Привет, Егорчик. Рада видеть тебя. А ты
 Скачать 379 Kb.
|
|
28. Мотивы Лекция закончилась, звонок прогорнил, и мы двинулись к выходу последними, когда нижние ряды опустели. Мэл мог бы работать наравне с дядечками в черных костюмах, охраняющими нас, или руководить ими. Из него получился бы отличный секретный агент, потому что он учитывает множество мелочей, на которые я не обращаю внимания. Наверное, в Мэле говорят гены. Как-никак, его отец — гроза преступников всех мастей. — Привет, Егорчик. Рада видеть тебя. А ты? Почему-то я абсолютно не удивилась, что Эльзушка застряла у выхода, а вместе с ней застопорилась преданная свита в лице двух белобрысых подружек. Меня они игнорировали в принципе, словно Мэл вел за руку пустое место к двери. — Без тебя было скучно, — продолжила девица, пристроившись рядом с ним с другой стороны. — Где ты пропадал? Я бы приехала и навестила. Из Мака слова не выудишь. Молчит как партизан. Не пойму, она полностью обнаглела или частично? И как прикажете быть мудрее и относиться со спокойствием к выкрутасам бывших подружек своего мужчины, если эти бывшие назойливы, как навозные мухи? — Отсутствовал, — ответил коротко Мэл. — Извини, нам пора. Выйдя в коридор, мы попали в объятья охранников, на которых пялились мимо проходящие студенты, выкручивая шеи. Интересно, где телохранители пережидают звонки? По невозмутимым лицам роботов не скажешь, что недавно их плющило об стену воздушной волной. Шагая до следующей аудитории, я придумывала, как отомщу Эльзушке, как буду долго и с наслаждением таскать за волосы и расцарапаю ей лицо, оставив усы на щеках. Интенсивность и скорость, с коими девица будила во мне нехорошие чувства, указывали на то, что моего терпения хватит на первые пять секунд общения. — Молчишь всю дорогу, — заметил Мэл, когда мы поднимались по лестнице. Что ему сказать? Что не знаю, как достойно ответить прилипчивой бывшей своего мужчины? Что выбрать: уподобиться Эльзушке и осыпать ее оскорблениями или глядеть свысока, замораживая холодом презрения? К переживаниям за угрозу собственности добавилась нервозность. Поднявшись на третий этаж, мы двинулись по коридору, и я отводила глаза от взглядов, проедающих любопытством. На нас таращились и обсуждали, не стесняясь. Где бы укрыться от чужого внимания? Мы похожи на препарированных букашек под микроскопом. Уверена, сейчас тайком нас снимают на камеры десятков телефонов. — Держишься молодцом, — похвалил Мэл, открывая дверь и пропуская вперед. Держусь. Надолго ли меня хватит? Следующей лекцией предполагалась символистика, и вел предмет незабвенный Альрик Герцевич Вулфу. И опять мы забрались на верхний ряд у стены, а Эльзушка беспрестанно оборачивалась назад, а вернее, в сторону Мэла, воодушевленная кратким разговором. Вот настырная! Неужели у нее нет гордости? Но Мэл игнорировал призывные взгляды девицы. Он уставился вниз — туда, где, зайдя широким прихрамывающим шагом в аудиторию, перед студентами появился преподаватель. И я тоже забыла о досадной мелочи в лице облезлой египетской кошки, потому что при виде профессора в душе что-то екнуло и упало без чувств. Этим «что-то» оказалось второе «я». Во время обета Альрик передал мне вместе с кровью частицы своей сущности, и они переплелись, срослись с моими генами, превратив в полиморфа с животными инстинктами. И сейчас о преподавательскую кафедру облокотился не профессор. Там стоял самец — сильный и выносливый. Производитель. Великолепная мужская особь без изъяна, ведь хромота и шрам вдоль линии волос меркли перед впечатляющей харизмой. Альрик не задирал голову вверх, но я почувствовала: он знал о моём месте на последнем ряду. С трудом оторвав взгляд от преподавателя, вдруг сообразила, что без конца облизываю губы и сглатываю, замерев и затаив дыхание. А Мэл смотрел на меня внимательно и... приходил к неутешительным выводам, что ясно читалось на его лице. Схватив его руку, я опоясала свою талию и прижалась к Мэлу, вдобавок