Сущность права Проблемы теории и философии права

• Название: Сущность права Проблемы теории и философии права
• Дата: 28.02.2018
• Размер: 1.72 Mb.
• Имя файла: Leyst_O_E_Suschnost_prava.doc
• Тип: Документы; #37395
• страница: 24 из 36

3. Право и правосознание

Рядом с правом и моралью в общественном сознании находится обширная сфера социальных норм, оценок, понятий, эмоций, именуемая правосознанием. Об этой сфере написано много, но получается как-то так, будто речь идет не об одном и том же.

Некоторые теоретики-правоведы называют правосознание "естественное право", другие - просто "право" (официальное или неофициальное), третьи - полагают, что правосознание - нечто внешнее по отношению к праву, т.е. знание права, оценка права, почтение к праву, критика действующего права, проекты его совершенствования и т.п. Наконец, правосознание нередко определяется тавтологично: "правосознание - это та часть сознания, которая относится к праву".

Высказано много верных суждений о видах правосознания, его структуре и роли в реализации права. Однако разнообразие взглядов на сущность правосознания и его отношение к праву заметно влияет на дискуссии о понятии и сущности права, на споры о соотношении разных правопониманий.

Высказывались сомнения в том, что правосознание носит нормативный характер. Эти сомнения свойственны преимущественно тем юристам, которые считают правосознание лишь отражением действующей нормативно-правовой системы, совокупностью знаний о правовых нормах, результатом правовой пропаганды и изучения законодательства. Но даже и в таком, крайне узком понимании ("правосознание = знание права") правосознание имеет оценочный характер и потому нормативно не менее, чем право и мораль, в нормативности которых никто никогда не сомневался.

Распространено также представление, что правосознание - это часть морали, содержащая оценки права (либо вообще моральная оценка права в целом). Однако между моралью и правосознанием (как и правом) меньше общего, чем различий.

Основное содержание морали, как показано, - требования, предъявляемые к человеку, оценка личности в ее поведении и отношении к другим людям.

Основное содержание правосознания - оценка действий людей и общественных отношений с точки зрения представлений о праве и правопорядке, о правах и обязанностях, об основаниях возникновения правоотношений, о порядке рассмотрения споров, о преступлениях и наказаниях и т.п.

В отличие от морали правосознание - это мышление правовыми понятиями и категориями, оценка действий людей и их отношений в нормативных определениях: "имеет (не имеет) юридическое значение", "имеет право", "обязан", "договор заключен и оформлен", "сделка удостоверена", "мошенничество", "незаконно", "правонарушение, преступление, наказание", "возвращение чужой вещи", "право на жалобу", "возмещение причиненного вреда", "срок истек", "вход запрещен", "подлежит наказанию (взысканию)" и т.д. Для оценки действий людей и общественных отношений правосознание нередко использует моральные категории, но связывает с ними юридические понятия (например: "за это злое дело надо судить и наказывать", "это имущество по справедливости нужно передать другому лицу", "договор выполнен добросовестно", "здесь уже прошли все разумные сроки давности и претензий", "этот договор нужно признать недействительным, потому что при его заключении одна сторона обманула другую").

Различия между правом, правосознанием и моралью особенно заметны там, где между ними существуют противоречия.

Так, советское уголовное законодательство 30-50-х гг. определяло за хищения социалистической (государственной или кооперативно-колхозной) собственности наказания в виде длительных сроков лишения свободы (от 7 до 25 лет) или даже высшую меру наказания.

Массовое правосознание того времени считало такие наказания чрезмерно строгими, особенно в случаях мелких хищений.

Мораль, порицая посягательство на чужое имущество, считала несправедливым и злым делом уголовное наказание голодных людей, собиравших на колхозных или совхозных полях колоски, неубранные овощи, бравшие бесхозяйственно содержимые и потому портящиеся продукты и другие предметы в государственных хранилищах и т.п.

По-разному оценивалось также брачно-семейное законодательство 40-60-х гг.

Советское право того времени, признав юридическое значение только браков, оформленных в органах загса, ввело категорию "внебрачные дети", отцы которых не имели права признать их своими. В метриках этих детей делался прочерк в графе "отец"; дети не имели права наследования и других прав по отношению к отцу, не состоящему в зарегистрированном браке с их матерью.

Массовое правосознание не призывало к восстановлению существовавшего до того института фактического брака, ссылаясь на который женщина могла любого знакомого назвать отцом ее ребенка (научные методы определения отцовства тогда еще не существовали). Однако правосознание резко порицало нормы, не дающие фактическому отцу ребенка возможности юридически признать его своим со всеми вытекающими отсюда правовыми последствиями*(310). С точки зрения морали родственные отношения вообще по зависят ни от права, ни от правосознания.

Правосознание оценивает факты и отношения, связанные с формальной определенностью права, а также процессуальные формы*(311).

Важно отметить, что правосознание является своеобразной формой действующего права при таких его источниках, как санкционированный обычай и прецедент.

Первоначально право складывалось в древности или в раннее Средневековье как обычное право в результате выборочного санкционирования судами и другими государственными органами обычаев, содержавшихся в общественном правосознании. Обычаи санкционировались выборочно потому, что нормы, выражавшие коллективистские традиции и обыкновения первобытной общины, не соответствовали отношениям частнособственнического общества. Санкционированный обычай, ставший образцом, прецедентом для последующих решений аналогичных дел, был соединением обыденного правосознания и правосознания официального (судебного, административного и др.). Сознание общества определяло содержание правовой нормы; официальное правосознание признавало эту норму обязательной, придавало ей формальную определенность и обеспечивало санкцией.

