Оглавление Хрестоматия Кризисные состояния личности
 Скачать 3.34 Mb.
|
|
Этологический подход: агрессия как внутренняя энергия Среди биологических подходов к агрессии большое значение имеет вклад этологии, которая занимается сравнительным исследованием поведения животных и людей. Один из создателей этой науки – Лоренц (Lorenz, 1974) предложил модель агрессии, в которой конкретно рассматривалось, как формируется и высвобождается агрессивная энергия у животных и людей. Основное его предположение заключается в том, что организм беспрерывно накапливает агрессивную энергию. Приведет ли эта энергия к проявлению агрессивного поведения или нет, зависит от двух факторов: а) количества накопленной в организме в определенный момент агрессивной энергии и б) силы внешнего воздействия (например, вид или запах хищника), способного вызвать агрессивную реакцию. Два этих фактора обратно пропорциональны: чем ниже уровень энергии, тем более сильный стимул требуется, чтобы вызвать агрессивную реакцию, и наоборот. Если уровень энергии становится слишком высоким и не высвобождается с помощью внешнего стимула, происходит переполнение, что приводит к спонтанной агрессии. Лоренц сравнивает данный процесс с работой парового котла, в котором непрерывно повышается давление до тех пор, пока он либо не выпустит пар контролируемым образом, либо не взорвется самопроизвольно. При перенесении данной модели с рассмотрения агрессии животных на понимание поведения людей следует сделать несколько дополнительных предположений. В особенности надо объяснить, почему ограничения, которые накладываются на убийства представителей собственного вида, широко распространенные среди животных, очевидно неприменимы к людям. Здесь Лоренц (Lorenz, 1974) утверждает, что серьезные ограничения на убийство среди представителей своего вида были излишни в ранний исторический период развития человечества, когда кулаки и зубы были единственным, относительно безвредным оружием нападения друг на друга. С развитием все более усложненных и смертоносных средств нападения отсутствие механизма сдерживания, который мог бы уравновесить потенциальную возможность уничтожения представителей собственного вида, положило начало проявлению в основе своей неконтролируемой агрессии и насилия. Согласно теории Лоренца, агрессию следует рассматривать как глубоко проникающее и неизбежное свойство человеческой натуры. Однако он видит возможности высвобождения агрессивной энергии контролируемым и социально приемлемым образом, например в спортивных соревнованиях. В этом случае уровни агрессивной энергии можно удерживать ниже критического порога, за которым становятся вероятны вспышки насилия и другие крайне разрушительные формы агрессии. Применение Лоренцом выводов, сделанных им на основе изучения животных, к человеческой агрессии было поставлено психологами под сомнение как с концептуальной, так и с эмпирической точки зрения (Mummendey, 1996). Во-первых, критикуется отсутствие работающего определения агрессивной энергии: невозможно измерить количество агрессивной энергии, которой обладает индивид в определенный момент времени. Во-вторых, критикуется допущение о том, что, когда внутренний запас агрессивной энергии был израсходован в агрессивном поступке, возможности вызвать новую агрессивную реакцию не будет до тех пор, пока не установится достаточный уровень энергии. Имеется множество свидетельств того, что люди способны к выполнению нескольких агрессивных действий непосредственно друг за другом и что один агрессивный поступок зачастую скорее стимулирует, а не подавляет последующие агрессивные действия. Социобиологический подход: агрессия как продукт эволюции Социобиология как подотрасль эволюционной биологии занимается тем, что применяет логику эволюционной теории для объяснения социального поведения. Социобиология предлагает также объяснение агрессии, относящееся как к поведению людей, так и к поведению животных, при этом акцент делается на длительном формировании агрессии в процессе эволюции. Эволюционистское мышление, уходящее корнями в теорию «происхождения видов» Дарвина (1859), основано на представлении, согласно которому для того, чтобы какое-либо свойство или вид поведения сохранились у вида, они должны обладать хорошей