приобняв его. Никаких искушений. Только Мэл, только он. Первая встреча с профессором после сногсшибательной новости и постепенного привыкания к тому, что теперь в моём организме присутствуют крупицы звериной сущности, стала своеобразной прививкой, позволившей понять, кто из нас сильнее в одном теле — я или моя животная составлющая. Альрик вел лекцию как всегда непринужденно — в меру остроумно, в меру серьезно. Сыпал фактами и примерами, оживляя сухой лекционный материал, и все это время я ощущала его внимание. Он не смотрел в мою сторону и вообще забыл, что существует галерка, но волоски на коже приподнимались против воли. Лишь к концу лекции мне удалось успокоиться благодаря тесному прижиманию к Мэлу. Я бы стала его сиамским близнецом, если таковое возможно. Когда прогорнил звонок, Мэл поцеловал меня в висок. «Ты справилась,» — сказал его взгляд. Профессора обступили фанатки, задававшие наперебой вопросы по поводу предстоящего промежуточного зачета, а мы с Мэлом протиснулись краем скопища. И все равно я чувствовала, как флюиды сильной мужской особи обволакивают меня и стекают за шиворот по загривку, поглаживая и лаская. — Егорчик, ты идешь на обед? — снова пристала Эльзушка, не примкнувшая к лагерю поклонниц профессора, а терпеливо дожидавшаяся Мэла у выхода. — Наш столик покрылся пылью. Не понимаю, чего она добивается. Чтобы ее хорошенько потрепали за египетскую челку? Я было дернулась, но Мэл удержал, прижав к себе крепко, аж кости хрустнули. — Нашего столика нет, и уже давно, — сказал девице. — Если ты не в курсе, то я лечился в Моццо с Эвой. И она приняла от меня Коготь Дьявола. Мы живем вместе. Штице как шла, так и превратилась в соляной столб. — Пойдем, — потянул меня Мэл к охранникам. По возвращении в общежитие я дала волю эмоциям. Держалась, крепилась, как полагается леди, чтобы не устраивать скандал прилюдно, и лишь в стенах со звукоизоляцией начался допрос с пристрастием и с кровожадными интонациями. — Как это понимать, Мэл? — меня аж затрясло. В минуты неконтролируемого всплеска разношерстных эмоций я переходила на «Мэла», забывая о Гошике и Егоре. — Отстанет когда-нибудь эта египетская кобра или нет? Чего она добивается? Хочет, чтобы я сорвалась? Предупреждаю, Мэл, я не железная. Мое терпение — размером с горошину. — Знаю. И улажу, — он попытался успокоить, обняв, но я вырвалась и заметалась по комнате. — И ведь ничто ее не берет, даже Коготь Дьявола. Непробиваемая. Будто меня не существует — и все. Ты дал ей повод! — озарило меня. — Пообещал что-то, да? Поэтому она не дает проходу ни мне, ни тебе. Мэл наконец-то поймал меня и обнял. — Тише, успокойся. Поводов не давал, как и обещаний. Штице напрягает и меня. Я не предполагал, что она не отвяжется. — Она ведет себя так... будто между вами до сих пор что-то есть, — не унималась я. Будто досадная помеха в моем лице — соринка в глазу Мэла. — Давно ничего нет. С тех пор как мы с тобой... ну... ночевали у Севолода... А на защите у Теолини я использовал её, чтобы ты... в общем, назло тебе, — признался неохотно Мэл. — Но между нами ничего не было. Еще одна бывшая Мэла, которая с завидным упорством хочет остаться настоящей. Немудрено. Он — парень хоть куда. Видный, перспективный. — Ты долго с ней встречался? — Эва... — сказал он умоляюще, но увял под красноречивым взглядом. — С конца первого курса... Получается, их близкому знакомству — почти два года. За это время Эльзушка успела изучить Мэла вдоль и поперек и знает о нем гораздо больше меня. Поэтому считает, что у нее есть право быть надоедливой. — Но не постоянно, — поспешил заверить Мэл, заметив мой сникший вид. — Хватало максимум на месяц. Я как бы... уставал от неё... Знаешь, когда девушка запрыгивает на тебя... Да и потом... Когда говоришь «черное», хотя это белое, и с тобой соглашаются... «Конечно, черное. И почему я раньше не замечала?.. » И так во всем, изо дня в день... Это бесит... Штице неглупа, но зациклилась