Статья Штурман с сайта eulex ru
 Скачать 1.16 Mb.
|
|
Глава 15. Новый Южный Уэльс. Кингсклифф. Ралли Австралии «Нет, развилка как беда, Стрелки врозь — и вот не здесь ты. Неужели никогда Не сближают нас разъезды? Этот сходится, один, И, врубив седьмую скорость, Светло-серый лимузин Позабыл нажать на тормоз» В.С. Высоцкий. «Песня о двух красивых автомобилях» Перелет из Европы в Австралию тяжел. Это самая масштабная миграция раллийного сообщества за весь чемпионат — более полутора десятка тысяч километров. От самого центра Европы до юго-восточной оконечности Австралии. Хотя само ралли Австралии славится своей безупречной организацией и интересным сочетанием асфальтовых участков с лесными дорогами, проложенными среди тропических джунглей. Кайл, как и обещал Джулиан, к ралли Австралии совершенно пришел в себя, руки его слушались прекрасно, с головой он дружил как никогда, и лишь одно омрачало его существование. Николь. Причем в совершенно противоположном смысле, чем еще совсем недавно. Если вся верхушка команды во главе с Мак-Коски довольно улыбалась и потирала руки, глядя на то, как Кайл одумался, и они теперь работают с Ник дружно, практически — душа в душу, то Кайла такой расклад совершенно не радовал… Сбой в часовых поясах не дал ему спокойно спать. Проворочавшись без малого час и достигнув лишь того, что белье на кровати сбилось в одну кучу, он решил пойти искупаться. Идея странная — идти в два часа ночи купаться. Но, во-первых, бассейн при гостинице работает круглосуточно. А во-вторых… Ну, все равно ему не спится! Овец считать — это, конечно, любопытно, но как-то не помогает. Не смотря на близость Новой Зеландии. Если бы он знал, чем закончится его ночной поход, он бы остался в номере под одеялом. И считал бы овец, хоть до рассвета. Зато не увидел бы ее… Когда он вошел в зал бассейна, сразу увидел — кто-то там уже есть. Не один он такой умный — плаванием с бессонницей бороться. А потом, необъяснимо, еще не видя толком фигуры, он понял… почувствовал… что это она. Стоял у дверей, невидимый, потому что приглушенный свет падал лишь на поверхность бассейна, и наблюдал. Плавала Ник не очень хорошо — сам Кайл плавал не в пример лучше. Она делала частые остановки, и вообще — больше плескалась в свое удовольствие. Он хотел выйти из тени, окликнуть Николь и вдоволь поприкалываться над ее ленивой манерой плавать. Но отчего-то медлил… А потом Ник вылезла из бассейна, и обнаруживать свое присутствие ему совершенно расхотелось. Стоял молча и смотрел. На эти бесконечные совершенные ноги. Изящные плечи и руки. Изгиб тоненькой талии. Как она наклоняет голову, отжимая отросшие волосы. Как потом закидывает руки за голову, прогибаясь глубоко назад, и как при этом под тканью купальника четко обрисовывается грудь. С каждой секундой его дыхание становилось все тяжелее, казалось, что его слышно на весь зал бассейна. И, с трудом оторвав взгляд от тонкой женской фигуры, он незаметно вышел, прикрыв за собой дверь. Овец он так и не смог представить. Провалялся почти до пяти утра, представляя себе совсем другое. Они сидят перед ноутом Ник, плечом к плечу, и просматривают записи прохождения двадцать второго «допа». Запись заканчивается. — Давай еще раз, — командует Кайл. — Не могу я понять, как этот поворот проходить. — Ну, не в полный газ, это точно, — Ник послушно отматывает запись на начало. — Почему не в полный? Здесь достаточно широко. — Кайл… — Ник качает головой, — не так уж и широко. — Ну, вот же, смотри! — Кайл, это запись! — Да понимаю, не дурак! — Кайл начинает злиться. — Когда смотришь запись, надо вносить определенные коррективы