Илон Маск. Tesla, spacex и дорога в будущее

• Название: Tesla, spacex и дорога в будущее
• Анкор: Илон Маск
• Дата: 04.09.2022
• Размер: 3.43 Mb.
• Имя файла: Илон Маск.docx
• Тип: Документы; #661310
• страница: 10 из 28

4

торые помогали с запуском, он попытался уговорить инженеров SpaceX не усердствовать чересчур и подождать до завтра. Вместо этого Базза, сильный лидер, воплощающий непреклонный дух SpaceX, отправил пару грузовиков за топливом, успокоил начальника и подготовил стенд к следующему запуску. В последующие дни инженеры SpaceX наладили оптимальный график, который позволял проводить несколько испыта­ний вдень — неслыханное дело для аэропорта. Через две недели рабо­ты газовый генератор был настроен так, как им хотелось.

Потом они несколько раз съездили в Мохаве и другие места, в том числе на тестовый полигон авиабазы «Эдвардс» и на еще один, в Мис­

сисипи. Во время «ракетного тура» по стране инженеры SpaceX на­ткнулись на полигон площадью 300 акров (около 120 гектаров) у ма­ленького города Макгрегор почти в центре Техаса. Им очень понрави­лось это место, и они уговорили Маска его купить. В далеком прошлом здесь испытывал ракеты военно-морской флот, а затем — Эндрю Бил, пока его аэрокосмическая компания не развалилась. «Когда Бил понял, что для создания ракеты, способной запускать на орбиту достаточно большие спутники, понадобится 300 млн долларов, он свернул лавоч­ку и оставил много полезных для SpaceX объектов инфраструктуры, включая бетонный треножник высотой с трехэтажный дом, с ногами, толстыми как ствол секвойи», — пишет журналист Майкл Бельфьоре в книге «Ракетчики» («Rocketeers»), посвященной истории нескольких частных аэрокосмических компаний.

Среди молодых инженеров, которые спешно переехали в Техас и на­чали готовить полигон для нужд SpaceX, оказался Джереми Холлман. Он был воплощением идеального новобранца по критериям Маска — получил диплом авиакосмического инженера в университете науки и техники штата Айова и продолжил образование в университете Юж­ной Калифорнии, где стал магистром. Потом он пару лет пробыл ин- женером-испытателем в Boeing, занимаясь реактивными двигателями, ракетами и космическими летательными аппаратами

После Boeing он разочаровался в гигантах индустрии. В первый его рабочий день завершилось слияние Boeing с McDonnell Douglas. По­лучившаяся организация-мастодонт устроила пикник, чтобы повысить трудовой энтузиазм сотрудников, но в итоге провалила и эту простую задачу. «Один директор департамента произнес речь о том, что мы те­перь одна компания с общими целями, а потом добавил, что эта ком­пания ограничена в средствах, — вспоминал Холлман. — И попросил всех ограничиться одним куском курицы». Дальше ситуация не улучши­лась. Любой проект в Boeing оказывался слишком крупным, громозд-

Базза знал, чем Холлман занимался в Boeing, и переманил его к себе примерно через полгода после появления SpaceX.

ким и дорогостоящим. И когда появился Маек с обещаниями радикаль­ных перемен, Холлман вцепился в эту возможность. «Я подумал, что такой шанс нельзя упускать», — сказал он. В свои 23 года Холлман .был холост и готов отказаться от всякого подобия личной жизни в поль­зу непрерывной работы на SpaceX. Он стал заместителем Мюллера.

Мюллер создал трехмерные модели двух двигателей, которые соби­рался построить. Merlin должен был оторвать первую ступень Falcon 1 от земли, а более компактный Kestrel — обеспечивать полет верхней второй ступени в космосе. Холлман с Мюллером вместе решили, ка­кие компоненты двигателей SpaceX стоит построить на собственном заводе, а какие — постараться купить. Для второй цели Холлману при­шлось объехать кучу машиностроительных предприятий, узнавая усло­вия и сроки поставки оборудования. Довольно часто машиностроители говорили Холлману, что график SpaceX — сущее безумие. Другие были более сговорчивыми и соглашались адаптировать существующую про­дукцию для потребностей SpaceX или сделать ее с нуля. Также Холлман убедился в огромной пользе творческого подхода. Например, он выяс­нил, что, если поменять уплотнение в существующих клапанах для ав­томоек, их можно будет использовать с ракетным топливом.

