тема 7. занятие 2. Тема Занятие Канке. Основные философские направления и концепции науки

• Название: Тема Занятие Канке. Основные философские направления и концепции науки
• Дата: 09.05.2019
• Размер: 113.41 Kb.
• Имя файла: тема 7. занятие 2.docx
• Тип: Документы; #76542
• страница: 1 из 5

Тема 7. Занятие 2.

Канке.Основные философские направления и концепции науки

2.1МНОГООБРАЗИЕ ФИЛОСОФСКИХ КОНЦЕПЦИЙ НАУКИ

Наука и не-наука.

Критерии научности Наука наряду с искусством, моралью и предметным дей ствием человека — важнейшая сфера жизнедеятельности об щества. Статус науки многократно пересматривали, определяя с самых различных точек зрения. Многие авторы, опасаясь критики, предусмотрительно избегали давать определение нау ки. На наш взгляд, такая сверхосторожность как реакция на невозможность дать лаконичное и исчерпывающее ее определе ние малоуместна. Хочешь или не хочешь, но вхождение в дис курс о науке требует конкретизации того, о чем идет речь. В этой связи как раз и следует обратиться к характеристике нау ки. Она может быть сколько угодно предварительной, но она всегда уместна. Наука — это высокоспециализированная дея тельность человека по выработке, систематизации, проверке знаний с целью их высокоэффективного использования. Нау ка — это знание, достигшее оптимальности по критериям обосно ванности, достоверности, непротиворечивости, точности и пло дотворности. Знание, не достигшее по указанным критериям (их список может быть расширен) необходимой зрелости, мы назы ваем не-наукой. Проиллюстрируем сказанное примером.

Почему тела падают к Земле? Североамериканские индейцы объясняли происходящее взыванием духа-матери Земли к ду хам, заключенным в телах. Аристотель полагал, что все тела стремятся к своему естественному месту. Ньютон постулировал наличие сил взаимопритяжений. Эйнштейн считал, что таких сил нет, тела движутся по линиям искривленного пространства- времени. Предсказательная сила уравнений Эйнштейна и Нью тона такова, что по ним вычисляются орбиты планет, комет, искусственных спутников Земли и многое другое. Добавим, что явления гравитации изучаются в лабораторных условиях.

Существенно по-иному обстоят дела в случае воззрений индейцев и Аристотеля: их предсказательная сила очень мала, и они не нуждаются в лабораторном подтверждении. Концепции Ньютона и Эйнштейна при всем их различии подпадают под все те критерии научности, которые перечислялись выше. Они, что также важно, известным образом согласуются друг с другом: уравнения Ньютона — это предельный случай уравнений Эйнштейна. Более развитая научная теория не отменяет научный статус своей предшественницы. Что касается воззрений индей цев и Аристотеля, то о них научные теории гравитации полнос тью умалчивают, они вне науки. Интересно, что тот же Аристо тель в области логики вполне может квалифицироваться как уче ный. Аристотель — основатель логики, но не теории гравитации.

Итак, наука локализуется в поле производства определенно го знания, не любого, а подчиняющегося нормам связности, проверки и практической эффективности [1,с.185]. Само знание постструктуралист Фуко определяет как "... то, о чем мож но говорить в дискурсивной практике ..." [1,с.181], Знание на зывают вполне оправданно научным тогда, когда оно выступа ет элементом определенной связности, последнюю во всей ее полноте как раз и называют наукой.

О науке у нас впереди большой разговор. Предваряя его, име ет смысл более обстоятельно определиться с не-наукой. Сначала о термине "не-наука". Его заместителями являются термины "ненаука" и "вненаука" (выражение "вненаучное знание" гро моздко). В термине "ненаука" приставка не придает слову наука слишком резкое, негативное содержание: ненаука — это то, что противостоит науке. Но уроки X X века таковы, что они под черкивают дополнительность науки и ее окружения, связь, со относительность одного с другим. Не-наука — это ненаука, ко торая сохраняет соотносительность (эту позицию выражает де фис) с наукой. Термин "вненаука" содержит не совсем умест ную отсылку к феномену пространственности (вне). К тому же надо иметь в виду, что в самой науке недостижима стерильная чистота, внутри науки то и дело, особенно при новациях, об наруживаются элементы ненаучности.

