Алхимик. Питер ДжеймсАлхимик Peter James
 Скачать 2.97 Mb.
|
|
53 – Мистер Моллой, прошу прощения, что утром оторвал вас от выполнения ваших обязанностей, но я хотел бы переговорить о том отчете, который вы подготовили. – Доктор Винсент Кроу коснулся толстой пачки бумаг, которая лежала перед ним на столешнице черного японского лака. – Понимаю, сэр… о предыдущей теме? – Совершенно верно, – сказал Кроу с улыбкой столь же постной, как и его физиономия. Он сел подчеркнуто прямо, проверил, правильно ли расположен в нагрудном кармане розовый шелковый платочек, и выжидающе посмотрел на Коннора. – Больше всего меня интересовала возможность выяснить, много ли материала охвачено отчетом. – Я включил в него все, что доктор Баннерман опубликовал за последнее десятилетие. – Полная подборка его работ? – Нет… только о генах псориаза. Примерно двадцать комнат забито опубликованными им материалами о генетических исследованиях, которые он проводил в связи с другими болезнями. Исполнительный директор так сжал губы, что они превратились в тонкую красную линию. Падающий сверху свет создавал такую игру теней, что Коннор словно воочию видел контуры черепа своего начальника и лабиринт вен под его алебастровой кожей. – Вы понимаете, мистер Моллой, всю важность приобретения нашей компанией Лаборатории генетических исследований Баннермана? – Думаю, что да, сэр. – Срок действия от четырех до шести патентов, которые приносят нам самые крупные доходы, истекает в течение следующих пяти лет. Мы должны заменить их новым поколением лекарств, которые будут отлично продаваться по всему миру и с которыми мы войдем в двадцать первое столетие. Одним из них может быть «Псориатак». Один из десяти человек в течение жизни становится жертвой псориаза. И согласитесь, что потенциальные доходы от лекарства, которое устраняет широкий спектр жалоб на псориаз, могут быть весьма существенными. – Многие дерматологи ему не обрадуются, – обронил Коннор с улыбкой, которая тут же исчезла, встретив каменное молчание Кроу. – Изобретение аспирина и пенициллина не лишило врачей работы, мистер Моллой. – Да, – посерьезнел Коннор, поняв, что имеет дело с человеком, лишенным чувства юмора, и мысленно отметил, что впредь не должен шутить с ним. Кроу, прищурясь, снова скользнул взглядом по груде бумаг и перевел его на Коннора. – Насколько я понимаю, вы считаете, что о «Псориатаке» опубликовано столько материалов, что у нас нет никаких шансов получить на него патент в США? – Материалов столько, что у нас нет шансов получить патент ни в одной стране. Ни в Соединенном Королевстве, ни в Европейском патентном ведомстве. Я считаю, что это не пройдет. Кроу очень медленно склонил голову, его холодные серые глаза продолжали пристально рассматривать Коннора. – Значит, у нас есть два возможных решения. Или мы отказываемся от «Псориатака» и тем самым немалую часть средств, уплаченных за Баннермана, спускаем в туалет. Или… – его губы сжались в куриную гузку, – или мы должны проявить творческий подход. – Что вы имеете в виду под словом «творческий», сэр? Выдохнув через нос, Кроу внимательно посмотрел на Коннора, оценивая его. Затем постучал по стопе бумаг: – Проявить кое-какую избирательность при работе вот с этим. Коннор не поверил собственным ушам, но не подал виду: – Вы хотите сказать… «потерять» часть? Кроу, в упор глядя на Коннора, процедил: – Этого разговора у нас не было… вы понимаете? – Вы хотите, чтобы я избавился от части опубликованных работ? – Совершенно верно. – Но… это же может быть… – Что? – Неэтично. И незаконно. – Вы же знаете, как сотрудничать с Патентным бюро Соединенных Штатов, не так ли, мистер Моллой? – Да, сэр, это один из аспектов моей подготовки. – И скорее всего, у вас есть там друзья? Коннор покачал головой: – Я не знаю никого из тех, кого можно склонить к сотрудничеству… если вы это имеете