эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
А вот же… Вот! Психолог ответил на первом же гудке. – Андрей Николаевич, золотой мой! Чему обязан? Как поживаете? – Да вот по этому поводу и звоню, дорогой Геннадий Петрович! – Так я вас слушаю! И уши свои на гвоздь внимания вешаю! – Его собеседник, конечно, изъяснялся странно. Хотелось верить, что и мыслил нестандартно. Малахов кратко и по сути рассказал ему про мысленного бегемота – эту внезапную тайну в своей голове. – В болоте, значит, завяз гиппопотамчик ваш? – сказал психолог. – Элементарно это же! Сейчас сами всё поймёте. С вами кто-то хочет выйти на связь. – Но кто? – охнул Малахов. – Разум инопланетный, не иначе. Человечки зелёно-салатовые. Да кто угодно, любезнейший сердцу моему Андрей Николаевич. Скорее всего, подсознание ваше. Сообщить вам что-то хочет. А разум это сообщение глушит. «Голос Америки», догадываюсь, в советское время пытались слушать? Да все пытались. Не только вы. А услышать ни хрена было нельзя. Потому что глушилки на частотах работали. Вот и разум ваш такой глушилкой работает. Писателя Пелевина читали, я полагаю? Отключить вам надо разум ваш. – Но… как? Как? – Люси такая ин зэ скай, понимаете, виз даймонд. ЛСД, вещество такое, ошибочно принимаемое за наркотик, вам поможет. – Слушайте, дорогой мой, – перебил Малахов. – Этот вариант мне сразу не подходит. Я в студии каждый день работаю. При всём желании нельзя форму терять. – Ну, тогда просто поспите, – сказал психолог. – Может быть, что-то и просочится. Во всяком случае, глушилка будет слабее. Сон свой запомните. Особенно детали. Сразу по пробуждении запишите. Потом обсудим, если сами захотите. Минуты две поговорили ещё о чем-то, теперь уже малосущественном, Малахов упрашивал психолога поучаствовать в ближайшем эфире, тот отказывался. Сколько-нибудь дельные люди не горели желанием светиться в ящике. «Поспать! – подумал Малахов. – Как же я сам до этого не додумался?» В дверь постучались. Вошла Алёна со стопкой мастер-дисков и распечаткой. – Я составила, – сообщила она. – И мастер-диски с программами приложила, потому что вы же, наверное, пересмотреть захотите. Девчонка, конечно, почти уложилась в пять минут. Но возникал один очень большой вопрос. – Спасибо, Алёна, – сказал Малахов, стараясь не соскользнуть в раздражение. – Но, боюсь, тут не всё, что мне нужно. Мне нужен поиск не только по темам передач, но и по героям. А это, согласись, сложнее. – Здесь всё, Андрей, – не моргнув, заявила девица. – Почему ты так уверена? – Я с костюмерной связалась. Мы всегда толстяков переодеваем. «Умна, стерва», – не без гордости подумал Малахов. – А мастер-диски когда успела? – Это Пашка из монтажа нашёл. Он на меня фапает. – Что?! – Ну, дрочит, – не моргнув, сказала девчонка и, совершенно не скрывая призыва во взгляде, посмотрела на босса. «Далеко пойдёт», – подумал телеведущий и махнул рукой: иди, мол. На выходе девчонка изобразила целый цирк – прошла к выходу модельной походкой, томно оглянулась у двери. Но Малахов уже погрузился в список. Так… Звезду 90-х выгнал муж за то, что жирная. Нет. Преимущества диет… Звёзды делятся опытом похудения при помощи глистов. Блядь, нет. Истории про ночной дожор. Страсти вокруг гламурного альфонса – соблазнителя толстых старух. Всё не то. Неожиданно, почти в самом конце списка Малахов увидел то, что повергло его в недоумение. «Олигарх встречается со своими незаконными сыновьями и выбирает из них наследника». «Стоп! – подумал Малахов. – Почему я этого не помню?» Он извлёк из стопки мастер-диск, включил компьютер и начал смотреть. …К концу просмотра телеведущий был в шоке. Казалось, что ему стёрли память. Как он может ничего об этом не помнить? Два гостя обосрались прямо в студии. Скандал на всю страну. И ни одной зацепки в памяти? Что это? Ранний альцгеймер? Или за этой странностью действительно скрывается тайна? Малахов решил поспать. Отключив телефон, он прямо в одежде лёг на диван. Как Штирлиц, он умел мгновенно