Научнопопулярное издание история сыска в россии в 2 книгах
 Скачать 2.76 Mb.
|
|
новой для сметы на будущий год должен служить счет расходам, представленный действительным статским советником Рачковским в августе текущего года в последний его приезд в С. -Петербург, с некоторыми изменениями, соответственно настоящим потребностям. Расходы по разъездам в 600 франков в месяц едва ли можно признать чрезмерными, если под словом "разъезды" подразумевать все расходы во время путешествия. Надолго отлучаться из Парижа, куда стекаются все предписания, запросы и донесения, неудобно, а между тем оставлять без самоличного надзора Лондон и Швейцарию я не признаю возможным, в особенности, пока все не наладилось так, как мне хочется. По части секретных сотрудников, я полагаю не придерживаться строго рамок Лондона, Парижа и Швейцарии, а предлагаю раскинуть сеть несколько шире. Уже мною лично приобретено трое сотрудников: один добавочный для Парижа (специально для наблюдения за русской столовой), одного для Мюнхена и одного я полагаю послать в Бельгию, где в Брюсселе и Льеже образовалось порядочное гнездо. Из числа прежних сотрудников не все еще перешли ко мне, но перейдут с отъездом П.И. из Парижа... Независимо сего мне во что бы то ни стало необходимо приобрести сотрудника среди специально поляков. В Лондоне польская революция очень сильна и весьма серьезна, освещение же, на мой взгляд, не вполне достаточное. Подробный доклад по Лондону составляется, и для его окончания мне необходимо еще туда поехать, что я и сделаю, представив окончание работы о "Желтых". Наружное наблюдение - самое слабое место агентуры. Из 10 показанных в расчете наружных агентов действительно пригодных только 6, и то из них один Продеус в командировке, в Берлине, но жалованье ему плачу я. Остальные четыре в полном смысле слова инвалиды, непригодные к живому делу. Пока еще я по отношению к ним ничего не предпринимал, но предполагаю, дав известный срок, отпустить их на пенсию и взять на их место новых. Но, не дожидаясь их увольнения, я уже принанял трех опытных филеров и командировал их в Швейцарию... Из Швейцарии можно считать до известной степени обставленной только одну Женеву. Между тем, Швейцария в настоящее время - самый бойкий и серьезный революционный пункт. Во главе командированных людей я поставил одного из старейших, наиболее опытных и развитых наружных агентов и поручил ему, войдя в соглашение с местными полицейскими чиновниками, организовать наблюдение в следующих пунктах: Женева, Цюрих, Берн и Лозанна. Когда дело несколько наладится, я поеду на места и, убедившись в правильности постановки дела, я думаю его сделать главным приказчиком по Швейцарии, вроде того, как г. Гартинг в Берлине. В настоящее время этот агент получает в месяц 350 франков (менее 250 франков не получает ни один), 150 франков на мелкие расходы и 10 франков суточных, как находящиеся в командировке. Сообразно с новым положением придется увеличить жалованье до 700 франков. Когда мне удастся наладить Швейцарию, я постараюсь связать швейцарское наблюдение с берлинским, а последнее с заграницей. На Швейцарию отпускается всего 2 тысячи франков в месяц, и эту цифру придется значительно пополнить из других статей бюджета. Равным образом я принимаю на свой счет те поручения, которые я по своим личным надобностям возлагаю на г.Гартинга, как, например, организация наблюдения в Штутгарте. Остальные расходы остаются те же, что и при Рачковском. Из них лишним бременем на мне лежит плата 500 франков чиновнику главного управления общественной безопасности (Surete generale). Это, в сущности, политическая полиция, приноровленная к местным французским нуждам, и мне этот чиновник ничего существенного не дает, покончить же с ним я не решаюсь, так как он может мне вредить; гораздо для меня важнее префектура полиции, но здесь я нашел натянутые отношения. Самый нужный для меня человек - г. Пюибаро - личный враг П.И.