приспособляемостью. Поведение адаптивно в той степени, в какой повышает шансы на выживание и вида в целом, и его отдельных представителей. Содержательные описания эволюционистского подхода были предложены Дейли и Уилсоном (Daly & Wilson, 1994), а также Бассом и Шейклфордом (Buss & Shakelford, 1997; см. также: Archer, 1995). В рамках данного подхода агрессивное поведение, направленное на сопротивление нападающим, а также соперникам в выборе партнера, рассматривается как адаптивное в плане увеличения репродуктивной успешности существа, проявившего агрессию. Благодаря своей способности контролировать доступ к особям женского пола более агрессивные представители вида, вероятно, окажутся успешнее в передаче своих генов следующему поколению и, таким образом, будут способствовать естественному отбору агрессивного поведения. Постепенно их генетические характеристики будут все больше распространяться в популяции за счет менее агрессивных и менее репродуктивно успешных представителей данного вида. Согласно социобиологическому подходу, агрессивное поведение вызывают не только «непосредственные» факторы, например непродолжительные процессы в организме или социальные условия, но также и «конечные» причины, формирующие поведение людей и животных в процессе эволюции. В современных исследованиях агрессии наиболее заметное и повсеместное влияние социобиологического подхода проявилось при объяснении возникновения сексуальной агрессии (Malamuth & Heilmann, 1998). Сексуальная агрессия понимается как добровольная, хотя и рискованная стратегия половых сношений, применяемая мужчинами, чьи возможности воспроизводства в рамках обоюднодобровольных сексуальных отношений ограничены (Thornhill & Thornhill, 1991). Согласно данному взгляду, потенциальная возможность совершить изнасилование есть часть эволюционной наследственности всех мужчин. Это также означает, что стремление к воспроизводству – главное функциональное основание изнасилования, не обязательно понимаемое насильником на сознательном уровне, играет важную эволюционную роль в его поведении. Для доказательства своих аргументов сторонники социобиологического объяснения изнасилования ссылаются на два основных источника данных: а) исследования поведения животных, которые, согласно трактовке этих ученых, содержат свидетельства насильственного характера отношений между особями противоположного пола у разных видов (например, Ellis, 1989); б) статистику преступности, которая показывает, что подавляющее большинство жертв изнасилования – это молодые женщины на пике своих репродуктивных способностей, а также что непропорционально велика доля изнасилований, совершаемых мужчинами с низким социально-экономическим статусом. Достоверность этих источников данных была радикальным образом поставлена под сомнение критиками социобиологического подхода (например, Harding, 1985), и споры эти далеки от завершения. Более подробно мы рассмотрим приводимые в рамках данной дискуссии доводы в главе 8. В целом представители социобиологического подхода рассматривают агрессию как форму поведения, развившуюся у животных и людей вследствие ее потенциальной способности увеличить репродуктивную успешность особи и поэтому способствующую передаче ее генов в процессе естественного отбора будущим поколениям. До какой степени этот эволюционный процесс формируется культурой, вследствие чего возникают межкультурные различия в агрессии, – по этим вопросам биологи и социальные психологи до сих пор не пришли к согласию. Генетика поведения: передается ли агрессивность по наследству? Как уже отмечалось, согласно социобиологическому объяснению, агрессия возникла потому, что способствует повышению репродуктивной успешности индивида. Важнейшим в данной аргументации положением является то, что склонность к агрессивному поведению составляет часть генетической конституции индивида. Данное положение развивается генетикой поведения, которая изучает роль генетических сходств в объяснении личностных характеристик и поведения. Иначе говоря, представители генетики поведения стремятся показать, что генетически родственные индивиды в действительности более схожи между собой с точки зрения их агрессивных склонностей, чем индивиды, которые генетически не родственны. Поскольку большинство детей