Русское градостроительство. Вторая половина XVIII первая половина XX вв
 Скачать 25.93 Mb.
|
|
3.Реконструкция Лондона С другой стороны, Карл II, человек с развитым вкусом, любящий порядок и красоту, очень хотел, чтобы новый Лондон стал таким же основательным, как города Голландии, и таким же величественным, каким надеялся сделать Париж Луи XIV. Задача быстрого восстановления не должна была стать важнее необходимости разработать комплексный, всесторонний план, привести к бессистемной и неконтролируемой застройке, в результате чего новый город оказался бы столь же подвержен пожарам и эпидемиям, как и прежний. 13 сентября от имени короля вышло постановление, в котором излагались принципы новой застройки: здания строить только из кирпича и камня; улицы делать достаточно широкими для удобства прохожих и транспорта; провести комплексное исследование территории города, определив права собственности на землю таким образом, чтобы «несмотря на то, что каждому человеку не позволено строить здания, какие он хочет и где хочет, он ни в коем случае не лишался права пользоваться тем, что должно принадлежать ему»; незаконно возведенные здания подлежат сносу; а те, чьи притязания на землю неоспоримы, могут строить на этих участках — при условии, что работы будут согласованы с общим планом застройки. Впрочем, незаконное строительство стало тогда редкостью. Только расчистка руин и уборка мусора заняли почти два месяца, а потом из-за суровой зимы невозможно было вести даже законное строительство. Но несмотря на эту дарованную судьбой передышку, разработчики проекта городской застройки не могли полностью ее воспользоваться. Конкурирующие интересы вовлеченных в это дело людей, трудности сбора денег в эпоху, когда еще не существовала практика долгосрочных займов, проблематичность выявления прав на землю, когда так много документов было утрачено и так много владельцев земли, арендаторов и съемщиков умерло во время чумы — все это делало реализацию общего плана строительства чрезвычайно сложной. 4.Реконструкция Вены Планировочная реконструкция столицы империи Габсбургов началась через 9 лет после тех больших политических потрясений, которые принесли с собой три буржуазные революции 1848 г. Изживая свою экономическую отсталость, особенно ярко выступавшую на востоке страны (по преимуществу в прикарпатских славянских районах), Австрия стала быстро покрываться сетью железных дорог, исходным центром которых оказалась в первую очередь Вена. Вместе с тем на территории Чехии и особенно по Дунаю - в Будапеште и Вене резко поднялась концентрация промышленного производства.  Вена. План центрального района города, созданного на месте уничтоженных средневековых стен и эспланады. Авторы планировочного проекта Ван-дер-Нюль и Сикардсбург: 1 - собор св. Стефана; 2 - казармы Рудольфа; 3 - Биржа; 4 - церковь Экс-Вото; 5 - Университет;; 6 - Ратуша; 7 - театр Гофбург; 8 - Парламент; 9 - дворец Правосудия; 10 - Естественно-исторический музей; 11 - Художественно-исторический музей; 12 - пропилеи дворца Гофбург; 13 - Манеж; 14 - Академия художеств; 15 - Оперный театр; 16 - Дом художника; 17 - церковь св. Карла; 18 - Курсалон; 19 - дворец эрцгерцога Евгения; 20 - Художественно-промышленный музей К середине XIX в. население Вены возросло до полумиллиона человек, а между тем столица империи еще не получила удовлетворительных транспортных связей, как и собранного воедино административного и культурного центра. Вплоть до 1850-х годов в Вене еще сохранялись крепостные стены, в свое время устоявшие против многих осад, включая и последнее нашествие турок, пытавшихся прорваться в Западную Европу (1683 г.). Но уже наполеоновские войны убедительно показали устарелость и ненужность внутренней крепости, поскольку город далеко вышел за пределы средневекового плотно застроенного ядра и распространил свои радиальные предместья как в сторону живописных альпийских предгорий (т. е. Венского леса), так и вдоль Дуная, текущего касательно к Вене с северо-запада на юго-восток. И тем не менее старые стены занимали немалое пространство, а вместе с эспланадой, на которой принимали парады гвардейских полков, они отнимали у города до 2 тыс. га ценнейшей территории. Вот почему после революции, а именно в 1857 г., было решено уничтожить эти архаические укрепления.  