Краткий очерк истории философии учебник (2). Под редакцией

• Название: Под редакцией
• Анкор: Краткий очерк истории философии учебник (2).doc
• Дата: 28.04.2018
• Размер: 1.9 Mb.
• Имя файла: Краткий очерк истории философии учебник (2).doc
• Тип: Книга; #18611
• страница: 24 из 29

Украинские просветители. Г.С. Сковорода

Самобытным украинским мыслителем в XVIII в. был Григорий Саввич Сковорода (1722—1794). Пос­ле обучения в Киевской духовной академии Сковорода долгое время путешествовал, за­тем работал преподавателем Переяславской духовной семинарии, Харьковского коллегиума.

Сковорода отрицательно относился к крепостниче­ским порядкам, горячо сочувствовал угнетенному на­роду, прославлял труд, осуждал праздность и мораль господствующих классов, призывал к просвещению, нравственному самосовершенствованию, высказывался за совместные действия украинского народа с русским. Сковорода был автором ряда философских работ: «Наркисс», «Дружеский разговор о душевном мире», «Израильский змий» и др. Философские воззрения Ско­вороды отличались дуализмом, иногда с налетом ми­стицизма. Он признавал объективный характер приро­ды и ее законов, наличие бесконечного множества ми-ров во Вселенной, был сторонником гелиоцентрической теории Коперника. Сковорода верил в безграничную возможность познания мира, критиковал средневеко­вую схоластику и некоторые стороны официальной ре­лигии. Вместе с тем он признавал бога в качестве твор­ца мира, отождествляя его иногда с природой, говорил «духовной натуре» как о проявлении божественной сущности. Окружающий мир он делил на «обитательныи мир» — мир человека — и «мир символический» («тайнообразный», или библейский). Проповедь Сковородой просветительских идей, выступление в защиту угнетенного народа имели прогрессивное значение.

Немаловажную роль в распространении просвеще­ния на Украине, в критике крепостничества и морали господствующих классов сыграл Иван Петрович Котляревский (1769—1838).

§ 4. Философские воззрения А. Н. Радищева

Александр Николаевич Радищев(1749—1802) — зачинатель революционной мысли в России, выдающийся борец против крепостного права и самодержавия, глубокий мыслитель-материалист.

Радищев происходил из дворянской среды. Учился он сначала у профессоров Московского университета, затем в Пажеском корпусе и в Лейпцигском универси­тете. По возвращении из-за границы некоторое время служил в сенате, в государственной коммерц-коллегии и таможне. В 80-х годах им было написано революци­онное произведение — ода «Вольность», в 1790 г.— книга «Путешествие из Петербурга в Москву». За эти произведения Радищев был посажен в Петропавлов­скую крепость и осужден сенатом на смертную казнь, замененную ссылкой на десять лет в Илимск. В сибир­ской ссылке, продолжавшейся до 1796 г., Радищев на­писал философский трактат «О человеке, о его смертно­сти и бессмертии». После возвращения из ссылки Ра­дищев, работая в Комиссии по составлению свода за­конов, составил ряд законопроектов, направленных на облегчение участи крепостных и трудового народа во­обще. Эти проекты были встречены крепостниками в штыки, и составителю их пригрозили новой ссылкой в Сибирь. Жизненный путь Радищева трагически обо­рвался в 1802 г. В книге «Путешествие из Петербурга в Москву» Ра­дищев встал на защиту угнетенного народа, прежде всего крепостных крестьян, обрушился на крепостное право и самодержавие, которое он еще ранее объявил «наипротивнейшим человеческому естеству состояни­ем». Радищев верил, что рано или поздно народ вос­станет против своих угнетателей, свергнет силой власть царей и помещиков, осуществит равенство людей перед законом, равенство во владении имуществом, установит свободу, уничтожит сословное деление, крупную частную собственность, тунеядство и праздность верхов. В будущем обществе, по мнению Радищева, жизнь бу­дет строиться на принципах общественного договора, на разумном законодательстве, народовластии и иму­щественном равенстве.