на своем статусе. Быть подружкой сына начальника дэпов — это круто. «Когда девушка запрыгивает на тебя,» — закрыла я глаза от болезненного укола в сердце, а воображение услужливо подсунуло красочные картинки. Мэл и Эльзушка — в его квартире, в его спальне, на его кровати... Мэл и Эльзушка — в «Инновации», она послушно открывает рот, он кормит её мороженым с ложечки... Мэл и Эльзушка — в машине, и её рука лежит на его колене... Шутки, над которыми смеются оба, интимные жесты, мимолетные улыбки, понимание с полуслова, с взгляда... Два года — большой срок, пусть и с перерывами. Получается, Штице — долгоиграющая подружка Мэла со стажем. Не чета мне. Уставая от неё, он развлекался с разными Лялечками и Изабелками, но неизменно возвращался в приторно-карамельный рай, где для него перекрашивали черное в белое и наоборот. — Значит, успевал и с ней, и с другими? — Я им ничего не обещал. В отличие от тебя, — сказал Мэл, и в его голосе промелькнули нотки раздражения. «Что же, теперь встать на колени и каяться? Я и так чувствую себя по уши виноватым, но прошлого не изменить,» — читалось в его глазах. — Пошли обедать, мне скоро ехать на собеседование. А со Штице я разберусь. И мы направились в кухню, но сперва самостоятельно приготовили обед за неимением личного повара. Пришлось Мэлу встать у плиты и разогревать грибное рагу, пока я нарезала ингридиенты для салата. Нож в руках механически делил помидоры на дольки, а извилины продолжали закручиваться в прежнем напавлении. Эльзушка воспринимала меня как временный интерес Мэла, потому что была уверена — он развлечется и опять вернется к ней. Одного я не понимала: неужели гордость Штице позволила смиряться с его многочисленными загулами? Ревновала ли Эльзушка? Не сомневаюсь. Любила ли она самого Мэла или статус подружки Мелешина-младшего? Если бы отравили не меня, а Эльзушку, поступил бы он так же благородно, подарив годы своей жизни? Какими были их отношения? Он говорил: «Эльза, я устал от тебя. Отдохну месяцок-другой и вернусь,» — или не удосуживался предупреждать? Какие чувства испытывал к ней Мэл и почему возвращался обратно? Я хотела знать все. — Эва, слышишь меня? — Мэл поводил вилкой перед глазами призывая очнуться. Оказывается, мы сидели за столом и ели. — Провожу тебя до института и поеду на собеседование. Ах да, его работа. Нельзя погружаться в пучину мазохистских переживаний и испепеляющей ревности. Мэл здесь и сейчас, и нужно поддержать его, ведь он бросил вызов родственникам, отказавшись от содержания, и поступил так из-за меня. Ну, и куда делись благовоспитанность и приличия? Не удержавшись, я вскочила и обняла Мэла сзади, прижавшись щекой к вихрастой макушке. — Что? — он оглянулся, забыв о соке. — Ничего, — поцеловав Мэла, я вернулась на свое место. Сплошное бескультурье за столом. Человек мог подавиться от неожиданности, а мне подавай тесные обжимания. — Надолго уезжаешь? — Как масть пойдет. Но к семи обязательно вернусь. К семи?! Это же целая вечность без Мэла. Нужно занять чем-нибудь время, чтобы не свихнуться от ожидания. — А Баста? Она хотела приехать в гости, — вспомнила я. — Созвонюсь с ней и предупрежу тебя, — выдал он инструкцию. После обеда я успела пробежать глазами брошюрку, выданную деканом. Мэл тоже увлекся чтением своей книжки. Как и в предыдущем семестре, первая половина учебного дня отводилась под лекции, зато во второй предстояли практические занятия, подобранные под мою персону. Например, сегодня у всех нормальных третьекурсников предполагался семинар по элементарной висорике, а мне предписывалось посетить занятие по развитию интуиции. Зато следом планировалась лабораторная работа у Ромашевичевского на общих основаниях. — Бланки заполним вечером, чтобы наши допзанятия совпали максимально, — предупредил Мэл. — Без меня не ставь галочки. Как скажешь. Я и не тороплюсь заполнять таблички. Гораздо лучше ходить на допы вместе с Мэлом, чем сейчас тащиться в неизвестность без