эй толстый 5-6 сезон. Эй толстый 5-6 сезон. Пятый сезон. Серия 98б на обоих фронтах я терпел поражение. Мне даже стало казаться, что я стал токсичным. Стоило мне вмешаться в какойнибудь процесс, как тот немедленно принимал наихудшее течение
 Скачать 0.67 Mb.
|
|
– Это правда, – не стал лукавить Гавриил Глебович. – Я буду только рада, если ты его заберёшь, – продолжала Маруся. – Оно меня достало. У меня ничего не получается. Я приношу только вред. Но если бы не я, оно попало бы в ещё худшие руки. Ромуальд всё пустил бы на глистов. У Виталия всё заберёт жена. Скажу тебе по секрету, я возилась с деньгами и бумажками только для того, чтобы твоя бизнес-империя не досталась этой сучке. – А Даниэлла? – не удержался влюблённый олигарх. – Она бы могла управлять? – Могла бы, – сказала Маруся. – Но давай о делах. Мне кажется, ты знаешь, как вырвать твоё состояние из рук этой чемпионской суки. – Ещё не знаю, – ответил Гавриил Глебович. – Но я его у неё выгрызу, даже не сомневайся. – Никаких сомнений. – И ты с лёгким сердцем отказываешься от кучи денег. – С легчайшим. Ты оставишь мне этот дом. И давай договоримся о выплате ежемесячного пособия. Тем более, что у меня на балансе четыре твоих внучки. – Хм. Я про них и забыл, – признал Гавриил Глебович. – Какая сумма тебя устроит? – На какой оклад я тебя приняла? – На миллион. – Мне этого хватит выше крыши. – По рукам, – сказал Гавриил Глебович. – Только одно мне странно. – Что именно? – прищурилась пластмассовая мать. – Ты ни словом не упомянула Центр гельминтологии. Он тебя не волнует? – Волнует, – сказала Маруся. – Я его ненавижу. Но это любимое детище моего мужа. Я была бы тебе очень признательна, если бы ты помог ему, чёрт побери, встать на госфинансирование. – Окей, я буду помогать ему до получения госфинансирования. – В разумных пределах, – сказала Маруся. – Авантюры не спонсируй. А то он задумал глистатых кенгуру из Австралии через Суэцкий канал везти. – Хорошо, – кивнул Гавриил Глебович. – Договоримся и о том, что выплата пособия начнётся после того, как я заберу свои активы. – Разумеется. Надеюсь, Виталий не пострадает? – Ни в коем случае. – Что ж, в таком случае, совесть моя чиста. Знал бы ты, с каким удовольствием я возвращаю тебе твоё. Гавриил Глебович кивнул, в уме уже просчитывая, как он вернёт свой капитал. Да ещё и мирным путём. Впрочем, для какого-либо плана у него было слишком мало информации. – У тебя есть какие-то зацепки, что-то, от чего мы можем отталкиваться в поисках? – спросил Гавриил Глебович. – Есть, – ответила Маруся. – Здесь, в доме, находится твой сын. – Подожди, я запутался в сыновьях, – сказал олигарх (он действительно запутался). – Один – наш с тобой, пустился в бега. Так? Маруся кивнула. – Другой принял облик Малахова, и тоже сбежал вместе с Виталием. Так? – Да. – Тогда всё. Больше у меня сыновей нет. – Есть, – сказала Маруся. – Слушай, ты сводишь меня с ума, – признал Гавриил Глебович. – Там, наверху, спит девушка по имени Катя, – объяснила Маруся. – Она – это и есть твой сын. – Если это девушка, то как она может быть моим сыном? – взвыл олигарх. – То, что Малаховых было много, ты знал? – Знал, – признал Гавриил Глебович. – Среди них была одна девушка. И когда, почти год назад, в твоём пентхаусе происходил коллективный метемпсихоз, душа твоего сына – Саши Жирного – вышибла всех Малаховых из их тел. И все они стали Жирными. В смысле, Сашей стали. – Кажется, понял. То есть, у меня есть ещё куча неучтённых сыновей? Помимо этой Кати – ещё пять? – Пятеро Малаховых погибли в ходе шалости с бассейном и сухим льдом. Осталось, таким образом, двое. – У меня сейчас голова взорвётся, – признал олигарх. – У меня тоже, – сказала Маруся. – Объясни мне, почему ты называешь Катю – сыном. Она, получается, дочь. – В этой девочке – душа твоего сына. Он считает себя мальчиком, и он, в общем-то, прав. – Как они сюда попали? – При крайне мутных обстоятельствах. Затесались в бригаду уборщиков, и первый же вызов привёл их к нам, разгребать твою с Виталием гороховую дуэль. – Очень странно. И невероятно. – За что купила, – сказала Маруся. – В общем, Катя