в виду. Начиная там работать, люди, похоже, основательно меняются, это отмечают все, кого я знаю, ты можешь с кем- то дружить в колледже, но, когда твои друзья начинают работать в Патентном бюро, с дружбой покончено. Кроу пропустил его ответ мимо ушей: – Не сомневаюсь, что патентная система Соединенных Штатов, так же как и британская, работает в основном на доверии. В США эксперт по патентам примет на веру то, что вы ему сообщите. Разве я не прав? Коннор осознал, что ему трудно верить своим ушам, особенно учитывая значимость положения Кроу. – Доктор Кроу… могу ли я напомнить вам, что все эти документы были опубликованы. Они появлялись на свет в самых уважаемых изданиях, например в «Нейчур» и так далее, а также в обычных общенациональных газетах и книгах. Мы можем на все это закрыть глаза, но как быть с официальными документами, не говоря уж о тысячах – и не исключено, что и о миллионах, – экземпляров печатных изданий? Кроу продолжал хранить спокойствие. – Это не проблема. Стоит нам получить патент, как наша позиция укрепляется. Конкуренты могут попытаться выпускать сходный продукт, но им на каждом шагу придется сталкиваться с нами. Они должны будут искать эти опубликованные статьи, разбираться в них, сравнивать – и всегда они будут сомневаться в правоте своих действий. Я не считаю нужным объяснять вам: то, о чем вас просят, выходит за пределы ваших обязанностей, мистер Моллой. Если это смущает вас, то мы, конечно, можем освободить вас от этих обязанностей и поручить вам не столь обременительную задачу. – Он поднял брови. Соображать Коннору пришлось очень быстро. Было жизненно важно, чтобы именно сейчас компания не имела к нему никаких претензий и не испытывала никаких сомнений в его преданности. Он ответил улыбкой исполнительному директору: – Доктор Кроу, я предан «Бендикс Шер» и, не задавая лишних вопросов, сделаю все, что мне поручат. Кроу заметно расслабился, что и отразилось на его лице. – Отлично. – Проблемой станет доктор Баннерман, – продолжил Коннор. – Он должен подписать декларацию для того, кто будет изучать патент, а мой опыт общения с ним говорит, что он – человек не без странностей… и вот уж не знаю, поставит ли он свою подпись. – И это не проблема. В документе, который он подпишет, будет сказано: «Представленные опубликованные документы». – Кроу понимающе взглянул на собеседника. – И то, что вы скроете от него, он так и не увидит. Верно? Коннор помедлил. – Я думаю, что с этим можно согласиться… Кроу улыбнулся и встал: – Я рад, что мы понимаем друг друга, мистер Моллой. В «Бендикс Шер» у вас есть будущее. Великолепное будущее. 54 Монти появилась в холле вскоре после одиннадцати. Флакон лежал у нее в сумочке, она нервничала, словно пыталась пронести контрабанду и охранник у турникета мог остановить ее. Все лифты были в движении, и индикаторы показывали, что следующим придет ближайший к директорскому экспрессу. Пока Монти ждала, услышала легкое шипение и рокот из-за потускневших медных панелей директорской двери, но, вместо того чтобы остановиться, лифт пошел прямиком вниз. Через несколько секунд, к ее удивлению, он снова издал шипение, за которым последовал звонкий хлопок, и створки директорского лифта разошлись. Из него вышел и быстро прошел мимо нее высокий представительный мужчина с темными вьющимися волосами, посеребренными на висках, в очках с черной оправой и в пальто верблюжьей шерсти. Раздался очередной звонок, и теперь разошлись створки лифта перед ней. Она вошла в лифт, удивленно вспоминая звуки, которые только что слышала. До нее, конечно, доходили слухи, что директорский лифт спускается ниже этого этажа; но по времени он никак не мог остановиться у бассейна в подвале и тут же вернуться. Она продолжала раздумывать над этим, входя в свой кабинет, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы переключиться