Когда первый двигатель SpaceX был собран на калифорнийском за­воде, Холлман погрузил его и массу другого оборудования общим ве­сом около 4 тыс. фунтов (около 1800 кг)¹ в прицеп, арендованный у U-Haul^{I II}, прицепил его к белому «Хаммеру» и отвез все это по фе­деральной трассе номер 10 из Лос-Анджелеса в Техас, на испытатель­ный полигон. По прибытии двигателя на место началось одно из самых грандиозных испытаний на сотрудничество и взаимопонимание в исто­рии SpaceX. В компании гремучих змей и жалящих огненных муравьев, под палящим солнцем и в полной изоляции, группа под руководством Баззы и Мюллера подвергла двигатель подробнейшему изучению. По­стоянно происходили взрывы, которые вежливо называли «быстрой незапланированной дезинтеграцией». Эта тяжелая, напряженная ра­бота должна была показать, сможет ли команда инженеров тягаться в профессионализме и упорстве с целыми государствами. Сотрудники SpaceX достойно «окрестили» это место — распили бутылку коньяка Remy Martin за 1200 долларов из бумажных стаканчиков и успешно прошли тест на алкоголь, когда ехали на «Хаммере» обратно. С тех пор дорогу из Калифорнии на испытательный полигон стали называть «в Техас на скотовозе». Инженеры работали по десять дней подряд, воз­вращались в Калифорнию на выходные, а потом ехали назад. Чтобы облегчить эти путешествия, Маек иногда одалживал свой личный са­молет. «В нем помещалось шестеро, — рассказал Мюллер. — Ну, или семеро, если один сидел в туалете, как оно почти всегда и было».

Хотя ВМС и Бил оставили на полигоне кое-какое испытательное оборудование, SpaceX пришлось многое переделывать. Одним из са­мых крупных сооружений был горизонтальный тестовый стенд пример­но 30 футов (9 м) в длину и по 15 футов (4,5 м) — в ширину и высоту. Другой дополнительный стенд, вертикальный, имел высоту в два эта­жа. Когда двигатель требовалось запустить, его закрепляли на одном из стендов, предварительно снабдив датчиками для сбора данных, и следи­ли за ним с нескольких камер. Инженеры укрывались в бункер, защи­щенный с одной стороны земляным валом. Если что-то шло не так, они смотрели записи с веб-камер или осторожно поднимали крышку люка и прислушивались. Местные жители редко жаловались на шум, а вот коровы реагировали. «У них от природы есть защитный механизм — собираться вместе и бегать по кругу, — говорит Холлман. — При ка­ждом запуске они разбегались в стороны, а потом объединялись в этот круг, закрывая телят в середине. Мы поставили отдельную камеру, что­бы наблюдать за коровами».

И Kestrel, и Merlin вызвали у конструкторов немало трудностей, по­этому ими занимались но очереди. «Мы запускали Merlin, пока у нас не кончалось оборудование или пока не происходила неудача, — вспо­минал Мюллер. — Тогда мы запускали Kestrel, так что работы всегда

хватало». Месяцами инженеры SpaceX приезжали на полигон к восьми утра и работали с двигателями по 12 часов, а потом ехали ужинать в се­тевой стейк-хаус Outback. У Мюллера был особый талант — просма- • тривая данные о запусках, находить момент, когда двигатель слишком перегревался, охлаждался или делал еще что-нибудь не так. Тогда Мюл­лер звонил в Калифорнию, требовал переделать определенные детали двигателя и прислать их ему в Техас. Нередко детали переделывались прямо на месте, на фрезерных и токарных станках, привезенных Мюл­лером. «Kestrel поначалу был кошмарен, но мы улучшили его показате­ли с ужасных до отличных благодаря штукам, которые купили в Интер­нете или собрали в мастерской. Это один из моих главных поводов для гордости», — сказал Мюллер. Некоторые члены техасской команды от­точили свои навыки до того, что могли построить достойный испытаний двигатель за три дня. От тех же людей требовалось хорошо разбираться в программировании. Они могли целую ночь не спать, делая турбона­сос для двигателя, а на следующую ночь усаживались за переделку кон­трольных программ для двигателя. Холлман занимался этим постоянно, и в обоих случаях был звездным игроком. Однако он оказался не един­ственным в команде молодых и находчивых инженеров, кто переходил от одной дисциплины к другой по необходимости или от жажды приключе­ний. «Невероятное ощущение, — сказал Холлман. — Тебе всего 24 или 25, а тут такое доверие. Это очень вдохновляло».

