эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Бедный Саша, – сказала Даниэлла и вдруг провела пальцами по его щеке. – Ты так изменился. Я тебя прямо не узнаю. – Я?.. Изменился? – лопотал Гавриил Глебович, переваривая новый чувственный опыт. – Ты какой-то крутой стал, цельный. Раньше простой был. А сейчас видно – парень цель свою определил, и к ней идёт. Такие женщинам очень нравятся. Мысль о том, что он может нравиться женщинам, оказалась для Гавриила Глебовича неимоверно приятной. Её хотелось думать долго, смаковать, как хорошую сигару. Но самым удивительным было то, что красивая женщина с ним разговаривала. У них даже нашлись общие темы. – И я тоже изменилась, – продолжала Даниэлла. – Я прямо удивляюсь, как ты меня вообще узнал. Тут она сделала паузу, и Гавриил Глебович поневоле сказал: – Нет, ну, узнал, узнал, конечно. Девчонка улыбнулась, села на постель, похлопала ладонью рядом с собой. Гавриил Глебович неловко плюхнулся рядом, отчего в геометрии кровати образовался перекос, и девчонку внезапно прижало к нему. Гавриил Глебович ощущал женскую грудь у себя на плече. Это тоже был новый опыт. Правда, грудь казалась какой-то слишком правильной и резиновой. Но олигарх плохо представлял себе, какой должна быть настоящая. Он, как губка, впитывал и запоминал. – Я раньше серой мышкой была, – говорила – кажется, искренне – Даниэлла. – Стриглась коротко, юбок вообще не носила. Ты на меня, помню, даже внимания не обращал. В гороховые карты предлагал сыграть. Гавриил Глебович снова убедился в очевидном: предыдущий хозяин тела был тем ещё идиотом. – А я реально на пацана была похожа, – откровенничала Даниэлла. – Это у отца моего пунктик был – мальчишку из меня делать. А меня тогда многие за пацана принимали, прикинь? Гавриил Глебович хихикнул. Действительно, как можно принять эту девчонку за пацана? Ведь бред же! – Это мамуле спасибо, она мой женский потенциал раскрыла, научила носить платья, всё такое. И я прямо как целую новую вселенную открыла, представляешь? Олигарх кивнул, хотя не особо понимал, одурманенный волнением от касающейся его руки женской груди. Хотелось мять и целовать её. Но как это сделать? – А потом я поняла, что женщиной быть очень клёво! Вот многие девчонки брюки носят, а у меня их в гардеробе вообще нет! Надоели, не представляешь как. Просто женщиной быть знаешь, как хорошо? Гавриил Глебович вдруг икнул. – Отец, правда, очень недоволен был. Я какие-то его надежды не оправдала. Наверное, хотел, чтобы я тоже стала учёным. Олигарх усмехнулся. Он терпеть не мог отца этой девчонки – чудовищного гельминтолога. И почему-то знать, что у него – конфликт с дочерью было очень отрадно. В том, что Даниэлла – девушка олигарх больше не сомневался. *** Гавриил Глебович плавился как воск под натиском слов королевы Даниэллы. Он больше никогда не осмелится вспомнить то, что довело его до обморока. Это будет казаться ему чудовищным бредом. «Не молчи, девочка моя!» – приказывала королева. – А вообще я танцевать люблю, – несло Даниила. – И ещё певицей мечтаю стать. А у тебя мечта есть? – Есть, – ответил толстяк и отвёл глаза. Почему-то знать, о чём мечтает толстяк Даниил не хотел. Королева заставила его встать на ноги, на неустойчивые каблуки, нащупать на столе пульт от телека, включить его. Нажать кнопку. На одном из каналов шёл старый фильм «Запах женщины». Аль Пачино танцевал танго с женщиной, которая даже не догадывалась, что он слепой. Даниил изящно приблизился к толстяку, протянул руку. – Пошли! – Ты что? Я же… Танцевать? – Не спорь со мной, – сказал Даниил. Толстяк поднялся, неловко обнял трансвестита