Дипломная работа. Шевкунова ДИПЛОМН (1). Протокол от Заведующий кафедрой Брысина Е. В., др филол наук, проф

• Название: Протокол от Заведующий кафедрой Брысина Е. В., др филол наук, проф
• Анкор: Дипломная работа
• Дата: 07.04.2022
• Размер: 457.5 Kb.
• Имя файла: Шевкунова ДИПЛОМН (1).doc
• Тип: Протокол; #450532
• страница: 2 из 8

Глава 1. Явление тавтологии в современном отечественном языкознании: проблема определения релевантных признаков и классификации

1.1. Релевантные признаки тавтологии. Тавтология и плеоназм: разграничение понятий

Интерес к явлениям языковой избыточности в отечественной лингвистике имеет давнюю традицию, равно как и неоднозначность оценки этого явления: одни исследователи (Г. Пауль, С.Н. Цейтлин, Ш. Балли, И.Б. Голуб) считают тавтологию однозначно отрицательным явлением избыточности в языке, другие (А.И. Васильев, А.А. Потебня, А.А. Буслаев, А.Н. Веселовский, А.П. Евгеньева и др.) напротив, исследуют ее функции, в том числе и в древнерусских текстах, а также потенциальные возможности на разных уровнях языка (Франц Миклошич, В.В. Колесов, Д.С. Лихачев, Е.Б. Богатова, Н.В. Гольцова и др.) и в рамках различных направлений стилистики (Ю.А. Бельчиков, Б.Н. Головин), коммуникативной лингвистики (Е.Л. Вилинбахова, Н.В. Говоруха, ). Следует отметить, что зыбкость границ между различными проявлениями языковой избыточности отмечают большинство из указанных лингвистов.

Обратимся к современным лексикографическим работам, которые имеют практическое значение, содействуя поддержанию норм литературного языка, повышению правильности, выразительности и точности индивидуальной речи его носителя.

Наибольшей степенью обобщенности характеризуются дефиниции понятия "тавтология" в толковых словарях, которые представляют поверхностный подход к данному явлению. Так, например, в философском энциклопедическом словаре тавтология определяется как "излишнее, ненужное, но иногда и необходимое повторение какого-нибудь выражения, например: маленький паренек, достаточное основание, и отмечается, что "необходимой тавтологией" является любое объяснение слова (номинальное определение), например: Вращение есть движение вокруг оси (Философский энциклопедический словарь 1983: 300), а "Большая советская энциклопедия" определяет тавтологию как "повторение одних и тех же или близких по смыслу слов", иллюстрируя следующими примерами яснее ясного, плачет, слезами заливается (Большая советская энциклопедия 1969). Здесь же она определена как "разновидность плеоназма".

Высокой степенью специализированности и разносторонностью отличаются толкования тавтологиии в словарях лингвистических терминов, справочниках и энциклопедиях. Так, О.С. Ахманова в "Словаре лингвистических терминов" определяет тавтологию как "неоправданную избыточность выражения" (Ахманова 2004), при этом лингвистом не дается четких критериев оправданности/неоправданности.

Подобное определение находим и в "Большом энциклопедическом словаре. Языкознание" под редакцией В.Н. Ярцевой, где ‘плеоназм’ – "избыточность выразительных средств", а ‘тавтология’ – это "содержательная избыточность высказывания" (Лингвистический энциклопедический словарь 1990). В.Н. Ярцева выделяет несколько дифференцирующих признаков тавтологии (в сравнении с плеоназмом):

1. 
   принадлежит речи (узусу), не входит в систему и норму языка,
   
2. 
   необязательна и свидетельствует обычно о недостаточной логической и языковой грамотности говорящего, допускающего тавтологию неосознанно.
   

Однако, как отмечает исследователь, "тавтология <…> иногда считается разновидностью плеоназма".

"Порочным плеоназмом", "неоправданным повтором", а именно "повторением в пределах предложения одного и того же слова, однокоренных слов, затрудняющих восприятие фразы и делающих ее неблагозвучной", именует тавтологию и Ш. Балли (Балли 1955), как плеонастическое сочетание определена тавтология в "Словаре лингвистических терминов" Ж. Марузо (Марузо 1960), тавтология как "разновидность плеоназма – повторение того же самого другими словами, а потому излишнее (лит.)" дана в "Толковом словаре русского языка" Д.Н. Ушакова (Ушаков 2014).