Нормы обычного права содержались и сохранялись в сознании общества. Правосознание вообще было формой существования любого прецедента, в том числе решений, вынесенных не в связи с санкционированием обычая, а по усмотрению органа правосудия при рассмотрении конкретного дела. Хотя письмоводители были уже в судах Ветхого завета времен Моисея (Исход, 18. 21, 25), трудно предположить, что записи судебных решений, имеющих характер прецедента, широко распространялись в обществе и были общеизвестны в странах Древнего мира и Средних веков. То же и санкционированный обычай: "Салическая правда", "Русская правда" и другие записи обычаев созданы позже возникновения систем обычного права и, судя по всему, не носят исчерпывающего характера. Поэтому в судах Древности и Средневековья нередко выступали "знатоки права" - лица, сведущие в правилах правосудия, доказывавшие суду существование какого-либо правового обычая либо прецедента.

Правосознание (особенно профессиональное) тождественно праву в тех странах, где не все действующее право выражено в нормативно-правовых актах государства.

В правосознании содержится мусульманское право - шариат. Это право (фикх - право и доктрина права) определяется и применяется учеными-правоведами, осуществляющими правосудие в исламских странах.

Правосознание судей является одним из источников права в странах общего права, особенно в Англии*(312).

Правосознание тесно связано с правом и в тех странах, где источниками права являются законы и другие нормативно-правовые акты.

Любое право действует и реализуется как осознанное право. Неопубликованный нормативно-правовой акт, равно как забытый обычай или неизвестный прецедент, не способны оказать влияние на поведение людей и общественные отношения. Процесс осознания права обществом состоит не в механическом запоминании правовых норм, а в их творческом усвоении; в общественном сознании содержание одних норм состыковывается с содержанием других норм, уточняются и согласовываются термины, содержащиеся в текстах нормативных актов, тексты толкуются логически, грамматически, телеологически, исторически, систематически; осмысливаются "оценочные понятия". Действующее право постоянно оценивается, домысливается и корректируется с позиций массового правосознания, а также моральных принципов, норм и категорий. Поэтому право в целом как нормативная система регулирования поведения людей реализуется в той мере, в какой общество способно его осмыслить и усвоить, с почти неизбежными коррективами ряда норм и институтов общественным правосознанием.

В правосознании содержатся основные принципы, правовые начала, сложившиеся в сознании общества за многие века существования права и применяемые при реализации права независимо от того, сформулированы ли они в действующем законодательстве.

Таковы, в частности, принципы, известные еще в Древности или возникшие в Новое время: "незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение" (ignorantia juris non excusat), "без закона нет ни преступления, ни наказания" (nullum crimen, nulla poena, sine lege), "никто не должен дважды нести наказание за одно преступление" (non bis in idem, nemo debet bis puniri pro uno delicto), "сомнения толкуются в пользу обвиняемого" (in dubio pro reo), "одного свидетеля недостаточно для решения дела" (testis unus, testis nullus), "тяжесть доказательства лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает" (ei incumbit probatio, qui dicit, non qui negat), "договоры следует выполнять" (pacta servanda sunt). В профессиональном и доктринальном правосознании сложились аксиомы права (суждения о праве, которые принимаются без доказательств, как само собой разумеющиеся)*(313).

Наконец, в правосознании современного общества содержатся нормы, определяющие основные неотчуждаемые права и свободы человека, принадлежащие каждому от рождения, прямо не обозначенные в действующем законодательстве.

Правосознание влияет на развитие права, его применение и другие формы реализации. Но непосредственно действующим (официальным и всеобщеобязательным) правом нормы правосознания становятся, только пройдя через государственную волю. В сфере правотворчества государство издает законы и другие нормативно-правовые акты, а также придает официальную силу нормам, сложившимся в массовом или профессиональном правосознании, посредством одобрения обыкновений судебной и иной правоприменительной практики, придания этим обыкновениям официально признанной юридической силы. В странах, где нормативно-правовые акты являются основным источником (формой) права, все решения дел, принятые на основе не только закона, а профессионального правосознания (аналогия права, аналогия закона), проверяются вышестоящими судебными инстанциями, порой доходя до верховных судов. В этом смысле наиболее общей санкцией таких решений является судебная система в целом, в конечном счете определяющая, какое из этих решений законно, а какое подлежит отмене. Право и правопорядок любого общества тесно связаны с правосознанием и зависят от его состояния. Но правосознание не может стать основой стабильного правопорядка, поскольку оно не имеет единства, системности и определенности, присущих праву.

В каждом обществе право одно, но видов правосознания несколько. По социальной основе различаются правосознание индивидуальное, групповое (включая территориальные общности), национальное, сословное, классовое, массовое. По формам связи правосознания с действующим правом, по отношению к нему различаются правосознание официальное, профессиональное, доктринальное, обыденное.

Между нормами-оценками, содержащимися в разных видах правосознания, немало противоречий. Различные слои населения, профессии, даже возрастные группы видят право по-разному - и право действующее, и право идеальное, и даже право, когда-то бывшее в истории.

Массовое правосознание, существующее рядом с действующим правом, всегда в чем-то с ним расходится и потому ряд правовых проблем оценивает и решает по-своему. В результате образуется что-то вроде "неофициального права", не всегда противоречащего действующему праву, но и не тождественного ему.