Чтобы запустить ракету в космос, двигатель Merlin должен был про­работать 180 секунд. В начале техасских испытаний такая длительность казалась совершенно недостижимой: аппарат глох спустя полсекупды. Порой Merlin слишком сильно вибрировал во время испытаний. По­рой он плохо реагировал на новый материал. Порой трескался и тре­бовал масштабной доработки деталей, например замены алюминиевого коллектора на сделанный из инконеля — экзотического сплава, при­способленного для экстремальных температур. Как-то раз топливный клапан не открылся как положено, в итоге взорвался весь двигатель. В результате другого неудачного испытания сгорел весь стенд. Обыч­но задача позвонить Маску и пересказать превратности дня выпадала

Баззе или Мюллеру. «Илон был весьма терпелив, — рассказал Мюл­лер. — Помню, как-то раз у нас проходили испытания на двух стендах сразу, и оба аппарата взорвались. Я сказал Илону, что можно попробо­вать еще один двигатель, но был до крайности расстроен, а еще устал и разозлился, поэтому разговаривал довольно грубо. Я выдал: „Можно поджечь еще одну хреновину. Но я сегодня и так взорвал до фига это­го дерьма". Он ответил: „Ладно, хорошо, ничего страшного. Главное, успокойся. Завтра попробуем еще“». Потом коллеги из Эль-Сегун- до рассказали, что Маек чуть не расплакался, когда услышал в голосе Мюллера столько огорчения и муки.

Чего Маек не терпел, так это отговорок или отсутствия четкого пла­на действий. Холлман оказался одним из многих сотрудников, которые поняли это после фирменного допроса с пристрастием. «Самым непри­ятным был первый случай, — вспоминал Холлман. — Что-то пошло не так, Илон спросил меня, сколько времени уйдет на устранение непола­док, а мне нечего было ответить. Он сказал: „Это надо знать. Это важ­но для компании. На этом держится абсолютно все. Почему у тебя нет ответа?" Он продолжал атаковать меня конкретными, прямыми вопро­сами. Я думал, надо было скорее сообщить о случившемся, но понял, что гораздо важнее сначала собрать всю информацию».

Время от времени Маек лично участвовал в испытаниях. В частности, коллегам хорошо запомнился момент, когда SpaceX пыталась усовер­шенствовать камеру охлаждения для своих двигателей. Компания при­обрела несколько штук по 75 тысяч долларов за каждую. Чтобы прове­рить, хорошо ли они держат нагрузку, надо было поместить их под дав­ление воды. Во время первого теста дорогая камера треснула, а потом и вторая сломалась — в том же месте. Маек дал команду начать тре­тий тест, от чего инженеры пришли в ужас. Возможно, нагрузка просто была слишком сильной, а это означало, что Маек впустую уничтожает важное оборудование. Когда треснула и третья камера, Маек отправил аппараты в Калифорнию, поставил на пол в цеху и с помощью сотруд­ников начал заполнять эпоксидной смолой, чтобы посмотреть на их поведение. «Он не боится запачкать руки, — сказал Мюллер. — Как есть — в итальянских туфлях, в дизайнерской одежде, и с головы до ног в эпоксидке. Всю ночь испытывали, и все равно неудачно». Костюм был испорчен, а Маек, убедившись в том, что оборудование неисправ- .но, потребовал от инженеров найти новое решение и двинулся дальше.

Все эти инциденты были частью утомительного, но продуктивного процесса. Сотрудники SpaceX стали ощущать себя небольшой крепкой семьей, сплотившейся наперекор всему миру. В конце 2002 года у ком­пании был пустой склад. Через год помещение выглядело, как настоящий ракетостроительный завод. Рабочие двигатели Merlin прибывали из Те­хаса и отправлялись на линию сборки, где механики могли закрепить их в основном корпусе ракеты — в ее первой ступени. Чтобы подсоединять первую ступень ко второй, были устроены специальные рабочие станции. На полу стояли подъемные краны для тяжелых грузов, а голубые метал­лические транспортеры перемещали корпус ракеты от одной станции к другой. Кроме того, SpaceX начала делать обтекатели — кожухи, кото­рые защищают закрепленные на ракете грузы во время запуска, а потом открываются, как раковина моллюска, отправляя их в космос.