и понимать, что это картинка с камеры. Ты же не проезжал здесь, это новый участок. Поверь мне, здесь не так широко, как кажется. — Да он у меня уже в памяти отложился! Уверен, этот вираж я смогу проехать с полным газом. — Кайл, лучше бы ты верил мне… как раньше. — Да я верю! — Кайл вскакивает. — Но что, я теперь не могу собственное мнение высказать? Права только ты?! — Нет. Но… и у меня есть собственное мнение. Я сомневаюсь, Кайл… насчет прохождения этого поворота полным газом. — Я настаиваю, — резко говорит Кайл. Что за бес в него вселился? Но ему вдруг остро хочется показать ей, что он не только ехать может быстро, но и в тактике кое-что понимает. Потом все же смягчается: — Верь мне, Ник. У нас получится. После краткого размышления Николь кивает: — Хорошо. В конце концов — едешь ты. Тебе виднее. Сомнения у нее оставались. Раньше они такие повороты проходили всегда не в полный газ. Но, в конце концов, у Кайла опыта в разы больше чем у нее. Он должен лучше знать. Гоночные инженеры потом восстановили всю картину с точностью до секунды, по телеметрии и записям камер. 15.49.19. Машина Падрона входит в поворот. 15.49.20. Машина вылетает с трассы. 15.49.21. Переворачивается. 15.49.22. Влетает в деревья. Отметки на деревьях от удара, как потом замерил персонал, обслуживающий трассу, были на высоте четырех метров. 15.49.24. Покореженный автомобиль останавливается, завалившись на бок. 15.49.29. К машине подбегают сотрудники из числа гоночного персонала. На все ушло десять секунд. Он приходит в себя от невозможности дышать и острой боли в груди и разбитом лице. Превозмогая себя, пытается сделать вдох. С трудом, но получается. Глаза заливает кровь. Наверное, кровь, не пот же? У него были аварии, но таких жестких… Слабо шевелит руками, ногами. Больно, но терпимо. Хорошая машина, крепкая, выдержала удар. И он тоже выдержал, кажется. Надо попробовать выбраться самому. Дверь оказывается заклиненной, значит, надо попытаться через пассажирскую… Нахлынувшая волна ужаса опять лишает его возможности дышать. Ник!!! Он не может толком повернуть голову в шлеме, чтобы посмотреть. Кое-как справившись с застежками ремня безопасности, освобождает руки, стаскивает шлем и поворачивает голову, внутренне содрогаясь. Она неподвижна. Поза не говорит ни о чем — ремни ее фиксируют плотно, лишь голова бессильно склонена на грудь. — Ник… — хрипло, через боль шепчет он. Тишина в ответ. — Ник! — чуть громче, и плевать на боль в груди. И опять эта пугающая тишина в ответ. Набирает полную грудь воздуха, до темных пятен перед глазами и звона в ушах, и кричит: — Никооооль!!! Ответом ему служит скрежет дверной ручки. Подоспели ребята, обслуживающие этот участок трассы. Дверца дергается сильнее, осыпается чудом удержавшееся при ударе стекло. И он выкрикивает в открывшийся проем, едва не теряя сознание от боли в груди: — Ее!!! Доставайте ее! Срочно! Ему кивают. Машина начинает качаться и вскоре опрокидывается обратно, на четыре колеса. Ник, как бесчувственная кукла, болтается в кресле, пристегнутая ремнями. Кайл снова отключается. Вой сирены. Шум голосов. Но все перекрывает стрекот «вертушки». Кайл с трудом открывает глаза. Хорошо, хоть кровь больше не льется. Над ним — лицо Макса. — Кайл! Очнулся, хорошо. Не волнуйся, все будет в порядке. Уже летим в больницу. У него голова кружится. Или… это его везут куда-то. — Где Николь?! — Она там, — дергает головой Мак-Коски. — Как… она? — липкий тошнотворный ужас никуда не делся, не отпускал его, и тут же вернулся, мешая говорить, парализуя сознание, и он может только смотреть на Макса полными страха глазами. — Она