Нижняя, романская часть собора св. Стефана в Вене Нет никакого сомнения в том, что Вена находилась под влиянием парижской "хирургической планировки". Однако для разработки генерального плана города Франц-Иосиф и его правительственное окружение привлекли национальные немецкие силы. Самый план скомпоновали Эдуард Ван-дер-Нюль и Август фон Сикардсбург, тогда как руководящее участие в строительстве общественных комплексов принял на себя прославленный строитель Дрезденской галереи Готфрид Земпер. Эти архитекторы и явились главными авторами своеобразного кольцевого центра Вены, нанизанного, как гирлянда, на кругообразную бульварную магистраль Рингштрассе. Постараемся рассмотреть эту планировочную композицию с инженерно-трансиортной, гигиенической и архитектурно-художественной точек зрения.  Вена. Вид на ратушу и романскую Миноритенкирхе с северо-восточной стороны Будучи опытными планировщиками и ценителями памятников старого зодчества, Ван-дер-Нюль и Сикардсбург решили превратить весь средневековый центр Вены в своеобразный и непроницаемый для сквозного движения архитектурно-художественный заповедник и перенести транзитные перевозки только на кольцо. При радиусе центрального ядра, не превышающем 700 м (от Грабена и до Рингштрассе), сделать это было вполне возможно, не нанося ущерба пешеходам, и, следовательно, движение в центре Вены уподоблялось карусельному с безопасным использованием обтекаемого острова. Конечно, столь остроумное решение транспортной задачи было подсказано планировщикам сложившейся ситуацией еще задолго до возникновения идеи Энара о "лучеиспускающих ядрах городов" (Об этом см. книгу вторую "Истории градостроительного искусства", с. 22 и 23). После осуществления Рингштрассе, имеющей 5,5 км в длину, все радиальные маршруты Вены свободно достигают центрального кольца, тогда как это последнее работает как машина, переключающая пассажирские потоки в любом направлении - к вокзалам, большим промышленным и жилым районам, а также к местам массового отдыха населения, которые находятся у староречий Дуная и на склонах гористого Венского леса.  Рейхсрат и башня ратуши. Сочетание этих зданий свидетельствует о чушеродности их стилистических концепций Большое достоинство составленного генерального плана заключалось в том, что для главной кольцевой магистрали была избрана ломаная трасса, состоящая из хорошо подобранных и контрастных друг другу прямолинейных отрезков. Самая магистраль получила 60 м в поперечнике и превратилась в высокоблагоустроенный тенистый бульвар, по сторонам которого двигался рельсовый транспорт. И вместе с тем кольцо Рингштрассе периодически примыкает к городским общественным паркам. Среди них особенно ценен Народный сад (в виде розария, расположенного напротив парламента), как и большой английского типа Городской парк с его лебедиными озерами.  Вена. Карлскирхе - наиболее значительное культовое здание, исполненное мастерами барокко Последнее, что заслуживает положительной оценки в проекте планировки, заключается в порядке размещения общественных зданий. Авторы проекта разделили каждый отрезок Рингштрассе пополам и активно направили поперечные оси на центр старого города, из середины которого возносится высочайшая в Европе каменная стрела. Этот прием ориентации зданий на колокольню собора св. Стефана проектировщики взяли из опыта ориентации венского Бельведера и других вельможных дворцов XVIII в. Но, освобождая внутренний проезд Рингштрассе от каких бы то ни было вертикалей, конкурирующих с колокольней, они обоснованно предлагали строительство башенных зданий лишь на противоположном, внешнем проезде. Итак, планировочная композиция центра Вены обладала неоспоримыми и многообразными положительными предложениями. Однако стоит нам оторваться от многообещавшего генерального плана Рингштрассе и перейти к рассмотрению общественных зданий в натуре, как неизбежно возникнет глубокое эстетическое разочарование. В самом деле, несмотря на высокое качество строительных и от-делочных работ, ни одну из новых построек нельзя отнести к артистическим творениям зодчества. Так, построенные Земпером музеи и тем более полуциркульный восточный корпус императорского дворца оставляют желать