Кроме того, SpaceX нашла клиента. Маек заявил, что первая ракета со спутником TacSat-1 для Министерства обороны будет запущена «в начале 2004 года» с военно-воздушной базы «Ванденберг». Когда за­маячила эта цель, двенадцатичасовой рабочий день шесть дней в неде­лю стал считаться нормой, а многие люди работали еще дольше. Пере­дышки, если они вообще были, наступали где-то в восемь вечера, когда Маек разрешал всем поиграть в «стрелялку» вроде Quake III Arena или Counter-Strike. В назначенный час по офису разносилось щелканье затворов — человек двадцать вооружались перед битвой. Маек играл под ником Random9 и часто выигрывал, неистово ругаясь и безжа­лостно взрывая своих сотрудников. «Босс расстреливал нас ракетами и плазмой, — вспоминал Колонно. — В этих играх ему нет равных, у него сумасшедшая реакция. Он знает все трюки и умеет подкрады­ваться незаметно».

Приближающийся запуск обострил инстинкты Маска-продавца. Он хотел показать широкой публике, чего достигли его не знающие уста-

ли сотрудники, и подстегнуть общий интерес к SpaceX. Для этого Маек решил в декабре 2003 года представить прототип Falcon 1. Предпо­лагалось доставить ракету высотой с семиэтажный дом на специаль­но построенной платформе, вместе с мобильной пусковой установкой SpaceX, к штаб-квартире Федерального авиационного управления. По­следующая пресс-конференция должна была показать Вашингтону, что появился современный, продвинутый и недорогой ракетостроитель.

Все эти маркетинговые пляски казались конструкторам SpaceX не­разумными. Они и так работали больше ста часов в неделю, чтобы сделать настоящую ракету, без которой компания не сможет работать в отрасли. А Маек хотел, чтобы вдобавок они соорудили привлекатель­ный макет. Инженеров отозвали из Техаса и дали на создание муляжа очередной срок, грозящий язвой желудка. «Мне это казалось мартыш­киным трудом, — сказал Холлман. — Какой в этом толк? Но по мыс­ли Илона, только так реально было получить серьезную поддержку от важных людей из правительства».

Делая прототип для мероприятия, Холлман пережил весь диапазон подъемов и спадов, неизбежный во время работы на Маска. Неде­лей раньше он потерял свои очки — они соскользнули с лица и упали в огневод на техасском полигоне. Холлман решил эту проблему, надев старые защитные очки с диоптриями ', но поцарапал линзы, когда пы­тался залезть под двигатель в цеху SpaceX. Не имея свободной мину­ты, чтобы дойти до окулиста, Холлман чувствовал, что теряет душевное здоровье. Бесконечные рабочие дни, испорченные очки, а теперь еще и какой-то рекламный трюк.

Как-то вечером в цеху он дал выход эмоциям, не зная, что Маек стоит рядом и все слышит. Через два часа Мэри Бет Браун принесла ему та­лончик на посещение специалиста по лазерной коррекции зрения. Ког­да Холлман пришел к доктору, выяснилось, что Маек уже гарантировал оплату операции. «Илон бывает очень требовательным, но он делает ’

Перед возвращением в Эль-Сегундо Холлман на сверлильном станке убрал с очков защитный козырек. «Я не хотел выглядеть в самолете как чудик», — сказал он.

все, чтобы убрать помехи с вашего пути», — сказал Холлман. Пораз­мыслив, он также согласился, что в долгосрочной перспективе вашинг­тонский план Маска имел смысл. «Я думаю, он хотел придать SpaceX . некую реалистичность, а если припарковать ракету перед вашим крыль­цом, вряд ли вы сможете не заметить ее», — заключил инженер.