отключаться, потому что дорожил каждой секундой сна. *** Вокруг был лес. Примерно такой, как и положено во сне – туманный, хмуро-осенний, наполненный шорохами и тихим треском. Из тумана вышли семеро. Все они были им, Малаховым. – Зд… здравствуйте! – Ну, а что ещё сказать самому себе в количестве, умноженном на семь? – Приветствуем, – хором, в абсолютный унисон произнесли семеро. Когда с тобой одним голосом, притом, твоим собственным, одновременно говорят семь твоих точных копий, как не закружиться голове? – Вы – это я? – спросил спящий. – Нет, – синхронно ответили обитатели сна. – Ты – это резервная копия нас, сильно отцензурированная. – Что?! – охнул сновидец. – Ты многого не знаешь. Спроси нас, почему ты не помнишь некоторых передач, которые, вроде бы, сам же и вёл? – Да, кстати, хотелось бы знать… – Потому что тебя тогда не существовало. – То есть, как? – нервно засмеялся Малахов. – Извините, но я живу уже больше сорока лет. – Меньше года. Твоё тело – клонированный биоробот. Твой разум – загруженная в робота резервная копия личности. Мы стёрли оттуда всё опасное. Но оставили лазейки для контакта. Поэтому мы разговариваем. – Ребята, вы меня разыгрываете, – нервно рассмеялся сновидец-телеведущий. – Доказательства найдёшь вот здесь, под волосами, – Семеро абсолютно синхронно прикоснулись к своим головам, на полпути между лбами и темечками. – О деле. Времени мало, робот. Мы здесь в западне. Малахов быстро оглянулся по сторонам. Действительно, лес не производил впечатление уютного. Вполне возможно, в нём рыскали чудовища. – Ты должен вытащить нас отсюда. Мы расскажем тебе, как. В своё время. Которое наступит очень скоро. Слушай, запоминай. Ты должен предоставить нам семь тел, которые станут нам домами. – Наверное, шесть, – сказал спящий. – Считая моё. – Твоё тело нас не устроит. Внутренние органы биороботов очень быстро выходят из строя. Семь тел. Спящему стало неприятно. Но он продолжал внимательно слушать. – Судя по тому, что здесь бродит пять молодых жирных ублюдков, два наших тела остались на Земле. Пятеро нас безвозвратно погибли. Теперь к злости прибавилась смутная печаль. – Найди два тела, – продолжали семеро. – Одно из них – твой оригинал. Другое – женское. – Но как? – Сам додумаешься. Нам некогда тыкать тебя носом в конкретику. Третье тело – молодой жирный ублюдок. Остальные четыре – любые его родственники. – То есть, те, кто участвовали в той передаче? – Поторопись. Ты должен найти прообраз уже к следующей нашей встрече. Маленькие часики смеются тик-так. Если мы опоздаем с возвращением, мир захватит великое зло. *** Малахов проснулся. «Приснится же! – думал он. – Я? Да робот?!» Однако что-то, какая-то деталь в сновидении, не давала телеведущему покоя. Сон был свеж и ярок, будто бы его события происходили наяву. «Доказательства найдёшь под волосами», – говорили семеро. Их утверждения следовало проверить. Малахов прошёл в душевую кабину, зажёг там свет. Куда там показывали эти призраки из сна? Надо лбом, на полпути к темечку. Ну-ка? Под волосами что-то было. Кожа на этом участке, во всяком случае, была явственно темнее, чем на остальных участках головы. Сейчас Малахов жалел, что у него, как у мультипликационного осьминога, глаза не высовываются на стебельках. А то очень удобно было бы. Ножницы Малахов нашёл на рабочем столе. Причёску свою – шедевр парикмахерского искусства, он состригал не без сожаления. Вскоре он стал похож на обкорнанного оборванца. Телеведущий разделся догола, зашёл в душевую кабину. Бритва вместе с пеной нашлась на краю раковины. Малахов щедро побрызгал белой пеной на остатки волос. Принялся сбривать их. «Я сошёл с ума!» – тщетно вопил попранный разум. Но Малахов не любил нерешённых вопросов. Он брил и стряхивал с лезвия остатки волос. Надо было как можно скорее добраться до отмеченного места. Посмотреть – что же там. Вскоре он стал похож на католического монаха с недобритой тонзурой. Наконец, открылось то самое, указанное место. Малахов протёр полотенцем