много лучшего. Музейные купола, повторяющие увенчание церквей эпохи барокко, кажутся здесь неуместными, тогда как новый дворец, не имеет даже удовлетворительных пропорций. Стоящее по соседству холодное псевдоантичное здание Рейхсрата (парламента) не вступает в живой художественный диалог с ложноготической ратушей, которая, в свою очередь, проявляет полное безразличие как к университетскому корпусу, так и к расположенному напротив дворцовому театру. Уже из этих беглых критических замечаний становится очевидным, что лучшие зодчие тогдашней Европы не только не достигли здесь композиционного единства (т. е. ансамбля), но даже не нашли привычных художественных образов, неразрывно связанных с функциональным назначением зданий. Вот почему серьезные ценители градостроительного искусства никогда не восхищаются той пестрой ярмаркой великодержавного тщеславия, каковой является Рингштрассе, и, наоборот, стараются укрыться в средневековой Вене, еще сохраняющей романтику чарующей и милой старины. Выше мы уже неоднократно говорили о той нараставшей художественной деградации зодчества, которая началась в 1830-х годах во всех странах мира. Но в чем заключались причины этого всеобщего и губительного процесса? Когда тот же участник реконструкции Вены Готфрид Земпер впервые увидел так называемый Хрустальный дворец, построенный Пакстоном из стекла и металла для Первой всемирной выставки в Лондоне, он заявил: "...не нужно думать, что человеческий гений беспредельно обширен; и если так много будут вычерпывать из него в пользу развития инженерии и техники, то ничего не останется для всех прочих наук и искусств".Таким было мнение современника-профессионала, которое в различных пересказах дошло до нашего времени. Однако вряд ли можно согласиться с Земпером в том, что техника, как и сопровождающие ее "точные науки", явилась главной причиной художественного оскудения зодчества. Ответ на этот сложный вопрос нужно искать прежде всего в современной Земперу общественной психологии, формировавшейся в сфере буря^уазного общества и, следовательно, на базисе капиталистического способа производства. "Буржуазия повсюду, где она достигла господства, - говорят Маркс и Энгельс, - ...не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного "чистогана". И в самом деле, она превратила подвластную ей художественную культуру в послушное орудие наживы; она отвернулась от благородных эстетических тонкостей, к которым стремились художники прошлых поколений, и пропитала насквозь присущей ей безвкусицей любую из творческих областей. В ходе всеобщего духовного оскудения первым деградировало градостроительное искусство, утратившее (как это показала Вена) возможности воздействия на архитектуру отдельных зданий. Вслед за градостроительством и зодчество потеряло устойчивый стилистический язык. К таким итогам пришла буржуазная градостроительная культура накануне XX в., отмеченного становлением государственно-монополистического капитализма. 5.Промышленность и рост городов в начале XX вв. Вступление капитализма в монополистическую стадию вызвало большие изменения в экономике, демографии и техническом оснащении городов. Годы, предшествовавшие первой мировой войне, ознаменовались чрезвычайно быстрым развитием производительных сил, на что неоднократно указывал В. И. Ленин (Ленин В. И. Империализм, как высшая стадия капитализма. Поли. собр. соч., т. 27, с. 299-426). В течение 13 лет (с 1900 по 1913 г.) индекс мирового промышленного производства повысился с 72 до 121, что составило в среднем ежегодный прирост почти на 5% (Варга Е. С. Современный капитализм и экономические кризисы. М., 1963, с. 412). Столь высоких темпов развития индустрии не наблюдалось на протяжении всей истории капиталистической формации. Особенно быстро прогрессировали новые отрасли промышленности и в первую очередь электротехническая и химическая. В конкуренцию с каменным углем вступила нефть, добыча которой, как и разработка залежей торфа, сильно возросла. В Германии, Франции и США началось строительство электрических станций с эксплуатацией водной энергии. Одним из главных стимулов промышленного развития капиталистических стран в предвоенные годы было расширение рынков сбыта как внутри метрополий, так и в колониях. Технические