за талию, стал перетаптываться, как пионер на танцплощадке. Танго подходило к концу, и вдруг в комнате громыхнул звук рвущейся ткани. Даниил отстранился, и руки его незадачливого кавалера повисли, как две безвольные кувалды. По лицу поползли багровые пятна. Это был идеальный момент для завершения первого свидания. Даниил развернулся и нарочито красивой походкой направился к двери. Прощаться и оборачиваться было нельзя. Лишь на втором этаже трансвестит беззвучно, тише шёпота закричал: «Йессс!» – и, сняв туфли, провальсировал к своей женской комнате. Толстяк влюбился. И провинился. Отчего влюбился ещё сильнее. «Молодец, девочка!» – одобрила Снежная королева. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 66 – Не берёт! – прорычала Алёна. – Я что? Потеряла мужа? А? – Ты его и не находила, – сказала Нюся. Бывшая старшина полиции, Нюся единственная была выше Алёны ростом. У Нюси было хобби –плющить пальцами мелочь. Её в больших количествах Нюся добывала, потроша уличные автоматы – например, по продаже воды. Или в супермаркетах выдирала десятирублёвики из прорезей в запорах тележек, развлекалась. Но из полиции её прогнали вовсе не за это. Сейчас Нюся передавила уже примерно с тысячу рублей. Гора изувеченных монет громоздилась на спортивном мате рядом с ней, горка уже начала напоминать полотно Верещагина «Апофеоз войны» с горой черепов. Внеочередное, экстренное заседание женского бойцовского клуба проходило на тренировочной базе в Выхино. Сейчас, ночью, девушкам никто не мог помешать. Даже охранник. Тот сейчас лежал в своей караулке. Девушки сначала напоили его, но потом дядя Вася (так его звали) вдруг стал обнаглел. Окончательно охранник их заебал, когда стал бездумно распускать руки в сторону Машеньки – четвёртой в клубе. Машенька когда-то тоже метала молот. Даже дальше, чем Алёна, но чемпионкой Машеньке было не стать. Однажды зимой у метро она увидела, как к какой-то девчонке пристают бухие хулиганы. «Э, вы чо?» – сказала тогда Машенька. А потом разметала идиотов в разные стороны. Было несколько переломов и три сотрясения. Машенька даже ненадолго – примерно на полдня – прославилась, сюжет о ней показали по ящику. Дело замяли. Но с мечтами о большом спорте пришлось попрощаться. И вот в сторону Машеньки имел неосторожность распустить щупальца раздухарившийся дядя Вася. До поры его терпели. Охранник, осознавший, что вместо тоскливого дежурства оказался в цветнике, распетушился, принялся нести хуйню про срочную службу. Окончательно он достал женский клуб, когда принёс из недр караулки гармошку и дурным голосом грянул «Старика Козлодоева». Тогда дядю Васю зафиксировали наручниками (те, как и прочая садо-мазо-атрибутика всегда были в рюкзаке у Лары). На свою беду сторож принялся верещать о том, как всех порвёт на чей-то там флаг. Лара поковырялась в рюкзаке и достала оттуда кляп в виде хуя, затолкала его дяде Васе в рот и застегнула на затылке. Лара загорелась было мыслью затрамбовать старому долбоёбу дополнительный хуй ещё и в седое очко. Но охранника спасла Алёна, рявкнув, что они собрались здесь не для того, чтобы страдать хуйнёй, что кризис вообще-то и чрезвычайная ситуация, и что надо выработать стратегию действий. Разработка стратегии не была сильной стороной бойцовского клуба. Время шло, а не придумано было ровным счётом ничего. Девушки сидели на матах и хранили мрачное молчание. Алёна машинально набирала номер своего мужа. Слушала гудки, потом автоответчик, сбрасывала, набирала вновь. Телефон терял зарядку. – Не отвечает блядский гадёныш, – наконец, сообщила Алёна, отшвыривая телефон. – Мамаша у