воспитываются своими биологическими родителями, генетически им родственными, то влияния «природы» и «воспитания» в индивидуальном развитии обычно совпадают. Следовательно, для того чтобы отделить влияния семейного окружения и наследственности друг от друга, необходимы особые исследовательские методы. Один из таких методов предполагает изучение приемных детей, чьи агрессивные склонности можно оценить по сравнению с их приемными и биологическими родителями. Можно считать, что сходство между детьми и их приемными родителями отражает не искаженное генетическими факторами влияние семейного окружения, тогда как сходство с биологическими родителями указывает на не искаженное влиянием среды воздействие генетических факторов. Второй метод подразумевает сравнение однояйцевых и разнояйцевых близнецов с точки зрения сходства их агрессивных склонностей. У однояйцевых близнецов генетическая конституция совпадает на 100%, тогда как у разнояйцевых генетическое сходство наблюдается лишь на 50%, Следовательно, выводы о большем сходстве в агрессивном поведении у однояйцевых близнецов могут служить подтверждением тезиса о том, что в определенной степени агрессия передается генетическим способом. Данные, полученные при использовании близнецового метода и метода исследования приемных детей, были обобщены Майлзом и Кэрн (Miles & Carey, 1997). Ими был проведен метаанализ 22 исследований, в которых агрессивное или асоциальное поведение оценивалось самими детьми либо – если они были еще слишком маленькими – их родителями. В обзор были включены также два дополнительных исследования, в которых проводилось непосредственное наблюдение агрессивного поведения. Из полученных результатов авторы делают вывод о том, что общая генетика в значительной степени отвечает за сходства как в самооценках, так и в родительских оценках агрессивности и объясняет до 50% расхождений. Принимая во внимание возрастные различия проанализированных групп, авторы выдвигают предположение о том, что относительная значимость генетического влияния и воздействия внешней среды в формировании агрессии по мере индивидуального развития может меняться. Было обнаружено, что общие гены по сравнению с одинаковыми внешними условиями имеют большее значение в объяснении агрессии взрослых людей, в то время как для детей и подростков характерно обратное. Однако два исследования, проводившихся с использованием в качестве способа изучения агрессии наблюдения, накладывают на эти выводы существенные ограничения. В этих исследованиях влияние общей среды оказалось в основном сильнее влияния генетического родства. Ди Лалла и Готтесман (DiLalla & Gottesman, 1991) отмечают схожие особенности наследственности асоциального поведения: было обнаружено, что генетическое родство проявляется в большей степени при использовании опросных методов, нежели чем при рассмотрении поведенческих показателей, например в совершении преступлений. В то же время на основании проведенного ими обзора исследований приемных детей эти ученые заключают, что генетические факторы все же играют определенную роль в преступности наряду с факторами внешней среды: индивиды, чьи родители – как биологические, так и приемные – были преступниками, имели наибольшую вероятность стать преступниками, на втором месте шли те, чьи биологические, но не приемные родители имели криминальное прошлое. В результате нескольких исследований было установлено, что для последней группы риск совершения преступлений значительно выше, чем для группы тех детей, чьи приемные родители имели, а биологические не имели криминального прошлого, из чего было сделано предположение о том, что гены относительно более влиятельны, чем общие внешние условия. В конечном счете, имеющиеся данные говорят о том, что генетическую конституцию следует рассматривать в качестве потенциально существенного источника индивидуальных различий в агрессии. Точная оценка величины генетического влияния по сравнению с воздействиями внешней среды затруднена вследствие многообразных методологических трудностей, нередко упоминаемых в научной литературе (см.: Tedeschi & Felson, 1994, ch. 1). Например, в исследованиях, где анализируются генетические и внешние факторы преступности, зачастую не удается провести различия между насильственными