Мазда. Различные аспекты понятия регионализация понятия, тенденции и актуальные проблемы Понятия
 Скачать 147.47 Kb.
|
|
собственные модернизационные проекты кандидатов в ЕАЭС, которые могут не коррелировать с общей стратегией евразийской интеграции, разработанной и реализуемой основными участниками этого процесса; некогерентность экономических моделей, используемых различными постсоветскими государствами (стратегия, предполагающая опору на собственные ресурсы развития); слабость или недостаточная консолидированность политических и властно-управленческих институтов внутри некоторых государств-потенциальных участников, что ограничивает возможность участия их в интеграционных и, шире, модернизационных процессах на постсоветском пространстве; отсутствие должного уровня политического консенсуса среди элит некоторых стран – потенциальных членов ЕАЭС, что затрудняет совершение ими выбора в пользу интеграционной стратегии; незавершенность формирования структур самого ЕАЭС, призванных направлять интеграцию и обеспечивать ее качественное наполнение. Можно указать и на несколько основных проблемных узлов, связанных с расширения ЕАЭС: 1) Перенос национальных и региональных проблем на ЕАЭС как международный институт. Примером гибкого и взвешенного подхода к интеграции подобных государств в состав объединения является интеграция в ЕАЭС Армении. Спор с Азербайджаном за обладание Нагорным Карабахом, вылившийся в 1990-е гг. в полноценную войну и ситуацию «замороженного конфликта» стал объектом международного урегулирования. Возможность переноса армяно-азербайджанского конфликта на уровень ЕАЭС грозил дестабилизировать интеграционную структуру. Неблагоприятное геополитическое окружение Армении, отсутствие у нее границ с другими членами ЕАЭС осложняли взаимодействие нового участника с членами устоявшегося «ядра» ЕАЭС. Ключевой стала позиция президента Казахстана Нурсултана Назарбаева: Армения будет вступать в ЕАЭС в границах, определенных ООН. Это способствовало снятию политического напряжения и дало руководству Азербайджана ясный сигнал о том, что ЕАЭС является экономической структурой и не планирует затрагивать вопросы межнациональных конфликтов и территориальных споров, подменяя собой политические объединения. Аналогичным образом удалось избежать внесения в повестку деятельности ЕАЭС этнополитической и этноконфессиональной проблематики, которую пыталось акцентировать прежнее правительство Кыргызстана. 2) Необходимость для стран-членов ЕАЭС реагировать на международные конфликты, в которые вынужденно вовлечены другие его участники. Известную тревогу ряда стран-участниц ЕАЭС вызывают события на Украине и воссоединение Крыма с Россией. Руководство Казахстана заявило, что воспринимает референдум в Крыму как свободное волеизъявление населения украинской автономии и с «пониманием» относится к решению России. Несмотря на попытки некоторых казахстанских экспертов провести аналогии между ситуацией вокруг Крыма и положением дел на севере самого Казахстана, подобные оценки не получили признания в большей части казахстанского общества и элиты. Руководство Казахстана продолжило курс на развитие отношений с Россией, считая его максимально отвечающим интересам страны. Более того, Казахстан и президент Н. Назарбаев сыграли важную посредническую роль в налаживании диалога между Россией и ЕС по ситуации на востоке Украины, стимулировав запуск Минского процесса. В то же время Кыргызстан, – тогда еще потенциальный член Таможенного союза и ЕАЭС, – пошел еще дальше, официально признав результаты референдума. Недостаточно определенное и по-разному трактуемое заявление распространено Арменией. По официальной информации, в телефонной беседе с президентом России Владимиром Путиным его армянский коллега Серж Саргсян сообщил, что Ереван считает крымский референдум реализацией права на волеизъявление (очевидно, проведя мысленную параллель с возможной судьбой Нагорного Карабаха). Балансирующую позицию заняло руководство Беларуси, не поддержав ни одну из сторон и отказавшись от официального признания итогов крымского референдума. Вместе с тем фактическое признание новой ситуации с Крымом состоялось. Президент Беларуси Александр Лукашенко весной 2014 года констатировал: «Де-факто Крым стал частью России… И мы будем с Российской Федерацией. Что будет де-юре – это будет потом». Такая позиция позволила руководству Беларуси сохранить возможность маневра и предложить себя в качестве посредника на переговорах между представителями России, Украины и Донбасса. Сохраняя верность союзническим отношениям с Россией, Минск тяготеет к развитию отношений и с Украиной, и с ЕС. Первая является довольно крупным внешнеторговым партером Белоруссии, а от второго зависят перспективность белорусского экспорта в Европу и относительная политическая стабильность в стране. Непосредственный экспорт «цветной революции» в саму Беларусь в ближайшем будущем едва ли возможен, но ее геополитическое положение в свете новых реалий и активности Запада заметно усложнилось. А.