Л.Ю. Иванов, А.П. Сковородников, Е.Н. Ширяев в работе "Культура речи. Энциклопедический словарь-справочник" (Культура русской речи. Энциклопедический словарь-справочник 2011), напротив, определяя мотивированность повтора однокоренных слов, находящихся в пределах предложения в отношениях непосредственного или опосредованного подчинения или соподчинения, как акцентирование того понятия (концепта), которое заключено в корневой части повторяющихся слов подчеркивают значимость тавтологии как стилистического приема в художественной и публицистической речи. При этом авторы подчеркивают, что во втором значении тавтология как речевая ошибка, состоящая в непреднамеренном и не оправданном стилистическим контекстом повторении в пределах одного предложения одних и тех же или однокоренных, близких по звучанию слов, совпадает с одним из значений плеоназма.

Некоторая непоследовательность наблюдается в энциклопедии "Русский язык" (Русский язык: энциклопедия 1997), где плеоназм – "оборот речи, основанный на употреблении в словосочетании или предложении семантически близких, часто логически избыточных слов (разновидность повтора). Особенность плеоназма по отношению к некоторым видам повтора и крайней форме плеоназма – тавтологии – в лексической, корневой или звуковой нетождественности повторяемых компонентов. <...>: лично я, своя автобиография, промышленная индустрия (индустрия и есть промышленность), наследие прошлого (наследие – явление, полученное от предыдущих эпох)". Как видно из определения, плеоназм и тавтология – разновидности повтора, статья "Тавтология" в данной энциклопедии проиллюстрирована примерами плеоназмов: памятный сувенир, возобновиться вновь, сумма зарплаты, сатирическая карикатура. Данные словаря заставляют сделать вывод позволяют сделать вывод о том, что плеоназм – разновидность тавтологии.

В "Словаре–справочнике лингвистических терминов" Д.Э. Розенталя, М.А. Теленковой: плеоназм определен как "Многословие, выражение, содержащее однозначные и тем самым излишние слова Каждая минута времени (минута всегда связана с понятием времени)", а тавтология как "1. Тождесловие, повторение сказанного другими словами, не вносящее ничего нового. Авторские слова – это слова автора. 2. Повторение в предложении однокоренных слов.Следует отметить следующие особенности произведения. <...> 3. Неоправданная избыточность выражения. Более лучшее положение (в форме лучшее уже заключено значение сравнит. степени)" (Розенталь, Теленкова 1985). Здесь тавтологияпонимается как родовой, а плеоназм – как видовой.

Как показал анализ, непоследовательность в толковании явления тавтологии, ее принципиального отличия от плеоназма, а порой и прямо противоположные мнения относительно конкретного языкового материала наблюдается и в других лингвистических справочниках и словарях. Так, упомянутые словосочетания моя автобиография, памятный сувенир, в одних словарях и справочных пособиях (Д.Э. Розенталя, М.А. Теленковой; Ю.Н. Караулова; С.А. Кузнецова; Д.Н. Ушакова; Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева (Культура русской речи 2011) признаются плеоназмами, в других лексикографических источниках, например, в "Учебном словаре: русский язык, культура речи, стилистика, риторика" Т.В. Матвеевой (Матвеева 2003: 218) – тавтологиями, или патриот родины, считаемый тавтологией, например, в "Кратком лингвистическом словаре" Г.А. Нечаева (Нечаева 1976) имеет статус плеоназма в "Толковом словаре иноязычных слов" Л.П. Крысина и "Толковом словаре русского языка" С.И. Ожегова, Н.Ю. Шведовой, в "Культуре русской речи: Энциклопедический словарь–справочник" Л.Ю. Иванова, А.П. Сковородникова, Е.Н. Ширяева.

И.Б. Голуб в "Стилистике русского языка" сочетание русского слов и иноязычного слова, где этимологическое значение иностранного компонента раскрывает наличие сем, повторяющихся в данной конструкции, например, памятный сувенир, ледяной айсберг, внутренний интерьер, интервал перерыва, ведущий лидер, юный вундеркинд, мизерные мелочи, впервые дебютировал, необычный феномен, движущий лейтмотив, реальная действительность называет "скрытая тавтология" (Голуб 2001: 21-22), Ю.А. Бельчиков в "Практической стилистике русского языка" – "ненормативным плеоназмом"(Бельчиков 2008: 407).