Мероприятие в Вашингтоне прошло хорошо, и всего через несколько недель SpaceX сделала еще одно поразительное заявление. Хотя компания еще не запустила ни одной ракеты, она уже планировала сделать вторую. Параллельно с Falcon 1 она решила строить Falcon 5. Как видно из назва­ния, новая ракета должна была иметь пять двигателей, а значит, возмож­ность вывезти еще больше груза — 9200 фунтов (примерно 4200 кг) — на околоземную орбиту. Что самое важное, Falcon 5 теоретически могла добраться до МКС и доставить туда все необходимое. Эта способность могла обеспечить SpaceX крупные контракты с НАСА. И, поскольку Маек был одержим безопасностью, ракета должна была выполнять свою задачу, даже если три из пяти двигателей откажут, — еще одна степень надежности, не виданной на рынке в течение десятилетий.

Существовал только один способ справиться со всей этой работой — выполнить обещание SpaceX, данное в самом начале, а именно: дей­ствовать в духе стартапа из Кремниевой долины. Маек постоянно искал башковитых инженеров, которые не только хорошо учились, но уже успели сделать что-нибудь исключительное благодаря своим талантам. Если он находил хорошего кандидата, то начинал неустанно обхажи­вать его или ее, уговаривая прийти в SpaceX. Брайан Гарднер, напри­мер, познакомился с Маском в ангарах аэропорта Мохаве, и вскоре они уже обсуждали работу. Кое-какие научные исследования Гардне­ра спонсировала компания Northrup Grumman. «Илон сказал: „Мы откупимся¹¹, — вспоминал Гарднер. — Тогда я отправил ему свое ре­зюме в 2:30 ночи, и он ответил через полчаса, прокомментировав все по пунктам. Он написал: „Когда будете проходить собеседование, обя­зательно расскажите конкретно, что вы умеете делать, а не бросайтесь модными словечками¹⁴. Я был потрясен тем, что он нашел на это вре­мя». Став сотрудником компании, Гарднер получил задание улучшить

систему проверки клапанов в двигателе Merlin. Клапанов были десятки, и чтобы вручную проверить каждый, требовалось от трех до пяти часов. Через полгода Гарднер сделал автоматизированную систему тестирова­ния, которая справлялась за минуты. Этот испытательный прибор сле­дил за каждым клапаном в отдельности, так что инженер в Техасе мог запросить показатели для конкретной детали. «Мне передали нелюби­мое дитя, с которым никто не хотел возиться, чтобы я разобрался с ним и завоевал себе профессиональную репутацию», — объяснил Гарднер.

По мере пополнения новыми сотрудниками SpaceX перестала поме­щаться в своем первом здании и заполнила еще несколько строений в комплексе Эль-Сегундо. Конструкторы компании пользовались очень мощным программным обеспечением и обрабатывали большие графи­ческие файлы, а значит, им требовалась высокоскоростная связь между всеми офисами. Но соседи SpaceX не поддерживали инициативу соеди­нить здания оптоволоконными кабелями. И вместо того чтобы тратить время на препирательства с другими компаниями, директор по инфор­мационным технологиям Брэнден Спайке, который работал с Маском в Zip2 и PayPal, придумал более быстрое и хитрое решение. Один его друг, сотрудник телефонной компании, нарисовал схему, как безопасно закрепить сетевой кабель между электрическими, телеграфными и те­лефонными проводами на столбе. В два часа ночи команда шабашников на автоподъемнике с люлькой провела оптоволокно между опорами те­лефонной линии и прямо в здания SpaceX. «Мы справились за выход­ные, а на то, чтобы достать разрешение, ушли бы месяцы, — сказал Спайке. — Мы всегда жили с чувством, что перед нами стоит непре­одолимое препятствие, но надо сплотиться и бороться изо всех сил».

Маек всегда старался заставить своих сотрудников трудиться больше и качественнее, и не важно, шла ли речь о должностных обязанностях или дополнительной работе. Спайке, в частности, отвечал за персо­нальные игровые компьютеры, собранные по индивидуальному заказу • для дома Маска. Их вычислительная мощность использовалась по мак­симуму, а значит, требовалось охлаждение водой, которая шла по труб­кам, вмонтированным в корпуса. Когда один из этих игровых агрегатов

стал постоянно ломаться, Спайке понял, что в особняке Маска неста­бильное электропитание, и сделал вторую электросеть специально для игровой комнаты. Эта дополнительная работа не обеспечила Спайксу .никаких поблажек. «Однажды упал почтовый сервер SpaceX, и Илон сказал буквально следующее: „Чтобы такой хрени больше не было, понял?" — рассказывает Спайке. — Он умел прожигать взглядом — и смотрел на людей в упор, для полного понимания».

