Право и бизнес. Том 4. новая монографияТом 4. Правовое пространство для развития бизнеса в россии
 Скачать 3.6 Mb.
|
|
§ 6.4. Биологические элементы гражданской правосубъектности физических лиц Михайлова Ирина Александровна, доктор юридических наук, профессор, профессор кафедры гражданского и предпринимательского права Российской академии интеллектуальной собственности Mikhaylova Irina Alexandrovna, Russian Academy of Intellectual Property E-mail: irina_mikhaylova@list.ru ББК 67.407.1 УДК 349.6 Аннотация. В статье проанализированы понятие и значимость биологических элементов гражданской правосубъектности физических лиц. Сделан вывод о том, что к ним относятся возраст гражданина и состояние его здоровья, которые оказывают существенное воздействие на объем принадлежащих лицу гражданских прав и особенности их реализации. Изучены проблемы, связанные с нахождением граждан в состоянии комы, а также в связи с возникновением в преклонном возрасте возрастных изменений, препятствующих самостоятельному участию в гражданском обороте, и предложены варианты их правового разрешения. Ключевые слова: гражданская правосубъектность, физические лица, возрастная градация, состояние здоровья, старческие изменения, наличие психического расстройства. Biological Elements of Civil Legal Personality individuals Annotation. The article analyzes the concept and significance of the biological elements of the civil personality of individuals. It is 54 concluded that these include the citizen's age and state of health, which have a significant impact on the volume of civil rights owned by a person and the features of their implementation. The problems associated with finding citizens in a state of coma, as well as in connection with the emergence in old age of age-related changes that impede independent participation in civil circulation, are studied, and options for their legal resolution are proposed. Keywords: civil legal personality, individuals age gradation, health status, senile changes, the presence of a mental disorder. В современной цивилистической доктрине функцию обобщающей характеристики гражданско-правового положения физических лиц выполняет понятие «правосубъектность», не имеющее в цивилистике адекватного эквивалента и выступающее в качестве первоосновы формирования понятийного аппарата при анализе такого положения. Не вдаваясь в многолетнюю полемику относительно концепций соотношения гражданской правосубъектности с право- и дееспособностью физических лиц, отметим, что правосубъектность следует понимать как особое правовое явление, представляющее собой взаимосвязанную совокупность обязательных (правоспособность и дееспособность) и факультативных (гражданство, род занятий, семейное и имущественное положение, возраст, состояние здоровья и т.п.) элементов. В свою очередь, факультативные элементы правосубъектности, модифицирующие ее содержание, дифференцируются на биологические, то есть качества и свойства, присущие лицу как представителю биологического вида, как «члену человеческой семьи», и социальные, обусловленные включением гражданина в общественные правоотношения. Такая дифференциация основана на объективной необходимости отражения в категории гражданской правосубъектности физических лиц наиболее 55 важных проявлений и биологической, и социальной сущности индивида. Соотношение общих и специальных элементов правосубъектности может быть раскрыто с позиций отражения в ее содержании философских категорий абстрактного и конкретного, статики и динамики. В качестве абстрактной категории правосубъектность носит статичный характер, и ее содержание исчерпывается право- и дееспособностью (недееспособностью или ограниченной дееспособностью), однако, применительно к конкретному лицу ее содержание может трансформироваться вследствие воздействия модифицирующих элементов, детерминирующих специфические особенности правосубъектности данного лица. Это означает, что правосубъектность обладает свойствами и статики, и динамики как проявлений абстрактного и конкретного в ее содержании, отражающем весь комплекс неповторимых и уникальных свойств каждой человеческой личности во всем их многообразии. Влияние на гражданскую правосубъектность физического лица различных обстоятельств его жизни единодушно признавалось дореволюционными цивилистами, относившими к особым обстоятельствам, влияющим на гражданскую правосубъектность, обстоятельства рождения (законное или незаконное), пол, возраст, здоровье, отношение родства и свойства к другим лицам, образование, вероисповедание, состояние, звание и гражданскую честь 35 В настоящее время юридическая оценка многих названных факторов кардинально изменилась, вследствие чего они утратили свое значение. Напротив, традиционные представления о правовом значении возраста и состояния психического здоровья физических лиц в последние годы значительно расширились, а нормы, отражающие их воздействие на содержание и объем дееспособности, существенно модернизировались. 