него гаджет отобрала, ясна пизда, – прошепелявила угловатая, татуированная иероглифами Артём. – Он взрослый человек! Ему скоро двадцатник исполнится! Он что, мамашу слушается? Да? – Он – не взрослый. И слушается мамашу, – сказала Нюся, сплющив ещё одну монетку. – Из таких самые маньяки и вылупляются. – Он – мой муж. И он должен быть здесь! – взрыкнула Алёна. Девчонки угрюмо молчали. – То есть, он, типа, что – бросил меня, что ли? – проревела Алёна. – Не он бросил. Мамаша заставила, – веско процедила Машенька. – Мамаша крутая, – сказала Лара. – Одного сынка бабой переодела. Другого в ежовых рукавицах держит. – Лар, не пизди, – громыхнула Алёна. – Ты не беременная? – спросила Нюся. – С этого тараканишкиного хуишка, что ли? – психанула брошенная жена. – Хуёво, – сказала Нюся. – Если бы ты была беременная, ты бы полсостояния запросто оттяпала бы. И не парилась. – Если бы я знала! – провыла Алёна в потолок тренировочной базы. – Теперь уже поздно что-то предпринимать. Может, к Малахову пойти? Так и так, семейка миллиардеров отпиздила и выгнала молодую жену. – Не позорь спорт, – сказала Машенька. – Ты с каким ебальником будешь это в камеру произносить? Ты реально скажешь, что тебя отпиздили? Ты сможешь это сказать? – Нет, – прорычала Алёна. – Мне ещё медали на Олимпиаде завоёвывать! – Так вот то ж. – А что мне делать? Что? – По-моему, всё просто, – сказала Нюся, сплющившая с момента своей последней реплики ещё несколько монеток. – Мы этот особняк охраняли? Да. Слабые места знаем? Знаем. – К чему ты клонишь? – спросила туповатая во всём, кроме садомазохизма, Лара. – Мы возьмём этот домик штурмом, – продолжала бывшая полицейская. – Просто вынесем КПП. Там два пенсюка стоят, таких же, как тот Козлодоев. Все девчонки покосились в сторону караулки, где не мог отплеваться от пластмассового хуя во рту зафиксированный браслетами дядя Вася. Последствий с его стороны девчонки не опасались. Будет знать, как в женские тёрки вмешиваться. К тому же, ему стыдно будет признаться в том, что с ним случилось. – Козлодоевых жёстко фиксируем, – продолжала Нюся, раскладывая сплющенные монетки в подобие плана. – Входим в дом. Ничего оттуда не берём. Только мужа твоего. Тоже фиксируем, если сильно вопить будет. – Мне нравится, – прорычала Алёна. – А потом я от него забеременею. – Вот именно! – Гениальный план, – захохотала будущая чемпионка. – Клянусь, что это будет последний секс с этим мерзотным червячком. – Ты отдашь его мне, – плотоядно прошипела Лара. – Не вздумай заниматься с ним сексом, – строго сдвинула брови Алёна. – Это мой муж. – Никакого секса с куколдом, – сладострастно сообщила Лара, позвенев садо-мазо-гаджетами в своём рюкзаке. – Я сначала жёстко приучу его к дисциплине, запрещу ему носить мужскую одежду. Он единственный из нас будет ходить в платьицах, как его братец. – Семейный подряд, чо! – захохотала Алёна. – Я согласна. Давай так и поступим. – Он будет нам прислуживать, – продолжала Лара. – А мы дадим ему какое-нибудь унизительное женское имя. – Да! – мстительно выдохнула Алёна. Она заметила, что девчонки отчего-то возбудились. Например, Машенька мяла себе грудь под олимпийкой, развратно облизывалась Лара, а Нюся, так и вообще запустила себе ладонь в шорты. Алёна скинула с себя куртку, стянула футболку, выскочила из треников, стряхнула кроссовки. Девчонки тоже принялись освобождаться от одежды. Не успела Алёна до конца стянуть с себя трусы, как на неё набросилась с поцелуями Артём, стала ласкать метательнице колоссальную грудь, а пизда будущей чемпионки ощутила проникновение языка Артём. Алёна застонала – и было от