Рачковского. Мне приходится буквально все приобретать тайком и за сдельную плату. Я уже сделал шаги к примирению с этим господином, который занимает должность начальника Bureau de recherches, боюсь, что это обойдется недешево. В Париже мне приходится держать три квартиры: одну собственную, где живу, и две конспиративных. Далее следуют телеграфные и почтовые расходы, содержание канцелярии и т.п. Кроме того, здесь даром буквально ничего не достается и за все приходится тем или иным способом платить... потому я убедительнейше ходатайствую, хотя бы на первый год, сохранить мне отпускаемую сумму в размере 194450 франков в месяц. В эту сумму хотя и входят деньги, отпускаемые будто бы на Галицию, но они, как изволите видеть из сметы, идут на покрытие других потребностей агентуры". На это письмо Лопухин, по распоряжению министра внутренних дел, сообщил 31 декабря 1902 года, что на 1903 год смета на содержание агентуры в Париже, Лондоне и Швейцарии сокращается до 150 тысяч франков и что в эту смету не включены расходы по содержанию агентуры в Галиции, которую предположено выделить в самостоятельную организацию. В январе 1904 года смета парижской агентуры была сокращена еще на 154600 фунтов (в год), получавшихся двумя секретными сотрудниками, которые оставили службу в парижской агентуре и перешли в берлинскую. Таким образом, по сметам 1904 и 1905 годов на агентуру в Париже отпускалось всего 134 тысячи фунтов в год. Такими сокращениями Ратаев был, конечно, очень недоволен и все время стремился вернуться к прежней смете заграничной агентуры, не упуская при этом указывать начальству на недостатки управления Рачковского. 28 января 1903 года Ратаев снова посылает Лопухину доклад с интересной характеристикой тогдашней агентуры в Швейцарии. "По приезде в Париж, - докладывает Ратаев, - я попал в очень тяжелое положение. По моей долголетней службе я сразу понял, что способы ведения дела моим предместником значительно устарели и совершенно не приспособлены к современным требованиям департамента. Как я уже писал, наиболее слабым пунктом оказалась Швейцария, а между тем я застал момент, когда центр и даже, можно сказать, пульс революционной деятельности перенесен именно туда. На меня сразу посыпались из департамента запросы по части выяснения разных лиц в Швейцарии, а у меня, кроме чиновника женевской полиции, под руками не было никого. А сие весьма недостаточно по той причине, во-первых, что пользоваться этим чиновником можно только с соблюдением особых предосторожностей. Если надо выяснить какое-либо лицо, проживающее без заявления своей личности в полицию, то надо написать на это лицо анонимный донос, и тогда чиновник получает уже распоряжение своего начальства. Иначе делать нельзя, так как он боится потерять место. Конечно, я все усилия направил на поправление дела в Швейцарии, и за короткое время удалось уже кое-что сделать в этом направлении. Конечно, все это далеко еще не удовлетворительно, но впоследствии я рассчитываю, быть может, чего-нибудь добиться. Наблюдение здесь вообще довольно затруднительно, и притом еще эта трудность осложняется его дороговизной. Для наглядности я прилагаю при сем отчет в расходовании сумм за истекший январь... Остаток и даже с нехваткой пошел на содержание внутренней агентуры. Последняя также весьма и весьма нуждается в реорганизации и освежении. Во-первых, она сильно распущена и набалована. После того, например, как я путем значительных затрат и исключительно благодаря сметливости и распорядительности старшего швейцарского агента установил Кракова наружным способом, секретный сотрудник, которого я об этом оповестил, ныне уведомляет, что он об этом "уже знает", так как Краков прибыл еще в конце января из России, где виделся с Негрескул, а потом прожил несколько дней в Берлине. Теперь он живет с сестрами Малкиными. Чтобы дело пошло более или менее удовлетворительно, необходимо дать, во-первых, время, а во-вторых - деньги. Я убедительно просил и прошу на первый год оставить неприкосновенной ту сумму, которая отпускалась П.И.