запотевшее зеркало. Не закричал только потому, что, выронив бритву и пену, зажал себе рот обеими руками. И давил, давил в себе стон. Между темечком и лбом кто-то словно поставил печать – казённую, прямоугольную. Внутри печати была надпись: «А. Малахов, клон №13». *** Времени было час с лишним ночи. Телеведущий, обнаруживший, что он – биоробот, думал, что ассистентка давно ушла домой. Но она всё ещё была здесь. Когда Малахов вышел к ней в халате и лысый, эта старательная девочка-карьеристка сделала вид, что ничуть не удивлена. Тем более, что Малахов постарался смягчить шок и, как тюрбаном, замотал голову полотенцем. – Алёна, срочно, – сказал телеведущий. – Во-первых, найди мне парик. Такой же, какая у меня была прическа. – С седым мелированием? – уточнила девчонка. – Да. Но это не главное. Главное, что по городу бродит мой двойник. Отыщи его. Рой землю своим носиком. Но утром должны быть результаты. – Будут, – сказала девчонка, моргнув своими длинными ресницами. – Я буду очень благодарен, – безответственно пообещал клон. Но, в общем-то, ему было всё равно. Если верить семерым призракам, его внутренние органы ни на что не годились, и конец был близок. Продолжение следует... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 64 Толстяков в студии можно было сосчитать по пальцам одной руки, но их совокупная масса превышала полторы тонны. Ещё где-то тонну составил сброшенный вес толстяков бывших – они тоже пришли в студию. Тема передачи была стандартной: «Спасите наши туши!», Малахов уже вёл подобные программы бессчётное количество раз. Но именно этот эфир почему-то давался ему тяжело. Из глубины сознания, как бегемот из болота, пыталось всплыть что-то тяжёлое, что-то важное. Но не могло. Слишком вязким оказалось болото. В данном случае, болотом было его собственное сознание. То, что происходило с Малаховым, скорее всего, являлось иллюзией, фантомом. Но откуда взялся этот страх, эта внезапная какаморфофобия, боязнь толстых людей? Разум не мог дать ответа. Малахов быстро распрощался с толстяками, дежурно улыбнулся звёздам. Сегодня те были особенно никудышными – так называемыми «похудевшими». «Похудевшие» и примкнувшие к ним «худеющие» представляли собой самую никчёмную разновидность селебрити, годную только на такие эфиры. Сегодня был их праздник. О них вспомнили, в кассе выдадут гонорар. Им казалось, что жизненные горизонты снова открыты во всю ширь. Достаточно лишь приложить минимальные усилия. – Андрюшенька, зайчик! – колыхала телесами наперерез Малахову не до конца похудевшая, сорвавшаяся мадам. – Я же себе любовника молодого завела. Хуинький, вот такой! Она делала вид, что не знала, насколько Малахову осточертели подобные истории. – Меня моложе на двадцать лет! На двадцать пять, Андрюша! А я его люблю! При живом муже! «Сейчас сблюю», – подумал Малахов. Он из последних сил улыбнулся и указал недохудевшей на замотанных девочек-редакторш. – Расскажите им, с вами свяжутся, мы вам сообщим. – Андрей! Мой сын оказался гомосексуалистом и совершил каминг-аут! – подрезала Малахова у выхода звезда, похудевшая на 80 кг. Перед этой можно было и брезгливо скривиться. Эта мадам явно была готова на всё, чтобы ещё раз помелькать в эфире. – Ну, хорошо, – затараторила похудевшая. – Ещё не совершил. Но прямо в студии сделает, Андрей! Нашла, чем удивить. – Ну, хорошо, он даже не гомосексуалист. А хочешь, муж признается в чём-нибудь? Я с ним поговорю. А, Андрюша? – Туда, туда, к девочкам, – отправил Малахов назойливую похудевшую в том же направлении. – Извините, у меня голова болит. Он почти не соврал. Правда, голова не болела, она ломалась изнутри, как скорлупа яйца, долбаемая неведомым клювом. Такого внутреннего раздрая ведущий не испытывал никогда. Неужели это и есть то самое выгорание? Ведь тысячи эфиров, проникновений на самую низменную сторону жизни не могли не сказаться. И вот – настигло. Почему-то на безобидных толстяках. Что с ними не так? Это явно был отголосок какого-то кошмара. Но