Оскар Уайльд Портрет Дориана Грея сборник
 Скачать 2.4 Mb.
|
|
I Леди Уиндермир давала последний прием перед Пасхой, и дом был заполнен до отказа. Шесть министров явились прямо из парламента в орденах и лентах, светские красавицы блистали изящнейшими туалетами, а в углу картинной галереи стояла принцесса София из Карлсруэ – грузная дама с роскошными изумрудами и крохотными черными глазками на скуластом татарском лице она очень громко говорила на скверном французском и неумеренно хохотала в ответ на любую реплику. Как все чудесно перемешалось Сиятельные леди запросто болтали с воинствующими радикалами, прославленные проповедники по- приятельски беседовали с известными скептиками, стайка епископов порхала из зала в зал вслед за дебелой примадонной, на лестнице стояли несколько действительных членов Королевской академии, маскирующихся под богему, и прошел слух, что столовую, где накрыли ужин, просто оккупировали гении. Без сомнения, это был один из лучших вечеров леди Уиндермир, и принцесса задержалась почти до половины двенадцатого. Как только она уехала, леди Уиндермир вернулась в картинную галерею, где знаменитый экономист серьезно и обстоятельно разъяснял научную теорию музыки негодующему виртуозу из Венгрии, и заговорила с герцогиней Пейзли. Как хороша была хозяйка вечера Белизна ее точеной шеи, незабудковая синева глаз и золото волос не могли не вызывать восхищения. То было ив самом деле чистейшее золото, а не бледно-желтый цвет соломы, который ныне смеют сравнивать с благородным металлом, то было золото, вплетенное в солнечные лучи и упрятанное в таинственной толще янтаря в золотом обрамлении ее лицо светилось, как лик святого, но и не без магической прелести греха. Она являла собой интересный психологический феномен. Уже в юности она познала ту важную истину, что опрометчивость и легкомыслие чаще всего почитают за невинность. За счет нескольких дерзких проделок – большей частью, впрочем, совершенно безобидных – она приобрела известность и уважение, подобающие видной личности. Она не разменяла мужей (согласно Справочнику Дебретта [37] , их у нее было три, но сохранила одного любовника, и потому пересуды на ее счет давно прекратились. Ей недавно исполнилось сорок, она была бездетна и обладала той неуемной жаждой удовольствий, которая единственно и продлевает молодость Вдруг она нетерпеливо огляделась и проговорила своим чистым контральто Где мой хиромант Кто-кто, Глэдис? – вздрогнув, воскликнула герцогиня Мой хиромант, герцогиня. Я теперь жить без него не могу Глэдис, милая, ты всегда так оригинальна, – пробормотала герцогиня, пытаясь вспомнить, что такое хиромант, и опасаясь худшего Он приходит два раза в неделю, – продолжала леди Уиндермир, – и извлекает интереснейшие вещи из моей руки О боже – тихо ужаснулась герцогиня. – Что-то вроде мозольного оператора. Какой кошмар. Надеюсь, он, по крайней мере, иностранец. Это было бы еще не так страшно Я непременно должна вас познакомить Познакомить – вскричала герцогиня. – Он что же, здесь? Она принялась искать глазами свой черепаховый веер и весьма потрепанную кружевную накидку, стем чтобы, если потребуется, ретироваться без промедления Разумеется, он здесь. Какой же прием без него Он говорит, что у меня богатая, одухотворенная рука и что если бы большой палец был чуточку короче, то я была бы меланхолической натурой и пошла в монастырь Ах, вот что – У герцогини отлегло от сердца. – Он гадает И угадывает – подхватила леди Уиндермир. – Итак ловко Вот в будущем году, например, меня подстерегает большая опасность и на суше и на море, так что я буду жить на воздушном шаре, а ужин мне по вечерам будут поднимать в корзине. Это все написано намоем мизинце – или на ладони, я точно не помню Ты искушаешь провидение, Глэдис. – Милая герцогиня, я уверена, что провидение давно научилось не поддаваться искушению. По-моему, каждый должен ходить к хироманту хотя бы разв месяц, чтобы знать, что ему можно и чего нельзя. Потом