Сочинение. 2. Т.Полякова - Вкус ледяного поцелуя. Ты как спросил он с душевной мукой
 Скачать 402.4 Kb.
|
|
– Читала? – спросил он сердито. – Или сама же и состряпала? – Нет у меня такого таланта… – Между прочим, идет следствие. – И как идет? Еле двигает ногами со скоростью черепахи? А нам результаты нужны. Тебе, кстати, нужны. Или полковника не хочешь? – Я в майорах умру, мне цыганка нагадала. Лучше скажи, что ты затеяла? – Хочу навестить господина Игнатова с официальным дружеским визитом. Повод найти раз плюнуть, потому как я представитель администрации, то есть власть, ее уважают и в приеме не отказывают. – И что ты ему скажешь? – По обстоятельствам. Взгляну на мужика… – А то ты его раньше не видела. – Раньше он мне был по фигу, а теперь я его в тюрьму упрятать хочу. Ваньку не нашли? – Нет. – Вот, а еще на меня ругаешься. Работай. Врала цыганка, умрешь в генералах. Дозвониться до Игнатова оказалось не так-то просто. Наконец приятный женский голос сообщил, что меня слушают очень внимательно. Я назвалась и доходчиво растолковала, чего хочу от ее босса. – Я перезвоню вам в течение десяти минут, – прощебетала она, да так, что я почувствовала себя в райском саду. Через семь минут она действительно перезвонила и сказала, что господин Игнатов ждет меня сегодня в 15.00, если это для меня удобно. Я заверила ее, что удобнее не бывает, и мы простились. После чего я ощутила настоятельную потребность похорошеть и отправилась в косметический салон. На самом деле хотелось расслабиться и прикинуть, как построить разговор с Игнатовым. Но и красота вещь не лишняя. В общем, я счастливо соединила приятное с полезным и без пяти минут три тормозила возле офиса Игнатова, который мог поспорить помпезностью с резиденцией Деда. – Надо жить скромнее, – буркнула я под нос, – власть не любит чужой выпендреж, ей своего за глаза. Меня ждали. Молодой человек встретил меня возле дверей и повел к лифту. Подняться надо было на второй этаж, и мне это вполне по силам, но местные традиции я решила не нарушать. – Прошу вас, – пропуская меня вперед, предложил молодой человек. По огромной ковровой дорожке мы прошли к кабинету. За дубовыми дверями в приемной сидела секретарь, женщина лет тридцати пяти, не красавица, одета скромно, но со вкусом, глаза из-под очков смотрели настороженно, хотя губы улыбались. Работала не за страх, а за совесть. Думаю, и за немалые деньги. Впрочем, мне ли сетовать? – Ольга Сергеевна? – приветливо осведомилась она. – Да. – Всеволод Владимирович ждет вас. Я вошла в кабинет. Он заслуживал того, чтобы осмотреть здесь все как следует, порадоваться чужому вкусу и вольному полету дизайнерской мысли. Но сейчас интерьер интересовал меня мало, я смотрела на человека, который сидел за столом. При моем появлении он поднялся. Высокий, подтянутый, лет сорока на вид, хотя на самом деле больше. Темные волосы, едва заметная седина на висках, приятное лицо, светлые глаза, улыбка на губах. Дорогой костюм, обручальное кольцо с бриллиантом. – Добрый день, – раздвинув губы в улыбке, поприветствовала его я. – Рад вас видеть, – сказал он, отодвигая от стола кресло для меня. Я изложила цель своего прихода. Это не заняло много времени. Слушал он без особого интереса и, наблюдая за мной, ждал. Переговоры заняли минут десять, он со всем согласился, и мы остались довольны друг другом. Можно было и откланиваться. – Что ж, не буду отнимать у вас время, – сказала я, намереваясь подняться. Газета со статьей лежала на краешке стола, он небрежно коснулся ее рукой. – Ваша работа? – спросил он тихо. В голосе ни гнева, ни напряжения, просто вопрос и все. – Что вы имеете в виду? – не поняла я. – Я имею в виду вот это. – Он перебросил мне газету. Я взглянула, затем не спеша начала читать. Он терпеливо