С. Муромцев, Л. Петражицкий и другие ученые-юристы давно заметили, что право как порядок юридических отношений создается не (только) из Москвы и Петербурга.

Достаточно известно, что в современном обществе масса частноправовых отношений, особенно между гражданами, возникает и реализуется без юридического оформления (бытовые ссуды, денежные займы без расписок, дарение, дача и взятие предметов во временное пользование, совместные работы, обмен, ремонт бытовых приборов или жилых помещений и т.п.). Бесчисленное множество разнообразных сделок и договоров, возмездных и безвозмездных, кратко- и долгосрочных, значительных и менее значительных, заключается и выполняется порой без четкого понимания их гражданско-правовой природы и содержания. К выяснению формально-юридической природы этих отношений стороны чаще всего прибегают лишь при возникновении споров, недоразумений, конфликтов, причем и тут дело нередко завершается консультацией у юриста, адвоката, прокурора, не доходя до суда и судебного исполнителя. Соответствующие лишь общему правовому принципу гражданского общества "разрешено все, что не запрещено" бесчисленные сделки, договоры, возникающие из них отношения заключаются и выполняются на основе обыденного, массового правосознания*(314). Для узаконения этой формы правосознания в Гражданском кодексе Российской Федерации используется понятие "общие начала и смысл гражданского законодательства" (ст. 6, 8).

Массовое правосознание - это тот материал, из которого творится право, создаваемое не (только) в парламентах и в кабинетах ученых юристов. Многие понятия и оценки правосознания санкционировались как обычаи или (и) прецеденты либо получали воплощение в нормативно-правовых актах государства, узаконяющего отношения, сложившиеся на практике. Так возник, например, договор пожизненного содержания с иждивением, который поначалу получил распространение и известность, а затем - формально-определенное выражение в ст. 601-605 ГК РФ.

Массовость обыденного правосознания не означает, что большое число людей одновременно размышляет о нормах и принципах поведения, имеющего юридические последствия. Обыденное сознание ситуационно; содержащиеся в нем правовые и моральные критерии активизируются каждый раз, когда жизненная ситуация взывает к особой оценке.

Так, подавляющее большинство отечественных следователей, дознавателей, прокуроров и судей всегда испытывало интуитивное неудобство при допросах близких родственников лиц, привлеченных к уголовной ответственности, тем более, что по Уголовному кодексу РСФСР карались не только ложные показания, но и отказ от дачи показаний. О возможной ответственности за это предупреждались все свидетели, о чем с них бралась подписка; но на практике вряд ли были уголовные дела по обвинению родителей, детей или супруги осужденного за отказ от дачи обличающих показаний или за ложные показания, как-то смягчающие вину обвиняемого. Правоприменительная практика стихийно и твердо встала на путь привлечения к уголовной ответственности за ложные показания только тех родственников обвиняемого, которые в целях оправдания близкого им человека заведомо ложно обвиняют других людей, невиновных (ложный донос) и (или) создают и фальсифицируют в тех же целях доказательства (подкуп или подговор свидетелей и т.п.). Этой практике не противодействовали вышестоящие инстанции, ведающие дознанием, следствием и судом. В конце концов подобная практика была узаконена в ст. 67 Конституции РСФСР (в ред. 1992 г.), ст. 51 Конституции Российской Федерации, а затем в уголовном законе (ст. 308, 316 и другие УК РФ).

Таких примеров можно привести немало; отсюда, однако, не следует, что массовое или профессиональное правосознание всегда помогает совершенствованию права и укреплению правопорядка. К сожалению, нередко бывает наоборот.

Попытки граждан определять свои отношения или совершать юридически значимые поступки, руководствуясь не действующим законодательством, а своими, обыденными представлениями о праве, часто порождают трагические ситуации. При рассмотрении немалой части гражданских и уголовных дел их участники искренне сетуют: "думали, договор оформлен правильно, оказалось - нет", "знал бы, что это запрещено и строго наказывается, - не стал бы". В массовом правосознании содержится немало противоречащих действующему праву представлений о правомерном и неправомерном, юридически значимом и юридически ничтожном.

Существует уверенность в правомерности захвата (раздела) не обрабатываемых много лет участков земли и пустующих строений без попыток найти их собственника и получить его согласие. С "бесхозным имуществом" (имеющим собственника) совершаются сделки (купля-продажа, обмен, аренда, залог). Считается правомерным самовольное задержание имущества должника или причинителя вреда (автотранспорта, инвентаря, скота) до уплаты долга или возмещения вреда. Берется или отдается в залог паспорт. Нередок сговор продавцов сельскохозяйственной продукции о минимальных рыночных ценах. Правомерным считается покупка самогона или заказ на его изготовление в значительном количестве (к семейному празднику). Практикуется избиение застигнутого с поличным вора вместо его задержания для возбуждения уголовного дела. Многие из этих действий и сделок совершаются, заключаются и исполняются, не оставляя следов в судебных протоколах. Досадные недоразумения и тяжбы возникают из-за необоснованных представлений о наличии каких-либо льгот и привилегий. Часто проявляется неосведомленность обыденного правосознания о способах оформления договоров, сделок, официальных документов.

Разнообразием, неустойчивостью и противоречивостью содержания правосознание превосходит не только право, но и мораль. В морали больше единства, чем в правосознании, поскольку общим идеалом морали является добропорядочный и добросовестный человек, склонный к солидарным отношениям с другими членами общества. Представления о правомерном и неправомерном, о правах и обязанностях, о преступлениях и наказаниях, содержащиеся в правосознании разных групп общества, зависят от тех идеалов (всегда различных), к которым эти группы стремятся.