на те задачи, которые ей предстояло сегодня решить. На телефоне мигала лампочка, говорящая, что кто-то ждет ответа. Она включила динамик, нажала клавишу «Play» и скинула пальто. – Привет, мисс Баннерман, это Коннор Моллой. Боюсь, что мне придется отказаться от ланча. Можете позвонить мне? Эти слова вызвали у нее растерянность. Весь уик-энд она предвкушала встречу с ним – сначала для того, чтобы рассказать подробности о смерти Кэролайн Кингсли, а теперь о капсулах «Матернокса», которые ей удалось раздобыть. Да и вообще она хотела просто увидеть его. Сейчас Коннор казался ей единственной опорой в ее жизни. Она села за стол, разочарованно закусив нижнюю губу, и набрала внутренний номер Коннора. Ответил он без промедления. – Привет, как вы там? – спросил он. – Как прошел уик-энд? – Все было прекрасно. А как вы? – У вас больной голос… в чем дело? – Ничего особенного, я… со мной все в порядке… выдалось плохое утро. – Послушайте, прошу прощения, я занимаюсь отчетом для доктора Кроу. Он хочет получить его сегодня же. Так что мне придется основательно поработать. Можете ли вы освободиться попозже… скажем, вечером, чтобы выпить и перекусить? Поняв, что он все так же хочет сегодня с ней встретиться, Монти снова оживилась: – Я должна на полчаса заскочить в нашу старую лабораторию в Беркшире – у меня там встреча с человеком, который хочет купить все наше лабораторное оборудование. А потом я могу вернуться. – В этом нет необходимости. Я где-нибудь встречу вас. Беркшир, вы говорите? Около часа езды? – Да… в зависимости от движения на дорогах. Полтора – в час пик, сорок пять минут – когда час пик кончается. Когда вы освобождаетесь? – Точно не знаю… если повезет, то, может быть, около семи. – Могу я пригласить вас к себе домой? Я что-нибудь приготовлю. – Домашняя еда? – Он был искренне обрадован. – Знаете, вот именно этого мне и не хватало! – Договорились! – сказала Монти, испытывая откровенное удовольствие от возможности увидеться с ним и провести вечер в его обществе. Ей отчаянно хотелось выложить ему все новости, но сделать это по телефону она не рискнула, лишь объяснила Коннору, как к ней проехать. Настроение у нее улучшилось. В поисках отца она прошлась по коридору и обнаружила его сидящим за рабочим столом в рубашке с короткими рукавами. За те несколько недель, что он провел в «Бендикс Шер», его огромный кабинет утратил всю свою респектабельность и приобрел растерзанный вид, в котором он чувствовал себя как рыба в воде. – Здравствуй, дорогая, – посмотрел он на дочку поверх бифокальных очков. – Где ты была? Я пытался найти тебя. – Я… мм… должна была заскочить к дантисту, – соврала Монти. – Какие-то проблемы? – Всего лишь пломба. Он нахмурился: – Как я выяснил, у меня еще кое-что пропало. Не могу найти свои досье по генам диабета – в прошлом году все материалы исследований мы отложили в долгий ящик, когда убедились, что «Уэлкам фаундейшн» опередил нас в этой игре. – Он безнадежно махнул рукой. – Можешь ли ты придумать, что нам с этим делать? Она обвела взглядом окружающий хаос: – Ты и на ночь все оставляешь в таком же виде? – Конечно. – Ты знаешь, что это запрещено правилами компании? Он ухмыльнулся ей: – Nil illegitimi carborundum! – Что это значит? – Это неофициальный девиз армии США во Второй мировой войне. «Не позволяй ублюдкам взять над тобой верх!» – вот что это значит! – Сомневаюсь, чтобы кто-то мог взять над тобой верх, папа. – Она помолчала. – Зачем тебе было нужно досье по диабету? – Журнал «Американский ученый» попросил дать информацию о моих исследованиях – они, как ты знаешь, совершили прорыв в идентификации генов диабета и хотят представить его на вашингтонском симпозиуме. Монти осторожно взглянула на него: – Ты обговорил это с доктором Кроу? – С педерастом доктором Кроу. Монти перевела дыхание. – Папа, – устало сказала она, – ты