ждал, продолжая наблюдать за мной, уверена, на моей физиономии ничего не отразилось. Уж это я умею. – Что ж, – пожала я плечами, небрежно вернув газету. – Изложено верно. Или хотите что-то добавить? Губы его дрогнули, он собрался сказать что-то резкое, но неожиданно передумал. – Все, что здесь написано, – заговорил он тихо и убедительно, – не имеет никаких… – Он шумно вздохнул. – Это провокация, и вам об этом хорошо известно. Да, моя дочь погибла. Да, это явилось для меня страшной трагедией. Я хотел, чтобы убийцы понесли заслуженную кару. У суда были свои представления о справедливости, и они получили столько, сколько получили. Я смирился с этим. Прошло много лет, боль утихла. И мне даже в страшном сне не снилось устраивать кровавую резню. – О вас здесь ни слова. Если не считать того, что человек, который провел журналистское расследование, определил степень вашего родства с погибшей девочкой. – Согласен, – усмехнулся он. – Но акценты расставлены таким образом, что только полный идиот… это провокация, и вы об этом знаете. – Странно, что вы завели этот разговор. Со мной, я имею в виду. – Не прикидывайтесь. Вы пришли сюда… – Я пришла к вам по делу, которое мы благополучно решили. Теперь я могу уйти. Он потер виски, исподлобья взглянул на меня. – У вас репутация порядочного человека. Я не очень уважаю вашего хозяина и его приспешников и этим гнусностям не удивлен. Думаю, вам известен предмет нашего спора. Речь идет об очень больших деньгах. Ясно, что эти люди пойдут на все. В том числе и на фабрикацию уголовного дела против меня. Но я не ожидал… – Он вновь потер виски, справляясь с дыханием, ему было трудно говорить, если он и играл, то играл мастерски. – Спекулировать на том давнем деле, отцовских чувствах… вы не находите, что это подлость? Вы человек порядочный, что вы думаете об этом? Заявление о моей порядочности слегка меня удивило. То, что меня считают алкоголичкой, циником, любовницей Деда и черт знает кем еще, я знала доподлинно, а вот насчет порядочности… Неужто правда кто-то сказал такое? Или это желание подольститься ко мне? Выходило у него неплохо. Просто слезу вышибает. Сразу хочется сделать что-то благородное, перевести через дорогу старушку, вернуть потерянный кошелек или простить чужой грех, тем более что все мы не без него. – Вы совершили ошибку, – взглянув ему в глаза, сказала я. – Вы или ваши люди, неважно. Та самая Тюрина утонула год назад. Вы убили другую, невинного человека. Непрофессионально. И уж совсем непорядочно. Вам придется ответить. – Я поднялась и пошла к двери. – Вы заблуждаетесь, Ольга Сергеевна, – сказал он вдогонку. – Если заблуждаетесь, конечно. – Зорро не имеет права на ошибку, – усмехнулась я. – В противном случае он уже не благородный мститель, а обыкновенный убийца. Рада была встретиться. Я открыла дверь. – Подождите, – позвал он. Я удивленно оглянулась, неужто мои слова произвели на него такое действие, что сейчас он начнет каяться? А может, предложит договориться? Что ж, Дед будет счастлив. То есть будут счастливы его московские друзья, ну и он, конечно, раз в доле. Вешняков получит очередное звание, а я пошлю все к чертям и поеду к морю. – Я не отступлю, – сказал Игнатов очень серьезно. – Я не отступлю ни при каких обстоятельствах. Не обучен уступать подонкам, потому и уверен – у этой истории будет продолжение. И если вы тот человек, о котором мне говорили… Извините, – резко закончил он. Я вышла из кабинета. На душе было пакостно, может, оттого, что я вовсе не была уверена в его притворстве. Чушь, мужик спасает свою шкуру. Ложь во спасение бывает очень убедительна. “Тошнит меня от этого дела, – подумала я, плюхаясь в машину. – Тошнит, и все. Знать бы, к чему… Может, беременная?” Вечером явился Лялин. Позвонил, сказал, что