Однако правосознание более, чем мораль, способно содействовать преобразованию права, правопорядка, общественного строя. Основные средства морального воздействия на общество - воспитание нравственного человека, обучение, положительный пример, общественное порицание. Действенность морального влияния зависит, как отмечено, от социально-культурных условий, разобщающих или объединяющих людей; сколько-нибудь существенно изменить эти условия мораль не способна. В сфере одной лишь морали не достигает успеха и борьба за воспитание нравственного человека, ибо массовое или насильственное насаждение добра неизбежно порождает зло.

Правосознание (особенно официальное, профессиональное и массовое) способно воздействовать на право и правопорядок и даже на правовую структуру общества. Мораль стремится усовершенствовать человека, правосознание направляет изменение права. Ни одна правовая реформа невозможна без участия в этом официального правосознания (выражения государственной воли), часто - правосознания профессионального или доктринального.

Правосознание становится могучей идеологической силой, если оно объединяет большие массы населения против общего врага. Для этого должны стать очевидными пороки действующего права и в общем, абстрактном виде определены основные принципы желательного права.

Существенную роль в истории ряда стран и народов играли народные движения на основе общих (для большинства общества) представлений о необходимости коренных или частичных изменений права. Замена сословно-феодального общества гражданским происходила на основе правосознания, требующего упразднения сословий, учреждения всеобщего равенства перед законом, коренного изменения правовой структуры общества (см. гл. 4).

Доктринальным воплощением нового правосознания, выражающего стремление к юридическому равенству и свободе от феодального произвола, стала теория естественного права.

Первый видный представитель этой теории Гуго Гроций в трактате "О праве войны и мира" (1625 г.) определял естественное право следующим образом: "Право естественное есть предписание здравого разума, коим то или иное действие, в зависимости от его соответствия или противоречия самой разумной природе, признается либо морально позорным, либо морально необходимым..."*(315). В данном определении упоминаются моральные понятия и категории; однако содержанием естественного права Гроций называл правовые предписания. К ним относятся, писал он, "как воздержание от чужого имущества, так и возвращение полученной чужой вещи и возмещение извлеченной из нее выгоды, обязанность соблюдения обещаний, возмещение ущерба, причиненного по нашей вине, а также воздаяние людям заслуженного наказания"*(316).

От естественного права (предписаний разума) Гроций отличал "волеустановленное право", к которому относится право, созданное государственной властью, содержащееся в нормативно-правовых актах и других источниках.

Гроцием обосновано главное положение теории естественного права, согласно которому волеустановленное право должно соответствовать праву естественному, по существу - правосознанию, основанному на идее всеобщего равенства. Противопоставление требований естественного права нормам права волеустановленного, т.е. существовавшим в большинстве стран феодальным правовым институтам, было направлено против феодального права и сословного строя. Рационализм, т.е. оценка общественных отношений с позиций здравого разума, применение к ним правил логики (типа: если все люди равны по природе, в чем смысл и оправдание сословных привилегий?), был могучим орудием критики феодальных отношений, несправедливость которых становилась очевидной, когда к ним прилагалась мерка природного равенства людей.

Идеи Гроция вскоре получили широчайшую известность и распространение.

Последующее развитие теории естественного права состояло в том, что волеустановленное право в научных трудах стали называть положительным, или позитивным, правом, законами государства.

Второе уточнение много важнее. К предписаниям естественного права были добавлены права и свободы человека. Вскоре после"Славной революции" 1688-1689 гг., окончательно оформившей в Англии конституционную монархию, английский философ Джон Локк доктринально обосновал основные естественные и неотчуждаемые права человека - равенство, свободу и собственность. Эти права не зависят от государства, которое обязано их обеспечивать, воплощая в законодательстве, охраняя с помощью правосудия и административной власти.

Таким образом в правосознании и в политико-правовой теории Западной Европы XVII века была сформирована и теоретически обоснована модель гражданского общества, практическое осуществление которой заняло несколько веков и в масштабах человечества далеко не завершено.

В конце XVII века был сформулирован и обоснован перечень естественных прав и свобод человека, ставший классическим для последующей эпохи. Тогда же были теоретически обозначены пути реализации этих прав и свобод в гражданском обществе.

В период борьбы против феодально-сословного строя естественным правом назывались содержащиеся в разуме*(317) идеи, нормы, принципы, которые широко распространены и авторитетны в обществе, но еще не воплощены в действующем (позитивном, волеустановленном) законодательстве. Поскольку к предписаниям естественного права относились сформулированные и обоснованные Дж. Локком права человека - равенство, свобода, собственность, теория естественного права XVII-XVIII вв. носила критически-революционный характер и направлялась против феодально-сословного строя.

В результате революционных событий и правовых реформ в конце XVIII - начале XIX в. большая часть требований естественного права воплотилась в действующем (позитивном) праве (см. гл. 4 и 5). Это привело к долговременному упадку влияния идей и теории естественного права на массовое правосознание.

Социальное расслоение общества, обусловленное развитием первобытного капитализма, разрушило единое до того революционно-критическое естественно-правовое правосознание. Каждый из развивающихся классов по-своему относился к возникшему буржуазному праву, перспективам его совершенствования, преобразования или замены другим правом. Теория естественного права растеряла своих сторонников и из-за того, что провозглашенные права и свободы уже воплотились в позитивном праве, и по той причине, что воплощение не оправдало многих социальных ожиданий, так как отчетливо выявился формализм этих прав и свобод.