Обратимся теперь к терминам, призванным именовать особен ности и структурные составляющие не-науки: нерациональность, обыденное знание, квазинаука, паранаука, анормальная наука, антинаука и, наконец, даже лженаука. Науку принято считать оплотом рациональности, который противостоит нерациональ ности (иррациональности). В действительности же наука яв ляется оплотом как научной рациональности, так и научной иррациональности (по ведомству которой проходят научные ин туиция, воображение и творчество). Обыденное знание, т.е. зна ние, которое используется в обиходе, может быть как научным, так и не-научным, все зависит от уровня научной компетент ности индивидов.

Квазинаука — это мнимая, ненастоящая наука. Так назы ваемая лысенковская сельскохозяйственная наука — типичная квазинаука. К сожалению, лысенковщина в науке — не разо вое заболевание, а эпидемия, которая трудноизлечима. Вряд ли когда-нибудь оскудеют ряды тех, кто желает стать учеными в редкие периоды отдыха от политики, бизнеса или даже обост рения параноидальных и шизофренических состояний.

Анормальная наука — это наука вне норм, принятых со временным научным сообществом. Но вне научных норм нет науки. Претенденты на статус анормальных наук, например дошедшая до нас от седой древности астрология, как правило, мало отличаются от квазинаук. Анормальность, строго говоря, имеет два смысла: отказ от норм или же их трансформацию. Когда физик Нильс Бор требовал "сумасшедших идей", то он имел в виду отнюдь не отказ от их экспериментального и тео ретического обоснования. Новация — судьба всех наук, но не каждая новация является научной.

Совершенно недопустима в науке следующая спекуляция: выдача анормальной науки за научную новацию.

Антинаука — это обскурантизм, крайне враждебное отно шение к науке. Следует заявить со всей определенностью: анти наука является измышлением людей, малосведующих не только в науке, но и в культуре вообще. Вполне оправдана критика сциентизма, абсолютизации значимости науки в обществе, но не науки как института жизнедеятельности общества. Всегда надо иметь в виду следующее: ученый может быть злым чело веком (парадокс Сократа), но не потому человек зол, что он уче ный. (О соотношении науки и этики смотрите гл. 2.4.)

Лженаука — это ругательство, используемое, как правило, людьми, не лишенными дурных наклонностей. Вплоть до начала 50-х годов в СССР лженаукой называли кибернетику. Среди наук нет лженаук. Недостаток термина "лженаука" состоит в том, что он вызывает сильные отрицательные эмоции. Если бы не это, то термин "лженаука" следовало бы считать синонимом термину "антинаука".

Так как данная книга предназначена в первую очередь для магистрантов и аспирантов, представляется уместным в несколь ких предложениях выразить наш соответствующий педагогиче ский опыт. Часть магистрантов и аспирантов весьма поверх ностно знакома с критериями научности знания. Математики сводят их к требованию аксиоматичности теорий, физики, хи мики, биологи настаивают на необходимости эксперименталь ной проверки, техники и гуманитарии разводят руками. Неко торые магистранты и аспиранты склонны к резким суждениям: наукой считают ненауки, в том числе религию, мистику, рас сказы очевидцев неожиданных явлений, рассуждения героев беллетристической литературы. Вывод: распространенное в систе ме высшего образования игнорирование философии науки при водит к путанице относительно самой науки.

Отметим еще раз: критерии научности знания — это его обоснованность, достоверность, непротиворечивость, эмпириче ская подтверждаемость и принципиально возможная фальси- фицируемость, концептуальная связность, предсказательная си ла и практическая эффективность. Указанные критерии (нормы, идеалы) характерны для всех наук, всех составляющих дисци плинарной матрицы современного научного знания — от фило софских, логических, математических, кибернетических до ес тественно-научных, технических и гуманитарных наук. Разуме ется, наше утверждение открыто для критики, тем более что в данном месте оно выдвигается в качестве вывода, не подкреп ляемого специальным многостраничным анализом. Однако в последующем тексте будем иметь в виду его возможные уязви мые моменты, связанные, например, с экспериментальной про веряемостью положений логики и математики или с фактуаль- ными основами гуманитарных наук, или с тезисом о принци пиальной неразличимости научного и ненаучного знания Пола Фейерабенда.