усовершенствования в свою очередь ускоряли производство. Сильно влияли на рост индустрии и железные дороги. С 1900 по 1913 г. было построено 344 тыс. км железнодорожных линий, что явилось рекордной цифрой. Соединяя районы добычи сырья и топлива с центрами обработки и вывоза готовой продукции, железные дороги способствовали развитию существующих городов, включая и портовые города на речных и океанских торговых путях. В то же время они предопределили возникновение новых промышленных центров и сельскохозяйственное освоение отдаленных земель. Развитие производительных сил в новых районах изменило экономическую географию ряда стран. В Соединенных Штатах Америки наряду с продолжавшимся развитием промышленного Севера возникли новые районы концентрации производства к югу и западу от него, в результате чего индустриальный центр тяжести страны переместился из Пенсильвании в штат Огайо. Изменилась и география промышленных районов в Англии, где все больший удельный вес стали приобретать промышленные города в районе Лондона и Бирмингема. Наряду с естественным ходом индустриального развития капиталистического мира в данный период появился еще один фактор, значение которого стало возрастать с закономерностью геометрической прогрессии. Этим фактором явилась подготовка к всемирной войне за передел территориальных владений и рынков между главными империалистическими державами. После длительной дипломатической подготовки в начале текущего века к франко-русскому союзу примкнула Великобритания, в результате чего образовалась Антанта, противопоставившая себя Тройственному союзу, во главе которого стояла Германская империя. Фактически после подписания англо-французского (1904 г.) и англо-русского (1907 г.) соглашений не только Европа, но и добрая половина тогдашнего света раскололись на два враждующих лагеря. Экономические и политические противоречия между Великобританией и Германией заставляли обе стороны с лихорадочной поспешностью создавать военно-морской флот, тогда как взаимные притязания континентальных держав (Германии и Австро-Венгрии к России и Франции, и наоборот) вели к организации невиданных в истории армий. Естественно, что подготовка к войне не могла не стимулировать развития промышленности. В предвоенный (и еще более в военный) период государство стало главным заказчиком сталелитейной, машиностроительной и химической промышленности. Оно как бы слилось с капиталистическими монополиями и получило возможность планировать военно-промышленное производство, а также приобрело право принудительных закупок промышленной и сельскохозяйственной продукции. Милитаризация европейской экономики повлекла за собой интенсивный рост военно-промышленных центров. В Германии особенно быстрыми темпами росли города Рурского каменноугольного бассейна, где сосредоточились выплавка стали, тяжелое машиностроение и производство оружия всех родов. Среди городов Рура первое место заняла его индустриальная "столица" - Эссен, обязанная своим стремительным развитием все более расширявшимся заводам Крупна. С 1905 по 1910 г. население Эссена увеличилось па 64 тыс. и достигло 295 тыс. человек. За тот же пятилетний период число жителей Дуйсбурга (через который проходило сырье и готовая продукция Рура) возросло со 191 до 229 тыс. Не отставали от них и другие крупные рурские города, такие, как Дортмунд, Бохум и Дюссельдорф. В темпах развития городов предвоенная Франция уступала Германии, однако и в этой стране военно-промышленные центры проявили тенденцию интенсивного роста. Накануне войны заметно выросли города лионского района, находившиеся в орбите влияния оружейных заводов Шнейдера в Ле-Крезо; быстро росла и Тулуза, где сосредоточилось производство взрывчатых веществ. В Англии за тот же период далеко шагнул вперед Бирмингем, как и все судостроительные центры, включая и Лондон. Обращаясь к рассмотрении" особенностей роста крупнейших промышленных центров и прежде всего столиц, необходимо указать на возникновение новых тенденций в их демографическом и территориальном развитии. Переписи населения, проводившиеся в европейских странах и в Америке, уже давно отмечали замедление роста населения столиц, а в начале XX в. и его полное прекращение. Однако фактически никакого снижения