56 Так, возраст гражданина по-прежнему остается фундаментальным элементом гражданской правосубъектности. Именно достижение лицом установленных законодателем возрастных рубежей модернизирует его гражданско-правовое положение, поэтапно расширяя объем принадлежащих лицу субъективных прав, причем такая трансформация, по общему правилу, носит необратимый характер. Неразрывная зависимость объема дееспособности лица от его возраста отражается в законодательной градации данной правовой категории, включающей в себя: 1) полную дееспособность (п. 1- 2 ст. 21 ГК РФ, ст. 27 ГК РФ); 2) дееспособность несовершеннолетних в возрасте от 6 до 14 лет (ст. 28 ГК РФ); 3) дееспособность несовершеннолетних в возрасте от 14 до 18 лет (ст. 26 ГК РФ). Лица, не достигшие возраста шести лет, дееспособностью не обладают. Соответственно, в доктрине выделяют «частичную» (применительно к малолетним в возрасте от 6 до 14 лет), «относительную» (применительно к несовершеннолетним в возрасте от 14 до 18 лет) и «неполную» (применительно ко всем лицам, не обладающим полной дееспособностью). Сами по себе указанные понятия, по справедливому замечанию Я.Р. Веберса, не обладают ни практической, ни теоретической ценностью, поскольку не раскрывают конкретного содержания дееспособности указанных лиц 36 , но, тем не менее, они необходимы для разграничения дееспособности различных категорий граждан. При этом с возрастом связана не только способность лица самостоятельно совершать те или иные гражданско-правовые сделки, но и возможность самостоятельного распоряжения правом на жизнь: в соответствии с Основами об охране здоровья граждан Российской Федерации 37 , принять решение об отказе от медицинской помощи может только лицо, достигшее 15 лет, а несовершеннолетние-больные наркоманией – 16 лет 57 (ст. 32), что, однако, не препятствует самостоятельному уходу из жизни детей младшего возраста. Объективно необходимые возрастные этапы устанавливаются с учетом не только медицинских, но и социальных факторов, поскольку для самостоятельного участия в гражданском обороте необходимо адекватное понимание значения своих действий и характера их последствий, что становится возможным только при наличии определенного жизненного опыта, постепенно приобретаемого в процессе формирования и развития личностных качеств, навыков и свойств. За основу законодательной возрастной градации принимаются среднестатистические показатели, базирующиеся на научных сведениях о биологических особенностях развития человеческого мозга, его способности постепенно аккумулировать знания и опыт и постигать на их основе естественные и социальные связи во всей их сложности и многообразии. Это развитие, продолжающееся долгие годы, должно достичь определенного уровня, создать условия, необходимые для критического анализа собственных действий и поступков и соизмерения их с определенными нормами поведения, установленными в обществе. Такой традиционный подход имеет некий условный, «усредненный» характер, поскольку достижение ребенком указанного в законе возраста (шести, четырнадцати, шестнадцати или восемнадцати лет соответственно) далеко не всегда означает формирование у него предполагаемого законодателем уровня интеллектуально-волевой сферы и адекватной социализации. Различия в психофизиологическом и интеллектуальном развитии детей весьма существенны, причем в современном обществе наблюдаются две противоположные тенденции. С одной стороны, многие подростки в более раннем, по сравнению с их сверстниками, возрасте достигают весьма высокой степени социальной и гражданской активности: 58 начиная работать, они обеспечивают не только себя, но нередко и родителей, самостоятельно распоряжаясь полученными доходами. Прямо противоположная тенденция получила условное название социального инфантилизма, который, будучи психологическим феноменом, нередко имеет гражданско-правовые аспекты. Речь идет о ситуациях, когда у ребенка в силу особенностей воспитания не сформировались необходимые представления о ценности тех или иных вещей, значении денег, характере гражданско-правовых связей. Такого рода особенности, присущие многим лицам, воспитывавшимся в детских домах или интернатах, а иногда встречающиеся и у детей с весьма высоким уровнем достатка, будучи определенным отклонением от общих закономерностей развития, не могут учитываться законодателем при определении возрастных рубежей, с достижением которых содержание дееспособности ребенка дополняется новыми правомочиями. Рассмотренными вопросами не исчерпываются проблемы, связанные с воздействием возраста гражданина на его гражданско-правовое положение, так как личностные изменения характерны не только для раннего периода жизни, но и для ее завершающего этапа. С достижением преклонного возраста у многих лиц, ранее адекватно социально адаптированных, снижается уровень интеллекта, происходит постепенная утрата необходимых навыков и представлений, способности осознания реальной ценности имущества, характера и последствий совершаемых сделок. Как отмечал еще Д.