Обращаясь еще раз к магистрантам и аспирантам, отметим небезосновательность чувства гордости, возможно посещающего их в связи с изучением наук и желанием внести в них свой вклад. Изучение наук на уровне магистратуры и аспирантуры доступно далеко не каждому, даже из числа талантливых лю дей. Быть причастным к элитарному предприятию — всегда престижно для того, кто делает это по призванию, а не в форме уступки или же, наоборот, протеста против расхожего мнения.

В заключение данного параграфа рассмотрим вопрос о воз никновении науки и ее этапах. Относительно даты и места рождения науки Н.И.Кузнецова выделяет пять точек зрения [2,с.35-38]:

• Наука была всегда, ибо она органично присуща практи ческой и познавательной деятельности человека.

• Наука возникла в Древней Греции в Ѵв. до н.э., именно здесь впервые знание соединили с обоснованием.

• Наука возникла в Западной Европе в позднее средневековье (ХІІ-ХГѴ века) вместе с особым интересом к опытному зна нию и математике.

• Наука начинается с ХѴІ-ХѴІІ века работами Кеплера, Гюй генса и особенно Галилея и Ньютона, разработавшими пер вую теоретическую модель физики на языке математики.

• Наука начинается с первой трети XI X века, когда исследо вательская деятельность была объединена с высшим образо ванием.

Большинство исследователей связывают начало современной науки с именами Галилея и Ньютона, полагая что именно в их трудах критерии научного знания были выделены с достаточ ной отчетливостью. Разумеется, в гуманитарных науках дело обстоит несколько по-другому, чем в математике и физике, но и здесь знание должно обосновываться, подвергаться проверке и использоваться на практике. В XVII веке наука конституиру ется как самостоятельный общественный институт, появляются первые академии наук, профессия ученого. Что касается антич ности, средневековья и Возрождения, то в них видят зародыше вые этапы науки: ребенок, зачатый в античности Архимедом, Евклидом, Платоном и Аристотелем, родился в Новое время. Тогда же начала оформляться дисциплинарная матрица науки.

Каждая из наук имеет свою историю, в которой обычно раз личимы прерывности, что позволяет выделить некоторые эта пы: классика—неоклассика—постклассика. Вот два примера на этот счет: классическая физика—неклассическая физика (преж де всего квантовая механика)—новейшая физика (единые тео рии взаимодействия элементарных частиц, теснейшие междис циплинарные контакты с техникой и кибернетикой); трудовая теория стоимости (А.Смит, Д.Рикардо, К.Маркс)—неоклассика (А.Маршалл и др.)—кейнсианство—посткейнсианство.

В.С.Стёпин, один из известнейших отечественных филосо фов науки, считает возможным выделение в естествознании че тырех глобальных революций и трех этапов естествознания как единого целого [3,с.177-189]. Классическое естествозна ние он соотносит с ХѴІІ-ХІХ веками и двумя революциями: выработкой идеалов научности и приобретением естествознани ем дисциплинарной организованности. Неклассическое есте ствознание (третья революция) характерно для конца XIX и первой половины XX века (понимание относительной истин ности теорий, учет особой роли средств наблюдения и т.п.). Постнеклассическое естествознание (четвертая революция) относится к последней трети XX века (компьютеризация есте ствознания, распространение междисциплинарных исследова ний, широкое освоение идей эволюции и историзма и т.п.).

Безусловно, возраст современной науки весьма почтенный— около 300 лет. За это время она превратилась в высокоспециа лизированную сферу жизнедеятельности человека, обилие ко ординационных и субординационных связей которой способно изумить каждого, кто еще способен к удивлению. В науке мно гое взаимосвязано, но не настолько жестко, чтобы отрицать своеобразие отдельных наук, их темпов исторической поступи.