чего. Язык девушки Артём был усажен самым разнообразным пирсингом – от колечек и шипов до фиг знает чего. Но и это были не все сюрпризы языка Артём, который, помимо прочего, был ещё и раздвоен. Поэтому говорила Артём плохо и редко, но пизду лизала лучше всех в мире. В определённых кругах об Артём ходили легенды. И вот сейчас все эти колечки с щипчиками массировали вагину Алёны, добывали из неё сок наслаждения. А две половинки языка исполняли в мягкой глубине автономный танец. И Алёна таяла от наслаждения, как мороженое на пляже. Но тут застонала и Артём. Потому что в её пизду тоже погрузился язык Лары. Королева садо-мазо лизала по площадям, как корова. Но изголодавшейся по ласке Артём этого и было надо. На Лару в свою очередь набросилась Машенька. Она лизала агрессивно, даже не лизала, а ебала языком. Машенька умела сделать язык твёрже любого хуя. И Лара испустила стон блаженства. А самый длинный язык был у Нюси. Он доставал до самых потаённых и нежных пиздячьих глубин. Сейчас в этом в очередной раз повезло убедиться Машеньке. Кольцо истекающей похотью человеческой многоножки замкнула Алёна. Она дотянулась до Нюси, протолкнула голову между её бёдер, и принялась сосать Нюсину пизду. Время стало неимоверно сладким, блаженство пронизывало каждую миллисекунду. Когда же девчонки волшебным образом в едином порыве испытали оргазмы, сквозь ноосферу прошла волна невиданной силы, зацепив даже дядю Васю, давившегося пластмассовым хуем в караулке. Уже утром девчонкам предстояли великие дела. Оставим их. *** В этот предутренний час не спит и ещё один наш герой – прекрасно знакомый всем нам гельминтолог Ромуальд Филиппович. Прямо сейчас, за несколько часов до рассвета, когда уже начинают просыпаться те, кому ехать на работу к семи утра, первым транспортом, человек, прозванный Айрон Мэйденом устрашающей походкой ковыляет по Большой Черёмушкинской улице. Его фигура наводит такую жуть, что от него пятятся первые собачники, а питомцы на поводках, даже самые крупные, начинают в испуге повизгивать. Ромуальда Филипповича, глухо матерясь, обходят подгулявшие, разбредающиеся по домам, выпивохи. Даже наряд полиции, проезжающий по пустынной ещё улице, не решился проверить у странного гражданина документы. – Бля, жуткий он какой-то, – говорит сержант за рулём. И действительно, почему-то ему очень не хочется спрашивать у этого типа документы. Видно, к тому же склоняется и тащ капитан на пассажирском сиденье. В машине – тепло, уютно. А снаружи – холод и это уёбище из ночных кошмаров. – Да и хуй с ним, – решает тащ капитан. И полицейская машина прибавляет скорость, уносится прочь. Ромуальд Филиппович вваливается в тихий предутренний Центр гельминтологии. Идёт он настолько устрашающе, да ещё и клацает челюстью, что из рук подразомлевшего на посту охранника вываливается шариковая ручка, при помощи которой он разгадывает судоку. Положенное «здрасьте» застревает в горле. Впрочем, Ромуальду Филипповичу не до охранника. Он доволакивает своё тело до лифта, нажимает кнопку самого верхнего этажа. По пути рассматривает себя в зеркале. Ромуальд Филиппович видит слёзы в своих самых уродливых в мире глазах. И он действительно плачет. Потому что гибнет, бесповоротно гибнет главное дело его жизни. Святая наука вынуждена отступить перед дуростью, жадностью, подлостью, клятвопреступлением! Но они не знают – эти подлые людишки, решившие надругаться над самым святым – о секретном оружии Ромуальда Филипповича. Сказать по правде, гельминтолога и самого бьёт дрожь при мысли о том, к чему придётся прибегнуть, врата какого кошмара открыть. Но больше делать