эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– А мне? – спросил тот, который держал Виталины запястья. – А вы – счастливая семья, вам денег не положено. От неожиданности шлакоблок стиснул хватку. – А если б она, ну, типа, поддалась? – спросил Андрей, повернувшись со стороны водительского сидения. – Тогда было бы десять, – невозмутимо ответил Жирный. – Так ты… вы серьёзно? – Конечно. Вон там наша машина с аппаратурой стоит. А вы бегите в клуб быстрее. Мы специально пришли сообщить вам радостную весть. Картофелерожий Андрей вытащил ключи из замка и вышел. Шлакоблоки тоже. Оба рогатых мужа помчались к клубу, только их счастливый собрат всё ещё держал Виталю за запястья. Наследник дёрнул руками, на шлакоблок не разжимал хватку. – Подождите, а нам, что ли, совсем ничего? – хлопал он глазами на Жирного. – Ничего. Хотя… Найдите там, в клубе Оксану-менеджера и скажите, что я вам миллион выписал. Нормально? – Спасибо! – заулыбался шлакоблок и метнулся следом за друзьями. – А теперь уёбуем, – тихо сказал Жирный. – Не спеша. Потому что в одной из машин сидит жена третьего долбоёба. Вдруг Жирный остановился. – Слушай, а, может, ей тоже засадить? Я знаю как. – Жирный, остановись! – взмолился Виталя, которого трясло от жути. – Ладно, хорошо. Всё равно не успею. По-моему, вот она. Жирный кивнул не то на «киа-рио», не то на «рено-дастер» – Виталя в них плохо разбирался. Тачка стояла с включёнными фарами. – Мы же съёбуем?! – проклацал зубами Виталя. – Ну, да. Только дядя Саша кой-чо получше придумал. Жирный хлопнул Виталю по плечу и беспеченейшей походкой направился к тачиле. Всё-таки это был «дастер» – наследник прочитал это на капоте. Жирный постучал в окошко со стороны водительского сиденья, отпрыгнул назад. Дверь распахнулась. И на Жирного уставилась третья тёлка. – Вы?! – Я, – беззаботно махнул рукой Жирный. – Бегите получать приз. – Так это розыгрыш был? – догадалась тёлка. – Ну, конечно! Бегите в клуб, срочно. А мы с коллегой, – Жирный кивнул на Виталю, – вас в машине подождём. А то замёрзли. Как раз операторы подойдут, интервью запишем. Бегите! Тёлка цапнула с сиденья сумочку и, косясь на Жирного, направилась к клубу. Другобрат просиял самой ослепительной из малаховских улыбок и запрыгнул на водительское сидение. – Жирный, ты чо творишь? – простонал Виталя. – Прыгай на пассажирское, времени нет, – бросил Жирный. Наследника упрашивать было не надо. – Ты что, собрался их ждать? – застонал Виталя. – Ебанись. Жирный повернул ключи зажигания, дёрнул какой-то рычаг. Тачка зарычала и дёрнулась с места, но пошла боком и вписалась в соседний «мерседес» или «крайслер», хуй проссышь. Завыла автосигнализация. – Так, а что надо теперь? – бормотал Жирный. – Что ты творишь? – стонал и клацал зубами Виталя. – Машину угоняю. – Что?! А ты хоть водить умеешь? – Ебанись. – Аааа!!! – закричал Виталя. – Ща, разберёмся. Ревел мотор, а Жирный дёргал одно, другое, третье. Наконец, тачка пошла назад и снова пизданула «мерс» или «крайслер», Жирный принялся выкручивать руль, и «дастер» выехал на дорогу. – Вон они! – простонал Виталя. Он видел этих наёбанных и выебанных людей. Они выбежали из клуба. На картофелерожего было страшно смотреть. Его кривой ебальник ещё и побагровел. Две развратные чувихи закрывали ладонями лица, но можно было понять, что они порядком отпизжены – то ли сами с собой постарались, то ли мужья приложились, то ли и то, и другое. Третья чувиха, которую Жирный выманил из машины, показывала в их сторону. – Вон они! – провыл наследник. – Вижу! – сказал Жирный. – Нас будут пиздить! – А вот хуй им! «Дастер» набирал скорость. Один из наёбанных – тот чувак, которого не бросила жена, метнулся наперерез «дастеру». – Саня! Ты его собъёшь! – всхлипнул Виталя Глист. – Да я в душе не ебу, где тут тормо… Аааа!!! Чувак, который, видимо, был хозяином «дастера», отпрыгнул в сторону и рухнул в лужу. «Дастер» на полном ходу летел прямо на памятник архитектуры – церковь. Виталя понял, что сейчас они туда впишутся. Или, скорее, в бетонные тумбы у метро. – Разворачивай!!! – вопил Виталя. Жирный принялся выкручивать рулевое колесо и перестарался. Вместо того, чтобы свернуть в переулок, «дастер» описал немыслимую полудугу в 180 градусов и теперь нёсся обратно, к клумбу. – Аааа!!! – вопили уже оба долбоёба. Они мчались прямо к преследователям. На полной скорости, потому что Жирный так ещё и не понял, где тормоза. – Ты их раздавишь! – вопил Виталя. Жирный нажал на что-то, оказавшееся звуковым сигналом, и по окрестностям понёсся немыслимый рёв, который удивительно сплетался со звуками сигнализации. Эта психическая атака возымела действие, и преследователи отпрыгнули в сторону. «Дастер» гнал куда-то вдоль скверика, тормозов Жирный так и не нашёл, зато научился поворачивать и очень лихо нырнул в следующий поворот. – Легкотня! – балагурил Жирный. – Как в «Кармагеддон» играть. Жирный вдруг оглушительно перданул, следом нахлынула едкая вонь. – Гороховые карты! – радостно провозгласил Жирный и пихнул Виталю локтем в бок. – На дорогу смотри! – застонал Виталя. – Аааа!!! Вон там! На сверхскорости «дастер» нёсся по встречке. Глаза резала от гнусного пердежа долбоёба-афериста. И Виталя с ужасом понял, что последним, что он почувствует в жизни, будет вот эта едкая вонь. Тачка, двигавшаяся навстречу, как бритвой по перепонкам, взвизгнула звуковым сигналом. Как-то увернулась. Но было и кое-что похуже. В зеркало заднего вида Виталя увидел джип – тот самый, в котором их хотели завезти в лес. И завезут, сто пудов. – Эти сзади! – крикнул Виталя. – Хуйня! Нас не догонят! – сказал Жирный, сворачивая в какой-то переулок с односторонним движением. Притом, односторонним совсем в другую сторону. Это Виталя понял, когда увидел огни какой-то тачки, которая двигалась навстречу. – Тормози, Жирный! – Блять, где тормоза? – Нам пиздец! – Кармагеддон!!! – завопил этот ебанат и снова оглушительно перданул. Тачка, что шла навстречу, свернула на тротуар и вписалась в стеклянную витрину магазина «Продукты». А Жирный катил дальше, поворачивая туда и сюда. Нельзя было сосчитать, сколько раз успел Виталя Глист попрощаться с жизнью. – Так вот же тормоз! – раздался вопль Жирного. А в следующее мгновение «дастер» вписался передом в столбики тротуарной ограды. Виталю швырнуло на приборную панель. Жирного тоже. С носа слетели очки и – вжжжих! – поехали к лобовому стеклу. – Вот мы крутые пацаны! – Жирный, водружая на нос очки, казалось, был чем-то доволен. – Теперь уёбуем. Дрожащими руками Виталя открыл дверцу. «Дастер» вписался в столбики, двигатель подозрительно дымился. «Бежать! – думал Виталя. – Прочь-прочь, на дрожащих ногах!» Жирный почему-то медлил. «Что он там делает? – подумал Виталя. – Может, он потерял сознание?» Кругом стоял визг и вой, вопили сигнализации, бибикали автомобили, завывали сирены. Виталя на последнем пределе ужаса оббежал дымящийся капот, открыл дверцу со стороны водителя. И обнаружил, что всё хуже, чем представлялось. Жирный срал на водительское кресло, спустив штаны. Срал громко. В салоне нестерпимо воняло. – Что ты делаешь? – застонал Виталя. – Прижало, братиш, – прокряхтел Жирный, зашарил рукой, нашёл между сиденьями какие-то документы в прозрачном файлике, стал доставать их. – Ща, жопу вытру. – Ааааа!!! – тоненько заскулил Виталя. Вой приближался, становился громче. Не хотелось смотреть, но на водительском сиденье лежала классическая куча говна с игривым поросячьим хвостиком сверху. – Красиво же? – спросил Жирный. – Так. Ещё одно. Он выдернул ключи из замка, захлопнул дверцу и швырнул ключи в ближайшую канализационную решётку. – Уёбуем. И долбоёбы двинулись переулками и дворами. Жирный, как вампир, избегал