него. — Охране выдали дубликаты, — помахал он своей книжицей, — так что на занятиях не должно возникнуть проблем. Никого и ничего не бойся. Ты можешь быть сильной, когда захочешь. — А можно тебе позвонить? — Лучше отправь сообщение. Я поставил телефон на беззвучку. Как освобожусь, сразу же дам знать. На важную встречу Мэл переоделся, выбрав рубашку, костюм и галстук. Он подобрал одежду со вкусом и оттого смотрелся умопомрачительно, приковывая к себе взгляд. Кстати, все его многочисленные галстуки были завязаны заранее, только узлы ослаблены — надевай через голову и затягивай. Строгий элегантный костюм изменил Мэла, сделав необычайно похожим на Мелешина-старшего — как внешностью, так и властными, уверенными манерами. — Красивый, — погладила я лацканы пиджака, а затем притянула своего мужчину и поцеловала, закрепляя право собственности. Уже при выходе из общежитской квартиры Мэл сказал: — Эвка, то, что было раньше — детские игры. Теперь началась настоящая жизнь, и я рад, что это произошло благодаря тебе. А я почему-то не испытывала радости. Из-за меня Мэл скакнул в возрасте на несколько лет вперед и чуть не умер на операционном столе. Из-за меня рассорился с родителями и вынужден думать о заработке. Из-за меня он находится в изоляции, отгороженный от мира кордоном телохранителей. — Ты сказал, что разберешься со Штице. Как? — Не волнуйся, обойдемся без рукоприкладства. И убеждать больше не буду. Надоело. Я достаточно наговорился, но она не понимает. Мы дошли до ступенек института, взявшись за руки. Мэл передал мою сумку телохранителю, обнял меня и поцеловал. — Ты справишься. Первый день — самый трудный. Потом будет проще. Помахав, он отправился по ангельской аллее к воротам, а я потопала на учебу. Странно и непривычно. Нужно учиться видеть сквозь толпу, игнорировать жгущие затылок взгляды и не обращать внимания на разговоры и пересуды за спиной. Студенчество расступалось широким клином, пропуская охранников и меня посредь них. В брошюрке подробно расписывалось месторасположение каждого занятия и кратчайший путь до соответствующего кабинета или аудитории. Неожиданной новостью оказалось, что урок по развитию интуиции вел сухонький старичок с седой бородкой — тот самый академик, с которым я столкнулась перед приемом в Большом холле Дома правительства и который настырно влез в беседу с премьер-министром, расхвалив меня, хотя совсем не знал. Второй неожиданностью оказалось, что охранники присутствовали на занятиях. Вот так. Мэл рядом — они за дверью, Мэла нет, и затемненные стекла очков напрвлены на меня и на нового преподавателя. Перед занятием мужчины проверили кабинет, а также практические пособия, которые принес академик проверили его документы, пропустив через считывающее устройство, и даже обыскали старичка, поводив возле него коротким жезлом с продольной полосой, светящейся голубым. — Ничего страшного, я понимаю, — засуетился преподаватель, не обидевшись на тотальный досмотр. — Мне выпала великая честь пробудить ваши заснувшие способности. Ну-ну, посмотрим. Просыпаться-то нечему. Вранье достигло чудовищного размаха: мне искренне сочувствовали, для меня разработали специальную программу восстановления утерянных способностей, со мной будут индивидуально заниматься маститые академики, используя самые эффективные методики. Почему же совесть спит? Потому что она, как и я, заложница условий. Мой отец, ставший в одночасье министром и претендентом на кресло премьера, Мелешин-старший, получивший оба департамента в руки и безраздельную карающую власть в стране, Мэл, которого я обязана сделать счастливым, мама, которая ждет меня на побережье, аттестат о высшем висорическом образовании, который нужно получить кровь из носу, — эти и другие ниточки перемешались и запутались, оплетя меня с ног до головы. — Ваш случай уникален, — продолжил старичок. — Прежде никому не удавалось перебороть действие сильнейшего яда и вернуться к жизни полноценным