жива, — поспешил успокоить его шеф. Жива… жива… жива… Это билось в голове, заставляя ужас отступать и давая возможность дышать, думать. Но все-таки — этого было недостаточно. — Она… сильно пострадала? Макс на секунду отводит глаза. Потом отвечает: — Я не знаю, Кайл. — Макс!? — Я действительно не знаю точно. Вот прилетим в больницу… — Макс… — хрипит Кайл. — Все будет хорошо… — успокаивающе бормочет Мак-Коски. Кайл хочет возразить, но его уже грузят в вертолет, Макс куда-то исчезает. А он сам снова теряет сознание. — Кайл, тебе надо лежать! У тебя ребро сломано. — Ерунда. — Не ерунда! Если ты хочешь через две недели выйти на трассу ралли Франции, ты должен соблюдать рекомендации врачей. — К черту врачей! — он садится на кровати. — Я нормально себя чувствую. — Тебе просто всадили убойную дозу обезболивающего! — Тем лучше. Что с Ник, Макс? — Она в реанимации. У Кайла вырывается стон ужаса. — Реанимация?! Что с ней? — Сломана ключица. Многочисленные гематомы. Но внутренних кровотечений нет — анализы и УЗИ подтверждают… Мак-Коски замолкает. — Макс… — предупреждающе произносит Кайл, — главное говори!!! Сэр Макс вздыхает. — Она без сознания, Кайл. До сих пор. Уже почти шесть часов прошло, но она так и не пришла в себя… Падрон обессилено падает обратно на подушки и, закрыв лицо руками, стонет в ладони. — Кайл, послушай, — Макс присаживается рядом, — рано паниковать. Врачи говорят — такое бывает при сотрясении мозга даже средней степени. Особенно, если оно предварялось сильным стрессом или нервным переутомлением… Кайл отнимает от лица руки. — Стрессом? Переутомлением? О, да! — с его губ срывается горький нервный смешок. — Это все я ей обеспечивал… и не один месяц… и в полном объеме! — Кайл! Ну, какого черта! Не вини себя! Ты не виноват. — Да?! А кто виноват? Это не я ее третировал все эти месяцы? Или, может быть, не я сегодня был за рулем?! Не я разбил машину, из-за чего Ник теперь в реанимации?! Не я ошибся в этом чертовом повороте?! — Кайл… ошибиться может каждый… У любого есть право на ошибку! — Я! НЕ! ИМЕЛ! ПРАВА! ОШИБАТЬСЯ! — он орет так, что Мак-Коски вздрагивает. Впрочем, на Кайла это действует отрезвляюще. Он снова садится на постели, вынуждая Макса подняться. — Помоги мне. — Куда ты собрался? — Помоги мне, — упрямо повторяет Кайл, спуская ноги с кровати. — Помоги мне встать. — Ты уверен, что можешь идти? — Не смогу идти — поползу! — И куда? — Макс придерживает за локоть вставшего Кайла. — Я должен ее увидеть, — отвечает он. — И… можешь меня уже не держать. На ногах стою. Справлюсь. Пойдем. — Куда? — В реанимацию. — Тебя не пустят, — делает последнюю попытку отговорить Кайла Макс. — Пусть попробуют, — отвечает Падрон. Мак-Коски знает этот тон, спорить с Кайлом сейчас бесполезно. А вот дежурящий в реанимации врач Кайла не знал и попытался его остановить. — Туда нельзя! — Мне нужно. — Молодой человек, — доктор терпелив, но неумолим, — это вам не обычная палата, а реанимация! И сейчас уже поздний вечер. Вашей девушке нужен покой. Приходите завтра, там видно будет. — Мне нужно… — Это невозможно! — … сейчас … — Нет! — … ее видеть! — Я вам сказал — нет! — Я прошу вас, — тихо вмешивается в разговор сэр Макс. — Вы знаете, кто он? — Какая разница!? Послушайте, с вашей девушкой все будет в порядке, а вам лучше сейчас уйти, — дежурный врач уже начинает злиться. — Она не моя девушка! Она мой штурман, черт побери!!! А я ее пилот! И это из-за меня она сейчас там! Неужели вы не понимаете?! Мне нужно ее увидеть!!! Врач молчит. И потом, нехотя: — Пять минут у вас. Кайл кивает. — Спасибо. А внутри палаты у него чуть не подгибаются