находится в трех шагах от моего дома и жаждет меня увидеть. – Заезжай, – согласилась я, хотя не расположена была с ним встречаться. Человеческие физиономии для меня в тот момент были труднопереносимы. Сашкина и то раздражала. Но Лялин не из тех, кому отказывают. – Выпить есть? – спросил он с порога. – Откуда? Я же в завязке. – Могла бы держать для гостей. – У меня нет силы воли. – А также ума, – хмыкнул он. – Без меня полно умников, – фыркнула я. – Проходи. Он прошел и устроился в моем кресле. – Я на пять минут. – Жаль. Надеялась, что до утра. Мне как раз не хватает мужского общества. – А как же Лукьянов? – скривился он. – Отбыл, закончив все свои дела. – Серьезно? – Его усмешка меня насторожила, но проявлять инициативу я не стала, решив дождаться, когда Лялин сам созреет и соизволит объяснить, в чем дело. – Затеяли охоту на Игнатова? – сунув руки в карманы и нахохлившись, спросил он. – А то ты не знаешь. – Знаю. Старая привычка знать все, что происходит в этом городе. Уж сколько раз давал себе слово, а все никак… – Горбатого могила исправит, – подсказала я. – Ага. Только я пока не тороплюсь. – Ты чего приехал? – не выдержала я. – Гость ты редкий, калачом не заманишь. И мне рекомендовал скрыться с глаз и до поры не показываться, и нате вам… явился. – Детка, – посверлив меня взглядом, ласково сказал он, – выходи из игры. Наплюй на все. Уезжай и пошли Деду по почте заявление об уходе. Очень прошу, послушай меня. – Мы смотрели в глаза друг друга минуты две, не меньше, Лялин вздохнул и поднялся. – Ладно, я поехал. – Черт бы тебя побрал! – рявкнула я. – Олег, ты объяснишь, что происходит? – Нечего мне объяснять. Детка, ты знаешь меня, а я знаю тебя. Не место тебе в этом гадюшнике. Попрешь напролом и шею свернешь. А я тебе обязан. И не хочу оказаться на твоих похоронах. – Понятное дело. Я бы на них тоже не пошла, даже если бы сильно звали. – Рад, что ты по-прежнему считаешь, что у тебя есть чувство юмора. И он зашагал к двери. Задавать вопросы было бесполезно, оттого я плелась сзади и помалкивала. – А Лукьянов в городе, – вдруг сказал он. – Хочешь увидеться, загляни в “Россию”, 317-й номер. – И пока я пережевывала информацию, он быстро закрыл дверь. – Черт, – выругалась я, потом пнула дверь ногой и еще кое-что добавила, непечатное. Прошлась по холлу из конца в конец, игнорируя Сашку, он вертелся под ногами и даже поскуливал. – Отстань, псина, не до тебя. Через полчаса я была возле гостиницы “Россия”. Машину я бросила на стоянке и вошла в здание. Комната с охраной отеля размещалась на первом этаже в глубине зала за стойкой администратора. Меня здесь хорошо знали. В гостинице, построенной еще в советские времена для иностранцев и теперь заново отделанной, останавливались все наши дорогие гости. За их размещение обычно отвечала я, потому не ожидала, что здесь у меня возникнут проблемы. Двое парней пялились в телевизор. – Где начальник? – спросила я, прикрыв за собой дверь. Парни дружно повернулись ко мне, один было нахмурился, но выражение его лица тут же сменилось. – Одну минуту, – сказал он предельно вежливо и позвонил по телефону. Ждать пришлось минут пять. Наконец появился молодой мужчина, в костюме и при галстуке. Лицо у него было озабоченное. – Привет, Володя, – сказала я. – Привет, – ответил он. – Какие-нибудь проблемы? – Триста семнадцатый номер. Кто, откуда? Все, что сможешь. Он молча кивнул и удалился, а я прошла в холл и устроилась у окна. На сей раз ему потребовалось больше, чем пять минут. Он подошел и коротко сообщил: – Безруков Александр Иванович. Бизнесмен из Москвы. Здесь по делам. По каким, смогу узнать, если дашь немного времени. Приехал два дня назад. Вчера не ночевал. Рост примерно 186, блондин, лицо приятное, носит очки. Ужинал в ресторане с