И. Мейер, «рано или поздно физическое лицо достигает такого возраста, в котором его умственные способности ослабевают, а с ними ослабевает и бывшая у него способность к гражданской деятельности…, поэтому и старость должна оказать известное влияние на юридическое положение физического лица» 38 59 В действующем законодательстве не содержится указаний относительно особенностей дееспособности пожилых лиц, а начальный рубеж старческого возраста связывается с моментом выхода на пенсию: на протяжении советского периода страховая пенсия по старости (официальное название) начислялась с достижением женщинами возраста 55, а мужчинами – 60 лет, однако, начиная с 2019 года возраст ухода на пенсию у мужчин будет постепенно увеличиваться до 65, а у женщин до 60 лет 39 Приведенные возрастные рубежи не соответствуют современным критериям наступления старости. В последние десятилетия во всех развитых странах наблюдается существенный рост продолжительности жизни, означающий значительное повышение возраста, который ранее считался преклонным со всеми свойственными ему негативными признаками. Разрыв между соответствующими характеристиками носит революционный характер: еще в ХIХ веке средняя продолжительность жизнь составляла всего 40 лет, поэтому лица, едва достигшие этого возраста, считались «стариками». В настоящее время условная «старость» наступает значительно позже, а ее продолжительность нередко достигает нескольких десятилетий, на протяжении которых происходят возрастные изменения различных форм и разной степени интенсивности. В соответствии с официальной Классификацией возрастных периодов, принятой Всемирной организацией здравоохранения, средний возраст начинается в 45 лет, а заканчивается в 59. Далее выделяются: 60-75 лет – пожилой возраст, 75-90 – старческий и свыше 90 – долголетие. Приведенные данные значительно «отодвигают» рубежи, традиционно определяющие возрастные периоды второй половины человеческой жизни, и позволяют воспринимать физиологическую старость как конечный этап онтогенеза человека не ранее чем с 75 лет. 60 Однако, и такое определение носит условный характер, поскольку процесс старения происходит индивидуально, и часто состояние организма стареющего гражданина не соответствует возрастным нормам, в связи с чем разграничиваются понятия календарного (хронологического) и биологического возраста. В отличие от первого периода жизни, характеризующегося общим для всех поэтапным становлением психо-эмоционального и интеллектуального уровня, выделить (хотя бы крайне приблизительно) соответствующие этапы и закономерности личностных изменений после достижения старческого возраста представляется объективно невозможным, поскольку признаки, считающиеся характерными для лиц преклонного возраста у кого-то наступают достаточно рано, а у многих не наступают до конца жизни. Кроме того, при определении психо-эмоционального и интеллектуального уровня пожилого гражданина достаточно сложно провести границу между признаками, которые «укладываются» в понятие «возрастные изменения», и развитием того или иного вида психического расстройства, наличие которого дает основания для ограничения дееспособности гражданина. Несмотря на отмеченные факторы, рассматриваемая проблема требует своего разрешения, причем применительно не к частным видам сделок пожилых граждан, а относительно возможности легального закрепления особенностей принадлежащего им объема дееспособности, т.к. именно такие лица наиболее часто становятся жертвами недобросовестных или преступных действий, направленных на завладение принадлежащим им имуществом (прежде всего – жилыми помещениями). В современной доктрине рассматриваемая проблема исследуется, как правило, применительно к завещательной правоспособности лиц преклонного возраста, страдающих старческим слабоумием 40 . Между тем, ее значение гораздо шире – она распространяется на многих граждан, 61 количество которых неуклонно возрастает: согласно статистическим данным, численность населения, чей возраст составляет 60-90 лет, увеличивается в 4-5 раз быстрее, чем общие показатели 41 Некоторые авторы, отмечающие особенности психики и волеизъявления, свойственные «обычной старости» и не ведущие к лишению или ограничению дееспособности, предлагают выделять так называемую «старческую дееспособности» 42 . С этим предложением сложно согласиться, поскольку, как уже отмечалось, в современной науке не имеется объективных данных об особенностях психо-волевой сферы лиц, относящихся к различным этапам пожилого возраста (60- 70, 70-80, 80-90 лет). Более эффективным видится закрепление возможности установления над лицами, достигшими преклонного возраста, повлекшего наступление признаков, затрудняющих самостоятельную реализацию гражданских прав и исполнений обязанностей, попечительства на тех же условиях, как и над несовершеннолетними в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет. Такой позиции придерживается А.