подписал соглашение, в котором говорилось, что ты не имеешь права общаться с прессой без письменного согласия доктора Кроу. – Я все равно не могу найти материалов, – обиженно сказал он. – Может, оно и к лучшему. Он побарабанил по столу пальцами. – Думаю, ты не понимаешь, что меня волнует, дорогая, – сказал он. – Досье исчезли, а ведь они не могли взять и уйти сами по себе. – Их нет и в Беркшире. В субботу я там все перерыла, почистила, как зубной щеткой. Наверно, ты искал не там, где надо. Все досье, которые не имели отношения к текущим работам, я сложила в Кучу. Глядя на нее, он снова нахмурился: – Ты хорошо себя чувствуешь, дорогая? Ты бледная как полотно. Она кивнула: – Я… по пути сюда я видела несчастный случай. Просто ужасный, он потряс меня. – Авария на дороге? – Да, – согласилась она, потому что ей не хотелось упоминать о докторе Корбине. – Я подумал, что стоит воспользоваться преимуществами этих дворцовых покоев и после работы поплавать и посидеть в сауне. Хочешь присоединиться ко мне? А потом перекусить. Тебе надо расслабиться, это пойдет только на пользу. – Не могу… только не сегодня. Мне надо к половине пятого вернуться в лабораторию – придет человек, который интересуется мебелью. Нужно поторговаться с ним. Отец скорчил гримасу: – Не думаю, что мы много получим. – Но все достанется нам – таков контракт. И все пойдет на пользу. – Конечно. – Он положил подбородок на руки и задумчиво посмотрел на дочь. – Ты хорошая девочка, дорогая. Но и так перерабатываешь… а ты должна получать от жизни хоть немного радости. – Я займусь Кучей и поищу твои досье… может, ты их сунул не в то место, – сказала она, пропустив мимо ушей его замечание. – Ты сущий ангел. Она спустилась этажом ниже и направилась в обширное помещение архива. Из своих предыдущих визитов она вынесла представление о нем как о довольно странном месте: архив занимал почти весь этаж здания, и высокие серые огнеупорные шкафы с досье стояли так тесно, что любому посетителю приходилось боком протискиваться по узким проходам, покрытым блестящим линолеумом. Этим святилищем командовал только один сотрудник – мрачная, без чувства юмора женщина-архивист неопределенного возраста, чьи седеющие волосы были связаны узлом на макушке; она не поднимала головы от своей клавиатуры. Как часовой, она встречала всех, кто приходил в архив, но никогда ни с кем не пыталась познакомиться. За ней тянулся ряд компьютерных терминалов, на которые можно было вывести разнообразные данные, а также емкости для хранения микрофильмов и микрофишей. Качество оборудования не уступало университетской библиотеке, но Монти никогда не видела, чтобы кто-нибудь еще пользовался Кучей. Устроившись за одним из терминалов, она набрала на экране название материала, который был ей нужен, – просто убедиться: он на месте, никуда не делся. На экране появился его «адрес»: «Ряд М. 2307-15». Она прошла по коридору со стальными стенками, нашла указанное место, вытянула ящик из стеллажа и внимательно изучила его содержимое. Отец был прав – досье исчезли. Она вернулась к стражнице и спросила, не перемещал ли их кто- нибудь. – Никому не разрешено перемещать материалы, – резко ответила женщина. – Никому без письменного разрешения начальника департамента. Если сюда помещен документ, принадлежащий доктору Баннерману, то требуется письменное разрешение от него, прежде чем его можно будет переместить. – Есть ли у вас записи того, что изымается? – Конечно. Монти показала ей номер досье. Дежурная вывела его на свой экран и нажала клавишу «Enter». Через мгновение Монти стала свидетельницей какой-то странной реакции на ее лице. – Нет никаких данных, что эти документы были перемещены, – сказала она, поднимая голову, но избегая смотреть Монти в лицо. Она лгала. Монти умела улавливать сигналы, посылаемые языком тела – быстрым морганием, оцепеневшей