красивой блондинкой. Еще что-нибудь? – Ага. Ключи от номера. Он недовольно крякнул. – Слушай, я все понимаю… – Ключи от номера, – повторила я спокойно, но он понял. – Зачем тебе ключи? Он сейчас в номере. – Может не открыть, а мне до зарезу надо его видеть. Он принес ключи. – Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – сказал Володя с недовольством. – Если у меня будут неприятности… – Не будут. Я взяла ключи и поднялась на третий этаж. Лукьянов занимал номер-люкс. Я тихо открыла дверь. В прихожей было темно, свет горел в гостиной, бра над зеркалом. Дверь в спальню была открыта настежь, там тоже горел свет, настольная лампа у кровати, так что увидела я достаточно и почувствовала себя дура-дурой. Хотела тихо смыться, но грудастая блондинка увидела меня, взвизгнула и схватилась за простыню. – Извините, – очень натурально испугалась я. – Кажется, я перепутала номер. – Пошла вон, – в сердцах прорычал Лукьянов, и я, конечно, пошла. Володя ждал меня в холле третьего этажа. Я вернула ему ключ. – Ты меня не видел. – Ясное дело. Мужик не устроит мне скандал? – Вряд ли. У него дела поважнее. Пока. За мной должок. – Можешь не сомневаться, – бросил он мне вдогонку. Я вышла из гостиницы, весело хихикая, напротив был бар, привлекающий страждущих яркой вывеской. “Ну как тут не соблазниться”, – покачала я головой и побрела через дорогу. Я сидела в углу, спиной к остальным гражданам и пялилась в стену, поэтому пропустила появление Лукьянова. Он неожиданно возник рядом, сурово посмотрел на меня и заявил: – Был уверен, что найду тебя именно здесь. – Подходящее местечко, правда? – усмехнулась я. – Для тебя, вне всякого сомнения. Надираешься в одиночку? – спросил он. – Это минеральная, – кивнув на стакан, сообщила я. Он не поверил, взял стакан, понюхал и поставил его на стол. – Надо же. Я думал, напьешься как свинья. – Да я бы напилась, но нельзя. Закодированная. Сдохнешь, чего доброго. А я еще молодая, пожить хочу. Он плюхнулся на стул рядом. – Ладно, двигай домой. Там тебя Сашка ждет. Поди, соскучился. – Занятно ты проводишь время, – косясь на него, сказала я. – Как умею. Надо же человеку иногда расслабиться. – Ага. Я узнала ее. Это жена Игнатова. – Слава богу, что она с перепугу не узнала тебя. Рванула к муженьку. – Ты расстроился? – Слов нет. – Тогда извини. – Слушай, – поерзав, сказал Лукьянов. – Твой Дед хочет, чтобы Игнатов сел в тюрьму, мои хозяева тоже этого хотят. Работа есть работа. Ты же знаешь правила игры. Не валяй дурака и двигай домой. – Правила игры я знаю, – кивнув, согласилась я. – Только почему-то мне кажется, что мы опять по разные стороны баррикады. А? – Креститься надо, когда кажется, – зло фыркнул он. – Есть проблема: я неверующая. Больше сказать друг другу нам было нечего, я поднялась, намереваясь уйти, но не удержалась и задала еще один вопрос: – Ты когда успел ее охмурить? – Сегодня. – Молодец. Хвалю. Только, по моим сведениям, она не из тех, кто ложится с мужиком в первый вечер. – Она не лучше других. И не хуже. – Ну-ну. Сдается мне, обрабатывать дамочку ты начал задолго до того, как мы узнали, что за этими убийствами стоит Игнатов. Это что, интуиция? – Дура! – рявкнул он так, что люди за соседними столами повернулись в нашу сторону. – Ревнивая дура! – Это ты зря, – покачала я головой. – Ревновать тебя мне и в голову не придет. К тому же не такая я дура. То есть дура, конечно, но точно знаю, что два плюс два будет четыре. – А это ты к чему? – хмыкнул он. – Так, философствую. Привычка такая. Мне теперь пить нельзя, вот я и философствую. Я зашагала к двери, чувствуя, что он смотрит мне вслед. Тяжело смотрит. Весь следующий день я бродила по квартире и размышляла. Картинка не складывалась. Корежило ее то в одну сторону, то в другую, а я терла виски