может знать, где искать Сашу, который Малахов. – У жены, где ещё? – Я тоже думала, что Виталий у жены, но, зная Сашу, я могу предположить, что он чем-то увлёк Виталия. И, возможно, сбежали они вовсе не к жене. – Хотелось бы надеяться. Веди сюда моего сына, который Катя. – Сейчас он спит, – сказала Маруся. – Девочка устала. – Так девочка или мой сын? – Одно другого не отменяет. Давай поговорим с ней утром? Мне надо поспать хотя бы два часа, а то моя голова взорвётся. Столько событий. – Конечно, – сказал Гавриил Глебович. – Так я пойду? – Конечно, – сказал олигарх и, когда пластмассовая мать уже встала, чтобы направиться к лестнице, добавил: – Я рад снова встретить тебя. – А я-то как рада! Гавриил Глебович ничего не ответил, потому что вдруг застыл. Потому что на лестнице вдруг появились ноги – наверное, самые великолепные ноги на свете, обтянутые тончайшим чёрным нейлоном. Они словно не кончались. Время замедлилось, стало течь словно сквозь мёд. Гавриил Глебович понимал, что, наверное, неприлично пялиться на ноги представительницы противоположного пола. Однако и отклеить свой взгляд от них не мог. Целую вечность спустя показался край юбки очень короткого платья вишнёвого цвета. Гавриил Глебович, бросив взгляд на зеркало, обнаружил, что его физиономия стала по цвету точной копией этого платья – настолько он покраснел. Даниэлла спустилась по лестнице. Как оказалось, шла она босиком, в одной руке несла туфли на высоченном каблуке. – Даниэлла, детка! Куда ты собралась? – спросила Маруся. Гавриил Глебович, взгляд которого, как магнитом, притягивали ноги Даниэллы, не видел, как Маруся подмигнула «не-дочери». – Не спится, мамуля! – сказала Даниэлла красивым грудным голосом, вставая на каблуки. «Мамуля?» – мысленно удивился Гавриил Глебович. – Посмотрите на эту красотку, – сказала Маруся. – Только Даниэлла идёт ночью перехватить чего-нибудь из холодильника в вечернем платье и на каблуках. – Мамуль, я не ем по ночам, – надулась девушка. – Можно с вами посидеть? – С Сашей посиди, а я спать пойду, – сказала Маруся. – Вы не возражаете? – посмотрела красотка на Гавриила Глебовича. Сердце олигарха грохотало, как сваезабивательная машина. ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ… ШЕСТОЙ СЕЗОН. СЕРИЯ 60 Маруся ушла, оставив Гавриила Глебовича наедине с Даниэллой, одни лишь мысли о которой ввергали олигарха в стояковый ступор. Девушка села в кресло напротив Гавриила Глебовича, но по ту же сторону стола. Российский Илон Маск видел обтянутые чёрным нейлоном ноги фактически по всей их длине. Где-то под пупком взбурлил вулканический огонь, а не, как обычно, метеоризм. «Подрочить бы», – подумал олигарх. Несколько часов назад он совместил приятное с полезным – онанизм с игрой на бирже – и сорвал мегакуш. Неожиданно короля инноваций посетила странная мысль – можно бы повторить сеанс? Например, подключиться к гонконгской или к шанхайской бирже? Олигарх поймал себя на том, что начал потеть. Он пытался перевести взгляд выше, но тот, как будто оказавшись послушен закону всемирного притяжения, падал девчонке на колени, вместо того, чтобы сосредоточиться на лице, или хотя бы груди. Ситуация начала становиться неудобной. Сколько они уже сидели с глазу на глаз? Минут, наверное, десять. Но не было произнесено ни слова. Притом, красотка чувствовала себя весьма комфортно. А вот Гавриил Глебович находился словно в ловушке, как беженцы между Белоруссией и Польшей. Надо было бы сбежать и подрочить, но это оказалось бы невежливо. И так же, наверное, неприлично было сидеть один на один с этой красоткой и пялиться на её ноги. Может быть, Гавриила Глебовича спасла бы светская беседа. Но он совершенно не знал, о чём разговаривать с красивыми тёлками. Что интересует его: инвестиции да инновации. Её: Бузова, косметика да распродажи в бутиках. Есть ли хоть один мостик между такими разными вселенными? Наверняка, конечно, есть. О чём-то же люди с красивыми тёлками разговаривают. Но о чём? Это совершенно точно была паника, которая возникает, если не контролировать ситуацию. А Гавриил Глебович избегал ситуаций, которых не мог держать под