Маек пытался найти подрядчиков, которые могли бы сравниться со SpaceX в плане темпов и творческого подхода. Вместо того чтобы об­ращаться к представителям аэрокосмической отрасли, он находил по­ставщиков с похожим опытом, но из других областей. В начале работы SpaceX нужно было заказать топливные баки — а это, в сущности, кор­пус ракеты, — и Маек в итоге оказался на Среднем Западе, где встре­тился с компаниями, которые производили большие металлические баки для молочной промышленности и обработки пищевых продуктов. Этим поставщикам было трудно соблюдать сроки SpaceX, и Маек не­редко летал через всю страну, чтобы нанести визит, порой неожидан­ный, и проверить, как идет процесс. Однажды такая проверка случилась в компании под названием Spincraft, расположенной в штате Вискон­син. Маек с парой сотрудников SpaceX прилетел на личном самолете поздно вечером, ожидая увидеть смену, работающую внеурочно, чтобы в срок сделать топливные баки. Обнаружив, что подрядчик сильно от­стает от графика, Маек повернулся к сотруднику Spincraft и заявил ему: «Вы имеете нас в задницу, и нам это не нравится». Дэвид Шмиц, в то время генеральный директор Spincraft, рассказал, что Маек заработал репутацию устрашающего переговорщика, который действительно лич­но проверяет, как идут дела. «Если Илон был недоволен, вы об этом знали, — сказал Шмиц. — Дело могло принять неприятный оборот». В последующие месяцы SpaceX расширила сварочные мощности, чтобы делать топливные баки у себя в Эль-Сегундо и расстаться со Spincraft.

Еще один продавец прилетел в SpaceX, чтобы предложить обору­дование для технологической инфраструктуры. Он начал стандартный процесс налаживания отношений, который продавцы практикуют в те-

чение многих столетий. Приехать. Побеседовать. Прощупать друг дру­га. И только потом перейти к бизнесу. Маек не терпел подобных вещей. «Человек входит, и Илон спрашивает, какова цель его визита, — вспо­минал Спайке. — Тот отвечает: „Наладить отношения¹¹. Илон говорит: „Хорошо. Рад был познакомиться¹¹, что в принципе означает: „Вали из моего кабинета¹¹. Этот мужик ехал четыре часа на встречу, которая за­няла две минуты. Просто Илон на дух не переносил подобных вещей». Маек мог быть так же резок с сотрудниками, которые не соответствова­ли его стандартом. «Он часто говорил: „Чем дольше ты ждешь, прежде чем кого-то уволить, тем больше времени пройдет с тех пор, когда это надо было сделать¹¹», — говорит Спайке.

Большинство сотрудников SpaceX были в восторге от работы в ком­пании и старались не расстраиваться из-за изнурительных требований и резкого поведения Маска. Но порой он заходил слишком далеко. Кон­структорский состав каждый раз приходил в коллективное бешенство, когда они читали в прессе, что Маек так или иначе приписывает созда­ние ракеты Falcon себе одному. Еще Маек нанял команду документа­листов, которые какое-то время ходили за ним с камерой. Эта наглость сильно действовала на нервы людям, которые работали в цеху, не раз­гибая спины. Им казалось, что эго Маска сделало его неадекватным — он представлял SpaceX в качестве лидера аэрокосмической отрасли, хотя компания не запустила еще ни одной ракеты. Если сотрудники по­дробно объясняли, какие недостатки видят в конструкции Falcon 5, или выступали с практическими предложениями, как быстрее закончить с Falcon 1, их игнорировали или того хуже. Доказать, что Илон в чем-то не прав, означало обречь себя на «поцелуй смерти». «Это был период, когда в течение долгих промежутков времени с персоналом обращались плохо, — рассказал один инженер. — Многих хороших конструкторов, которых все, кроме „руководства¹¹, считали ценными сотрудниками, вы­жили или просто уволили, обвинив в вещах, которых они не делали, или ' свалив на них какую-нибудь проблему».