и ненасильственными преступлениями. Данное разграничение имеет решающее значение, если ставится цель определить наследуемость именно агрессивного поведения, а не асоциального или девиантного поведения в целом. Кроме того, чтобы объяснить расхождения данных о степени генетического влияния, получаемых при использовании двух разных измерительных стратегий, требуются исследования, в которых сочетаются самоотчеты и наблюдение. В вопросе о том, является ли агрессия неизбежным свойством человеческой натуры и индивидуального характера, исследования, доказывающие влияние генетических факторов, иногда толкуются как выражающие детерминистский, а потому пессимистический взгляд: если у индивида агрессивные гены, то он вырастает агрессивным и со склонностями к насилию. Однако такая точка зрения отрицается специалистами в области генетики поведения. Они подчеркивают, что генетическая конституция индивида («генотип») может располагать его к тому, чтобы стать агрессивным человеком («фенотип»), но решающую роль в том, будет ли имеющаяся предрасположенность усилена или же она будет нейтрализована, играют факторы внешней среды. Психологические объяснения Рассматривавшиеся до сих пор теоретические подходы в объяснении агрессии ссылаются на биологические процессы. Теперь мы обратимся к теоретическим разработкам, где акцент делается на задействованных в агрессивном поведении психологических механизмах. Следует, однако, отметить, что самое раннее направление в теоретических разработках данной традиции – фрейдовская психоаналитическая трактовка агрессии – также отталкивалось от биологического подхода, понимая агрессивное поведение как выражение генетически укорененного инстинкта. Фрейдовский психоанализ: агрессия как разрушительный инстинкт В своей двухфакторной теории инстинкта Фрейд (1920) предположил, что индивидуальное поведение побуждается двумя основными силами, являющимися неотъемлемой частью человеческой натуры: инстинктом жизни (эрос) и инстинктом смерти (танатос). В то время как эрос толкает человека на поиск удовольствий, танатос направлен на саморазрушение. Вследствие антагонистической природы этих инстинктов они представляют собой источник непрерывного внутрипсихического конфликта, который можно разрешить, только отводя деструктивную силу от самого человека и направляя ее на других. Таким образом, агрессивные действия по отношению к другому человеку рассматриваются как механизм высвобождения разрушительной энергии путем, который защищает внутрипсихическую стабильность действующего субъекта. Фрейд вводит также понятие катарсиса, признавая возможность высвобождения деструктивной энергии через неагрессивное экспрессивное поведение (например, шутки), однако лишь с временным эффектом. По его мнению, агрессия – неизбежное свойство человеческого поведения, которое находится вне контроля индивида. Интересно отметить, что после Первой мировой войны Фрейд пересмотрел свою раннюю модель, где акцент делался исключительно на эросе, добавив в нее разрушительную силу. Эмпирические свидетельства, подкрепляющие теорию Фрейда, недостаточны, они опираются главным образом на исследования отдельных случаев, в которых не проводилось серьезной работы с крупными теоретическими построениями. Тем не менее идеи Фрейда сыграли значительную роль в лучшем понимания агрессии, поскольку они способствовали возникновению значимой фрустрационной теории агрессии, которую мы и рассмотрим ниже. Фрустрационная теория агрессии: агрессия как целенаправленное побуждение Принятие основывавшихся на инстинкте объяснений агрессии имело решающее значение по нескольким причинам, и не в самую последнюю очередь из-за недостатка эмпирических данных для их подкрепления (см.; Baron & Richardson, 1994). Однако представление о том, что в организме существует некая сила, которая совместно с внешними событиями приводит к агрессивному повелению, было подтверждено влиятельным направлением исследований, где в качестве мотивирующего агрессивное поведение фактора было заявлено агрессивное побуждение. В отличие от инстинкта побуждение не является всегда присутствующим, постоянно возрастающим источником энергии, а активируется лишь тогда, когда организм оказывается лишенным средств удовлетворения насущной потребности. Таким