Сложность и необычность науки как объекта анализа вы нуждает быть осторожным. Верхом наивности является жела ние представить разнообразный мир науки в некоей общей тео рии. Такого рода попытки, а их число множится, неизменно заканчиваются конфузом. Причем по достаточно очевидной причине игнорируется наработанный в философии и филосо фии науки материал, который, и это существенно, невозможно втиснуть в узкие рамки одного универсального учения. Фило софия науки не должна игнорировать плюрализм философии, в том числе наличие в ней определенных философских парадигм. Вне этих парадигм нет философии и нет философии науки. Каждой философской парадигме соответствует парадигма философии науки. Это решающий пункт всего дальнейшего рас суждения. Приведенные выше рассуждения о критериях науки имели предварительный характер. Смысл этих критериев не ав тономен от содержания философских парадигм, начиная с фе номенологии и кончая постмодернизмом. Наш анализ филосо фии науки только начинается, ему предстоит пройти по дорогам по крайней мере шести философских парадигм. Прежде чем сделать это, необходимо рассеять одно сомнение. Речь не идет о том, чтобы, взяв невесть откуда появившую ся философскую парадигму, поставить под ее прицел науку. Если бы дело обстояло именно таким образом, то непременно возникли бы сугубо внешние, отчужденные отношения между той или иной философской парадигмой и наукой.

Речь идет о другом: каждая из философских парадигм вобрала в себя сре ди прочего и философский потенциал науки. Задача состоит в том, чтобы выразить его в отчетливой форме. Если же анализ науки выявит такие положения, которые не согласуются с уже рассмотренными философскими парадигмами, то мы не без удовольствия сформулируем в дополнение к известным другие философские концептуальные системы. Философия науки — это философский анализ науки, которому противопоказана вся ка я предвзятость.

Аналитическая философия науки

В аналитической философии теме науки всегда уделялось больше внимания, чем в других философских парадигмах XX века. В этой связи дело доходит до прямого отождествления аналитической философии и философии науки. Разумеется, та кое отождествление несостоятельно. Кроме аналитического су ществуют и другие философские подходы к науке. В данном параграфе дается общая характеристика аналитической фило софии науки. В аналитической философии научное знание рассматривает ся как совокупность взаимосвязанных между собой высказыва ний в аспекте семантики, синтактики и прагматики. Существует тесная корреляция между соответственно семантикой и пробле мой корреспондентной истины, синтактикой и проблемой пра вил логических выводов и построений, прагматикой и пробле мами мотивов, интенций, ценностей. Фреге, Рассел и ранний Витгенштейн приложили много ста раний к тому, чтобы установить связь между семантикой и синтактикой.

Фреге и Рассел были первоклассными логиками, но не естествоиспытателями. В их работах доминирует логика и ее языки. Получается, что хорошая наука — это хорошая ло гика. Витгенштейн в "Логико-философском трактате" устанавли вает полное соответствие между структурой логики и структурой мира. Остается, однако, неясным путь перехода от мира к ло гике и от логики к миру. На работах Фреге, Рассела и раннего Витгенштейна лежит печать панлогицизма. Поздний Витген штейн отодвигает логику в сторону; это свидетельствует, пожа луй, о том, что в компании с Фреге и Расселом он был чужа ком — философом рядом с логиками.

Неопозитивизм в лице Шлика, Нейрата, Рейхенбаха и Кар- напа остро поставил вопрос о выработке, открытии научного знания. Наука рассматривается в контексте ее открытия. Глав ная идея очень простая, по крайней мере на первый взгляд: на учное знание требует опоры на экспериментальные факты, фиксируемые в протокольных предложениях. Но как перейти от знания об отдельных фактах к более общему знанию, к тео рии? С помощью индуктивного метода, который по определе нию призван обеспечить упомянутый переход. Что касается экспериментальных фактов, то их старались уберечь от всех тех трудностей, которые возникают в связи с науками, имею щими дело с психикой и сознанием. Отсюда нескрываемое же лание придать экспериментальным фактам "железный", фунда ментальный статус. На деле это привело к физикализму (Ней- рат и др.), по сути же использовался в основном философский потенциал классической, неквантовой физики. В области экс периментальных наук неопозитивизм, руководствуясь идеей истины, настаивал на актуальности верификации — проверки научного знания. Знание истинно, если оно подтверждается фактами. Итак, для неопозитивистской концепции экспери ментальной науки характерны: фактуализм, индуктивизм, ве- рификационизм, контекст открытия, а также физикализм.