Выступая за революционный путь преобразования России, Радищев не отказывался использовать для об­легчения участи народа реформы. В ряде мест «Путе­шествия из Петербурга в Москву», в законодательных проектах, составленных в период создания «Путешест­вия...» и по возвращении из ссылки, он взывает к разу­му образованного дворянства, обращается к помещикам с призывом добровольно отказаться от притеснения крестьян, освободить крепостных. Основываясь на этом, идеологи буржуазии и помещиков изображали Радище­ва либералом. Таким же рисуют Радищева и современ­ные реакционные буржуазные историки. На самом же деле Радищев принадлежал к дворянским революцио­нерам, в его воззрениях имелись зачатки революцион­но-демократических идей

Тезис о первичности ощущения Кондильяк поясняет знамени­тым примером. Если мы представим себе статую и вообразим, qro она последовательно наделяется различными способностями ощуще­ния — обонянием, слухом, вкусом, зрением, осязанием, то вместе с ними она будет наделяться всеми интеллектуальными функциями и способностью к восприятию самых различных впечатлений
Материализм Радищева
Материалистические идеи Радищева опирались на достижения естествознания XVIII в., учения французских энциклопеди­стов и русскую материалистическую традицию, идущую от Ломоносова. Материализм Радищева в основе своей был механистическим и метафизическим, сочетался с идеалистическими воззрениями на общественную жизнь и не был полностью свободен от элементов деизма.

Философия Радищева была направлена против идеалистической и религиозно-мистической идеологии кре­постников. Радищев критиковал мистическое учение ма­сонов, реакционные идеалистические направления в фи­лософии и естествознании. Он осуждал церковь за то, что она выступает на стороне царской власти против народа, что она «сковать рассудок тщится» и что священнослужители всегда были изобретателями оков человеческого разума.

Вслед за Ломоносовым и французскими материалистами XVIII в. Радищев рассматривал природу как проявление разных форм «телесности» (материи). К проявлениям «телесности» он относил свет, магнетизм, электричество, эфир, а также возникновение жизни, утверждая, что, «опричь телесности», ничего другого в мире нет. Природа, по Радищеву, состоит из материальных предметов, которые обладают протяженностью, об разом (формой), делимостью, твердостью, движением, притяжением и отталкиванием (отражением). Предметы, тела всегда находятся в пространстве. Движение — постоянное свойство материи, оно немыслимо без мате­рии. Радищев признавал закон сохранения вещества и движения в природе, считая, что вещественный .мир складывается из материальных атомов, что ни один атом в природе не пропадает, не превращается в ничто. Он отверг учение идеалистов о так называемой первопричине, отождествляемой с «существом неопределенным и бесконечным», которое «понято быть не может». Убежденный в материальности природы, Радищев утверждал, что «бытие вещей независимо от силы по­знания о них и существует по себе» (А. Н. Радищев. Избранные философские и общественно-политические произведения. М., 1952, стр. 315). Человека он рас­сматривал как высшее проявление телесности, «совершеннейшей из тварей», подчеркивая сходство человека со всей живой природой и считая, что человечество развивается по тем же законам, что и вся природа. «Мы не унижаем человека,— писал он,— находя сходственности в его сложении с другими тварями, показуя, что он в существенности следует одинаковым с ними законам. И как иначе-то быть может? Не веществен ли он?» (Там же, стр. 298.). Это не значит, что человек может быть уподоб­лен растению: «Мы не скажем, как некоторые умствователи: человек есть растение, ибо хотя в обоих нахо­дятся великие сходства, но разность между ими неиз­мерима» (Там же)

Радищев пытается найти то, что отличает человека от животного и растительного мира. Он указывает на «прямохождение», на речь, наличие у человека более изящных и изощренных чувств, нравственных принципов, изобретательности, разума, склонности к общест­венной жизни. Радищев высоко ценил мысль Гельвеция о значении рук в становлении человека. «Гельвеции не без вероятности утверждал, что руки были человеку путеводительницы к разуму (Там же, стр. 304)

По Радищеву, речь у человека связана с его мышлением, она «средство к собранию мыслей воедино», развивает и расширяет мыслительные способности че­ловека. Наконец, человеку свойственно «соучаствование», т. е. он существо общественное и немыслим вне общества. Главное же отличие человека от животных Радищев видел в умственной силе человека. Поскольку человек наделен разумом, то он «имеет силу о вещах сведому», т. е. имеет способность к познанию. Познание совершается через опыт и рассуждение. «Чувственный опыт» проявляется тогда, когда объективно существу­ющие вещи воздействуют на «силу познания», или на чувства; «опыт разумный» вскрывает и показывает от­ношения вещей между собой. Отношения вещей порож­дают понятия, или мысли. Силы познания определяются умом, или рассудком, опыт свидетельствует о бытии вещей. В познавании чувственность, рассудок, память, представление, понятие, рассуждение выступают не раз­дельно, а как нечто единое.