в нарастании численности населения не было, ибо статистические подсчеты проводились в ранее установленных муниципальных границах, тогда как развитие городов происходило за пределами этих границ. К началу XX в. Лондон, Париж, Берлин, Нью-Йорк, как и ряд других городов-гигантов, полностью исчерпали свои земельные ресурсы в городской черте и оказались настолько плотно застроенными, что вопрос о размещении в них новых промышленных предприятий, как и жилой застройки, мог быть решен только за счет окраин или развития поблизости расположенных небольших городов и поселков. А поскольку именно здесь и находились наиболее дешевые земли, промышленность хлынула сюда неудержимым потоком. В сравнительно короткое время города не только выпустили длинные щупальцы вдоль железных дорог, но и оказались в окружении городов-спутников, напоминающих в совокупности планетную систему. С возникновением таких урбанистических скоплений закончилась эпоха монолитного города-гиганта и началась эпоха территориально разобщенных и еще более колоссальных городских организмов, состоящих из экономически связанных между собой городов.  Индустриальный пейзаж в 'черной Англии' в начале XX в. (по Фредерику Иорнсу) Чрезвычайно ярко проявила себя эта тенденция в Нью-Йорке. Если до начала бурного индустриального развития Америки (т. е. до 80-90-х годов XIX в.) Нью-Йорк ограничивался островом Манхэттен и примыкавшим к нему с востока Бруклином, то теперь стали быстро развиваться Ричмонд, Джерси-Сити, Ньюарк и ряд других промышленных центров на правом берегу реки Гудзон. Вместе с новыми жилыми районами на Лонг-Айленде и материке, а именно Куинсом и Бронксом, они заняли обширную территорию, далеко превзошедшую самый Манхэттен.  Освоение территории Лондонского графства под застройку с 1750 по 1914 г Из европейских городов весьма наглядные цифры параллельного роста собственно города и его предместий дает берлинская статистика. В 1900 г. население старого Берлина насчитывало 1892 тыс. человек, к 1910 г. оно увеличилось на 84 тыс., а вслед за этим стало постепенно снижаться. И в то же время численность населения 14 берлинских предместий прогрессировала по круто восходящей кривой. В 1900 г. число жителей в предместьях Берлина составляло 820 тыс., а через 10 лет оно достигло 1659 тыс., т. е. возросло на 102 %, тогда как самый город вырос только на 4,5 %. Еще более ощутимым было замедление роста населения в Лондоне (при одновременном бурном развитии его окраин). За первое десятилетие XX в. население Лондона выросло лишь на 15 тыс. человек, в то время как окрестности приобрели 685 тыс. жителей. Принимая во внимание новую тенденцию в развитии больших городов, парламенты стали узаконивать расширение муниципальных границ и, наконец, было признано своевременным ввести понятие "Большой Лондон", "Большой Берлин" и т. д. Бурный рост населения в окрестностях больших городов происходил не столько за счет естественного прироста, сколько за счет постоянного притока человеческих масс из сельских местностей и экономически отсталых городов и поселков. Усиливала заселение окрестностей столиц и внутренняя, чисто городская, миграция населения. В течение целого столетия лондонская статистика отмечала неуклонное падение населения Сити. Так, в 1801 г. в Сити постоянно жило 128 тыс. человек, к 1881 г. население снизилось до 50 тыс., в 1901 г. в Сити числилось только 27 тыс., а в 1911 - 19,5 тыс. Еще стремительнее падала численность населения в центральных районах Нью-Йорка, где южная оконечность Манхэттена потеряла почти всех своих постоянных жителей. Обезлюдение деловых районов крупнейших капиталистических городов происходило под влиянием двух причин: во-первых, вследствие вытеснения нерентабельной в центрах жилой застройки несравненно более доходными общественными зданиями, а также домами, принадлежавшими трестам, синдикатам и торговым конторам, и, во-вторых, вследствие добровольного переселения состоятельных жителей из переуплотненных центральных кварталов в предместья, непосредственно сливавшиеся с сельской природой. Поэтому уже в начале XX в. центры крупнейших капиталистических городов почти обезлюдели.  Стихийно сложившиеся лондонские трущобы. Двор жилого дома, примыкающий к старой многоэтажной фабрике |