Рачковскому. Будьте уверены, что я ее расходую с надлежащей экономией и осторожностью, а если что переплачиваю пока, то потому, что еще новичок в деле. Самым обременительным я считаю деньги, даваемые чиновнику лондонской полиции и главного управления общественной безопасности в Париже. Но я их получил от моего предшественника, и если этот расход сократить, то в Лондоне уже ничего нельзя будет .сделать, а в Париже мне станут умышленно портить..." ИНТРИГИ ПИНСКОГО МЕЩАНИНА Несмотря на происки своих врагов, главным образом Рачковского и Гартинга, Ратаев крепко сидел на своем месте, пока был жив Плеве - враг Рачковского, а директором департамента состоял Лопухин. Рачковский в это время вел сложную подпольную игру против Плеве, которая еще не выяснена с достаточной полнотой; но в этой большой игре старый интриган, не останавливавшийся ни перед чем и ничего никому не прощавший, не упускал случая подвести мину и под своего счастливого соперника и заместителя Ратаева. В этом Рачковскому оказывал незаменимую помощь его достойный питомец Ландезен-Гартинг, заведовавший в это время, как мы уже видели, берлинской агентурой. Гартинг формально был подчинен Ратаеву, но на деле был совершенно самостоятелен и в своих докладах директору Департамента полиции делал прямые доносы на своего непосредственного начальника, на его бездействие или упущения. Но Ратаев держался крепко не только благодаря благосклонности к нему Плеве, но и потому, что в его секретной агентуре работали провокаторы и шпионы такой высокой марки, как Лев Бейтнер, Марья Алексеевна Загорская и сам Евно Азеф. Благодаря им Ратаев мог хорошо освещать деятельность и планы и старых народовольцев, и нарождавшихся социалистов-революционеров. Первых, в том числе Бурцева с Краковым, обхаживал Бейтнер, вторых - Загорская и особенно Азеф, который доставлял своему патрону чуть не ежедневные рапорты и, между прочим, подробнейшие доклады о съезде социалистов-революционеров в Женеве 5 июля 1903 года, о конференции представителей российских революционных и оппозиционных групп и организаций в Париже 9 - 22 октября 1904 года, на которой партию эсеров представляли Чернов и Азеф. Казалось бы, все предвещало Ратаеву долговременное пребывание на посту заведующего заграничной агентурой; по иронии судьбы в ег о царствование получили даже свое завершение некоторые из начинаний его предшественника и врага Рачковского. Как известно, еще Рачковский организовал кружок французских журналистов в1901 году и осенью того же года поднял благодаря им в парижских газетах кампанию против русских эмигрантов, но поставить это дело на должную высоту он "за недостатком соответственных ассигнований" не мог, если не считать его неудачной попытки организовать знаменитую Лигу для спасения российского отечества. Мечта Рачковского осуществилась лишь при Плеве и при Ратаеве, когда в марте 1903 года был командирован в Париж для сбора соответственной информации и подкупа иностранной прессы Иван Федорович Манусевич-Мануйлов (Нововременский, Маска); в распоряжение Мануйлова отпускалось 12 160 рублей ежегодно. Впоследствии эта сумма значительно возросла, так как на один подкуп "Echo de Paris", "Gaulois" и "Figaro" Манусевич-Мануйлов тратил в год не менее 24 тысяч франков. Подкуп этот совершался в виде абонементов на некоторое количество экземпляров данной газеты. Кроме того, Манусевич-Мануйлов издавал в Париже в течение нескольких месяцев журнальчик "La Revue Russe", поставивший себе целью парализовать "интриги", направленные против России; редакция этого журнальчика помещалась в квартире редакции газеты "Figaro", официальным редактором и сотрудниками были французы. Средства на издание "La Revue Russe" - 10 тысяч франков в месяц - были отпущены из личных средств Николая II. Манусевич-Мануйлов сносился непосредственно с самим министром внутренних дел Плеве и совершенно не зависел от Ратаева... В ведение же Ратаева в 1904 года поступил и политический сыск на Балканском полуострове. Когда в январе 1904 года после разоблачения роли Александра Вайсмана, как агента Департамента полиции в Вене и на Балканах, было решено закрыть и ликвидировать балканскую агентуру, то жандармский Полковник Владимир Валерианович Тржецяк, стоявший во главе ее, а затем находившийся при Варшавском губернском жандармском управлении, в феврале 1905 года был назначен в помощники к Ратаеву для наблюдения за русскими на Балканском полуострове. 