В трактовке развития животного мира, в том числе человека, Радищев придерживался теории эпигенеза, отвергая как ненаучную теорию преформизма Галлера и Боннэ, которую называл «семенным любомудрием». Отрицая идеалистическое учение о врожденности идей и понятий, Радищев доказывал, что первое время дитя не мыслит, а чувствует, его мозг еще не орган мысли, а источник чувственности. Умственные силы в ребенке формируются постепенно под воздействием внешних предметов и климата, упражнений и воспитания, нравов и обычаев. Вместе со смертью тела умирает орган мыс­ли и уничтожается мыслительная способность. Отмечая, что человек питает надежду на бессмертие и вечность, Радищев спрашивает, правомерна ли такая надежда, поскольку в природе все рождается, развивается, под­вержено смерти, или разрушению. Разумеется, говорит он, сама по себе смерть для человека есть нечто ужас­ное, и «человек взоры свои отвращает от тления, уст­ремляет за пределы дней своих, и паки надежда возни­кает в изнемогающем сердце» (А. Н. Радищев. Избранные философские и общественно-поли­тические произведения, стр. 331). Однако, душа не может быть отделена от тела, она гибнет вместе с телом; душа смертна. «Не с телом ли растет душа, не с ним ли му­жает и крепится, не с ним ли вянет и тупеет?.. — пишет Радищев. — Скажи, о ты, желающий жить по смерти, скажи, размышлял ли ты, что оно (бессмертие. — Авт.) не токмо невероятно, но и невозможно?.. Итак, о смерт­ный! оставь пустую мечту, что ты есть удел божества! Ты был нужное для земли явление вследствие законов предвечных» (А. Н. Радищев. Избранные философские и общественно-политические произведения, стр. 355, 358, 360)

Радищев, таким образом, подвергает критике учение о бессмертии души, доказывая, что сама идея бессмер­тия души порождена бедствиями и страданиями людей. Вместе с тем Радищев, приводя рассуждения Мендель­сона, Гердера и других мыслителей о бессмертии души, не отвергает прямо учений этих философов о бессмер­тии души, хотя неоднократно замечает, что оно лишь «догадка», «мечтание» и может быть воспринято толь­ко на веру, ибо не поддается фактическому подтверж­дению. Человек может обессмертить свое имя высокими деяниями на благо общества.
Социологические воззрения Радищева
Главной движущей силой общественного прогресса Радищев считал человеческий разум, просвещение. Вместе с тем большое значение в развитии общества он придает труду, выражая сожаление о том, что труд в обществе распределяется неравномерно, но такая не­равномерность, по его мнению, должна быть устранена в будущем обществе. Значительное влияние на истори­ческий процесс имеют, согласно Радищеву, также гео­графическая среда, «жизненные потребности», форма государственного устройства. «Природа, люди и вещи, – писал он – суть воспитатели человека; климат, местное положение, правление, обстоятельства суть воспитатели народов» (Там же, стр. 404) В другом месте, возвращаясь к этой мысли, он утверждал, что «если климат и вообще естествен­ность на умственность человека столь сильно действу­ют, паче того образуется она обычаями, нравами, а первый учитель в изобретениях был недостаток. Разум исполнительный в человеке зависел всегда от жизнен­ных потребностей и определяем был местоположениями» (Там же, стр. 321). Радищев не соглашался с теми, кто считал, что одни народы более одарены, чем другие, что одни призваны развивать науку, совершенствовать знания, дви­гать прогресс, другие — постоянно оставаться в младен­ческом состоянии; он утверждал, что «развержение на­родного разума зависит от стечения счастливых обсто­ятельств».

Признавая активную роль народа в истории, Ради­щев не отрицал роли и значения выдающихся лично­стей. Но в отличие от многих просветителей XVIII в. он считал, что великие личности появляются не случай­но, а порождаются историческими потребностями, ибо «обстоятельства бывают случаем на развержение вели­ких дарований; но на произведение оных природа ни­когда не коснеет...» ( А. Н. Радищев. Избранные философские и общественно-политические произведения, стр. 402), (т. е. не скупится).