позой, внезапной растерянностью. – Наверно, кто-нибудь положил их не туда, – хрипло сказала она. – Все время так бывает, а потом месяцами ищешь. Не испытывая желания и дальше спорить с ней, Монти согласилась: – Люди бывают так невнимательны… Следующие три часа она провела в бесплодных поисках, роясь в Куче. Это напоминало поиски иголки в стоге сена, но бессмысленная монотонная работа сейчас была именно тем, в чем она нуждалась: она все еще не пришла в себя после пережитого. Ее преследовала картина того, что случилось с доктором Корбином. Крюк свалился в самый неподходящий момент. Или именно в нужный? Она вернулась мыслью к предыдущему случаю, когда падающие шкив и полиспаст едва не угодили в машину. Совпадение. Это слово неотрывно звучало у нее в мозгу, пока она работала. Тут были материалы, датированные восьмидесятыми годами XIX века, данные по любой болезни, о которой она когда-либо слышала; по каждому органу человеческого тела; об ученых, университетах и исследовательских институтах. Она копалась в этой информации, пока время не подошло к концу. Наконец она сдалась и, вежливо поблагодарив архивистку, вернулась в свой кабинет, чтобы, взяв пальто, ехать в Беркшир. Перед уходом она поставила сумочку под стол и заглянула в нее. Флакончик с таблетками лежал, завернутый в бумажный носовой платок. Она запихала его подальше и завалила содержимым сумочки. Уже было около трех часов, и она без сожаления закрыла за собой дверь кабинета. Выйдя из лифта в холле нижнего этажа, она удивилась, увидев на посту охранника Уинстона Смита. Монти подошла к своему турникету: – Вы сегодня рановато. Поменялись сменами? Он на мгновение прикрыл глаза и прижал палец под носом, подавляя чиханье. – Пришлось взять дополнительную нагрузку – несколько человек болеют, мисс Баннерман. – Прикрыв глаза, он подавил очередную попытку чихнуть и полез в карман за носовым платком. – Все еще мучает простуда? – Она всегда мучает, мисс. – Смит прижал к лицу скатанный в комок носовой платок, и лицо обрело привычное для него несчастное выражение. Затем он просиял. – Та книга, о которой вы мне говорили на прошлой неделе. Я пошел в библиотеку и заказал ее. Должно быть, она популярная – передо мной ее ждут три человека. – «Первые почки мая»? Вроде у меня есть экземпляр дома – поищу его для вас. – Она улыбнулась, после чего понизила голос: – Скажите мне вот что. Есть ли тут какой-то другой лифт, который мы не видим, – может, грузовой, который спускается в подвал? Или что-то в этом роде? Я уверена, что пару раз слышала его. Уинстон тревожно посмотрел по сторонам из-под козырька форменной фуражки. Помолчал некоторое время, выжидая, пока мимо не прошли два обладателя элегантных костюмов, выглядевшие так, словно их только что сняли с витрины, после чего наклонился к Монти и зашептал. Дыхание его отдавало табаком, а на губах плавала улыбка – Уинстону было приятно знать, что он не боится нарушать правила. – Этим лифтом никто не пользуется, мисс. – Он запечатал рот, прижав к губам палец. Монти видела, что теперь на его лице читался неподдельный страх. – Почему? – осторожно поинтересовалась она. Уинстон посмотрел на нее вытаращенными глазами: – Это здание – совсем не то, что вы думаете. Не отводя от него глаз, она ободряюще кивнула: – Что вы имеете в виду? Уинстон бросил на нее взгляд, говоривший, что он все понимает, и прошептал: – Больше я ничего не могу сказать. Но если когда-нибудь у вас будет время просмотреть чертежи этого здания, вы найдете в них много интересного. – Да? – Вы читали Жюля Верна, мисс? – Да, я очень люблю его. Он был настоящим пророком. – «Путешествие к центру Земли» – вот о нем и идет речь. – Он снова многозначительно посмотрел на нее и добавил: – У вас будет прекрасный день. – Спасибо, – сказала Монти и, погруженная в свои мысли, прошла мимо него, направляясь к машине. |