Лукашенко заявил, что не допустит в своей стране повторения киевских событий. Единственной страной, которая может помочь ему в этом, остается Россия. Таким образом, кризис в отношениях России и Запада, вызванный ситуацией на Украине, не привел к сколько-нибудь масштабному кризису в рамках евразийских структур и не препятствовал созданию ЕАЭС. Вместе с тем будущее процессов евразийской интеграции во многом будет зависеть от развития отношений России и Запада, от отмены либо сохранения санкций в отношении РФ, от общей стратегии действий ЕС на постсоветском пространстве. 3) Попытка новых членов ЕАЭС добиться односторонних льгот и привилегий, выйдя за рамки соглашений, формирующих правовые рамки деятельности ЕАЭС. Последнее, в частности, проявилось в поведении Кыргызстана, пытавшегося получить весьма масштабные компенсации, поскольку закрытие границ с Китаем ухудшит экономическое положение значительной части населения, занятой реэкспортом китайских товаров, а также в связи с затруднениями из-за интеграции в ЕАЭС в деле осуществления совместных с Китаем инфраструктурных проектов. Интеграция, как опасались в свое время в Бишкеке, могла нарушить логистику проектов, затруднить перемещение техники, людей и оборудования, необходимого для их реализации. Введение дополнительных пошлин, в свою очередь, вело к удорожанию таких проектов. Сюда же следует добавить пожелание Кыргызстана не распространять на него требования ЕАЭС по санитарному контролю за его сельскохозпродукцией. Необходимо напомнить, что Договор о вступлении Кыргызстана в Евразийский экономический союз был подписан еще 23 декабря 2014 г., после чего власти республики должны были выполнить 181 пункт Дорожной карты для окончательного вступления в ЕАЭС. Бишкек смог добиться дополнительных льгот, которых, например, не было у Белоруссии, увеличив свою долю от общих таможенных сборов ЕАЭС до 1,9% (у Армении эта доля составляет 1,11%) и получив ряд торгово-экономических преференций на пять лет. Дополнительно к этому было объявлено о создании кыргызско-российского фонда с капиталом в 1 млрд. долларов, средства которого будут направляться на восстановление и развитие промышленности страны. Значительность предоставленных Кыргызстану при вступлении ЕАЭС льгот возложила дополнительную ответственность на плечи других участников, и прежде всего – России и Казахстана. Формирование подобной «зоны исключений» может создать неблагоприятный прецедент с учетом вероятного расширения ЕАЭС. Необходимы консолидированные экономическое, социальное и экономико-правовое пространства, единство институализированных «правил игры» для всех участников одновременно с активизацией механизмов обеспечения гибкого учета интересов отдельных стран-участниц. От того, насколько эти исключения будут глубокими и системными, зависят результаты евразийской интеграции. 4) Вопрос, связанный с обеспечением реального и фактического равноправия стран-участниц ЕАЭС, о недопущении дисбалансов в отношениях между «ядром», которые образуют страны-первоучредители ЕАЭС, и его новыми членами, и прежде всего между входящими в этот союз государствами, отличающимися друг от друга по экономическому потенциалу. Особенно важной с точки зрения перспектив расширения и углубления интеграции в рамках ЕАЭС являетсяответственная позиция России, которая не допускала возникновения в рамках формирующегося общеэкономического пространства условных центра и периферии. Актуальность этого вопроса связана со структурными особенностями ЕАЭС, поскольку потенциал государств, входящих в него, мало сопоставим. Во избежание возникновения у других стран-участниц ЕАЭС опасений о возможности некоего «неоимперского курса» России следует выдвигать новые инициативы, связанные с комплексным развитием социально-экономического потенциала этих государств, обосновывать взаимовыгодность кооперационных начинаний. Преодолению подобных опасений также способствовало бы официальное признание на уровне институтов ЕАЭС возможности разноуровневой и разнотемповой интеграции, а также многообразия возможных форм включения новых членов и партнеров в структуру объединения. 