Высоко ценя Руссо и Монтескье, Радищев, однако, не согласился ни с мыслью Руссо о том, что республиканско-демократическое правление может быть осуще­ствлено только в малых государствах, а в больших дер­жавах лучшая форма — монархия; ни с положением Монтескье об обязательности «разделения правления» в государствах. По мнению Радищева, республиканско-демократическая форма государственного устройства как лучшая может быть осуществлена в любой стране независимо от ее размеров.

Острой критике подвергал Радищев колониализм и работорговлю Англии, Америки и других капиталисти­ческих стран. Говоря о Соединенных Штатах Америки, он осуждал строй, при котором «сто гордых граждан утопают в роскоши, а тысящи не имеют надежного про­питания, ни собственного от зноя и мраза укрова» (Там же, стр. 139—140.).

Радищев сыграл выдающуюся роль в освободитель­ной борьбе и развитии передовой общественной мысли России. В. И. Ленин высоко ценил патриотический под­виг Радищева, его выступления против насилия и гне­та царских палачей, помещиков и капиталистов. «Мы гордимся тем,— писал Ленин,— что эти насилия вызы­вали отпор из нашей среды, из среды великорусов, что эта среда выдвинула Радищева, декабристов, револю­ционеров-разночинцев 70-х годов...» ( В. И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 107).
Просветители и ученые-материалисты
Под влиянием Радищева антикрепостнические идеи в России в конца XVIII —начале XIX в. проповедовали В. Пассек, Ф. Кречетов, И. Пнин, А. Бестужев, В. Попугаев, А.Кайсаров, В.Ма­линовский, А. Куницын и другие русские просветители. Развивая теорию естественного права и общественного договора, они делали из нее антифеодальные, по сути дела буржуазно-демократические выводы, склоняясь к конституционной или республиканской форме правле­ния. Они ратовали за просвещение народа и разумное законодательство, проповедовали гуманизм и нравст­венное перевоспитание людей. В связи с этим большое внимание просветители уделяли проблемам морали. В развитии русской социальной философии важную роль сыграли произведения названных просветителей: «О бла­гополучии народных тел» и «О благоденствии народных обществ» В. Попугаева, «Право естественное» и «Эн­циклопедия прав» А. Куницына, «Об освобождении крепостных в России» А. Кайсарова, «Опыт о просве­щении относительно к России» И. Пнина, «О воспита­нии» А. Бестужева, свободолюбивые стихи В. Пассека, «Рассуждение о мире и войне» В. Малиновского.

Большим событием в русской философии было появ­ление произведений А. Лубкина — «Письма о критиче­ской философии» (1805), «Начертание логики» (1807)1 и Т. Осиповского — «О пространстве и времени» (1807), «Рассуждение о динамической системе Канта» (1813). Отстаивая материалистическую теорию познания и ес­тественнонаучное представление о природе, эти мыслители подвергли критике субъективно-идеалистическое учение Канта о времени и пространстве, его агностицизм и априоризм.

Лубкин и Осиповский считали невозможным рассматривать время и пространство в отрыве от «бытия вещей», от материального мира, как такового, ибо предметный мир существует только во времени и прост­ранстве. Поэтому время и пространство лишь формы, содержанием которых является предметное бытие, неза­висимое от сознания человека. Понятия протяжения и делимости, движения и покоя, конечного и бесконечно­го, а также все другие понятия, в том числе математи­ческие, человек первоначально извлекает не из чисто мыслительной способности, хотя ее значение очень велико, а из самой действительности, в которой люди живут и которая повседневно воздействует на их органы чувств.

Осиповский был сторонником атомистической тео­рии строения материи, однако атомы, по его мнению, не предел делимости материи, и по мере развития науки, возможно, удастся обнаружить еще более мелкие ча­стицы.

Лубкин возражал против кантовского деления окру­жающих нас предметов на непознаваемые «вещи в се­бе» и познаваемые явления, усматривая в таком деле­нии проявление субъективизма. По традиции, идущей от просветителей XVIII в., Лубкин считал, что челове­ческое познание проходит через три ступени — истори­ческую, или чувственную, математическую и, наконец, высшую, или философскую. Философское познание — познание бытия вещей, их связей, отношений и «множайших причин», состояний и качеств вещей. Со всем этим имеет дело теоретическая философия. Практиче­ская философия занимается проблемами нравственно­сти. В теории познания Лубкин и Осиповский отводили значительное место активности человеческого, разума, ассоциации идей, наблюдениям и опыту. Лубкин кри­тиковал субъективистскую теорию так называемых вто­ричных качеств, доказывая, что вторичные качества присущи самим предметам, а не только нашим субъек­тивным восприятиям.