Таким образом, в современных лексикографических работах наблюдается неоднозначность и непоследовательность дефиниций термина тавтология: тавтология трактуется как разновидность повтора, либо как разновидность плеоназма, либо, напротив, как родовое понятие по отношению к плеоназму. Не всегда точно определены критерии оправданности/неоправданности повтора одних и тех же или близких по смыслу слов.

Похожую ситуацию наблюдаем и в трудах лингвистов. Так, Б. Шеронов определяет тавтологию как близкую плеоназму стилистическую фигуру, то есть в тавтологии повторяются слова сохраняющие форму (Бельчиков 2008: 407), а В.И. Корольков называет тавтологию родовым понятием (Там же), в отличие от него Н. Махкамов настаивает: плеоназм есть родовое понятие, а тавтология видовое понятие и вид плеоназма (Махкамов 1988: 9).

Следует отметить, что широкое понимание тавтологии, повлекшее за собой проблемы в разграничении с другими явлениями языка и речи (повтором¹ и плеоназмом), впервые появилось в работах Ф.И. Буслаева, включавшего в тавтологию не только сочетания однокоренных слов, но и синонимию, основанную на полном совпадении значений, и называвшего такие значения "тождесловие" (шутки шутить) и "подобословие" (путь– дороженька). А.А. Потебня также употребляет термины "тождесловие, сочетание синонимов, тавтология", им рассматриваются случаи несовпадения явлений плеоназма и тавтологии, а в отдельных случаях плеоназм и тавтология рассматриваются как одинаковые лингвистические явления (Потебня 1968: 307). Именно такое понимание тавтологии послужило основой для различных толкований обозначенного термина в более поздних трудах отечественных лингвистов.

Так, В.А. Виноградов определяет тавтологию как "содержательную избыточность высказывания, проявляющуюся в смысловом дублировании целого или его части" (Виноградов 201: 187). Т.С. Остапенко, взяв за основу определение В.В. Виноградова, предлагает уточненную дефиницию: "Тавтология – это выражение (словосочетание или предложение), смысловые компоненты которого дублируют друг друга, либо полностью, либо частично, что приводит к формированию аналитического высказывания, которое является избыточным в силу своей априорной истинности <…> это общий термин для обозначения семантической избыточности высказывания, а плеоназм – это подвид тавтологии (словосочетание, компоненты которого дублируют друг друга не полностью, а частично)" (Остапеко 2011: 4).

Т.Г. Крапотина предлагает решить проблему путем уточнения порядка употребления термина тавтология: в "широком" понимании включать в поле тавтологии не только однокоренные сцепления, но и синонимические пары слов, а в "узком" понимании – повтор одинаковых корней или словоформ (Крапотина 1996: 18).

Нам близка точка зрения Т.А. Ковалевой, которая при анализе тавтологии и плеоназма предлагает обратиться собственно к этимологии этих двух терминов, в которой и заложены сведения о различии их природы при обозначении одного и того же явления – избыточности. Тавтология от греческого ταὐτό – то же самое и λόγος– слово, т. е. буквально его можно перевести как "то же самое слово" (очевидна установка на дублирование языкового знака), а плеоназм от греческого слова πλεονασμός – избыток, чрезмерность, что лишь подчёркивает излишество ком­понентов в высказывании. Таким образом, заключает лингвист, тавто­логия достигает избыточности повторением одной лексемы (языкового знака), тогда как плеоназм – чрезмерным использованием нескольких слов (Ковалева 2016: 34). Согласимся с Т.А. Ковалевой, настаивающей на том, что ориентация именно на формальную принадлежность повторяющихся компонентов способствует наиболее точному разграничению тавтологии и плеоназма. А.П. Евгеньева в своей работе "Очерки по языку русской устной поэзии в записях XVII–XX вв." детализирует особенности синтаксических отношений повторяющихся компонентов при тавтологии – "эти отношения основываются на подчинительных связях, в то время как сочетание компонентов плеоназма основываются на отношениях однородности" (Евгеньева 1963: 280).