человеком. А он хорошо осведомлен. Наверное, изучил предостаточно материалов по моему делу и вместе со всеми удивляется чуду внезапного выздоровления. — Существуют различные методы стимуляции интуиции, начиная от специальных препаратов и заканчивая гипнозом, внушением и особыми амулетами, не говоря об уникальных артефактах. Их назначение — в обострении органов чувств. Мы же попробуем развить интуицию естественным путем, чтобы не попасть в зависимость от стимулирующих средств. Ваш организм должен справиться самостоятельно. Задача состоит в том, чтобы настроиться на улавливание волн вслепую, интуитивно. Интуиция — это внутреннее зрение. Заставим ее работать. Академик заранее ознакомился и с результатами реабилитации в Моццо: — Насколько я понял, у вас необычайно развита тактильная чувствительность. К ней мы еще вернемся, но сейчас мне хотелось бы составить собственную картину и оценить её непредвзято. Он предложил угадать «орла» или «решку» при подбрасывании висоровой монетки, потом попросил найти требуемую карту в колоде и нужный цвет в колерном наборе. Затем показал несколько сюжетных картинок, предлагая домыслить окончание. — Нужно тренировать левую руку, — сказал мне. — Правое полушарие мозга отвечает за логику, а левое — за эмоции и интуицию. Вот пропись, заполните на досуге пять страниц. Это домашнее задание. Мэл одинаково хорошо пишет обеими руками, — вспомнилось мне. Означает ли это, что у него развита интуиция? Прежде чем тетрадь перекочевала в мою сумку, её осмотрел и пролистал один из охранников. — Развивайте интуицию, — продолжил академик. — Когда зазвонит телефон, прежде чем ответить, сперва попробуйте угадать, кто звонит и с какой целью. Выходя из любой двери, пытайтесь угадать, кого встретите первым: мужчину или женщину, помимо тех лиц, которые неизменно находятся рядом с вами. Заведите блокнот и записывайте каждое утро набор слов, фраз, символов, какие придут в голову — иногда мало, а иногда не хватит и страницы. Старайтесь писать левой рукой. Вечером проанализируйте написанное и события дня: каков процент совпадений? Например, слово «кошка» и животное, перебежавшее дорогу или задавленное машиной, можно считать реализованным событием. Туда же можно отнести нарисованные каплю, зонтик, лужу, резиновый сапог, означающие дождь, если таковой случится. Учитесь читать и видеть между строк. Прислушивайтесь к себе. Часто мы заглушаем внутренний голос, предпочитая поступать, как нас приучили с детства, потому что так положено. Далее старичок предложил надеть на глаза повязку, которую опять же проверил охранник, прежде чем отдать. Преподаватель разложил на столе предметы, а мне надлежало, вытянув руку, угадать их, не трогая. Вышло не ахти. Приблизив ладонь максимально возможно, я почувствовала в первом случае холод, а во втором случае — тепло. Занесенная над следующим образцом рука вдруг беспричинно задрожала. Мне показалось, что на столе извивается клубок змей. В итоге выяснилось, что одним из практических пособий был кубик льда, другим — булочка в термопленке, сохранявшей сдобу горячей, а копошение исходило от дождевых червей в банке. Академик ужасно обрадовался. Его совершенно не расстроило, что из десяти предметов мне удалось отдаленно угадать всего три, и то по косвенным признакам. — Великолепно! Я впечатлен. Вы уловили вибрацию движущихся тел и температурные перепады. Прекрасный результат для первого занятия. Его похвалы смутили. Я не чувствовала в своем организме ничего необычного и из ряда вон выходящего, но, в любом случае, урок пролетел быстро и увлекательно, и даже бесстрастные лица охранников не нервировали. По итогам занятия меня нагрузили кучей домашних заданий. Напоследок старичок посоветовал: — Не забывайте о медитации, которой вас начали обучать. Мы еще вернемся к ней и разберем детально, но не ждите, когда до неё дойдет очередь. Уже сейчас старайтесь концентрировать внимание на своих ощущениях и на мыслях. Что велел делать