мы, конечно, делаем все наоборот, но как приятно знать о последствиях заранее Если кто-нибудь сейчас жене отыщет мистера Поджерса, я пойду за ним сама Позвольте мне, леди Уиндермир, – сказал высокий красивый молодой человек, который в продолжение всего разговора стоял, улыбаясь, рядом. – Спасибо, лорд Артур, новы же его не знаете Если он такой замечательный, как вы рассказываете, леди Уиндермир, я его ни с кем не спутаю. Опишите его внешность, и я сию же минуту приведу его Он совсем непохож на хироманта. То есть в нем нет ничего таинственного, романтического. Маленький, полный, лысый, в больших очках с золотой оправой – нечто среднее между семейным доктором и провинциальным стряпчим. Сожалею, ноя, право, не виновата. Все это очень досадно. Мои пианисты страшно похожи на поэтов, а поэты – на пианистов. Помню, в прошлом сезоне я пригласила на обед настоящее чудовище – заговорщика, который взрывает живых людей, ходит в кольчуге, а в рукаве носит кинжал. И чтобы выдумали Он оказался похожим на старого пастора и весь вечер шутил с дамами. Он был очень остроумен и все такое, но представьте – какое разочарование А когда я спросила его о кольчуге, он только рассмеялся и ответил, что в Англии в ней было бы холодно. А вот и мистер Поджерс! Сюда, мистер Поджерс. Я хочу, чтобы вы погадали герцогине Пейзли. Герцогиня, вам придется снять перчатку. Нет, не эту, другую Право, Глэдис, это не вполне прилично, – проговорила герцогиня, нехотя расстегивая отнюдь не новую лайковую перчатку Все, что интересно, не вполне прилично, – парировала леди Уиндермир. – On a fait le monde ainsi [38] . Ноя должна вас познакомить. Герцогиня, это мистер Поджерс, мой прелестный хиромант. Мистер Поджерс, это герцогиня Пейзли, и, если выскажете, что ее лунный бугор больше моего, я вам уже никогда не буду верить Глэдис, я уверена, что у меня на руке нет ничего подобного, – с достоинством произнесла герцогиня Вы совершенно правы, ваша светлость, – сказал мистер Поджерс, взглянув на пухлую руку с короткими толстыми пальцами, – лунный бугор неразвит. Но линия жизни, напротив, видна превосходно. Согните, пожалуйста, руку. Вот так, благодарю. Три четкие линии на сгибе Вы доживете до глубокой старости, герцогиня, и будете очень счастливы. Честолюбие… весьма скромно, линия интеллекта не утрирована, линия сердца Говорите все как есть, мистер Поджерс! – вставила леди Уиндермир. – С превеликим удовольствием, сударыня, – сказал мистер Поджерс и поклонился, – но, увы, герцогиня не дает повода для пространных рассказов. Я вижу редкое постоянство в сочетании с завидным чувством долга Продолжайте, прошу вас, мистер Поджерс, – весьма благосклонно произнесла герцогиня – Не последнее из достоинств вашей светлости – бережливость, продолжал мистер Поджерс, и леди Уиндермир прыснула со смеху Бережливость – прекрасное качество, – удовлетворенно проговорила герцогиня. – Когда я вышла за Пейзли, у него было одиннадцать замков и ни одного дома, пригодного для жизни А теперь у него двенадцать домов и ни одного замка – отозвалась леди Уиндермир. – Видишь ли, милая, я люблю Комфорт, – произнес мистер Поджерс, – удобства и горячую воду в каждой спальне. Вы совершенно правы, ваша светлость. Комфорт – это единственное, что может нам дать цивилизация Вы чудесно отгадали характер герцогини, мистер Поджерс. Теперь погадайте леди Флоре. Повинуясь знаку улыбающейся хозяйки, из-за дивана неловко выступила высокая девушка с острыми лопатками и рыжеватыми волосами того оттенка, который столь характерен для шотландцев она протянула худую, длинную руку с крупными и как бы приплюснутыми пальцами А, пианистка Вижу, вижу, – сказал мистер Поджерс. – Превосходная пианистка, хотя, пожалуй, и не из тех, что зовутся музыкантами. Скромна, честна, очень любит животных Сущая правда – воскликнула герцогиня, обращаясь к леди Уиндермир. – Флора держит в Макклоски две дюжины овчарок колли. Она бы и наш городской дом превратила в зверинец, если б только отец