В. Барков, предлагающий дополнить п. 1 ст. 33 ГК РФ положением о том, что над дееспособными лицами пожилого возраста, страдающими возрастными психическими расстройствами, в случае невозможности судом признания таких лиц недееспособными или ограниченно дееспособными вследствие отсутствия достаточных оснований, должно устанавливаться попечительство 43 . Приведенное предложение представляется разумным и обоснованным, за исключением указания на наличие у таких лиц психических расстройств. Полагаем, что целесообразнее закрепить в названной статье возможность назначение попечительства лицам преклонного возраста, которые в силу возрастных изменений испытывают сложности в самостоятельном участии в гражданском обороте, что 62 значительно повысит уровень охраны и защиты прав и интересов таких граждан. На содержание гражданской правосубъектности весьма важное воздействие оказывает и состояние здоровья, нередко предопределяющее возможность или невозможность самостоятельной реализации гражданином всех прав, составляющих содержание его правоспособности. Традиционно на первое место в определении такой зависимости выступает наличие у гражданина психического расстройства. В процессе совершенствования ГК РФ законодательный подход к дифференциации рассматриваемого параметра существенно изменился. Установление в 2012 г. нового основания ограничения дееспособности граждан – наличия психического расстройства, вследствие которого гражданин может понимать значение своих действий или руководить ими лишь при помощи других лиц, –как известно, было обусловлено историческим решением Конституционного Суда Российской Федерации от 27.06.2012 № 15-П 44 , в котором отмечалось отсутствие в действующей законодательной системе возможности дифференциации гражданско-правовых последствий наличия у гражданина нарушения психических функций и степени фактического снижения способности понимать значение своих действий или руководить ими. Последствием такого «однотипного, усредненного» законодательного решения являлось исключение возможности самостоятельного осуществления субъективных прав для граждан, психическое расстройство которых не достигает той тяжести, при которой они не способны отдавать отчет в своих действиях, что, по мнению Конституционного Суда РФ, «ставило их в худшее положение даже по сравнению с малолетними в возрасте от шести до четырнадцати лет» (п. 4.2). Введение нового правового режима, учитывающего весьма существенные различия, имеющиеся в психо-эмоциональном состоянии лиц, страдающих различными психическими 63 расстройствами, протекающими с различной степенью интенсивности, положительно оцениваемое в современной доктрине 45 , значительно расширило правовые возможности и содержание гражданской правосубъектности весьма обширной группы российских граждан, что, несомненно, явилось еще одним шагом в совершенствовании российского гражданского законодательства. Однако, на содержание правосубъектности личности оказывает воздействие и состояние здоровья, не связанное с расстройством психики. Так, например, наличие ряда заболеваний, в том числе любых заболеваний и травм, приведших к инвалидности I и II группы, является препятствием для принятия на себя обязанностей опекуна или попечителя 46 . Особое значение состояние здоровья гражданина приобретает в тех случаях, когда оно становится причиной признания его нетрудоспособным, что, в свою очередь, имеет весьма значительное модифицирующее значение в реализации им ряда субъективных прав (на приобретение наследства, на возмещение имущественного и компенсацию морального вреда и др.). На семейную правосубъектность граждан существенное воздействие оказывает наличие венерических заболеваний или ВИЧ-инфекции, которое может повлечь признание брака недействительным в тех случаях, когда страдающее названными заболеваниями лицо не оповестило об этом будущего супруга (п. 3 ст. 15, ст. 27-30 Семейного кодекса РФ), или его расторжение. Состояние здоровья гражданина учитывается и во многих других случаях, что наиболее ярко отражено в ст. 41 ГК РФ, устанавливающей общее правило о том, что над совершеннолетним дееспособным гражданином, который вследствие состояния здоровья не способен самостоятельно осуществлять и защищать свои права и обязанности, может быть установлена своеобразная форма попечительства – 64 патронаж, при котором такому гражданину с его письменного согласия орган опеки и попечительства назначает помощника, совершающего различные правовые действия в интересах данного гражданина на основании заключенного с ним договора поручения, договора доверительного управления имуществом или иного договора. В состоянии, исключающем возможность самостоятельно осуществлять свои права и исполнять обязанности, находятся практически все граждане, страдающие неизлечимыми (терминальными) заболеваниями, нуждающиеся в оказании им паллиативной медицинской помощи, направленной на избавление от боли и облегчение других тяжелых проявлений неизлечимых заболеваний. Ярким показателем гуманизации действующего законодательства следует рассматривать принятие в последние годы ряда нормативных актов, регулирующих отношения, возникающие в связи с оказанием такой помощи, глубокий и всесторонний анализ которых провели И.