Большую роль сыграл Осиповский в пропаганде до­стижений астрономической и математической наук сво­его времени.

§ 5. Философские и социологические взгляды декабристов

Важной вехой в истории освободительного движения, общественно-политической и философской мысли России первой четверти XIX в. была деятельность дво­рянских революционеров-декабристов. Говоря об осво­бодительном движении в России, В. И. Ленин отмечал, что оно «прошло три главные этапа, соответственно главным классам русского общества, налагавшим печать на движение: 1) период дворянский, при­мерно с 1825 по 1861 год; 2) разночинский или буржуазно демократический, приблизительно с 1861 по 1895 год; 3) пролетарский, с 1895 по настоящее время» (И. Ленин. Поли. собр. соч., т. 25, стр. 93).

Появление дворянских революционеров было обусловлено, в конечном счете разложением феодально-кре­постнического строя в России и вызреванием в его нед­рах капиталистического уклада, обострением классовой борьбы между крестьянами и помещиками в первой четверти XIX в. Большое влияние на формирование идеологии декабристов имели Отечественная война 1812 г., революционные события в странах Западной Европы, начиная с французской буржуазной революции 1789 г., а также сочинения французских просветителей XVIII в. и революционные идеи Радищева, произведение которого «Путешествие из Петербурга в Москву» тайно распространялось в среде передовых дворян.

Вскоре после Отечественной войны 1812 г. в России появляются тайные политические общества. В 1816 г. создается «Союз спасения», или «Общество истинных и верных сынов отечества», просуществовавшее около двух лет. В 1818 г. оно было преобразовано в «Союз благоденствия», разделившийся в 1821 г. на «Северное общество» и «Южное общество». В 1818 г. возникает «Общество первого согласия», реорганизованное в 1823 г. в «Общество соединенных славян», которое в 1825 г. слилось с «Южным обществом». В эти тайные организации входила дворянская, по преимуществу во­енная, молодежь. Дворянские революционеры хотели уничтожить в стране крепостное право и абсолю­тистский деспотизм, сословный строй, систему рекрут­ских повинностей, военные поселения, установить рес­публиканские порядки, наделить крестьян землей и т. д. Эту задачу они намеревались осуществить путем воен­ного восстания. Правда, некоторые из них (например, Н. Муравьев) формально занимали более умеренную позицию и высказывались за ограниченную конститу­ционную монархию, по существу же за республику.

Военное восстание, начатое в декабре 1825 г. в Петербурге и на юге, в Васильково, было разгромлено царским правительством. Руководители его Павел Ива­нович Пестель, Кондратий Федорович Рылеев, Михаил Павлович Бестужев-Рюмин, Сергей Иванович Муравьев -Апостол, Петр Григорьевич Каховский были повешены, более сотни декабристов сослано в Сибирь на каторгу; участников восстания — солдат прогна­ли сквозь строй, сослали на каторгу и подвергли другим репрессиям.
Философские воззрения декабристов
Философские воззрения декабристов не были однородными. Большинство декабристов были атеистами и вольнодумцами, материали­стами в своих взглядах на природу. Так, декабристы Иван Дмитриевич Якушкин, Петр Иванович Борисов, Николай Александрович Крюков (до 1825 г.), Влади­мир Федосеевич Раевский, Иван Иванович Горбачев­ский, Александр Петрович Барятинский и другие мате­риалистически истолковывали и объясняли природу и ее законы, происхождение и характер человеческих зна­ний. По свидетельству А. С. Пушкина, атеистические идеи высказывал П. И. Пестель. Декабристы К. Ф. Ры­леев, А. А. Бестужев, Н. И. Тургенев были вольнодум­цами: подвергали сомнению религиозные догматы, вы­смеивали духовенство, однако открыто не проповедо­вали атеизм и материализм.

Декабристы-материалисты считали, что философия должна быть самостоятельной наукой, независимой от религиозных учений и свободной от мертвой схоласти­ки. По мнению Якушкина, задача философии состоит в решении вопроса о. том, что такое жизнь, как произо­шел человек. Крюков полагал, что философия призва­на заниматься изысканием разумного общественного устройства, просвещать и воспитывать правителей и подданных, учить справедливости, истине, добродетели.