какого? Этого Малахов не помнил. Промчавшись по не самому популярному, техническому коридору Останкино, в котором практически невозможно было встретить досаждающих гостей, Малахов вошёл в служебные помещения. – Водички, Андрюш? – бросилась к нему ассистентка Алёна. Одна из самых толковых подручных, она умела считывать мысли босса без произнесения каких-либо слов. – Нет. Хотя да, – сказал Малахов. – Воды. И… Девчонка бросилась наполнять стаканчик. Правильно наполнять. Из бутылки «Перье» в холодильнике. А не из кулера, как многие предыдущие дуры. Какая-то ещё мысль ворочалась в мозгу. Впрочем, извлечь её было куда легче, чем мыслебегемота. – И? – улыбнулась Алёна, протягивая воду и половину дольки лимона на блюдечке (о которой тоже догадалась без всяких слов). – И подними архив передач за последний год. Для начала. На тему толстяков. Или где участвовали очень толстые люди. – Будет сделано, босс. Сколько у меня времени? – Пять минут, – буркнул Малахов, направляясь в свой кабинет. Впрочем, кабинетом это помещение можно было назвать с натяжкой. Малахов никого здесь не принимал. Внутри стояло два мягких кресла, походная кровать, на которой ведущий, бывало, перехватывал минуты сна между записями программ. За перегородкой дуэтом с унитазом побулькивала душевая кабина. Малахов рухнул на ближайшее кресло и принялся листать телефонную книгу. Сегодня ему нужен был психолог. Хороший, который разбирается в том, как закручены человеческие извилины, а не шарлатан, не коуч, не разбиратель кейсов истеричных хипстеров. А вот же… Вот! Психолог ответил на первом же гудке. – Андрей Николаевич, золотой мой! Чему обязан? Как поживаете? – Да вот по этому поводу и звоню, дорогой Геннадий Петрович! – Так я вас слушаю! И уши свои на гвоздь внимания вешаю! – Его собеседник, конечно, изъяснялся странно. Хотелось верить, что и мыслил нестандартно. Малахов кратко и по сути рассказал ему про мысленного бегемота – эту внезапную тайну в своей голове. – В болоте, значит, завяз гиппопотамчик ваш? – сказал психолог. – Элементарно это же! Сейчас сами всё поймёте. С вами кто-то хочет выйти на связь. – Но кто? – охнул Малахов. – Разум инопланетный, не иначе. Человечки зелёно-салатовые. Да кто угодно, любезнейший сердцу моему Андрей Николаевич. Скорее всего, подсознание ваше. Сообщить вам что-то хочет. А разум это сообщение глушит. «Голос Америки», догадываюсь, в советское время пытались слушать? Да все пытались. Не только вы. А услышать ни хрена было нельзя. Потому что глушилки на частотах работали. Вот и разум ваш такой глушилкой работает. Писателя Пелевина читали, я полагаю? Отключить вам надо разум ваш. – Но… как? Как? – Люси такая ин зэ скай, понимаете, виз даймонд. ЛСД, вещество такое, ошибочно принимаемое за наркотик, вам поможет. – Слушайте, дорогой мой, – перебил Малахов. – Этот вариант мне сразу не подходит. Я в студии каждый день работаю. При всём желании нельзя форму терять. – Ну, тогда просто поспите, – сказал психолог. – Может быть, что-то и просочится. Во всяком случае, глушилка будет слабее. Сон свой запомните. Особенно детали. Сразу по пробуждении запишите. Потом обсудим, если сами захотите. Минуты две поговорили ещё о чем-то, теперь уже малосущественном, Малахов упрашивал психолога поучаствовать в ближайшем эфире, тот отказывался. Сколько-нибудь дельные люди не горели желанием светиться в ящике. «Поспать! – подумал Малахов. – Как же я сам до этого не додумался?» В дверь постучались. Вошла Алёна со стопкой мастер-дисков и распечаткой. – Я составила, – сообщила она. – И мастер-диски с программами приложила, потому что вы же, наверное, пересмотреть захотите. Девчонка, конечно, почти уложилась в пять минут. Но возникал один очень большой вопрос. – Спасибо, Алёна, – сказал Малахов, стараясь не соскользнуть в раздражение. – Но, боюсь, тут не всё, что мне нужно. Мне нужен поиск не только по темам передач, но и по героям. А это, согласись, сложнее. – Здесь всё, Андрей, – не моргнув, заявила девица. |