ярко освещённых участков. Виталя следовал за ним. – Охуенно поуебанили! – гыгыкал Жирный. – Теперь на этом райончике лучше месяца два не появляться. А Виталя понимал, что повторения такого приключения, пожалуй, не переживёт. – Сколько времени? – спросил Жирный, когда они выскочили из переулков на Чистопрудный бульвар. Виталя достал из кармана телефон, стоявший на беззвучке, и ошалел от цифр. – Сто семьдесят два! – простонал он. – Блядь! Это всё непринятые! Если верить телефону, абонент «Любимая» (то есть, Алёна, которая бдительно следила, как она именовалась на телефоне мужа) выходил на связь 129 раз. И 43 раза – абонент «Мамуля». Холодная рука сжала сердце, а на глазах выступили слёзы. «Что же я наделал? – думал Виталя. – Может, вернуться? Но, с другой стороны, Жирный всем растрезвонит, кто на самом деле автор «Солитёра-попаданца». Странно, но эта угроза, в свете всего пережитого, Виталю не пугала. Из ни к чему не приведших раздумий Виталю вырвал голос Малахова: – Чо ты там завис, как дятел. Да, это – мобильный телефон. Сколько времени? – А! – опомнился Виталя. – Пять двадцать пять. – Заебца, – сказал Жирный. – Через пять минут откроется метро. Уйдём подземкой. Потеряться, спрятаться от этого долбоёба! Но в окрестностях рыщут хищники похуже. *** В этот ранний час почти никого в метро ещё не было. Не заходил вообще никто, не выходил, соответственно, тоже. Похоже, Виталя с Жирным были первыми пассажирами. У турникетов Виталя завис. – Чо случилось? – А как мы поедем? – спросил наследник. – Как все, блять. По карте-«тройка». – У меня её нету, – рухнувшим голосом произнёс Виталя. – Так у меня есть, – сказал Жирный. – Погнали, угощаю. – Масочки, молодые люди, надеваем! – решила осложнить беглецам жизнь тётка у турникетов. И вдруг расплылась в улыбке: – Ой, это же вы! Жирный улыбнулся ей фирменной малаховской улыбкой и решительно протолкнул Виталю сквозь турникет. На станции тоже было пусто. О том, что поезд приближается, не свидетельствовало ничего. Виталя понял, что, возможно, они в вестибюле вообще одни. Царила гулкая тишина, звеневшая эхом. Впрочем, голоса доносились откуда-то сверху. – Малахов! Малахова не видели? – услышал Виталя. Дальний край тоннеля зажёгся оранжевым. Приближался поезд. Но слишком медленно. А вот шаги, сыпавшиеся по лестнице, звучали слишком часто. К платформе приближался поезд. А преследователи уже влетели в вестибюль. – Вот они! Хватай их! Пустой вагон распахнул двери. – Вперёд! – сказал Жирный. Братья-долбоёбы прыгнули в вагон. Следом, в другую дверь, влетели преследователи – все шестеро. – Осторожно, двери закрываются! – прогудело из динамиков. – Назад! – сказал Жирный. И выпрыгнул из вагона. Время замедлилось. Виталя тоже летел, как в киселе, по направлению к съезжающимся створкам. Сколько-то миллисекунд казалось, что всё пропало. Он не проскочит. Останется на растерзание преследователям, которые тоже прыгали через вагон прямо на Виталю. Вот картофелерожий в полёте растопырил лапы, пытаясь зацапать наследника за лодыжку. Виталя пролетел в считанных миллиметрах от резиновых краёв двери, упал на платформу. Преследователи облепили дверь, но поезд уже разгонялся. Жирный сиял им вслед фирменной малаховской улыбкой. – Чао, долбоёбы! – сказал он. – Так, братиш, нам – в другую сторону. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ... ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 64 Толстяков в студии можно было сосчитать по пальцам одной руки, но их совокупная масса превышала полторы тонны. Ещё где-то тонну составил сброшенный вес толстяков бывших – они тоже пришли в студию. Тема передачи была стандартной: «Спасите наши туши!», Малахов уже вёл подобные программы бессчётное количество раз. Но именно этот эфир почему-то давался ему тяжело. Из глубины сознания, как бегемот из болота, пыталось всплыть что-то тяжёлое, что-то важное. Но не могло. Слишком вязким оказалось болото. В данном случае, болотом было его собственное сознание. То, что происходило с Малаховым, скорее всего, являлось иллюзией, фантомом. Но откуда взялся этот страх, эта внезапная какаморфофобия, боязнь толстых людей? Разум не мог дать ответа. Малахов быстро распрощался с толстяками, дежурно улыбнулся звёздам. Сегодня те были особенно никудышными – так называемыми «похудевшими». «Похудевшие» и примкнувшие к ним «худеющие» представляли собой самую никчёмную разновидность селебрити, годную только на такие эфиры. Сегодня был их праздник. О них вспомнили, в кассе выдадут гонорар. Им казалось, что жизненные горизонты снова открыты во всю ширь. Достаточно лишь приложить минимальные усилия. – Андрюшенька, зайчик! – колыхала телесами наперерез Малахову не до конца похудевшая, сорвавшаяся мадам. – Я же себе любовника молодого завела. Хуинький, вот такой! Она делала вид, что не знала, насколько Малахову осточертели подобные истории. – Меня моложе на двадцать лет! На двадцать пять, Андрюша! А я его люблю! При живом муже! «Сейчас сблюю», – подумал Малахов. Он из последних сил улыбнулся и указал недохудевшей на замотанных девочек-редакторш. – Расскажите им, с вами свяжутся, мы вам сообщим. – Андрей! Мой сын оказался гомосексуалистом и совершил каминг-аут! – подрезала Малахова у выхода звезда, похудевшая на 80 кг. Перед этой можно было и брезгливо скривиться. Эта мадам явно была готова на всё, чтобы ещё раз помелькать в эфире. – Ну, хорошо, – затараторила похудевшая. – Ещё не совершил. Но прямо в студии сделает, Андрей! Нашла, чем удивить. – Ну, хорошо, он даже не гомосексуалист. А хочешь, муж признается в чём-нибудь? Я с ним поговорю. А, Андрюша? – Туда, туда, к девочкам, – отправил Малахов назойливую похудевшую в том же направлении. – Извините, у меня голова болит. Он почти не соврал. Правда, голова не болела, она ломалась изнутри, как скорлупа яйца, долбаемая неведомым клювом. Такого внутреннего раздрая ведущий не испытывал никогда. Неужели это и есть то самое выгорание? Ведь тысячи эфиров, проникновений на самую низменную сторону жизни не могли не сказаться. И вот – настигло. Почему-то на безобидных толстяках. Что с ними не так? Это явно был отголосок какого-то кошмара. Но какого? Этого Малахов не помнил. Промчавшись по не самому популярному, техническому коридору Останкино, в котором практически невозможно было встретить досаждающих гостей, Малахов вошёл в служебные помещения. – Водички, Андрюш? – бросилась к нему ассистентка Алёна. Одна из самых толковых подручных, она умела считывать мысли босса без произнесения каких-либо слов. – Нет. Хотя да, – сказал Малахов. – Воды. И… Девчонка бросилась наполнять стаканчик. Правильно наполнять. Из бутылки «Перье» в холодильнике. А не из кулера, как многие предыдущие дуры. Какая-то ещё мысль ворочалась в мозгу. Впрочем, извлечь её было куда легче, чем мыслебегемота. – И? – улыбнулась Алёна, протягивая воду и половину дольки лимона на блюдечке (о которой тоже догадалась без всяких слов). – И подними архив передач за последний год. Для начала. На тему толстяков. Или где участвовали очень толстые люди. – Будет сделано, босс. Сколько у меня времени? – Пять минут, – буркнул Малахов, направляясь в свой кабинет. Впрочем, кабинетом это помещение можно было назвать с натяжкой. Малахов никого здесь не принимал. Внутри стояло два мягких кресла, походная кровать, на которой ведущий, бывало, перехватывал минуты сна между записями программ. За перегородкой дуэтом с унитазом побулькивала душевая кабина. Малахов рухнул на ближайшее кресло и принялся листать телефонную книгу. Сегодня ему нужен был психолог. Хороший, который разбирается в том, как закручены человеческие извилины, а не шарлатан, не коуч, не разбиратель кейсов истеричных хипстеров. |