колени — Макс подхватывает его. Все ее лицо в кровоподтеках — следствия удара изнутри о шлем. В широком вырезе больничной рубашки видны бинты наложенной на плечи повязки. Из тонкой руки торчит игла, змеится шнур капельницы. Но хуже всего — видная даже под ссадинами и кровоподтеками бледность. И закрытые глаза. И неподвижность. Он не должен плакать, по крайней мере — не сейчас. Но… как же он… что же он наделал?! Черт! Черт! Черт!!! — Тихо-тихо, — успокаивающе бормочет сэр Макс. — Кайл, ну что ты, в самом деле? Еще рано впадать в панику. — И в самом деле, — произносит за их спиной негромкий голос. Оборачиваются. Здоровенный рыжий бородач в белом халате. — Джаред Хитчер, — озвучивает он то, что Кайл в это же время читает на бейдже. — Лечащий врач мисс Хант. И ваш, мистер Падрон, тоже. Только вот вы, в отличие от мисс Хант, совершенно не выполняете мои рекомендации. — Не имел чести с ними ознакомиться! — Так давайте это исправим, — мгновенно реагирует доктор Хитчер. — Пройдемте в вашу палату и… — К черту мою палату! Простите, доктор, — спохватывается Кайл. — Я просто… Что с Ник? Хитчер какое-то время оценивающе смотрит на Падрона и затем, приняв решение, все-таки отвечает. Сухо, констатируя лишь факты: — Закрытый перелом ключицы со смещением, справа. Произведена репозиция, наложена фиксирующая повязка. Произведено ультразвуковое исследование органов брюшной полости. Признаков кровотечения не выявлено. Гематомы обработаны. Собственно, все это я уже изложил мистеру Мак-Коски. — Понял, спасибо, — быстро отвечает Кайл. — А что с… когда она придет в себя? — Мистер Падрон, вы задали вопрос, на который у меня нет ответа. — То есть как?! Вы вообще ничего не знаете? — Кайл потрясен. Доктор вздыхает. — Пока мы диагностируем у мисс Хант сотрясение мозга средней степени тяжести. Состояние ее стабильное. Завтра утром сделаем томограмму и еще ряд обследований. Будем смотреть… — А если она так и не придет в себя? — Значит, это тяжелая степень. Не исключен ушиб мозга. Утром будет видно. Надо дать организму мисс Хант шанс восстановиться самому. — А если нет? — Состояние мисс Хант будет расцениваться как травматическая кома, и мы будем предпринимать соответствующие меры. Макс успевает подхватить покачнувшегося Кайла. Кома?! — Так, мистер Падрон! Вы тоже отнюдь не в лучшей форме. Давайте, мы с мистером Мак-Коски проводим вас в вашу палату. Вам нужно отдохнуть. Кайл принимает решение. Мгновенно и безоговорочно. Сомнений нет. — Я останусь здесь. — Как? — изумление доктора неподдельно. Он повидал многое, но этот красавец-гонщик с разбитым лицом умудрился его удивить. — Я останусь здесь, — упрямо повторяет Кайл. — Нет. Невозможно. Кайл собирается засунуть руки глубже в карманы штанов — привычка, которую он подцепил от Николь — та тоже всегда засовывала руки в карманы, когда нервничала. И в этот момент сознает — на нем больничная пижама, и карманов в штанах попросту нет. — Я останусь здесь и точка. — Мистер Падрон… Кайл, — доктор Хитчер включает все свои увещевательные интонации на полную катушку. — Никому не станет от этого лучше. Вам нужно отдохнуть, у вас весьма серьезные травмы. Мисс Хант не будет ни горячо, ни холодно от вашего присутствия. За ней круглосуточный присмотр, врач будет дежурить всю ночь, если вы из-за этого переживаете. Так что… — протягивает руку, — пойдемте. Кайл отрицательно качает головой. — Или я останусь здесь. Или вы будет вытаскивать меня отсюда силой. Я вряд ли смогу оказать достойное сопротивление… Но буду цепляться за мебель. Лягаться и кусаться, — Кайл смотрит в широко распахнутые от удивления глаза