Правосознание различных классов свелось к требованиям конкретных реформ (социальных, избирательных, конституционных и др.).

В доктринальном правосознании место теории естественного права занял "юридический позитивизм", считавший правом только закон или иной нормативно-правовой акт, принятый государством, разрабатывавший "логику юридических конструкций", "юриспруденцию понятий". Юридический позитивизм существенно обогатил профессиональное и доктринальное правосознание, положил начало общей теории права, отличной от философии права. Что касается теории естественного права, то с начала XIX в. она стала отождествляться с философией права, разрабатывающей абстрактные идеи свободы и справедливости, не связанные напрямую с конкретной правовой реальностью.

Именно отрицательное отношение ученых-позитивистов к "метафизической" теории естественного права (т.е. к революционно-критическому правосознанию XVII-XVIII вв.) побудило теоретиков права к исследованию связей права и морали с упором на "общечеловеческие" нормы и принципы последней, призванной, по их мнению, обосновать авторитет позитивного права.

К рубежу XIX-XX вв. относится возрождение естественного права. Начало этому положил теоретик марбургской неокантианской школы научного идеализма Рудольф Штаммлер, обосновавший новое понятие: "естественное право с изменяющимся содержанием". Естественным правом называются, писал Штаммлер, исторически складывающиеся идеи, содержащиеся в массовом общественном правосознании, требующем реформы права с точки зрения общественного идеала.

Концепция естественного права с изменяющимся содержанием дала возможность соединить рационалистический гуманизм классических доктрин естественного права XVII-XVIII вв. с историко-социологическим подходом к правосознанию.

Во-первых, одна из причин возрождения идей естественного права состоит в том, что к концу XIX века в западноевропейском мышлении был преодолен разнобой многочисленных и противоречивых направлений правосознания, определились основные правовые требования различных классов буржуазного общества. Во-вторых, большую популярность приобрело понятие "правовая реформа", связанное с растущей ролью представительных учреждений, осуществляющих законодательную власть. В-третьих, начинался этап социализации гражданского общества, которую предполагалось осуществить без революционных взрывов и гражданских войн. Показательно, что с помощью идей возрожденного естественного права либеральные мыслители начала XX века обосновывали необходимость признания и закрепления в позитивном законе социальных прав личности, в том числе "права на достойное человеческое существование", сформулированного в трудах ряда либеральных правоведов, особенно П.И. Новгородцева*(318). Возрождение идей естественного права отражало настоятельную необходимость воплощения в законодательстве новых требований массового правосознания, соответствующих перспективам социализации права.

На теории естественного права с изменяющимся содержанием основывалось "второе поколение прав человека", т.е. идеи социальных прав и свобод (права на труд, на всеобщее образование, на бесплатную медицинскую помощь, на государственную помощь больным, инвалидам, малоимущим и др.). Перечень и содержание этих прав и свобод были (и остаются) спорными как в доктринальном, так и в массовом правосознании. Однако сама идея социальных прав; связанная с идеей социального государства, поначалу сопровождалась критикой "прав первого поколения" (равенство, свобода, собственность, безопасность и др.).

Скептическое отношение к "формальным правам" существенно изменилось в середине XX века в связи с итогами Второй мировой войны. Нюрнбергские процессы показали, что гуманистическая идея естественного права по-новому актуальна для оценки права и правопорядка тоталитарных режимов. В ходе процессов над военными преступниками постоянно возникали вопросы: было ли нацистское право правом? Можно ли судить и наказывать граждан национал-социалистического государства за исполнение ими законов и приказов руководителей этого самого государства?

Обсуждение данных проблем резко повысило в общественном правосознании авторитет идей естественного права как критерия оценки позитивного права любого государства. Стало очевидно, что формальные права, попираемые тоталитарными режимами, не менее важны, чем социальные права личности.

В середине XX века мощным стимулом развития естественно-правовых идей в общественном правосознании стало стремление либеральной и социальной демократии покончить с практикой нарушения прав человека тоталитарными режимами, воплотить в действующем международном и внутригосударственном праве принципы и нормы общечеловеческого правосознания как основу современной цивилизации.

Принятие Всеобщей декларации прав человека (1948 г.), Международных пактов о гражданских и политических правах и об экономических, социальных и культурных правах (1966 г.) и других международно-правовых документов*(319), обязательность которых признана конституционным законодательством многих стран, не завершило развития естественно-правовой теории и не исчерпало перспектив влияния массового правосознания на международно-правовое и внутригосударственное законодательство.

Классическая теория естественного права XVII-XVIII вв. выражала в обобщенном виде принципы и нормы общественного правосознания эпохи низвержения феодально-сословного строя и становления гражданского общества. Основными требованиями правосознания той эпохи были равенство и свобода, гражданские и политические права, гарантированные правовым государством.

Естественное право с изменяющимся содержанием XX века - это правосознание эпохи социализации права гражданского общества, правосознание, требующее строгого соблюдения и гарантий формальных прав, их дополнения экономическими, социальными и культурными правами (право на достойное человеческое существование). Этому правосознанию соответствует правовое и социальное государство.

Разные философско-правовые направления называют различные источники естественного права: божественную волю, природу человека, основные принципы морали, ценности или постулаты цивилизации, предписания разума и т.д. При этом естественное право и его предписания всегда оказывались той частью массового правосознания, которая, исходя из состояния общества и его социальных ожиданий, была ближе всего к воплощению в позитивном праве. Иными словами - это идеологическое оформление требований совершенствования права, настоятельнее других выдвигаемых обществом или его значительной частью.