преподаватель интуиции? Тренироваться и еще раз тренироваться. Покидая кабинет, я загадала: в коридоре первым встретится парень, а следом две дечонки-подружки. Ну, и где моя интуиция? Сбежала в никуда или её вообще нет? Навстречу попалась первокурсница с элементарного факультета, а за ней — двое ребят-внутренников, которых я видела в стекольной мастерской. И вовсе не категорически безнадежно. Подумаешь, чуть-чуть ошиблась. Не угадала пол, зато точно угадала количество. Так что сумасшедшие успехи еще впереди. По дороге я отправила сообщение Мэлу: «Обостряю интуицию. Как ты?» и загадала, что хочу услышать от него. Ответ пришел через полминуты, подтвердив, что интуиция никуда не делась и по-прежнему при мне. «Отлично. Меня приняли. Обговорили условия. Устраиваюсь на работу.» Смешанные чувства. С одной стороны, я не сомневалась, что Мэла возьмут в компанию. У «золотого» мальчика из элитной молодежи на самом деле острый ум, отличная память и прекрасные висорические способности. Думаю, его приняли на работу не только потому что он чей-то сын, но и потому что преподнес свою кандидатуру в выгодном свете. Мэл нашел нишу, которую можно предложить потециальным работодателям, а я не удосужилась поинтересоваться его идеями. Горжусь им и ругаю себя. Но, с другой стороны, радость по поводу трудоустройства имела оттенок горечи. Мэл будет пропадать неизвестно где, у него появятся другие интересы, помимо меня. Вдруг у директора компании есть очаровательная дочь? Или две прелестные дочурки, и обе находятся в том возрасте, когда пора думать о замужестве. Что говорит интуиция? Сходить ли мне с ума от ревности к работе Мэла и к абстрактным соперницам или успокоиться и примириться с его подработкой? «Молодец! Ты лучший!» — отправила я сообщение и получила в ответ ухмыляющуюся и подмигивающую рожицу человечка. Для лабораторной работы по снадобьям мне выделили в личное пользование куб, в то время как согруппники работали в парах по заведенному обычаю. Один из охранников внимательно осмотрел убранство тесной кабины, а его коллега просканировал выданный экипировочный комплект знакомым жезлом с голубой полоской. Ромашевиевский встретил с презрительной кислой миной, от которой я успела отвыкнуть, впрочем, как отвыкла и от впечатляющего буратинистого носа. Препод не высказал удивления и возмущения присутствием посторонних в помещении и, похоже, смирился с единоличным захватом куба. Не стал поводом для язвительных насмешек и выбор моей темы, разнящейся с заданием, выданным прочим третьекурсникам. Очевидно, Ромашку предупредили об изменениях в расписании студентки Папены. Я ожидала, что он будет иронизировать по поводу заваленного экзамена и поддевать провокационными вопросами, но преподаватель предпочёл отмалчиваться. Наверное, решил, что все разговоры передаются дословно в рапортах охранников высокому начальству. На столе у стены среди вороха бланков отыскался заранее составленный и подписанный Ромашевичевским листочек на мое имя со списком ингридиентов, необходимых для приготовления наружного средства стимуляции роста волос — задания простого и сложного одновременно, поскольку наличествовало условие: добиться отрастания волосяного покрова со скоростью сантиметр в секунду. Способ приготовления подобных снадобий незамысловат и безопасен, поскольку не требует нагрева, охлаждения, повышения давления или, наоборот, разрежения. Точное взвешивание и правильная последовательность смешиваемых компонентов — вот и весь секрет чудо-средства. Жаль, у сверхскоростных оволосителей есть серьезное побочное действие. Чрезмерная нагрузка на волосяные луковицы приводит к их истощению и массовому волосопаду с последующим облысением на год, а то и дольше. — Эвка, привет! — окликнул Сима, заняв очередь к окну выдачи ингридиентов. Из благоразумия он не стал общаться излишне эмоционально и избегал смотреть на телохранителя. Надеюсь, охрана не ввела запрет на общение с однокурсниками. |