доктора Хитчера. — Давайте не будем до этого доводить. Мне НУЖНО здесь быть. Я просто… просто посижу здесь. Тихо. Правда. Мак-Коски легко прикасается к руке Хитчера. — Позвольте ему, доктор. Пожалуйста… — Вы сумасшедшие! Оба! — не выдерживает Хитчер. — Черт с вами, оставайтесь, если вам плевать на собственное здоровье. Но учтите — за вами будут наблюдать, — он кивает в сторону стены палаты, которая от потолка до половины представляет собой прозрачное стекло. — Пусть смотрят, — грустно усмехается Кайл. — Голым танцевать не буду. — Надеюсь. Но ампулу с успокоительным на всякий случай дежурному оставлю, — врач кивает Мак-Коски: — Пойдемте. После того, как закрывается дверь, и Кайл остается с Ник наедине, у него хватает сил только на то, чтобы сделать пару шагов. И упасть на колени рядом с кроватью. Он едва касается макушкой матраса высокой реанимационной кровати. Поднимает руку и тихонько гладит ее холодные пальцы, лежащие на простыне. И слезы наконец-то прорываются, горячо, обильно, неудержимо. Настоящие мужчины не плачут. Только вот кто бы сказал, как поступают настоящие мужчины перед перспективой потерять нечто очень-очень дорогое? Если этот самый настоящий мужчина сам, собственными руками сотворил такое, из-за чего рискует потерять близкого человека, без которого, как выясняется, дальнейшая жизнь представляется унылой, бессмысленной и нелепой? В груди нещадно саднит, и не в сломанном ребре дело. Он чуть сжимает ее пальцы. Никакого движения в ответ. Прости меня, Ник, ох, прости, пожалуйста… Что же я наделал?! В эту ночь в одной из палат реанимации окружной больницы Брисбена были слышны слова на разных языках. На английском шептали просьбы о прощении и имя — Николь, Ник, Ники. На итальянском тихо произносились слова католической молитвы. На шведском, но так же тихо — слова протестантской молитвы, которую тайком ото всех его заставила выучить мать. Он вспомнил все молитвы, что вбивали в него в детстве. И когда они заканчивались, он просто шептал: «Пожалуйста, Господи. Пожалуйста. Ничего больше не попрошу». Часам к двум ночи он все-таки заснул, а точнее — впал в забытье, все так же стоя на коленях возле ее кровати, не отпуская ее руки. И ее тонкие бледные пальцы самыми кончиками касались темных волос. Ближе к середине ночи у дежурного врача лопнуло терпение. Находящейся в реанимации девушке вреда от такого не совсем адекватного «гостя» никакого. Но вот сам «гость», пострадавший в этой же самой аварии, в результате таких ночных «бдений» вполне может усугубить свое и без того неблагополучное состояние. Врач разбудил Кайла, практически за шиворот поднял с пола и усадил в подготовленное заранее кресло-каталку. Так определенно лучше, чем на полу. Еще бы лучше отвезти его в палату. Но задача была из разряда невыполнимых, решил дежурный, глядя как мужчина, уже сидя в кресле, снова схватился за руку лежащей на кровати девушки, мрачно глядя на доктора. — Доброй ночи, — пробормотал врач, закрывая за собой дверь. Филиал сумасшедшего дома, а не реанимационное отделение, честное слово. Разбудил Кайла звонок мобильного и голос Макса. — Эт, пока без изменений, да. Состояние стабильное. Да не дергайся ты! Как только будут какие-то новости, я сразу… Да, обязательно, конечно. Держись там, Этьен. Да погоди ты с аэропортом!.. Кайл с трудом разлепил глаза. Голова раскалывалась так, как никогда до этого раньше. Боль с похмелья по сравнению с тем, как рвалось сейчас внутри черепной коробки — просто пустяк. А еще очень даже ощутимо ныло сломанное ребро. — Ты все-таки идиот, Падрон, — вместо приветствия говорит ему Макс. — Идиот, каких свет