В. Понкин и А.А. Редькина 47 Речь идет о весьма значительной группе населения России – в паллиативной медицинской помощи нуждается до 800 тыс. человек, а по некоторым данным – около миллиона 48 , и имеются основания предположить, что с течением времени таких граждан будет становиться все больше, что обусловливает необходимость законодательного разрешения проблем, связанных с их участием в гражданском обороте. Так, на наш взгляд, не всегда возможно установление над такими гражданами попечительства в форме патронажа, поскольку оно требует от лиц, находящихся в онкологических клиниках или хосписах, страдающих от физических и нравственных страданий, письменного заключения предусмотренных ст. 41 ГК РФ гражданско-правовых договоров – поручения, доверительного управления и др. Не менее сложные проблемы возникают в связи с состоянием здоровья лиц, находящихся в коме, то есть 65 пребывающих на протяжении длительного времени в бессознательном состоянии. Будучи полностью дееспособными, они не могут ни приобретать новые гражданские права, ни самостоятельно реализовывать уже имеющиеся права и исполнять гражданские обязанности. При этом у родственников граждан, находящихся в таком состоянии, а тем более иных лиц не имеется оснований для представительства их интересов в гражданском обороте, т.к., поскольку подобные состояния невозможно спрогнозировать, следовательно, невозможно и заранее оформить отношения представительства. Не применим в данной ситуации и институт патронажа над дееспособными совершеннолетними лицами (ст. 41 ГК РФ), который предполагает свободное волеизъявление названных граждан. По этой же причине не представляется возможным и учреждение доверительного управления имуществом, принадлежащим лицу, находящемуся в состоянии комы (ст. 1014 и 1026 ГК РФ). В равной мере не имеется оснований и для признания лиц, находящихся в состоянии комы, недееспособными или ограниченно дееспособными с целью установления над ними опеки, так как их бессознательное состояние, обусловливающее невозможность понимать значение своих действий и руководить ими, вызвано не психическим расстройством, а имеющимся у гражданина заболеванием или иным повреждением его здоровья. Единственным решением рассматриваемой проблемы может быть использование института действия в чужом интересе без поручения, который позволяет действовать любому субъекту без поручения, иного указания или заранее обещанного согласия заинтересованного лица в целях предотвращения вреда его личности или имуществу, исполнения его обязанностей или в его иных не противоправных интересах, исходя из очевидной выгоды или пользы и его действительных или вероятных намерений с необходимой по обстоятельствам 66 дела заботливостью и осмотрительностью (ст. 980 ГК РФ). В качестве таких субъектов следует воспринимать супруга, родителей, совершеннолетних детей гражданина, а при их отсутствии – иных родственников. Все сказанное позволяет утверждать, что совершенствование российского законодательства, устанавливающего гражданско- правовые последствия возраста и состояния здоровья физических лиц как биологических элементов их гражданской правосубъектности, в полной мере соответствует призыву И.А. Покровского, который утверждал: «помимо охраны человека в его общей, родовой сущности, право должно дать охрану конкретной личности во всем богатстве ее своеобразных проявлений» 49 Библиографический список 1. Акутаев Р.М. К вопросу об ограниченной дееспособности в свете Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 27 июня 2012 г. // Российская юстиция. 2012. № 11. 2. Барков А.В. Эволюция идеи о старческой дееспособности в современном российском наследственном праве // Наследственное право. 2009. № 3. 3. Богданов Е.В. Правовое положение граждан, ограниченных в дееспособности вследствие психического расстройства // Адвокат. 2013. № 6. 4. Васьковский Е.В. Учебник гражданского права. М.: Статут, 2003. 382 с. (Серия «Классика российской цивилистики»). 5. Веберс Я.Р. Правосубъектность граждан в советском гражданском и семейном праве. Рига: Зинатне, 1976. 232 с. 6. Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.). Изд. 3-е, испр. М.: Статут, 2003. 831 с. (Серия «Классика российской цивилистики»). 67 7. Михайлова И.А. Осуществление гражданских прав лицами, страдающими психическими расстройствами: новый подход и новые проблемы // Законы России: опыт, анализ, практика. 2015. № 11. 8. Покровский И.А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998. 353 с. (Серия «Классика российской цивилистики»). 9. Шапакидзе И.Д. Правовые проблемы дееспособности граждан в советском гражданском праве: Автореф. дис. … канд. юрид. наук. Тбилиси, 1986. 24 с. |