Начало 2004 года, когда SpaceX собиралась запустить ракету, наступи­ло и прошло. Двигатель Merlin, построенный Мюллером и его командой,

представлялся одним из самых эффективных ракетных двигателей за всю историю отрасли, но на испытания, необходимые, чтобы убедиться в его готовности к запуску, потребовалось больше времени, чем рассчитывал _кМаск. Наконец, осенью 2004 года двигатели стали работать стабильно и удовлетворять всем поставленным требованием. Это означало, что Мюллер с командой могли вздохнуть свободно, а все остальные сотруд­ники SpaceX — приготовиться к страданиям. С самого начала работы в SpaceX Мюллер отвечал за критический участок — пока его задача не была выполнена, компания не могла двигаться дальше. Он всегда нахо­дился под пристальным взглядом Маска. «Как только двигатель был го­тов, настало время общей паники, — сказал Мюллер. — Никто больше не знал, каково это — отвечать за критический участок».

Вскоре это узнали многие, когда посыпались серьезные проблемы. Бортовая электроника, то есть системы навигации, коммуникации и об­щего управления ракетой, оказалась сущим кошмаром. По неизвест­ным причинам не удавалось выполнить банальные на первый взгляд задачи — например, заставить главный компьютер ракеты воспри­нимать флэш-память. Программное обеспечение, необходимое для управления ракетой, тоже стало настоящей обузой. «Представьте себе ощущение, когда на последние 10% работы приходится вся интеграция компонентов, и они просто не взаимодействуют друг с другом», — про­комментировал Мюллер. Наконец, в мае 2005 года SpaceX перевезла свою ракету на 180 миль (290 км) на север, на военно-воздушную ба­зу «Ванденберг», для испытания и запустила двигатель на пять секунд на стартовом столе.

Запускать ракеты с базы «Ванденберг» было бы очень удобно для SpaceX. Это место находится недалеко от Лос-Анджелеса и располагает несколькими стартовыми столами. Но компания оказалась там незваным гостем. ВВС встретили новоприбывших неприветливо, и люди, ответ­ственные за стартовые площадки, вовсе не лезли из кожи вон, желая по­мочь. Компании Lockheed и Boeing, запускающие там военные спутни­ки-шпионы стоимостью в миллиард, тоже не обрадовались присутствию SpaceX — во-первых, она представляла угрозу для их бизнеса, а во-вто­рых, им не нравилось, что какие-то стартаперы возятся со своей ракетой рядом с их драгоценными грузами. Когда SpaceX начала переходить от испытаний к запуску, ей велели встать в очередь. Это означало, что надо ждать несколько месяцев. «Нам разрешили сделать запуск, но так, что было очевидно: никакого запуска не будет», — сказала Гвинн Шотвелл.

Занявшись поисками нового места, Шотвелл и Ганс Кенигсманн по­весили на стену карту мира в проекции Меркатора и стали искать зна­комые названия рядом с экватором, где планета вращается быстрее и ракета получит дополнительное ускорение при запуске. Первым бросился в глаза остров Кваджалейн, или Квадж, — самый крупный в атолле, расположенным между Гуамом и Гавайями в Тихом океане, часть Республики Маршалловы Острова. Шотвелл выделила это место не случайно — армия США десятилетиями использовала его для ра­кетных испытаний. Шотвелл нашла фамилию полковника, отвечавшего за полигон, послала ему электронное письмо, и через три недели воен­ные перезвонили и сказали, что с радостью разрешат SpaceX сделать запуск с островов. В июне 2005 года инженеры компании начали за­полнять контейнеры оборудованием для отправки на Квадж.

Атолл Кваджалейн состоит примерно из ста островов, и многие из них не превышают сотен метров в длину — причем длина сильно пре­вышает ширину. «С воздуха он выглядит, как красивые бусины на нит­ке, — рассказал Питер Уорден, который посетил это место в качестве консультанта министерства обороны. — Население в основном жи­вет на острове Ибайи, а военные заняли Кваджалейн, самый южный остров, и превратили его отчасти в тропический рай, а отчасти в тайное логово Доктора Зло. США годами перебрасывали туда из Калифорнии межконтинентальные баллистические ракеты, а во времена СОИ про­водили там разные эксперименты. Из космоса на Квадж направляли лазерные лучи, чтобы проверить, насколько они точны и способны ли сбить МБР, летящую к островам. Военное присутствие можно заметить по группе странных зданий, включая громоздкие бетонные структуры в форме трапеций и без единого окна, — их явно соорудили люди, кото­рые зарабатывают на жизнь, имея дело со смертью».