Философские идеи декабристов-материалистов изло­жены в работах Борисова «О возникновении планет», Якушкина «Что такое жизнь?», в записных книжках Крюкова (написанных до восстания), в оде «О боге» Барятинского, в философских элегиях Раевского.

Согласно декабристам-материалистам, вещи состоят из мельчайших материальных частиц, которые Борисов называл атомами, Якушкин — единицами. Эти матери­альные частицы обладают притяжением, силой

движе­ния, обусловливают появление тепла, света, электриче­ства, магнетизма, сцепления, притяжения. В природе — и неорганической, и органической — нет покоя, все на­ходится в движении, в развитии. «Точно так же жизнь своих проявлениях, от гриба и до человека, имеет свои степени развития,— писал Якушкин, — и как при высокой степени тепла проявляется свет, точно так же при высшем развитии жизни проявляется мышление («Избранные социально-политические и философские произведения декабристов в трех томах», т. I. M., 1951, стр. 166). Борисов доказывал, что планеты существуют не вечно, а возникают постепенно из рассеянных в мировом про­странстве мельчайших атомов (См. «Избранные социально-политические и философские про­изведения декабристов в трех томах», т. III. M., 1951, стр. 79.).

Декабристы-материалисты развивали атеистические идеи. Раевский, например, утверждал, что вера в бытие бога основывается только на умозрительном доказа­тельстве, он осуждал учение идеалистов о бессмертии души, ибо

Никто не вразумил, что нас за гробом ждет: Ни тысячи волхвов, ни книги Моисея; Ни мужи дивные, гласящи шумный сброд, Ни гений Лейбница в листах Феодицеи (Избранные социально-политические и философские произведения декабристов в трех томах», т. II. М., 1951, стр. 358)

Раевский с восхищением писал об атеистическом учении Лукреция Кара. В стихотворении «Певец в тем­нице» он характеризует религию как «узду для черни суеверной перед помазанной главой», а самое веру — как «щит царей стальной», призванный смирить «разум дерзновенный».

Барятинский в оде «О боге» рисует бога как нечто злое, жестокое и кровожадное, приносящее людям не­имоверные страдания и горе. «Пусть мудрец видит бо­жество в этом переплетенья, но сердце мое отвергает его за такую жестокость». Представление о боге, гово­рил он, порождено страхом человека перед непонятными и грозными явлениями природы, ибо страх и есть «колыбель заблуждений мира». Свою оду Барятинский заканчивает словами, призывающими разбить алтарь, воздвигнутый богу как всемогущему и всеблагому су­ществу, ибо бог не всемогущ и не всеблаг.

Декабристы-материалисты считали, что наука и ре­лигия несовместимы, ибо первая основывается на фак­тах и наблюдениях, экспериментах и опыте, дающих достоверное знание об окружающем нас мире, тогда как вторая базируется на слепой вере в священное пи­сание, на мистическом откровении.

Касаясь вопроса об источнике человеческих знаний, Якушкин и Крюков утверждают, что представления о внешнем мире первоначально дают нам чувства, под­вергающиеся воздействию внешних предметов.

Человек, по Якушкину, вышел из животного мира. Беспомощный при рождении, он постепенно приобрета­ет в обществе навыки, опыт, умение, добытые пред­шествующими поколениями. Он в свою очередь допол­няет их собственным опытом. Человек немыслим вне общества. Вся его сила, все его способности и таланты развиваются в обществе; только оно дает ему возмож­ность занять господствующее положение в природе.

Большой интерес представляет рукописная работа декабриста М. А. Фонвизина «Обозрение истории фило­софских систем», обнаруженная в архивах В. И. Русиным и опубликованная нами в труде «Из истории рус­ской философии XIX — начала XX веков» в 1969 г. Содержание рукописи наглядно свидетельствует о все­стороннем и глубоком знании Фонвизиным истории философской мысли, его умении выделить главные фи­лософские направления или школы и их представите­лей, отметить наиболее характерные черты в учении того или другого философа.

В определении философии Фонвизин идет по стопам просветителей XVIII — начала XIX в., объявляя фило­софию «высочайшей наукой, сообщающей всем другим наукам свои исходные начала». Предметом философии он считает рассмотрение таких проблем, как окружа­ющий нас мир, человек, бог и пр. История философии им рассматривается как прагматическое повествование о важнейших попытках осуществить на деле идеи фило­софии. Декабрист видит разные направления в фило­софии — материалистическое, рациональное (идеалисти­ческое), пантеистическое, скептическое, мистическое (или философия откровения). Философия не является достоянием лишь какого-нибудь одного народа, а явля­ется потребностью всякого народа и выражается в разных формах.

