно головой

    вниз. Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля сорвала эполет. Но дым,

    наполнивший комнату, помешал моему противнику найти шашку, лежавшую возле

    него. Я схватил его за руки; казаки ворвались, и не прошло трех минут, как

    преступник был уж связан и отведен под конвоем. Народ разошелся. Офицеры

    меня поздравляли - точно, было с чем!

    После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом? Но кто

    знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. и как часто мы принимаем за

    убеждение обман чувств или промах рассудка!..

    Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает

    решительности характера - напротив, что до меня касается, то я всегда смелее

    иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не

    случится - а смерти не минуешь!

    Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось

    со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет

    предопределения. Он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его как

    мог, и тогда он сказал, значительно покачав головою:

    - Да-с! конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти

    азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или не довольно крепко

    прижмешь пальцем; признаюсь, не люблю я также винтовок черкесских; они

    как-то нашему брату неприличны: приклад маленький, того и гляди, нос

    обожжет... Зато уж шашки у них - просто мое почтение!

    Потом он примолвил, несколько подумав:

    - Да, жаль беднягу... Черт же его дернул ночью с пьяным

    разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано...

    Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит

    метафизических прений.

    Конец


    ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ




    Примечания к повести
    из Собрания сочинений в 4-х томах. Т. 4. М., "Правда", 1969
    Впервые опубликовано: "Бэла" - в "Отечественных записках" (1839, т. 2,

    N 3); "Фаталист" - в "Отечественных записках" (1839, т. 6, N 11); "Тамань" -

    в "Отечественных записках" (1840, т. 8, N 2); первое отдельное издание

    полностью - СПб., 1840. Работа над романом была начата в 1838 году, а

    закончена в 1839 году. Предисловие к "Герою нашего времени" написано в 1841

    году и впервые появилось во втором издании романа (СПб., 1841).

    Композиционная особенность романа заключается в той последовательности,

    с которой расположены составляющие его повести: развитие сюжета связано не с

    историей жизни героя, а с историей знакомства автора с героем, то есть с

    "историей" раскрытия характера героя. Лишь мысленно переставив повести,

    можно восстановить хронологическую последовательность фактов жизни Печорина:

    1) по пути из Петербурга на Кавказ Печорин останавливается в Тамани

    ("Тамань"); 2) после участия в военной экспедиции Печорин едет на воды и

    живет в Пятигорске и Кисловодске, где убивает на дуэли Грушницкого ("Княжна

    Мери"); 3) за это Печорина высылают в крепость под начальство Максима

    Максимыча ("Бэла"); 4) из крепости Печорин отлучается на две недели в

    казачью станицу, где встречается с Вуличем ("Фаталист"); 5) через пять лет

    после этого Печорин, уже вышедший в отставку и поживший в Петербурге, едет в

    Персию и по дороге, во Владикавказе, встречается с Максимом Максимычем и

    автором ("Максим Максимыч"); 6) на обратном пути из Персии Печорин умирает

    ("Предисловие" к "Журналу Печорина").
    Гурда - название лучших кавказских клинков (по имени оружейного

    мастера).
    "...как называет ее ученый Гамба, le Mont St.-Christophe" - французский

    консул в Тифлисе Жак-Франсуа Гамба в книге о путешествии по Кавказу ошибочно

    назвал Крестовую гору горой святого Кристофа.
    Юная Франция - группа молодых французских писателей романтического

    направления (30-е годы XIX века);
    Гетева Миньона - героиня романа Гете "Ученические годы Вильгельма

    Майстера",
    Последняя туча рассеянной бури" - первая строка стихотворения Пушкина

    "Туча".
    Римские авгуры - жрецы-гадатели. Марк Туллий Цицерон, писатель, оратор

    и политический деятель Древнего Рима, в книге "О гадании" рассказывает, что

    при встрече друг с другом авгуры едва удерживались от смеха.
    Fievre lente - медленная горячка (франц.).
    "Смесь черкесскою с нижегородским" - перефразировка слов Чацкого из I

    действия комедии Грибоедова "Горе от ума": "Господствует еще смешенье

    языков: французского с нижегородским?"
    "Но смешивать два эти ремесла // Есть тьма охотников - я не из их

    числа" - не совсем точная цитата из III действия комедии "Горе от ума".
    "Ума холодных наблюдений // И сердца горестных замет" - строки из

    посвящения к "Евгению Онегину".
    "...есть минуты, когда я понимаю Вампира..." - Вампир - герой

    одноименной повести Дж. У. Полидори, написанной по сюжету, отчасти

    подсказанному Байроном.
    "Берегитесь! Вспомните Юлия Цезаря!" - Согласно легенде, Юлий Цезарь

    оступился на пороге по пути в сенат, где он был убит заговорщиками.
    Фаталист - человек, верящий в судьбу (от латинского (fatum - судьба).
    1   ...   5   6   7   8   9   10   11   12   13


    написать администратору сайта