Как отмечено, многие права и свободы воплощены в международном праве и в законодательстве государств, переведены из правосознания в позитивные законы. Письменное изложение прав и свобод человека в международно-правовых и государственных актах придает им формальную определенность и потому имеет важное значение для обеспечения системой юридических гарантий. В пактах о правах и в конституциях, закрепляющих права и свободы, оговорено, что их законодательный перечень не является исчерпывающим; помимо перечисленных существуют, признаются и охраняются и другие неотчуждаемые права и свободы человека.

Поскольку о правах и свободах речь заходит практически тогда, когда они нарушаются или не признаются, их гарантией является правосудие; это относится как к формально определенным в текстах международных пактов и конституций правам и свободам, так и к тем, которые такого определения не получили. А поэтому резко повышается роль профессионального правосознания судей не только в защите, но и в определении содержания защищаемых прав и свобод, наиболее общим гарантом которых выступают уже не только судебные системы государств, но и межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты (см. ст. 46 Конституции России).

Коль скоро естественное право в какой-то его части признается официальным, действующим правом каждого государства и мирового сообщества, растет значение научной разработки связанных с этим проблем, особенно проблем спорных.

Продолжаются научные дискуссии о перечне, содержании и осуществимости социально-экономических прав человека. Высказываются сомнения в том, что они столь же естественны и неотчуждаемы, как "права первого поколения" (равенство, свобода, собственность, безопасность); утверждается также, что ряд социальных прав и свобод невозможно или затруднительно обеспечить судебной защитой. Однако основные "права и свободы второго поколения", выражающие тенденцию социализации гражданского общества, укоренились в массовом правосознании, закреплены в конституциях ряда государств и без обеспечения этих прав и свобод практически невозможны прогресс и порядок в современном обществе.

Иногда утверждается, что сама идея "второго поколения прав и свобод" скомпрометирована тем, что социально-экономические права, провозглашенные в Конституции СССР 1936 года, представляли собой не права, имеющие непосредственно юридическое значение, действие и охрану, а идеолого-политические категории*(320). Однако социальное государство - не всегда и не обязательно социалистическое. Как отмечено (гл. 4), законодательное закрепление социальных прав и свобод в различных странах происходило задолго до принятия в Италии фашистской Хартии труда (1927 г.), а в СССР - Конституции 1936 года. Что касается декларативности провозглашенных в Сталинской конституции социальных прав и свобод, то столь же декларативны были провозглашенные там же свободы слова, печати, совести, что никак не компрометирует значения этих прав и свобод в странах, где они реально осуществляются и гарантируются.

Вместе с тем правильно замечено, что в последние годы наметилось "размывание" категории прав человека в лозунговой политической жизни, в науке и в общественном мнении*(321).

Растущий авторитет идей естественного права породил соблазн чуть ли не каждое пожелание, требование, предложение, содержащееся в научной или публицистической литературе, а также в обыденном правосознании, именовать естественным правом, подлежащим воплощению в позитивном законе, или, по крайней мере, непременному учету и преломлению в правоприменительной практике.

В научной литературе обсуждается концепция "третьего поколения прав человека", концепция спорная, но по-новому поставившая ряд достаточно актуальных проблем*(322). Обсуждение этих проблем далеко от завершения, но уже высказываются предположения о возможности "четвертой волны" в понимании прав человека и т.д.

Еще дальше в этом отношении идет обыденное (массовое) правосознание, стремящееся любое пожелание об изменении законодательства формулировать только в духе ныне модной теории естественного права. Можно согласиться с тем, что с теорией естественного права и с актуальными тревогами значительной части населения ряда стран связаны дискуссии о допустимости или запрете смертной казни, абортов, эвтаназии. Соревнование и сопоставление в общественном правосознании разных точек зрения на эти проблемы, касающиеся права на жизнь, обсуждение различных законодательных предположений существенно важны для правильной ориентации законодателей. Для такой ориентации необходимо изучение и правосознания социальных меньшинств, специфические интересы которых должны учитываться законодателем в позитивном праве. Однако вряд ли уместно в современную эпоху, когда общественное (массовое) правосознание к этому еще не только не готово, но и не относится положительно, воплощать в позитивном законе "право на нудизм", "право на однополый брак", "естественные права домашних животных", "право на клонирование человека или его близких в целях их воспроизводства и бессмертия" и т.п.

К тому же чрезмерно обширный перечень естественных прав и свобод не только в чем-то компрометирует саму идею естественного права, но и способен существенно затруднить их охрану и защиту государственными органами.

Кроме того, надо заметить следующее.