Неопозитивизм встретил резкое оппонирование со стороны еще одного позитивизма — постпозитивизма (прежде всего К.Поппера). Поппер антииндуктивист, он считал, что индук ция бессильна в достижении обобщенного теоретического зна ния. Но последнее существует, следовательно, оно выдвигается учеными в качестве свободного изобретения, гипотезы, предпо ложительного знания. Жизнь гипотетического теоретического знания регулируется в основном нормами дедукции. Дедукция приводит к научным высказываниям, которые сопоставляются с экспериментальными фактами. Последние способны фальси фицировать гипотетическое знание, опровергнуть правомер ность его использования. Истинность теории недоказуема, ибо то, что сегодня истинно, завтра оказывается уже опровергну тым. В то же время, если теория не согласуется хотя бы с од ним фактом, то ей нанесен решающий удар и от нее приходит ся отказаться. Научное знание эффективно и правдоподобно, но не истинно. Итак, для постпозитивистской концепции экс периментальной науки характерны: фактуализм, дедуктивизм, фальсификационизм, контекст обоснования научного знания.

Еще одним существенным для оценки аналитической фило софии науки обстоятельством является противостояние парти куляризма Карнапа и холизма Куайна (разумеется, оба имеют многочисленных сторонников). На этот раз речь идет о статусе логико-математических наук, о том, имеют ли они фактуальное содержание. Если да, то они в той или иной форме тесно вза имосвязаны с фактами. Если нет, то предложения логико-мате матических наук имеют другой характер, нежели предложения фактуальных наук. Как уже известно читателю, именно второй позиции придерживался Карнап. Партикуляризм Карнапа со стоит в различении аналитических предложений логики и ма тематики и синтетических предложений фактуальных наук. Холист Куайн объединяет аналитические и синтетические пред ложения: все науки фактуальны, логика и математика тоже.

Куайн снимает противоположность между аналитическими и синтетическими предложениями. Логика и математика более опосредовано, чем физика, в конечном счете связаны с факта ми. Критика Куайна была воспринята многими неопозитивис тами. Тем не менее в ряде случаев, как выяснилось, деление на аналитические и синтетические предложения должно быть со хранено. В своей работе логики и математики часто обращают ся с излюбленным ими материалом как аналитическими пред ложениями.

Куайна не устраивает ни индуктивизм неопозитивистов, ни гипотетический дедуктивизм постпозитивистов. Теория являет ся для него одной из составляющих жизненного опыта челове ка, появляющейся в результате стимульного воздействия внеш него мира на чувствительность человека, последующей языковой игры и проверки предсказаний в деятельности людей [4,с.1-42]. На примере Куайна отчетливо выделяются следующие новации аналитической философии науки: явная опора на концепт язы ковой игры и прагматику поведения (физикализм неопозити вистов переводится Куайном в натурализм).

Концепт языковой игры, более богатый, чем индукция и де дукция, занимает в аналитической философии науки централь ное место и поэтому заслуживает особого внимания.

Как известно, концепт языковой игры ввел в философию поздний Витгенштейн. Он же пытался использовать его при осмыслении оснований математики. Витгенштейн приходит к заключению, что "логический вывод — это часть языковой иг ры" [5,с. 189]. Особенность его позиции состояла в том, что он понимал науку как подспорье в практической деятельности че ловека. Язык науки у позднего Витгенштейна не отличается от повседневного языка: и тот и другой — языковая игра, впле тенная в практику форм жизни. Оба языка в чрезмерном ак центе на практику слишком очевидным образом освобождают ся от рефлексии, размышлений. Витгенштейн очень рискован но поступает как с синтактикой, так и с семантикой научных языков. Синтактика приобретает произвольно-игровой харак тер, семантика игнорируется еще в большей степени, значение слова освобождается от его обусловленности референтами, ве щами, фактами и переводится всецело в область употребления, т.е. значение слова есть его употребление.

Слишком большая произвольность, присущая языковым играм Витгенштейна, была впервые подмечена представителями окс фордской школы (Остин, Сёрл и др.). Остин разработал теорию речевых актов, которая по своей сути оппонирует концепции языковых игр. Сёрл же уделил первостепенное внимание пра вилам и нормам речевых актов. В случае естественного и науч ного языков вряд ли эти правила и нормы являются одними и теми же. Иначе говоря, становится актуальным различие нау ки и не-науки. Разумеется, это различие не ставилось под сом нение в логико-математических и достаточно развитых есте ственно-научных дисциплинах. Намного сложнее складывается ситуация в гуманитарных науках, особенно в тех из них, в ко торых доминируют вербальные (словесные) формы.