позволил Со своим домом я это проделываю каждый четверг, – рассмеялась леди Уиндермир, – вот только овчаркам предпочитаю львов Тут вы ошибаетесь, леди Уиндермир, – сказал мистер Поджерс и чинно поклонился Женщина без милых ошибок – это не женщина, а просто особа женского пола. Но погадайте нам еще. Сэр Томас, покажите вашу руку. Приятного вида пожилой господин в белом жилете протянул большую шершавую руку с весьма длинным средним пальцем Непоседливый нрав четыре дальних путешествия в прошлом, одно еще предстоит. Трижды попадал в кораблекрушение. Нет-нет, дважды, но рискует разбиться вновь. Убежденный консерватор, весьма пунктуален, страстный коллекционер. Тяжело болел в возрасте от шестнадцати до восемнадцати лет. В тридцать унаследовал крупное состояние. Питает отвращение к кошками радикалам Поразительно – вскричал сэр Томас. – Вы непременно должны погадать моей жене Вашей второй жене, – уточнил мистер Поджерс, все еще не выпуская из рук пальцы сэра Томаса. – С превеликим удовольствием. Но леди Марвел – меланхоличная дама с каштановыми волосами и сентиментальными ресницами – наотрез отказалась предавать гласности свое прошлое и будущее, а русский посол месье де Колов не пожелал даже снять перчатки, несмотря на все увещевания леди Уиндермир. Да и многие другие побоялись предстать перед забавным человечком с шаблонной улыбкой, очками в золотой оправе и проницательными глазами-бусинками; а уж когда он сказал бедной леди Фермор – прямо здесь, пред всеми, – что она равнодушна к музыке, но очень любит музыкантов, никто более не сомневался, что хиромантия – крайне опасная наука и поощрять ее не следует, кроме как оставаясь тет-а-тет. Однако лорду Артуру Сэвилу, который ничего не знало печальной истории леди Фермор и с немалым интересом наблюдал за мистером Поджерсом, чрезвычайно захотелось, чтобы ему тоже погадали, ноне решаясь громко заявить о своем желании, он подошел к леди Уиндермир и, очаровательно покраснев, спросил, удобно ли, по ее мнению, побеспокоить мистера Поджерса. – Ну разумеется – сказала леди Уиндермир. – Он здесь именно для того, чтобы его беспокоили. Все мои львы, лорд Артур, – это львы-артисты; по первому моему слову они прыгают через обруч. Ноя вас предупреждаю, что ничего не стану утаивать от Сибил. Я жду ее завтрак обеду – нам надо поболтать о шляпках, и, если мистер Поджерс выяснит, что у вас дурной нрав, или склонность к подагре, или жена в каком-нибудь Бейсуотере, я все ей непременно передам. Лорд Артур улыбнулся и покачал головой Яне боюсь. Она обо мне все знает, как и я о ней В самом деле Вы меня, право, немного огорчили. Взаимные иллюзии – вот лучшая основа для брака. Нет-нет, я не цинична, просто у меня есть опыт – впрочем, это одно и тоже. Мистер Поджерс, лорд Артур Сэвил мечтает, чтоб вы ему погадали. Только не говорите, что он обручен с одной из милейших девушек в Лондоне об этом «Морнинг Пост» сообщила еще месяц тому назад Леди Уиндермир, душечка, – вскричала маркиза Джедберг, – оставьте мистера Поджерса мне. Он только что сказал, что меня ждут подмостки, как интересно Если он вам такое сказал, леди Джедберг, я заберу его от вас сию же секунду. Сюда, мистер Поджерс. Погадайте лорду Артуру – Что ж, – леди Джедберг состроила обиженное личико и поднялась с дивана, – если мне нельзя на сцену, разрешите хотя бы быть зрителем Разумеется. Мы все будем зрителями, – объявила леди Уиндермир. Итак, мистер Поджерс, сообщите нам что-нибудь приятное. Лорд Артур мой любимец. Но, взглянув на руку лорда Артура, мистер Поджерс странно побледнели не произнес ни слова. Он зябко поежился, и его кустистые брови уродливо задергались, как это случалось, когда он был в растерянности. На желтоватом лбу мистера Поджерса появились крупные бусинки пота, словно капли ядовитой росы, а его толстые пальцы сделались влажными и холодными. Лорд Артур заметил эти признаки смятения и сам – впервые в жизни почувствовал страх. Ему захотелось повернуться и бежать, но он