В современной литературе теория естественного права часто отождествляется с доктриной прав и свобод человека*(323). Это неверно по той причине, что правосознание содержит представления не только о содержании прав и свобод, но и о способах их осуществления; правосознание предъявляет также немало требований к позитивному закону, процедуре его принятия и порядку реализации. Ряд теоретиков и философов права справедливо замечают, что проблема прав личности хотя и имеет первостепенное значение, но ею не исчерпывается содержание естественного права. Один из представителей современной теории естественного права Л. Фуллер утверждает, что существует "процессуальное естественное право", на принципах которого основана "внутренняя моральность закона". К этим принципам Л. Фуллер относил многие качества позитивного права, обусловливающие его авторитетность: 1) всеобщность, 2) открытость (доступность закона для тех, к кому он относится), 3) предсказуемость юридического действия (общий запрет на обратную силу закона), 4) ясность и понятность закона, 5) отсутствие противоречий, 6) отсутствие невыполнимых требований, 7) постоянство во времени (отсутствие частых изменений) и 8) соответствие между официальными действиями и декларируемым правилом. Концепция Л. Фуллера неоднократно подвергалась критике. Справедливо замечено, что "эти восемь принципов являются не более чем минимальными компонентами эффективно функционирующей современной правовой системы"*(324). Но и в таком качестве идея процессуального естественного права существенно обогащает представление о естественном праве (т.е., по существу, о правовом сознании общества), содержание которого многие теоретики естественного права сводят к идеалам и ценностям, не уделяя внимания тому, как эти идеалы и ценности (в том числе права и свободы человека) должны воплощаться в действующем (позитивном) праве.

Отмечено, что соотношение права и правосознания в каждом государстве непосредственно отражается на состоянии правопорядка. Если между ними существуют противоречия - правопорядок зыбок, непрочен, требует (от государства) дополнительных усилий для его поддержания. На правосознании отражаются прежде всего содержание самого права, его соотношение с интересами основных классов и других социальных групп, их социальными ожиданиями и общественной моралью. Крайне важна степень осуществимости права, налаженность законности и государственной дисциплины в правоприменительной деятельности, особенно в деятельности правоохранительных органов. Разочарования в праве и его эффективности порождают в массовом правосознании недоверие к праву, отчужденное к нему отношение, стремление обойтись без правового оформления сделок, обязательств, интересов, а также уверенность, что значительная часть обходов и даже нарушений права останется без последствий.

Вместе с тем уровень массового правосознания (степень авторитетности права и уважения к нему) резко снижается в периоды общественных кризисов, перехода общества из одного состояния в другое. В такие периоды разрушается устоявшаяся система стереотипов поведения, особенно общественных нравов. Все это, вместе взятое, ведет к росту правонарушений, к безнаказанности ряда из них, к усилению строгости санкций, к укоренению в общем сознании ложного представления, что только чрезвычайные суды и жестокие наказания могут обеспечить порядок и общественную безопасность.

Распространение подобных настроений и отчужденное отношение к праву особенно опасны для стран, не имеющих исторических традиций уважения и доверия к праву. К таким странам относится Россия.

Еще в XVIII веке образованные люди в России мечтали ограничить самодержавие, произвол чиновников и помещиков законами фундаментальными, законами непреложными, "чтобы не персоны управляли законом, но закон управлял бы персонами". Однако отдельные попытки хотя бы упорядочить российское законодательство и правосудие к успеху не привели. Суть дела в том, что в России сложился тип полицейского государства иной, чем государство феодально-прусского образца с его тотальной и детальной регламентацией всех сторон жизни и дотошным чиновничьим контролем за соблюдением правил и норм полицейской опеки. Обширность территории Российской империи, невысокий уровень культуры господствовавших дворян-помещиков, традиционное почтение к меняющимся велениям носителей высшей власти в ущерб авторитету права, сложность, архаичность, запутанность законодательства создавали условия для иного типа самодержавно-полицейского государства. Его политический режим состоял не столько в детальном правовом регулировании отношений личной и общественной жизни, сколько в почти неограниченном произвольном вторжении в жизнь и отношения низших сословий со стороны помещиков, чиновников, полиции самодержавного государства.

"Правовая необеспеченность, искони тяготевшая над народом, - писал А.И. Герцен, - была для него своего рода школою. Вопиющая несправедливость одной половины его законов научила его ненавидеть и другую; он подчиняется им как силе. Полное неравенство перед судом убило в нем всякое уважение к законности. Русский, какого бы он звания ни был, обходит или нарушает закон всюду, где это можно сделать безнаказанно; и совершенно так же поступает правительство"*(325). Еще в начале прошлого века Б. Кистяковский, сетуя на низкий уровень правосознания российской интеллигенции, цитировал стихи современного поэта-юмориста: "По причинам органическим мы совсем не снабжены здравым смыслом юридическим, сим исчадьем сатаны. Широки натуры русские, нашей правды идеал не влезает в формы узкие юридических начал"*(326).

Последующие годы и десятилетия не улучшили отношения общества к праву. Многие декреты советского государства носили декларативный характер, были формой пропаганды политики правящей партии. Формами осуществления этой политики поначалу была "революционная законность" (поддержание порядка на основе не столько правовых норм, сколько "революционного правосознания", т.е. свободного усмотрения лиц, вершивших судебные дела), а затем - "социалистическая законность" (строгая государственная дисциплина на основе не только действующих законов, но и указаний партийных органов, нередко противоречащих законам).

Постсоветский период имеет переходный характер. В России еще не создана стабильная и современная правовая система; существует немало недостатков и трудностей в организации правоохранительных органов. Провозглашенные права и свободы граждан не обеспечены надежной и беспробельной системой юридических и социальных гарантий.

Спад производства, резкое расслоение общества, рост разобщенности, индивидуализма и эгоизма, общее снижение морального уровня ведут к росту преступности и других правонарушений. Судебная система не справляется с резко выросшим числом имущественных и других споров, связанных с развитием частноправовых отношений. Многие граждане не умеют правильно оформлять сделки и договоры; этим пользуются мошенники и авантюристы. Юридическая малограмотность населения мешает развитию малого и среднего предпринимательства.

Для повышения уровня массового правосознания некоторые ученые-юристы предлагают организовать правовой всеобуч, усилить правовое просвещение населения, повышать его культуру и социально-правовую активность.