контролем. Внезапная паника творила с Гавриилом Глебовичем что-то странное. Он ловил себя на осознании того, что глупеет. Притом, стремительно. Словно в его тело возвращался прежний хозяин в компании всех своих полутора извилин. Время шло. Гавриил Глебович сидел и тупил, не в силах как смотреть на бесстыдно выставленные ноги, так и не смотреть на них. В голове струились несвойственные королю инноваций мысли: «А что, если её обнять? А её вообще на какой стадии обнимать-то надо? Сначала вообще поговорить надо. И о чём? А, может, её сразу надо в кровать звать? Да ну, неприлично. Если она мне откажет, я стану её врагом, а я ведь её, наверное, люблю». – Вам нравятся мои ноги? – вдруг спросила девушка. – Что? – в ужасе отшатнулся Гавриил Глебович. Он вмиг почувствовал себя подростком, которого поймали у женской бани. Гавриил Глебович шумно сглотнул внезапно закапавшую в рот слюну. Проглотил её с каким-то унитазным рёвом. Из глотки враз ушла влага. Теперь там была пустыня. И как какие-нибудь Каракумы не родят даже саксаулов, так и олигарх не мог произнести ни одного слова. Кроме, разве что, вот этого самого «что», которое было даже не словом, а спотыкающимся шипением. Только сейчас Гавриил Глебович обратил внимание, что Даниэлла сидит перед ним, положив руки на подлокотники кресла, точь в точь как Шэрон Стоун в фильме «Основной инстинкт». Ох, и плохие воспоминания были у Гавриила Глебовича об этом фильме! Его содержания олигарх не помнил. В памяти осталась только перекладывающая ноги Шэрон Стоун и… нож для колки льда! Таким же ножом будущий олигарх тридцать лет назад сделал лоботомию жене. Даниэлла в кресле улыбнулась и вдруг – точь в точь как в фильме! – перебросила ноги одну на другую. «Это намёк! – в панике осознал Гавриил Глебович. – Она, кто бы она ни была, даёт мне понять, что всё про меня знает! Не стоит ли за ней Семён Аркадьевич? Неужели этот волосатоухий дьявол нашёл меня и в новом теле? Неужели шпионка?» – Извините, мне надо срочно позвонить, – выпалил олигарх, как бойкий юноша подскочил с кресла и потопал к себе. Не оглядываясь. Провожаемый шуршанием колготок – видимо, тёлка снова поменяла ноги местами. «Подрочить, срочно!» – думал Гавриил Глебович, щедро насыпая себе дорожку кокаина. Разнюхавшись, олигарх понял две вещи. Первая – что эта девушка не может быть шпионкой, просто потому, что Саша Жирный знает её всю жизнь. А какие могут быть шпионы в его окружении? Либо же её завербовали потом. Но зачем? И как Семён Аркадьевич смог до этого додуматься? Была и вторая вещь. Ночной сеанс мастурбации в компании нью-йоркской биржи дал ошеломляющий эффект. Так стоит ли расходовать такой ценный ресурс вхолостую? Может быть, стоит проверить на Гонконге или Шанхае? Вдруг просто так совпало? Гавриил Глебович потянулся к айфону, но вспомнил, что утопил его в унитазе, во время звонка непризнанной сестры/дочери Лены. Вот блин! Может, сказать Егору или Антону, чтобы сгоняли за ноутом в Коммунарку? Но потом Гавриил Глебович вспомнил, что телефона у него сейчас нет. И, значит, придётся идти к ним. А идти мимо кого? Мимо этой тёлки с её ногами и коварными разговорами. И тогда хуй Гавриила Глебовича просто взорвётся в штанах. Самое обидное, что задаром. «Что же мне делать?» – заволновался Гавриил Глебович. Мимо тёлки олигарх не мог пройти ещё и потому, что повёл себя как малолетний дрочер, страдающий кретинизмом. Что она теперь про него подумает? Вообще-то, мнение случайных людей Гавриила Глебовича никогда не волновало, но тут был особый случай. Даниэлла была очень важна для российского Илона Маска. Важна, даже если механизм с биржами в итоге окажется нерабочим. В прошлой жизни Гавриил Глебович влюблялся несколько раз. Более-менее долговечным был только самый первый роман – с Викой, родившей ему двух (но, как выяснилось спустя много лет, всё-таки трёх) дочерей. Юная, наивная любовь тогда продержалась года три, потом умерла, усохла, выродилась в будничные, пропитанные обоюдным негативом, отношения. И не Гавриил Глебович был тому виной. Виновата была, конечно же, Вика. Ей казалось несправедливым, что она вышла замуж