Таким образом, проведенный анализ лексикографических источников и работ отечественных лингвистов позволяет сделать следующий вывод о следующих существенных признаках тавтологии:

1. 
   принадлежность к явлениям речи (В.А. Виноградов, И.Б. Голуб, Г.С. Остапенко, Т.А. Ковалева);
   
2. 
   достигает избыточности повторением одной лексемы (языкового знака) (Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова, А.П. Сковородников, Т.А. Ковалева);
   
3. 
   основывается на подчинительных связях повторяющихся компонентов (А.П. Евгеньева).
   

Следует отметить, что в русском языке дублированию могут быть подвержены единицы языка на любом из его уровней (звук, морфема (чаще в поэтической речи), слово, предложение), но лишь повтор слова, исходя из буквального толкования термина, либо его формы может рассматриваться как тавтология при совмещении редупликации одновременно плана выражения и плана содержания.

Т.С. Остапенко отмечает, что "тавтология представляет собой чрезвычайно противоречивое явление, обладающее набором различных признаков, некоторые из которых характеризуются сложносовместимостью (Остапенко 2011: 7). Один из таких признаков – роль в языке, которая определяется принятым употреблением, необходимостью в контексте, а также индивидуальным вкусом языковой личности: неоправданное повторение слов и форм – это недостаток, снижающий культуру устной и письменной речи (О.С. Ахманова, В.А. Виноградов, Д.Э. Розенталь и М.А. Теленкова, А.П. Сковородников, Д.Н. Ушаков), целенаправленное повторение – средство смысловой и эмоциональной выразительности (А.А. Потебня, Б.А. Введенский, В.А. Виноградов, А.П. Сковородников).

Кроме указанных выше лингвистов, тавтологию, "которая, не содержа в себе никаких нарушений в сфере системных закономерностей языка, тем не менее, воспринимается как некое отклонение, так как ведет к противоречию, тавтологической неинформативности или бессмысленности высказывания" расценивает Ю.Д. Апресян (Апресян 1990: 50).

Давая определение разнообразной речи, В.П. Москвин, указывает на такой ее признак, как "свобода от различного рода повторов", соответственно, однообразной следует признать речь, содержащую повторы звуков, морфем, слов, синтаксических конструкций" (Москвин 2006). Повторы исследователем разделяются на стилистически оправданные и стилистически неоправданные (тавтологические); тавтологический повтор, по мнению В.П. Москвина, считается речевой ошибкой.

И.Б. Голуб, Г.С. Остапенко, С.Н. Цейтлин также при определении тавтологии делают акцент не столько на стилистических возможностях тавтологии, сколько как на явлении лексической избыточности, которое, по их мнению, не позволяют адекватно и полностью декодировать и понять репрезентируемую информацию.

В качестве основных причин, по которым тавтологические выражения появляются в речи говорящего, Т.С. Остапенко выделяет следующие:

1. 
   тавтологии "по инерции" – характеризуются случайностью употребления. Ключевая причина появления таких тавтологий в звучащей речи имеет психофизиологический характер: выражаемая мысль строится медленно и адресат без необходимости повторяет сказанное им ранее; примеры подобных тавтологий встречаются в устной речи;
   
2. 
   тавтологии "по привычке" – устойчивые тавтологические выражения, избыточность которых либо не осознается (делать дело, загадывать загадку, танцевать танец), либо служит целям экспрессии (ходить ходуном, диво дивное, туча тучей) и в большинстве случаев используются именно по привычке;
   
3. 
   тавтологии "по незнанию" – употребляются говорящими ввиду незнания точного значения одного из компонентов тавтологического выражения, как правило, это тавтологии с заимствованными словами: бывший экс–чемпион, местные аборигены, прейскурант цен;
   
4. 
   тавтологии "по интенции" используются говорящими с какой-то определенной целью, данная группа тавтологий включает различные тавтологические выражения, которые переосмысляются в конкретной ситуации употребления, что приводит к утрате данными тавтологиями избыточности, т.е. к формированию у них вторичного неизбыточного значения: грубый грубиян вышло то, что вышло (Остапенко 2011: 9).
   

Тенденцию к избеганию тавтологических повторений, не обусловленных задачами усилительной тавтологии, отметил еще в середине 20 века С.И. Гужанов (Гужанов 1976: 60).

Не все филологи, изучавшие репрезентацию тавтологии, рассматривают ее не как отрицательный компонент речевой действительности, а как живое явление русского языка. Так, например, А.Н. Веселовский в своей статье "Из истории эпитета" (1895) выделят "тавтологический эпитет" (например, горе горькое, воля вольная) как особое художественное средство фольклорного текста, подчеркивая значимость и данного художественного средства фольклорной стилистической системы.