Рассматривая историю философии, Фонвизин делит ее на основные четыре периода: философия греческая, куда он включает и философию Древнего Рима; схоластическая, средневековая арабская и философия Ново­го времени. Нет необходимости разбирать все оценки Фонвизина отдельным философам, философским направлениям и школам. Для примера отметим лишь не­которые из них. Так, из античной философии, которая, по его мнению, многое заимствовала из философии Древнего Востока, он особо выделяет Фалеса, Анакса­гора, Анаксимена, Анаксимандра, Гераклита, бравших за основу ту или иную «материальную стихию», а так­же «школу философских атомистов» — Левкиппа,

Де­мокрита, Эпикура. Большое место отводит Пифагору, Сократу, Платону, Аристотелю и их последователям, считая их учение заслуживающим большого уважения. Аристотеля декабрист относит к самым глубоким

мы­слителям, обладавшим обширной ученостью, но упрекает за то, что его философия стала носить догматиче­ский характер. От политической теории Платона Фон­визин пытается перебросить мостик «к современным социальным и коммунистическим учениям», волнующим Западную Европу.

В схоластической философии декабрист сосредоточи­вает внимание на идеях Августина, Эриугены, Оккама, Скота, Росцелина, отмечает острый характер борьбы между «номиналистами» и «рационалистами» и упрека­ет схоластов за «хитрословие и чрезмерную утонченность», подвергшихся беспощадной критике со стороны-Декарта и Бэкона.

В средневековой арабской философии Фонвизин вы­деляет Ибн-Сину (Авиценну), Ибн-Рушда (Аверроэса), сохранивших для потомства сочинения Аристотеля и снабдивших их своими комментариями.

С особым восторгом в философии Нового времени он характеризует Бэкона, Декарта, Локка, Юма, Лейб­ница. Бэкона хвалит за трезвый эмпиризм, Локка — за сенсуалистическую теорию познания и критику врожденных идей. Заслугу Вольтера, Кондильяка, Дидро, Гельвеция, Гольбаха декабрист видит в том, что свои философские идеи они излагали популярным языком, а своими идеями подготовили французскую революцию.

Разбирая немецкую классическую философию, де­кабрист усматривает заслугу Канта в том, что он своей «Критикой чистого разума» произвел переворот в гер­манской философии, совершенно изменил ее направление, отмечает его этическое учение и выражает недоумение по поводу агностицизма. Осветив в общих чер­тах философскую систему Гегеля, автор высоко оцени­вает его «строгий диалектический метод» и одновременно останавливается на известном положении Гегеля «все действительное — разумно, и все разумное — дей­ствительно», подвергая критике общественно-политические воззрения мыслителя как в высшей степени консервативные, в которых тот выступал сторонником монархического начала и противником народодержавия, республики и государственного переворота. Фонвизин упрекает далее Гегеля за то, что в своей философии истории он не считает славян народом историческим, но тут же, забывая об этом, говорит, что, может быть, Гегель в уме своем предназначал славянскому народу быть пятою ступенью для «восхождения мирового ду­ха». Декабрист положительно отзывается о левогегельянцах за критику ими консервативных сторон полити­ческих воззрений Гегеля.
Декабристы-идеалисты
Часть декабристов придерживалась религиозных воззрений, признавала учение церкви о божественном промысле и провидении. П. Бобрищев-Пушкин, возглавивший на каторге так на­зываемую религиозную конгрегацию, утверждал, что мир создан богом, дар слова человек получил вместе с разумной и бессмертной душой от божественного духа. Е. П. Оболенский увлекался идеалистическим учением Шеллинга. Из записей М. С. Лунина видно, что он при­знавал бессмертие души, божественное провидение, хо­тя считал его непознаваемым.

В религиозную оболочку были облечены республи­канские идеи в «Воззвании» Бестужева-Рюмина, в «Православном катехизисе» Муравьева-Апостола, в «Любопытном разговоре» Н. Муравьева, где со ссылка­ми на священное писание утверждалось, что бог создал человека «по подобию своему», «не учреждая зла», по­этому «злая власть не может быть от бога» («Избранные социально-политические и философские произведения декабристов в трех томах», т. I, стр. 330, 331.) и под­лежит уничтожению