сдержал себя. Лучше знать все, даже самое ужасное. Невыносимо оставаться в неведении Я жду, мистер Поджерс, – сказал он Мы все ждем – нетерпеливо заметила леди Уиндермир, но хиромант по-прежнему молчал Артуру, наверное, суждено играть на сцене, – предположила леди Джедберг, – новы были так строги с мистером Поджерсом, что он теперь боится сказать ему об этом. Внезапно мистер Поджерс отпустил правую руку лорда Артура и схватил левую, склонившись над ней так низко, что золотая оправа его очков почти коснулась ладони. Мгновение его побелевшее лицо выражало неподдельный ужасно он быстро совладал с собой и, повернувшись к леди Уиндермир, произнес с деланой улыбкой Передо мной рука очаровательного молодого человека Это ясно, – ответила леди Уиндермир. – Но будет ли он очаровательным мужем Вот что я хочу знать Как все очаровательные молодые люди, – сказал мистер Поджерс. – По-моему, муж не должен быть слишком обворожительным, – в задумчивости проговорила леди Джедберг. – Это опасно Дитя мое, – воскликнула леди Уиндермир, – муж никогда не бывает слишком обворожителен Ноя требую подробностей. Только подробности интересны. Что ждет лорда Артура Гм, в течение ближайших месяцев лорд Артур отправится в путешествие Ну разумеется, в свадебное И потеряет одного из родственников – Надеюсь, не сестру – жалостливо спросила леди Джедберг. – Нет, безусловно не сестру, – успокоил ее жестом мистер Поджерс. – Кого-то из дальней родни Что ж, я безумно разочарована, – заявила леди Уиндермир. – Мне абсолютно нечего рассказать Сибил. Дальняя родня теперь никого не волнует – она давно уже вышла из моды. Впрочем, пусть Сибил купит черного шелку – он хорошо смотрится в церкви. А теперь ужинать. Там, конечно, давно все съели, нонам, быть может, подадут горячий суп. Когда- то Франсуа готовил отменный суп, но теперь он так увлекся политикой, что я не знаю, чего и ждать. Скорее бы угомонился этот генерал Буланже [39] Герцогиня, вы не устали Вовсе нет, Глэдис, свет мой, – отозвалась герцогиня, ковыляя к двери. – Я получила огромное удовольствие, и этот твой ортодонт, то бишь хиромант весьма интересен. Флора, где мой черепаховый веер Ах, спасибо, сэр Томас. А моя кружевная накидка. Флора Благодарю вас, сэр Томас, вы очень любезны. – И сия достойная дама спустилась наконец по лестнице, уронив свой флакон с духами не более двух раз. В продолжение всего этого времени лорд Артур Сэвил стоял у камина, объятый неодолимым страхом, язвящей душу тревогой перед безжалостным роком. Он грустно улыбнулся сестре, когда та пропорхнула мимов прелестной розовой парче и жемчугах, легко опершись на руку лорда Плимдейла, и словно во сне слышал, как леди Уиндермир пригласила его следовать за собой. Он думало Сибил Мертон – и при мысли, что их могут разлучить, его глаза затуманились от слез. Глядя на него, можно было подумать, что Немезида, похитив щит Афины, показала ему голову горгоны Медузы. Он словно окаменела меланхолическая бледность сделала его лицо похожим на мрамор. Сын знатных и богатых родителей, до сих пор он знал лишь жизнь, полную чудесной роскоши и тонкого изящества, жизнь по-мальчишески беспечную, начисто лишенную презренных забот теперь же – впервые – он прикоснулся к ужасной тайне бытия, ощутил трагическую неотвратимость судьбы. Чудовищно, невероятно Неужели на его руке начертано тайное послание, которое расшифровал этот человек, – предвестие злодейского греха, кровавый знак преступления Неужели нет спасения Или мы в самом деле всего лишь шахматные фигуры, которые незримая сила передвигает по своей воле, – пустые сосуды, подвластные рукам гончара, готовые для славы и для позора Разум восставал против этой мысли, но лорд Артур чувствовал близость ужасной трагедии, словно вдруг на него взвалили непосильную ношу. Хорошо актерам Они выбирают, что играть, – трагедию или комедию, сами решают, страдать им или веселиться, лить слезы или хохотать. Нов жизни все не так. В большинстве своем мужчины и женщины