27 февраля Тржецяк выехал из Варшавы в Вену на свидание с Ратаевым и с ним объехал Балканский полуостров - Белград, Софию, Константинополь - для организации агентуры в этих странах и обследования фабрики бомб в Софии. После этого путешествия Тржецяк выехал в Одессу для установления связи между балканской агентурой и жандармскими заграничными властями, а затем в Варшаву и в С-Петербург. Здесь мы воспользуемся случаем, чтобы охарактеризовать состав балканской агентуры до ликвидации ее в 1904 году при полковнике Тржецяке. В ведение этой агентуры входили Румыния, Болгария, Сербия и Вена. В Румынии под началом полковника Тржецяка находилось 1б агентов: Осадчук Иван Осипович, Мотылев Александр Александрович, Табо-ри Самуил, он же Самуилов, Мелас Григорий Анастасьевич, Терзич Иван, Кралевич Михаил, Гаспар Александр, Ивахнов Трифон Илларионович, Руэ, Зирра, Лапинский Антон, Яманди Григорий Федорович, Стоев Иоаким Степанович, Тридас Сюзанна, Буянов Харлампий и Хорошев Иван. В Болгарии было 5 агентов: Озеров Антон Михайлович, Перлин На-хман Сендеров, Заверуха Емельян, Шварц Петр Андреевич, Богданов. В Сербии двое: Гведич, Джайя Иован. В Вене один Вайсман Шимон Мойше-Мордков (брат Александра). Кроме того, в Бухаресте было два сортировщика писем и в Яссах два почтальона. Среди этих сотрудников находится значительное число лиц, специально занимавшихся перлюстрацией писем политических эмигрантов. Затем интересно отметить участие в этой агентуре иностранных политических чинов: Гаспара - комиссара Бухарестской сыскной полиции, Гнедича - помощника градоначальника в Белграде, Зирра - румынского полицейского комиссара на станции Плоешти. Также не лишено интереса то, что оказывал различные мелкие агентурные услуги в качестве случайного сотрудника письмоводитель Российской императорской миссии в Бухаресте Иоаким Степанович Стоев. Из других сотрудников, уже перечисленных нами выше, остановимся здесь лишь на следующих: Осадчук специализировался главным образом-по организации агентуры и перлюстрации почты, вел таковую в Бухаресте, Варне, Рущуе и Яссах; Мелас Георгий Анастасьевич, грек, с успехом выполнял поручения агентурного свойства во всех румынских городах, расположенных по Дунаю... "обладает личной инициативой, находчив, хитер и не стесняется средствами для достижения цели"; Озеров Антон Михайлович имеет сношения с македонскими революционерами и с проживающими в Женеве членами группы народовольцев, наблюдал за тем, чтобы эсеры не получили от македонских революционеров взрывчатых веществ; Перлин Нахман Сендеров жил в Бухаресте, а затем с 1902 года в Париже, жил по паспорту Александрова, в 1892 году окончил Бухарестский университет с дипломом доктора медицины, способствовал организации в Румынии и Болгарии революционной агентуры, в 1888 году сообщил о готовившемся русскими революционерами в Париже динамитном взрыве, об отъезде Черкасова и Бурцева в Лондон, участвовал в организации арестов революционеров Ананьева и Корсакова и в попытке ареста Бурцева, с 1902 года до осени 1903 года жил в .Париже и занимался в клинике Шарко, а затем переселился на постоянное жительство в Софию; Шварц - помощник адвоката в Софии - оказывал в качестве случайного сотрудника агентурные услуги Александру Вайсману, а по отъезде того в С. -Петербург обслуживал Софию и вел там, между прочим, перлюстрацию... "обладает достаточными нравственными основами и вполне воспитан"; Джайя - редактор-издатель сербской газеты "Народ" в качестве случайного сотрудника оказывал Тржецяку и его предшественнику ряд агентурных услуг; Вайсман Шимон в 1895 году перешел на службу в заграничную агентуру и |