и вновь начинала свои логические построения, пока не поняла: грош им цена. Ни одной реальной зацепки. Лукьянов прав, что разозлился на меня. Его желание подружиться с женой Игнатова вполне естественно, авось да и узнает что-то путное. Как бы я ни злилась, а он и в этом прав: работа есть работа. А всякие там чувства… хрень, одним словом. Позвонила Ритка. – Ты про день рождения помнишь? Если есть интерес, то собирайся, ждем на углу Матвеевского спуска, там, где гастроном. Я быстро переоделась, поехала на машине. Ритка ждала меня, держа под руку мужа. Он кем-то числился в штате Деда, много пил, испытывал большой интерес к блондинкам, в общем, не ясно было, отчего Ритка до сих пор его терпит. Может, он у нее вместо собаки. Иллюзия присутствия близкого существа. Чтобы в огромной и пустой квартире не пугаться, когда в зеркале мелькнет собственное отражение. – Холодно сегодня, – заметила она, садясь в машину. – А говорили, октябрь будет теплый. – Не стоит верить всему, что говорят, – рассудила я. – Тошнит меня от твой мудрости, – бросила она недовольно. – Меня тоже, – не стала я спорить. Ее подруга жила в четырех кварталах от нашего места встречи, я припарковала машину и только тут вспомнила о подарке. – Неловко как-то с пустыми руками… – Бутылку коньяка купи. А подарок есть. – Ритка хлопнула ладонью по пакету, который держала в руках. Проехав чуть дальше, я остановилась у супермаркета, купила коньяк, коробку конфет и букет роз. – Охота тебе деньги тратить, – вздохнул Серега, когда я со всем этим добром вернулась в машину. – Там даже толком не накормят. Верка начнет нести всякую чушь о своей лиге, или как там она называется. А то еще стихи возьмется читать. В том году у нее Рождество справляли, так она Библию читала. – Всю? – не поверила я. – Нет, отрывок, но за глаза хватило. Что ж, пойдемте, – вздохнул он с намеком на отчаяние. – Родственников надо уважать. – И покосился на Ритку. Гостей было немного. Молодая пара, дама средних лет, мужчина с бородкой клинышком, который показался мне смутно знакомым, и парень лет тридцати, рослый, плечистый. На него я обратила внимание сразу, должно быть, он и есть шофер Игнатова. Сама именинница оказалась маленькой пухлой женщиной с копной кудрявых волос и с таким выражением лица, точно этот мир для того и создан, чтобы с утра до вечера расстраивать ее. Нас перезнакомили. О моем приходе хозяйку предупредили заранее, она окружила меня повышенным вниманием. Сели за стол, который, вопреки Серегиным прогнозам, выглядел вполне достойно, выпили, вяло поболтали, выпили еще, потом еще, и разговор пошел веселее. Стихов, правда, никто не читал, и ни о какой лиге речи не было, говорили в основном о предстоящем концерте московской звезды. Я в звездах не очень разбиралась и все больше помалкивала. Шофер Игнатова, звали его Алексей, за столом оказался рядом со мной и время от времени зазывно улыбался мне. То ли перед властью в моем лице подхалимничал, то ли настолько был уверен в своем мужском обаянии, что твердо знал: если периодически подливать мартини в мою рюмку и прижиматься коленом к моему колену, то рассвет мы встретим вместе в горизонтальном положении. Я с умилением поглядывала на его мужественное лицо, широкую грудь и крепкие ладони с обручальным кольцом на пальце, намекая таким образом, что совершенно не против встретить рассвет в его компании. Часам к десяти веселье достигло критической точки и гости кинулись танцевать, а к одиннадцати оно пошло на убыль. Хозяйка предложила чай, и это явилось сигналом к отбытию. Возле дверей долго прощались и наконец разошлись. У подъезда мы остались вчетвером: я, Алексей, Ритка и ее благоверный, который к тому моменту уже лыка не вязал. – Отвезешь нас домой? – спросила Рита, поддерживая супруга. |