вынуждены играть роли, для которых они совсем не подходят. Наши гильденстерны играют Гамлета, анаши гамлеты паясничают, как принц Хэл. Весь мир – сцена, но спектакль выходит скверный, ибо роли распределены из рук вон плохо. Внезапно в гостиную вошел мистер Поджерс. Увидев лорда Артура, он вздрогнули его крупное, одутловатое лицо стало зеленовато-желтым. Их глаза встретились, и с минуту оба молчали Герцогиня забыла здесь перчатку, лорд Артур, и меня за ней послали, – проговорил наконец мистер Поджерс. – Вот она, на диване. Честь имею Мистер Поджерс, я настаиваю, чтобы вы мне прямо ответили на один вопрос В другой раз, лорд Артур. Герцогиня очень волнуется. Ну, я пойду Нет, не пойдете. Герцогиня подождет Нехорошо заставлять даму ждать, лорд Артур, – пролепетал мистер Поджерс, криво улыбнувшись. – Прекрасному полу свойственно нетерпение. Красивые губы лорда Артура слегка изогнулись, придав лицу дерзкое, презрительное выражение. Какое ему было дело в эту минуту до бедной герцогини Он пересек гостиную и, остановившись перед мистером Поджерсом, протянул руку Скажите, что вы там прочли. Скажите правду. Я должен знать. Яне ребенок. Глазки мистера Поджерса заморгали за стеклами очков он неловко переминался с ноги на ногу, теребя блестящую цепочку от часов А почему вы, собственно, решили, лорд Артур, что я прочел по вашей руке больше, чем сказал Я в этом уверен и желаю все знать. Я заплачу. Ядам вам чек на сто фунтов. Зеленые глазки сверкнули и вновь погасли Сто гиней – еле слышно произнес мистер Поджерс после долгого молчания Да, разумеется. Я пришлю вам чек завтра. Какой у вас клуб Яне состою в клубе. Временно не состою. Мой адрес хотя позвольте, ядам вам свою карточку. – С этими словами мистер Поджерс извлек из кармана карточку с золотым обрезом и, низко поклонившись протянул ее лорду Артуру: М-Р СЕПТИМУС Р. ПОДЖЕРС Профессиональный хиромант Уэст-Мун-стрит, а Я принимаю с десяти до четырех, – машинально добавил мистер Поджерс. – Семьям предоставляю скидку Быстрее – вскричал лорд Артур. Он по-прежнему стоял с протянутой рукой и был чрезвычайно бледен. Мистер Поджерс опасливо оглянулся и задернул тяжелую портьеру Мне нужно время, лорд Артур. Присядьте Быстрее, сэр – снова вскричал лорд Артур и рассерженно топнул ногой по полированному паркету. Мистер Поджерс улыбнулся, извлек из нагрудного кармана увеличительное стекло и тщательно протер его носовым платком Я готов, – сказал он II Десять минут спустя лорд Артур Сэвил выбежал из дома с выражением ужаса на бледном лицеи молчаливой мукой в глазах, протиснулся сквозь укутанных в шубы лакеев, столпившихся под полосатым навесом, и ринулся прочь, ничего не видя и не слыша. Ночь была холодная, дул пронизывающий ветер, от которого газовые фонари на площади попеременно вспыхивали и тускнели, ноу лорда Артура горели руки, и лоб его пылал. Он шел не останавливаясь, нетвердой поступью пьяного, и полицейский на углу с любопытством проводил его взглядом. Нищий, сунувшийся было за подаянием, перепугался при виде такого отчаяния, какое ему даже и не снилось. Один раз лорд Артур остановился под фонарем и посмотрел на свои руки. Ему показалось, что уже сейчас на них расплываются кровавые пятна, и сего дрожащих губ слетел негромкий стон. Убийство! Вот что увидел хиромант. Убийство Ужасное слово звенело во мраке, и бесприютный ветер шептал его лорду Артуру на ухо. Это слово кралось по ночным улицами скалило зубы с крыш. Он вышел к Гайд-парку: его безотчетно влекло к этим темным деревьям. Он устало прислонился к ограде и прижал лоб к влажному металлу, вбирая тревожную тишину парка. Убийство Убийство повторял он, словно надеясь притупить чудовищный смысл пророчества. От звука собственного голоса он содрогался, нов тоже время ему хотелось, чтобы громогласное эхо, услышав его, пробудило весь огромный спящий город. Его охватило безумное желание остановить первого же прохожего и все ему рассказать. Он двинулся прочь, пересек Оксфорд-стрит и