за неудачника. Собственно, она была права – конечно же, Гавриил Глебович того времени и представлял собой самого, что ни на есть, суперлузера. Расцвёл он только тогда, когда избавился от Вики. Хотя между той любовью и нынешним, творящимся в голове апокалипсисом, было не очень много общего. Или так казалось спустя долгие годы. Вика была скромной и строгой девушкой, в мини-юбках не ходила. Свою любовь к ней Гавриил Глебович во многом даже выдумал. Замазал дыры на полотне красками воображения. Сейчас же в его голове творилось что-то совершенно другое. Тогда, с Викой был лёгкий ветерок. Но сейчас это был ураган, самум, смерч, архиторнадо! Не было ничего общего и с чувствами к Кате – маме Жирного, и Марусе. С ними были яркие вспышки, которые быстро гасли. А теперь бушевало пламя! Тем не менее, никакого будущего эта любовь не имела. Потому что Гавриил Глебович повёл себя, наверное, ещё глупее, чем мог бы даже сам Саша Жирный. И вот, что интересно: если они знакомы, типа, всю жизнь, то почему Даниэлла называет его на «вы»? Она знает, что он – не он? «Я сойду с ума! – подумал Гавриил Глебович. – Что же мне делать? Как я буду смотреть этой девушке в глаза? Она же поднимет меня на смех!» Перспектива казалась невероятно чудовищной. Гавриил Глебович одной рукой схватился за голову, другой – стал бить себя по ней же, но с другой стороны. «Надо бы ещё разнюхаться!» – вылупилась мысль. Точно! Гавриил Глебович бросился в ванную, где стал сооружать ещё одну жирную дорожку на умывальнике. И тут в дверь постучали. *** «Ну, здрасьте, Пизда Ивановна!» – подумал Даниил, когда потенциальный жених, ключик к миллиардам, вдруг подскочил как ужаленный и, пробурчав что-то совершенно не членораздельное, бросился прочь. Даниил, надо сказать, был уязвлён в самое сердце. Этот человек в теле самого уродливого в мире мальчика сбежал прочь! Но почему? Он считает Даниила уродиной? На себя бы посмотрел! Надо было взвесить ситуацию. Даниил перекинул ноги, как Шэрон Стоун в «Основном инстинкте». Даниил пиздец как от неё тащился. Шэрон, конечно, красотка: руки раскинула, сиськи – в свободном полёте, и ногами так – шорк-шорк. Эту сцену Даниил повторял и, можно сказать, даже репетировал. Всегда хотел на ком-нибудь испробовать. В метро было рискованно. Решил сейчас рискнуть, дурака кусок. Ясен пень, толстый увидел яйца. Ох, как неловко-то! Ну, конечно! Конечно! Только этим и можно было объяснить поспешное бегство. И что теперь делать? Даниил понимал, что другого шанса выскочить дурнинушкой замуж за олигарха у него не будет. Эта была игра без шансов сохраниться и переиграть. Ох, не хотел трансвестит немедленного разоблачения. Но исключать его никогда было нельзя. К этому надо быть всегда готовым, что ж делать. Не меняя выражения физиономии показывать, что так и надо, когда всё внутри кричит и воет от страха. Иногда, во время поездки в метро, кто-нибудь застывал на Данииле взглядом, и юный трансгендер понимал всё правильно. Обычно люди стеснялись что-то сказать. И Даниил их игнорил. Но этот толстяк – он так покраснел! Так что – что? Пиздец замужеству? Или повоюем? Даниил сидел, не в силах принять того или иного решения, схватившись руками за сиськи. С тех пор, как они у него появились, в компании с ними зародилась фобия. Даниил боялся, что они отвалятся. Ему даже ночами снилось, что он куда-то идёт, весь такой красивый, а тут сиська – хуяк! – и отваливается, и растекается лужей по асфальту. А Даниил всё надеется её собрать и обратно затолкать. Хотя врач даже не упоминал, что сиськи могут отвалиться, но предупреждал, что могут лопнуть. «В космос не летайте», – шутил он. Могла быть опасна даже турбулентность в самолёте. «Чувак, ты тут сидишь, тупишь, а твоя мечта накрывается медным тазом, – сказал себе трансвестит. – Вот сейчас ты обосрёшься, а из тебя сисьло-то твоё выковыряют, мужлом оденут. И здравствуй, новая прекрасная жизнь. Иди! Иди и выясни, что он понял. Может, ещё можно что-то отыграть». Даниил встал и пошёл. Разум вопил: «Нет! Не ходи! Он знает, кто ты! Он тебя отпиздит!» – Да пусть только попробует, – сказал сам себе трансвестит. |