5) Опасения «действующих» участников ЕАЭС в отношении новых стран-соискателей, прежде всего касающиеся готовности их быть надежными партнерами, а также того, насколько их участие в деятельности Союза является стратегическим и долгосрочным, а не продиктовано тактическими и краткосрочными выгодами. С последней проблемой связан вопрос о готовности многих государств строго и пунктуально подходить к исполнению своих международных обязательств, о наличии у них необходимых для этого политических институтов и политической воли, а также необходимого уровня поддержки среди населения и элит. Тем не менее, несмотря на трудности и противоречия, развитие ЕАЭС, включая совершенствование его институциональной организации и репозиционирование его традиционных стран-участниц, продолжается. Так, был сформирован новый состав Евразийской коллегии – по два члена от каждой страны-участника. Назначение руководителем Коллегии представителя Армении Т. С. Саргсяна подчеркивает заинтересованность других стран-членов объединения в более плотной интеграции Армении в структуры ЕАЭС, а также в укреплении политических позиций ее руководства. Армения, сделавшая свой выбор в пользу ЕАЭС в конце 2013 г., находится в сложных условиях. Ее полноценная интеграция потребует времени и усилий, будет осложняться геополитическими факторами (прежде всего, конфликтом с Азербайджаном) и непростой внутриполитической ситуацией. Что же касается Грузии, то, как известно, позиция ее элиты и значительной части населения предполагает интеграцию в евроатлантические структуры, а не в евразийский проект. Единственным препятствием для этого остается проблема Абхазии и Южной Осетии, независимость которых официальный Тбилиси не признает. Сохраняющаяся напряженность в отношениях с Россией делает включение Грузии в зону свободной торговли сугубо гипотетической перспективой. Для Азербайджана, несмотря на стремление России «мягко» подключить его к структурам ЕАЭС в соответствии с формулой «широкого партнерства», судя по всему, более привлекательным пока является формальное пребывание вне этого объединения, в которое входит Армения. Трудно представить ситуацию, при которой Баку и Ереван, не решив крайне сложные политические вопросы, в ближайшей перспективе обоюдно могли бы открыть границы для свободного перемещения товаров и рабочей силы. Позиционирование себя как нейтрального «внеблокового государства», входящего в «тюркский мир» и выступающего в роли стратегического партнера одновременно НАТО и России, позволяет азербайджанскому руководству рассчитывать на политические и экономические дивиденды. Напряжение вокруг Нагорного Карабаха, а также недавнее обострение в отношениях России и Турции, являющейся одним из приоритетных партнеров Азербайджана, не позволяет в ближайшее время рассчитывать на его последовательное включение в евразийскую интеграцию. Участие Азербайджана в ряде проектов энерготранзита, конкурирующих с российскими, также затрудняет участие в ЕАЭС. Азербайджан отказался от подписания Соглашения об Ассоциации с ЕС, не делая никаких указаний на возможность вступления в ТС или ЕАЭС. Некоторые азербайджанские эксперты считают, что Баку следует подумать об участии в евразийском интеграционном проекте, но это остается только экспертным мнением. «Размороженный» в начале апреля 2016 г. вооруженный конфликт в Нагорном Карабахе делает партнерство ЕАЭС с Азербайджаном, опирающимся на поддержку Турции, и вовсе эфемерным, а его участие в евразийских проектах нереальным в существующих условиях. Центральноазиатское направление интеграции В складывающейся геополитической ситуации особое значение для евразийской интеграции приобретает центральноазиатское направление. Интегрируя Кыргызстан и планируя в обозримом будущем осуществить подобные шаги в отношении Таджикистана, руководство стран ЕАЭС и, прежде всего, России стремится играть на опережение, усиливая свое влияние в Центральноазиатском регионе. Благодаря этому Россия и ее ближайшие партнеры получают дополнительные возможности политического влияния, выход на новые рынки и доступ к значимым коммуникациям и источникам сырья. Однако последствия вхождения в состав ЕАЭС новых членов могут быть неоднозначными. Ведь современная Центральная Азия – целый комплекс проблем, связанных с разнородностью входящих в нее стран, нестабильностью государственных институтов и политических режимов, необходимостью властно-политического транзита, общей неустойчивостью сырьевых и аграрно-сырьевых экономик, а также актуализирующейся угрозой экспорта в регион радикального политического ислама. Так, по мнению экспертов Института стран СНГ, ключевыми проблемами Кыргызстана являются структурная деградация экономики, низкий уровень производительности и торжество торгово-посреднической модели, основанной на реэкспорте и реимпорте [3]. В то же время интеграция Кыргызстана в ЕАЭС дает возможность при участии