А.А. Потебня видел истоки тавтологии в законах развития языка и мышления, а именно в объективном стремлении языка к смысловой четкости и выразительности: "...смысл слова поддерживается в памяти народной сопоставлением этого слова с другим, имеющим сходное с ним основное значение. Отсюда постоянные эпитеты и другие тавтологические выражения, например белый свет, ясный – красный, косу чесать, думать–гадать" (Потебня 2012). А.А. Потебня продемонстрировал возникновение смыслового и эмоционального эффекта тавтологии: "Усугубление в речи одного и того же слова дает новое значение – объективное или субъективное. Первое – когда при сравнении итога с отдельным слагаемым заметна разница в признаках обозначаемого; второе, когда итог указывает на изменение состояния самого говорящего, именно когда повторение слова и оборота вызвано чувством, замедляющим течение мысли, напр. гневом, который располагает к тождесловию" (Там же).

В литературной энциклопедии под редакцией В.М. Фриче (1929–1939) тавтология, прежде всего – стилистический прием, обозначающий "повторение однозначных или тех же слов" (Потебня 1913).

Отдельные фразеологизированные сочетания тавтологического типа изучал А.М. Пешковский в книге "Русский синтаксис в научном освещении" (1914), а также А.П. Евгеньева в монографии "О некоторых поэтических особенностях русского устного эпоса XVII – XIX вв." (1963), стилистические особенности тавтологии в древнерусских текстах выделены Д.С. Лихачёвым в работе "Исследования по древнерусской литературе" .

И.Б. Голуб выделяет такую стилистическую функцию тавтологии как "усиление эмоциональности речи (Стилистика русского языка 1997: 255). Ф.Д. Перевозчикова при анализе употребления различных тавтологических сочетаний в текстах художественной литературы, акцентирует внимание на том, что большей части этих словосочетаний свойственен высокий уровень экспрессивности, которая "придает им особую ценность и дает возможность использовать их в качестве стилистического приема для усиления выразительности речи" (Перевозчикова 1966: 67-68).

Коммуникативный потенциал тавтологии, а именно способность отсылать к общим фоновым знаниям о предмете речи, а также особая синтаксическая структура становятся предметом изучения тавтологии в рамках коммуникативной лингвистики, при этом исследователи (Е.Л. Виленбахова (2015), Л.Л. Иомдин (2013) настаивают на том, что изучение коммуникативных свойств различных тавтологий способствуют выявлению скрытых намерений авторов и повышению вероятности выведения правильных инференций для соответствующих конструкций, тем самым внося свой вклад в общую интерпретацию текста. По определению исследователей тавтологии, стилистические и прагматические возможности проявления тавтологии в речевой практике потенциально безграничны, "тавтологические ресурсы постоянно растут, а их репрезентации обладают разнообразием" (Богатова 2014: 250), в котором выделяются различные аспекты.

Несмотря на интерес к явлению тавтологии, до настоящего времени в лингвистике не сложилось единого мнения относительно природы тавтологии (является ли она аномалией или же частью выразительной системы языка) и четких критериев, позволяющих выделить ее из ряда иных явлений, связанных с речевой избыточностью. Тавтология трактуется как разновидность повтора, либо как разновидность плеоназма, либо, напротив, как родовое понятие по отношению к плеоназму. Не всегда точно определены критерии оправданности/неоправданности повтора одних и тех же или близких по смыслу слов, ввиду отсутствия единообразия в толковании термина в справочниках и словарях исследуемый языковой материал имеет разную интерпретацию.

Анализ отечественных лингвистических работ позволил выделить следующие релевантные признаки тавтологии: принадлежность к явлениям речи (В.А. Виноградов, И.Б. Голуб, Г.С. Остапенко, Т.А. Ковалева); достигает избыточности повторением одной лексемы (языкового знака) (Д.Э. Розенталь, М.А. Теленкова, А.П. Сковородников, Т.А. Ковалева); основывается на подчинительных связях повторяющихся компонентов (А.П. Евгеньева). Выделенные признаки позволят нам точно квалифицировать случаи репрезентации тавтологии в речевой практики и дать им развернутую характеристику.