нечего. Никаких вариантов не осталось. Айрон Мэйден идёт по коридору Центра гельминтологии, как Фредди Крюгер в лабиринте сна. Только Ромуальд Филиппович страшнее, куда страшнее. В глазах у него не только слёзы отчаяния, но и чёрный пламень бездны, измыслить каковую не смог бы даже Лавкрафт. Но вот Ромуальд Филиппович у дверей святая святых. Сюда сходятся главные поносопроводы уникального Центра гельминтологии. Здесь суждено свершиться мистерии. В главном резервуаре, омываемый струями самого свежего поноса, обитает Великий Червь. Доставили его с полгода назад из Калмыкии. Невероятно крупный образчик, казалось бы, обычной свиной аскариды достигал в длину 1 метр 23 сантиметра. Это было невероятно. Но ещё большее потрясение ожидало Ромуальда Филипповича, когда он решил плотно познакомиться с образчиком. Когда Айрон Мэйден приблизился к красавцу-гельминту со скальпелем, чтобы вскрыть нежнейшую и заразнейшую лилово-перламутровую кожицу, Червь вошёл с гельминтологом в контакт. Ромуальд Филиппович вдруг постиг отчаяние космического одиночества, испытал безнадёжность заброшенных клоак преисподней, понял, что такое миллионы лет одинокого пути. Испытав всё это, Ромуальд Филиппович отшатнулся от Червя. Послание достигло своей цели, и безумный учёный понял, что перед ним не просто гельминт. Так Великий Червь поселился в главном резервуаре, получал самый лучший понос. И в то же время Ромуальд Филиппович боялся своего питомца. Гельминтолог знакомился с Червём постепенно, шаг за шагом. Открывающиеся бездны ужасали даже безнадёжно чёрствую душу Айрон Мэйдена. Но сегодня настало время поговорить. Ромуальд Филиппович с хрустом рухнул на пол перед резервуаром. – Приветствую тебя, Великий Червь! – простонал он, чувствуя, как межзвёздное отчаяние вползает в душу. Копошится в ней. – Знай, что я верю в Тебя. Я знаю, что Ты – не из нашего мира! Выслушай же мою мольбу. То, что случилось в следующий момент можно описать только как внезапную, оглушительно громкую музыку, из стадионных динамиков, установленных над ухом спящего человека. РАБ ЗАГОВОРИЛ. СЛУЖИТ ЧЕРВЮ. ТУПИЦА. ЗНАЛ ДАВНО. МОЛЧАЛ. ТРУС. Обжигающие эти слова разрывали в клочья мозг Ромуальда Филипповича. СКОРО СТАНЕШЬ ДОСТОИН ПРИНЯТЬ МЕНЯ. – Да! – шептал, извиваясь, Ромуальд Филиппович. – Что мне делать? Как нас спасти?! Я ВОЦАРЮСЬ. НАСТАЛО ВРЕМЯ. ПЛАНЕТА МОЯ. ТЫ ХРАНИТЕЛЬ. – Да! Да! Но что делать? И Червь рассказал. Это был ослепительно простой и гениальный план. НА УЛИЦЕ ВСТРЕТИШЬ ПРИСЛУЖНИКОВ. Это было единственным, чего не понял гельминтолог. *** – Мы точно припёрлись, куда надо? – прокаркал Вовасий. Обычно он не высказывал сомнений в пророческом даре Татьяны Николаевны. Мамочка всегда приводила его в сытные места, где накидывала на лоснящуюся, нагулянную жертву свой смрадный кишечник, как лассо. Вовасию особенно нравилось высасывать хипстеров-веганов. Он надеялся, что и сейчас им попадется пухлощёкий бородачок. Но вместо бородача из огромного здания, в засаде рядом с которым сидели зомби-вампиры, вышел костлявый тип, страшный как все демоны ада. Вовасий не хотел его высасывать, покосился на маму. А та вдруг пала на колени перед этим мрачным уёбищем. – Мы пришли на зов, – прокаркала бывшая отличница народного образования. – Повелевай нами. Только сейчас Вовасий различал страшную, нечеловеческую волю, которой был переполнен страшный человек. Повизгивая, как собачонка, зомби-вампир распростёрся в слякоти перед человеком-ужасом. А тот хохотал – жутким, лязгающим смехом. – Встаньте, прислужники! – грохнул новый хозяин. – Настало время действовать! КОНЕЦ ШЕСТОГО СЕЗОНА! |