Думается, что здесь смешаны две разных проблемы.

Одна проблема - повышение профессионального правосознания должностных лиц, управомоченных применять право, особенно работников правоохранительных органов. Как известно, ключевые должности в судах, в прокуратуре, МВД и других правоохранительных органах вправе занимать только лица с высшим юридическим образованием. Перед учебными заведениями МВД и ФСБ стоит важная задача воспитания слушателей в духе строгой законности и государственной дисциплины; эта задача решается в процессе изучения действующего права, особенно тех его отраслей, которые относятся к будущей работе выпускников данных учебных заведений. В процессе обучения будущих работников правоохранительных органов методика правового воспитания хорошо отработана в специализированных вузах, так как правовая культура и уровень профессионального правосознания предопределяют качество работы специальных служб.

Однако эту методику и содержание правового обучения и воспитания вряд ли уместно механически применять к массовому (обыденному) правосознанию*(327). Если специальными вопросами права, правопорядка и законности работник правоохранительных органов занимается ежедневно и ежечасно, то в жизни частных лиц, не нарушающих закон, эти вопросы возникают значительно реже.

Повышение массового (обыденного) правосознания - совсем другая проблема, чем обучение и воспитание профессиональных работников государственных органов.

Идея юридического всеобуча выдвигалась неоднократно. Однако, верно отмечал В.А. Туманов, "возможности чисто просветительского воздействия, как показывает практика, достаточно ограниченны. Напомним, что в середине 70-х годов была развернута широкая пропагандистская сеть, прочитаны тысячи лекций о правовом воспитании, а в итоге вновь встает проблема юридического всеобуча. Очевидно, лишь будучи наложенным на соответствующую общественную практику, просветительство способно принести ощутимые результаты"*(328). Общественная практика, о которой упоминает В.А. Туманов, постепенно создается в связи с развитием гражданского общества, ростом числа сделок, договоров, частноправовых отношений, имущественных, трудовых и иных споров, a также в процессе обновления законодательства и совершенствования судебной системы, на которую ложится основная нагрузка решения большой части проблем, порожденных развитием гражданского общества*(329).

Разговор о правовом обучении населения должен быть конкретным. Какую часть права и в каком объеме желательно знать каждому гражданину независимо от его профессии? Со сложными правовыми вопросами граждане сталкиваются не часто (купля-продажа или обмен дома, квартиры, автомобиля, гаража, сельскохозяйственной техники, принятие и раздел наследства, оформление пенсии, предъявление претензии или иска и т.п.). Надо ли гражданину изучать соответствующую отрасль права либо законодательства или можно ограничиться консультацией у специалистов? Нужен ли каждой семье компьютер, содержащий всю массу действующего (довольного сложного и часто меняющегося) законодательства?

К процитированному суждению В.А. Туманова необходимо добавить, что в последнее десятилетие содержание российского права и задачи правового обучения существенно изменились. Политическая пропаганда уже не занимает ведущее место в правовом просвещении, но современное право много сложней и обширней, чем советское право времен насаждения правового всеобуча. Возникли новые нормы, отрасли и институты права, сведения о которых практически нужны относительно узкому кругу служащих, менеджеров, предпринимателей, коммерсантов, акционеров и др. Эти сведения сложны, требуют обстоятельного изучения, подготовки соответствующих специалистов. Одновременно право освобождается от ряда декларативных и дефинитивных положений, свойственных предыдущему периоду. Многие положения частного права становятся практически осуществимыми в значительно более широкой сфере общественных отношений, чем в былые времена.

Думается, что в настоящее время правовое обучение граждан настоятельно необходимо и должно состоять в том, чтобы в школах изучались Конституция Российской Федерации, основные понятия частного права (семейного, трудового, гражданского и др.) и общие принципы публичного права (административного, процессуального, уголовного и др.). Непременной частью правового обучения должно быть разъяснение принципа "незнание официально опубликованного закона не освобождает от ответственности за его несоблюдение". Все это осуществимо в рамках учебной дисциплины "Обществоведение". Учащимся также необходимо объяснить, где и как в случае необходимости можно получить более подробные сведения о праве (справочники, юридические консультации и пр.). Учащиеся должны понять, что те, кто хотят заняться предпринимательской, коммерческой или иной деятельностью, требующей специальных юридических познаний, должны сначала изучить соответствующие отрасли права и законодательства.

В последние годы резко снизилась активность средств массовой информации в правовом просвещении населения. В погоне за сенсациями СМИ сообщают больше о скандальных процессах над дельцами, бывшими чиновниками или маньяками-убийцами, чем о процессах и явлениях в области права, которые касаются (или могут коснуться) каждого гражданина. В массовой печати много юридических ошибок. Совет Федерации часто именуется второй палатой, высшей палатой, или - по американскому образцу - Сенатом, а члены Совета Федерации - сенаторами, муниципалитеты называются государственными органами, а государственные награды - правительственными наградами, должностные лица именуются юридическими лицами, судей называют стряпчими, а судебные приговоры - вердиктами, уголовно-процессуальный кодекс часто отождествляется с уголовным кодексом, страховая премия путается со страховым возмещением (или страховой суммой), фактический брак - с гражданским (т.е. не церковным) браком и т.п. Нередко публикуется устаревшая или неточная правовая информация. Может быть, именно (и только) для сотрудников тех СМИ, которые особенно часто допускают такие ошибки, и необходим юридический всеобуч?