не видывал! Спать в кресле со сломанными ребрами — это ты сам себя переплюнул в идиотском геройстве… — Лавинь? — игнорируя его упреки и указывая глазами на телефон в руке шефа, спрашивает Кайл. — Да, — морщится Мак-Коски. — Раз пятидесятый уже. А мне ему сказать нечего… Сейчас вот Ник привезут, может, новости будут. Привезут? Кайл охает, оборачивается. Кровать пуста. — ГДЕ ОНА?!? — Да не ори так! Ник увезли на обследование. — Она?.. — Нет, — качает головой сэр Макс, — Ники не пришла в себя. Кайл начинает потихоньку растирать ноющие ребра, бормочет под нос: — Так, надо как-то встать… — Давай помогу, — предлагает Мак-Коски, и в этот момент дверь распахивается. Хитчер придерживает открытую дверь, в которую заезжает каталка. На ней Ник. Полусидит. Глаза открыты, в них удивление при виде находящихся в палате Кайла и Мак-Коски. Она пришла в себя!!! — Кайл? Сэр Макс? — произносит Ник вопросительно. Голос ее хриплый и тихий. — Что вы здесь делаете? — В гости пришли, — бормочет Кайл, пытаясь проглотить ком в горле от затопившего его почти обморочного чувства радости. Она пришла в себя! Ник очнулась! Кажется, на глаза опять набегают слезы. Черт, да сколько-можно-то?! — Макс, помоги мне встать! Мак-Коски подает руку, с его помощью Кайл встает, одновременно пытаясь незаметно, как ему самому кажется, вытереть слезы. На ногах он стоит исключительно на морально-волевых — слабость страшная, ребра болят, голова раскалывается, в спине что-то горит и жжет от долгого сидения в одной позе… В общем, надо крепко подумать, чтобы сказать — что у него НЕ болит. — Давно здесь? — Ник задает слишком много вопросов для человека, которые совсем недавно пришел в себя. — Только что зашли, — Кайл бросает предостерегающий взгляд на Хитчера, убеждая того молчать о событиях вчерашнего вечера. — Я не знал, что ты уже… проснулась. Я очень… рад. — Поцелуй томографа разбудит любую принцессу, — усмехается Ник. — Что, прямо там? — Мисс Хант пришла в себя в камере томографа, — вмешивается в разговор доктор Хитчер. — Перепугала персонал до полусмерти. — Я сама перепугалась, — ворчит Ник. — Снимок сделать успели, что характерно, — говорит Хитчер, закатывая кровать на место. — И что там, на снимке? — у Кайла некстати просыпается паранойя. — Вообще-то, это касается состояния здоровья мисс Хант, а не вашего, — парирует док. — Снимок показал, что мозг у меня есть, — усмехается Ник. — Прекрасно, — бормочет Кайл, — а то я сомневался. Джаред Хитчер может лишь удивленно покачать головой. Неужели этот же самый человек вчера, вот в этой самой палате, умирал от страха за жизнь девушки, над которой сейчас подшучивает? Да еще и теперь старательно скрывает тот факт, что провел ночь у ее кровати, как сторожевой пес. Странные они, ей-Богу! И, в подтверждение его мыслей: — Кайл? — Что? — У меня такая же страшная и помятая физиономия, как у тебя? Или я выгляжу лучше? — Хм… Не знаю, Ник. Я, если честно, в зеркало еще не смотрелся. — Вы оба… красавцы! — подает голос сэр Макс. У него тоже повлажневшие глаза. — Друг друга стоите! Ник, я… я так рад, что ты пришла в себя. Мы пока оставим тебя. Пойдем, Кайл. Тебе уже пора, наконец-то, в свою палату. — Да-да! — поспешно поддерживает Мак-Коски доктор Хитчер. — Я сейчас осмотрю мисс Хант и приду к вам, мистер Падрон. Как бы ваше состояние не ухудшилось в силу… хм… некоторых обстоятельств. Кайл бросает на Ник прощальный взгляд. Она смотрит ему в глаза и даже слегка улыбается — что может быть прекрасней? — Пока, штурман. Увидимся. — Пока. И когда он уже в дверях, Ник добавляет: — Отличная пижама, Кайл. Сиреневый тебе определенно идет. |