Сотрудники SpaceX летали на Квадж либо на личном самолете Ма­ска, либо регулярными рейсами через Гавайи. Основным жилищем им служила квартира с двумя спальнями, которая из-за тумбочек и столов казарменного типа больше смахивала на общежитие. Все необходимые материалы приходилось привозить на самолете Маска или кораблем с Гавайев или из США. Каждый день команда SpaceX собирала обо­рудование и 45 минут плыла на Омелек, остров площадью семь акров (2,8 га), поросший пальмами и прочей растительностью, который дол­жен был стать пусковой площадкой. За следующие месяцы их неболь­шая группа расчистила подлесок, залила бетон для основания стартово­го стола и переделала спаренный жилой вагончик в офисы. Работа бы­ла утомительной и проходила в условиях изнурительной влажности под таким жарким солнцем, что кожа могла сгореть даже под футболкой. В конце концов некоторые стали оставаться на ночь на Омелеке вме­сто того, чтобы плыть по неспокойному морю на главный остров. «Часть офисов переоборудовали в спальни, снабдив койками и матрасами, — рассказал Холлман. — Потом мы привезли отличный холодильник и хо­роший гриль, а еще оборудовали душ. Мы старались, чтобы обстановка была не как в походном лагере, а как в нормальном жилище».

Солнце вставало в семь каждый день, и команда SpaceX сразу прини­малась за работу. Сначала проводили несколько собраний, на которых обсуждали, что нужно сделать, и предлагали решения остававшихся проблем. Когда прибыли крупные составные части, корпус ракеты раз­местили горизонтально в импровизированном ангаре и собрали, потра­тив на это многие часы. «Дела находились всегда, — рассказал Холл­ман. — Если двигатель был в порядке, возникала проблема с бортовой электроникой или программным обеспечением». К семи вечера работу сворачивали. «Кто-нибудь вызывался готовить ужин и делал стейки, картошку и макароны, — вспоминал Холлман. — Мы смотрели филь­мы с DVD-плейера, некоторые рыбачили с пристани». Для многих ин­женеров это было и мучительное, и волшебное время. «В Boeing рабо­тать комфортнее, но в SpaceX дело совсем в другом, — сказал Уолтер Симс, технический эксперт компании, который нашел время получить

сертификат дайвера, пока был на Квадже. — Каждый на острове ока­зывался суперзвездой в своем деле, семинары по ракетным двигателям или радиосвязи буквально не прекращались. Очень бодрящее место».

Инженеров постоянно ставило в тупик, почему Маек соглашал­ся платить за одно и отказывался финансировать другое. Например, в штаб-квартире просили купить станок за 200 тысяч или дорогосто­ящую деталь, которую считали необходимой для успеха Falcon 1, но Маек отказывал. И при этом ему было вовсе не жалко заплатить почти столько же за блестящее покрытие на полу цеха исключительно ради красоты. Команда на острове Омелек хотела заасфальтировать дорожку длиной 200 ярдов (около 180 м) между ангаром и стартовым столом, чтобы было проще перемещать ракету. Маек отказался. В результате инженерам пришлось двигать ее и подставку на колесах на манер древ­них египтян. Они укладывали ряд деревянных досок и катили ракету по ним. Доску, которая оказывалась последней, поднимали и перекла­дывали ее вперед — и так далее.

Ситуация сложилась абсурдная. Ракетостроительный стартап оказался в полной глухомани, силясь решить одну из труднейших в истории чело­вечества задач. При этом, честно говоря, лишь немногие в SpaceX имели представление о том, как запускать ракеты. Снова и снова агрегат вы­катывали на стартовый стол и приводили в вертикальное положение, но технический осмотр и проверка безопасности каждый раз обнажали во­рох новых проблем. Инженеры работали, сколько было возможно, а по­том укладывали ракету горизонтально и оттаскивали обратно в ангар, чтобы ей не навредил соленый воздух. Команды, которые многие месяцы отдельно занимались своим делом — реактивным движением, бортовой электроникой, — бросили вместе на остров, где их заставили работать как одно целое. В результате пришлось учиться новому и находить общий язык в экстремальных условиях; все это напоминало комедию ошибок. «Вроде „Острова Гиллигана“, только с ракетами»', — сказал Холлман.

Американский комедийный телесериал о потерпевших кораблекрушение, выходивший на телеканале CBS в 1964—1967 годах. —