образом, побуждение служит мобилизующей силой, направленной на прекращение состояния лишения. В первоначальном варианте гипотезы фрустрации – агрессии (Dollard el at., 1939) агрессия объяснялась как результат побуждения положить конец состоянию фрустрации, в соответствии с чем фрустрация определяется как внешнее вмешательство в целенаправленное поведение человека. Таким образом, переживание фрустрации вызывает желание агрессивных действий против источника фрустрации, и это, в свою очередь, выступает катализатором проявления агрессивного поведения. Тем не менее очевидно, что не каждая фрустрация приводит к агрессивной реакции. Наоборот, индивид, испытавший фрустрацию, может ретироваться из ситуации или впасть в состояние депрессии. Более того, не всякий агрессивный поступок является результатом предшествовавшей ему фрустрации. Инструментально-агрессивные действия осуществляются ради достижения определенной цели, например, ограбление банка для исправления безнадежной финансовой ситуации не обязательно представляет собой следствие предшествовавшей фрустрации. Поэтому ранее выдвинутое предположение о детерминистской связи между фрустрацией и агрессией вскоре было преобразовано Миллером (Miller, 1941), одним из авторов первоначальной теории, в вероятностную версию. Он утверждал, что «фрустрация создает побуждения к разного типа реакциям, одно из которых – побуждение к какой-либо форме агрессии» (Miller, 1941, р. 338). Согласно этой скорректированной теории, агрессия – не единственная, а только одна из возможных реакций на фрустрацию. В зависимости от того, насколько агрессивный поступок уменьшает силу лежащего в его основе побуждения, он приобретает самоусиливающийся характер: повышается вероятность того, что последующие случаи фрустрации также будут сопровождаться агрессивной реакцией. Приведет ли фрустрация к агрессивной реакции, зависит от влияния сдерживающих переменных. Страх наказания за открытое проявление агрессии или недоступность источника фрустрации – таковы регуляторы, препятствующие агрессии. Эти регуляторы могут также объяснить, почему агрессия часто «перемещается» от источника фрустрации к более легкодоступному или менее пугающему объекту. В результате недавно проведенного метаанализа Маркус-Ньюхалл, Педерсен, Карлсон и Миллер (Marcus-Newhall. Pedersen, Carlson & Miller, 2000) обнаружили в 49 исследованиях согласующиеся друг с другом свидетельства смещения агрессии от источника фрустрации к менее сильному и более доступному объекту. В отличие от факторов, подавляющих или смещающих агрессивные реакции на фрустрацию, наличие связанных с агрессией предметов выступает активизирующим фактором. В часто упоминаемом исследовании Берковица и Ле Пажа(Berkowitz & LePage, 1967) показано значение связанных с агрессией предметов как регуляторов связи фрустрация–агрессия. Люди, которые ранее испытали фрустрацию, воспроизводили большее количество электрических разрядов (мера агрессии) при наличии огнестрельного оружия (т.е. указателя на агрессию), чем при наличии ракетки для игры в бадминтон (т.е. нейтрального предмета). Наличие ключевых раздражителей не оказывало никакого влияния на агрессивное поведение субъектов, которые предварительно не испытали фрустрации. Несмотря на то, что дальнейшие исследования не всегда приводили к аналогичным результатам (некоторые не обнаруживали «эффекта оружия», другие выявляли его и у не подвергшихся фрустрации субъектов), в целом имеются впечатляющие сведения, подтверждающие роль связанных с агрессией предметов в содействии агрессивному поведению. Из проведенного метаанализа 57 исследований Карлсон, Маркус-Ньюхалл и Миллер (Carlson, Marcm-Newhall & Miller, 1990, p. 632) делают вывод о том, что «связанные с агрессией предметы, наличествующие в экспериментальных условиях, усиливают агрессивные реакции». Таким образом, начав свое развитие как модель побуждении, гипотеза фрустрации – агрессии приобрела форму более сложного подхода, делающего упор на когнитивной оценке имеющихся в данной ситуации сигналов-раздражителей как важнейшем опосредующем звене между переживанием фрустрации и агрессивной реакцией. Развитие теории было продолжено Берковицем (Berkowitz, 1989) в его неассоциативной модели, которая обобщается в следующем разделе. |