нейтральной стороны решать приграничные споры и конфликты с Узбекистаном и Таджикистаном. Среди проблем, связанных с интеграцией Кыргызстана в ЕАЭС, следует выделить миграцию, укорененность неформальных практик в общественно-политической жизни, зависимость от экономической ситуации в России [1]. В связи с этим в разработках экспертов справедливо отмечается, что и после вступления в ЕАЭС ситуация в экономике не улучшится сама по себе за счет фактора «экономического донорства». В то же время благодаря вхождению в состав объединения Кыргызстан имеет шанс использовать механизмы ЕАЭС для стабилизации и улучшения социально-экономической ситуации. Что касается возможного вступления в ЕАЭС Таджикистана, то у этих планов сегодня есть как сторонники, так и противники. Незадолго до заключения договора о создании ЕАЭС в Таджикистане разработали дорожную карту по стратегии вступления в Евразийский экономический союз. Проведенное три года назад исследование Евразийского банка развития, посвященное оценке экономических эффектов присоединения Таджикистана к ТС и ЕЭП, подчеркивает наличие у страны экономического потенциала для такой интеграции [4]. Однако возможная интеграция Таджикистана в ЕАЭС вызывает опасения из-за возможности вовлечения других участников объединения в региональные конфликты [2]. Поскольку в последние годы нередко отмечаются попытки активизации деятельности исламистских организаций (примером чему служит атака террористов на центральный аппарат Министерства обороны страны и отдел МВД в городе Вахдате в сентябре 2015 г.), роль России в стабилизации таджикистанской государственности в ближайшем будущем будет только возрастать. В то же время экспертов по-прежнему беспокоят слабость таджикского государства и продолжающаяся деградация социальной сферы, а также официальный запрет Партии исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), что привело к потере контроля за религиозно-политической сферой и разрушением механизмов коалиции, сложившейся по итогам гражданской войны 1992-1993 гг. Проблемы, связанные с борьбой с наркотрафиком, исламским терроризмом, незаконной миграцией являются проблемами как для стран ЕАЭС, так и соискателей членства в этом объединении; координация усилий Таджикистана и ЕАЭС в этом вопросе является насущной потребностью. Таджикистану необходим приспособленный к его особым условиям вариант «дорожной карты». Сегодня он активно работает в рамках зоны свободной торговли с ЕАЭС.Полное членство Таджикистана в ЕАЭС представляется делом ближайшего будущего и будет зависеть от уровня гарантий (экономических и военно-политических) со стороны других участников ЕАЭС, в первую очередь Москвы и Астаны. Равно как и от способности Душанбе вписать свои планы в общую согласованную стратегию евразийского интеграционного процесса. Что же касается государств, не имеющих общей границы с нынешними участниками ЕАЭС и проявляющих интерес к созданию зоны свободной торговли с ним (Египет, Израиль, Тунис, Пакистан, Иордания, Монголия), то здесь проблемы еще сложнее. Разнородность этих стран, их принадлежность к различным геополитическим и геоэкономическим регионам, существующие внешнеполитические и внешнеэкономические обязательства и слабость экономических связей с регионом «Большой Евразии» делают их возможное включение в единое экономическое пространство предметом серьезной дискуссии. Значительные сложности существуют и в отношении других, более вероятных претендентов на вступление в ЕАЭС. Прежде всего, это относится к Узбекистану, который в 2006 г. покинул ОДКБ и некоторое время делал ставку на политические гарантии Запада, необходимые для обеспечения транзита власти (от чего руководство страны в 2014 г. отказалось). Узбекистан долгое время рассчитывал на проведение социально-экономической модернизации с опорой на собственные ресурсы (сырьевые и демографические), включая собственную программу (ре)индустриализации. Потенциальный рынок сбыта для узбекистанской продукции предполагалось создать в рамках Центральноазиатского союза – проекта, который был сорван вступлением в ВТО Кыргызстана в декабре 1998 г. Следуя этим курсом, Узбекистан никогда не стремился к полноценной экономической интеграции с другими бывшими советскими республиками. Он вышел в свое время из Центральноазиатского союза, покинул ЕвразЭС, отверг предложение о вступлении в Таможенный союз и даже до 2020 г. не намеревался присоединяться к ВТО. Однако сырьевая база страны оказалась ограниченной, проблемы демографии и безработицы все более явно заявляли о себе, а отдельные удачные инвестиционные и высокотехнологичные проекты не позволяли говорить о комплексной и последовательной реиндустриализации. |