углубился в узкие улочки – прибежище низменных страстей. Две женщины с ярко раскрашенными лицами осыпали его насмешками. Из темного двора послышалась ругань и звук ударов, а затем пронзительный вопль; сгорбленные фигуры, припавшие к сырой стене, явили ему безобразный облик старости и нищеты. Он почувствовал странную жалость. Возможно ли, чтоб эти дети бедности и греха также, как ион сам, только следовали предначертанию Неужто они, как ион, лишь марионетки в дьявольском спектакле? Нет, не тайна, а ирония людских страданий поразила его, их полная бессмысленность и бесполезность. Как все нелепо, несообразно Как начисто лишено гармонии Его потрясло несоответствие между бойким оптимизмом повседневности и подлинной картиной жизни. Он был еще очень молод. Спустя некоторое время он вышел к Марилебонской церкви. Пустынная мостовая была похожа на ленту отполированного серебра с темными арабесками колышущихся теней. Ряд мерцающих газовых фонарей, извиваясь, убегал вдаль перед домом, обнесенным невысокой каменной оградой, стоял одинокий экипаж со спящим кучером. Лорд Артур поспешно зашагал по направлению к Портланд-плейс, то и дело оглядываясь, словно опасаясь погони. На углу Рич-стрит стояли двое они внимательно читали небольшой плакат. Лорда Артура охватило болезненное любопытство, ион перешел через дорогу. Едва он приблизился, как в глаза ему бросилось слово УБИЙСТВО, напечатанное черными буквами. Он вздрогнули щеки его залились румянцем. Полиция предлагала вознаграждение за любые сведения, которые помогут задержать мужчину среднего роста, в возрасте от тридцати до сорока лет, в котелке, черном сюртуке и клетчатых брюках, со шрамом на правой щеке. Читая объявление снова и снова, лорд Артур мысленно спрашивал себя, поймают ли этого несчастного и откуда у него шрам. Когда-нибудь, возможно, и его, лорда Артура, имя расклеят по всему Лондону. Возможно, и за его голову назначат цену. От этой мысли он похолодел. Резко повернувшись, он кинулся во мрак. Он шел, не разбирая дороги. Лишь смутно вспоминал он потом, как бродил в лабиринте грязных улиц, как заблудился в бесконечном сплетенье темных тупиков и переулков, и, когда уже небо озарилось рассветным сияньем, вышел наконец на площадь Пикадилли. Устало повернув к дому в сторону Белгрейв-сквер, он столкнулся с тяжелыми фермерскими повозками, катящимися к Ковент-Гарден. Возчики в белых фартуках, с открытыми загорелыми лицами и жесткими кудрями, неторопливо шагали, щелкая кнутами и перебрасываясь отрывистыми фразами. Верхом на огромной серой лошади, возглавлявшей шумную процессию, сидел круглолицый мальчишка в старой шляпе, украшенной свежими цветами примулы он крепко вцепился ручонками в гриву и громко смеялся. Горы овощей сверкали, как россыпи нефрита на фоне утренней зари, – зеленого нефрита на фоне нежно-красных лепестков роскошной розы. Лорда Артура зрелище это непонятно почему взволновало. Что-то в хрупкой прелести рассвета показалось ему невыразимо трогательными он подумало бесчисленных днях, что занимаются в мирной красоте, а угасают в буре. И эти люди, что перекликаются так непринужденно, грубовато и благодушно, – какую странную картину являет им Лондон в столь ранний час Лондон без ночных страстей и дневного чада – бледный, призрачный город, скопище безжизненных склепов. Что они думают об этом городе, известно ли им о его великолепии и позоре, о безудержном, феерическом веселье и отвратительном голоде, о бесконечной смене боли и наслаждений? Возможно, для них это только рынок, куда они свозят плоды своего труда, где проводят не более двух-трех часов и уезжают по еще пустынным улицам мимо спящих домов. Ему приятно было смотреть на них. Грубые и неловкие, в тяжелых башмаках, они все же казались посланцами Аркадии. Он знал, что они слились с природой и природа дала им душевный покой. Как не завидовать их невежеству! К тому времени как он добрел до Белгрейв-сквер, небо уже слегка поголубело ив садах зазвучали птичьи голоса |