Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч.1. Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов Часть 1 Под общей редакцией
 Скачать 4.45 Mb.
|
|
Глава 21. Право средневековой Франции Источники права. В истории французского права нашли свое наиболее полное отражение типические черты средне- векового права Западной Европы. В течение всей эпохи средневековья множественность и партикуляризм источни- ков права, отражавшие разобщенность самого феодального общества, препятствовали образованию во Франции единой национальной правовой системы. Несмотря на политическое объединение страны, религиозно-духовную общность и ут- верждение абсолютизма, французское право вплоть до ре- волюции 1789 года представляло собой конгломерат много- численных правовых систем, действие которых распростра- нялось или на определенный круг лиц (духовенство, тор- говцы и т.д.), или на какую-либо конкретную, часто не- большую по размерам территорию. Как язвительно заметил Вольтер, во Франции, "меняя почтовых лошадей, меняют право". Важнейшим источником права, придававшим ему особую пестроту, был обычай. К Х в. во Франции практически пе- рестали действовать Салическая правда и другие варварс- кие обычаи, которые применялись по персональному прин- ципу. На смену им в условиях феодальной раздробленности пришли территориальные правовые обычаи (кутюмы) отдель- ных регионов, сеньорий и даже общин. В рамках крупных феодальных владений (Нормандия, Анжу, Бретань и др.) они отличались большим разнообразием. Особенно велика была роль кутюмов в северной Франции, которую даже на- зывали в связи с этим "страной обычного права". Обычаи складывались в устной форме (отсюда север Франции носил название "страны неписаного права"); они формировались на основе обыкновений, признававшихся из поколения в поколение на какой-либо определенной терри- тории, местного или регионального масштаба. Сила и ав- торитет обычного права определялись тем, что оно отра- жало реальные потребности территориальных коллективов феодального общества, возникало, как правило, из комп- ромисса и не зависело всецело от произвола государс- твенной власти. Поэтому и соблюдение кутюмов в боль- шинстве случаев было добровольным, хотя они и приобре- тали обязательную силу, подкрепляемую прежде всего су- дебной властью. Для признания обычаев в судах было необходимо, чтобы они были известны с "незапамятных времен", т.е. по крайней мере 40 лет. Начиная с XII в. отдельные кутюмы стали записываться, а к середине XIII в. в Нормандии был составлен сравнительно полный сборник обычного пра- ва - Большой кутюм Нормандии, который использовался в судебной практике. С этого времени появляется ряд част- ных записей местного обычного права, сделанных коро- левскими судьями и легистами. Одной из таких ранних за- писей стал "Совет другу" (1253 год), принадлежавший пе- ру Пьера де Фонтена. Но наиболее известным и популярным в средневековой Франции стал сборник обычаев - Кутюмы Бовези (около 1283 года), автором которых был королевс- кий бальи Филипп де Бомануар. Хотя этот сборник опирал- ся прежде всего на запись кутюмов одного из судебных округов графства Клермонта (на северо-западе Франции), Филипп де Бомануар дал в своем сочинении более широкий обзор обычного права со ссылками на кутюмы других су- дебных округов и с добавлением ряда положений канони- ческого и римского права. Сборник, состоявший из проло- га и 70 глав, хотя и не давал системного и цельного из- ложения правового материала, описывал большое количест- во кутюмов по различным вопросам права (организация су- да и процесс, правовой статус разных категорий лиц, юридический режим земельных владений и т.д.). Кутюмы Бовези подтверждали принцип непреложности правовых обы- чаев не только для местных жителей, но и для государс- твенной власти: "Король должен сам соблюдать обычаи и заставлять других соблюдать эти обычаи". За Кутюмами Бовези последовал ряд других подобных сборников: Кутюмы Тулузы (1296 год), Древний кутюм Бре- тани (1330 год). Особым авторитетом в судах пользовался сборник Большой кутюм Франции, составленный в 1389 го- ду. Поскольку частные сборники обычного права не отлича- лись полнотой, проблема доказывания кутюмов в судах ос- тавалась сложной. Если тот иной обычай вызывал сомнения или оспаривался, судья проводил специальное расследова- ние с допросом десяти местных знатоков обычного права, которые должны были дать едино- гласный ответ о существовании кутюма и его содержании. Такая процедура порождала много судебных споров и не устраняла юридических трудностеи. Так, кутюмы разнооб- разились в зависимости от местности, но определить ее территориальные границы часто было чрезвычайно сложно. В 1454 году Карл VII специальным ордонансом предпи- сал всем бальи свести в единые сборники кутюмы их баль- яжей и направить для обобщения в Парижский парламент. В соответствии с этим предписанием были составлены, а в XVI в. отредактированы 60 сборников "больших" кутюмов и около 200 сборников "малых" кутюмов. Составление сборников кутюмов, не ликвидировав пест- роты обычного права, способствовало его консервации. Отредактированные кутюмы приобретали ряд качеств, кото- рыми обладает закон: определенность, стабильность, неизменяемость. Но они формально не рассматривались как закон, хотя их редак- тирование по приказу королевской знати фактически озна- чало государственное санкционирование. В переработанном виде кутюмы стали более удобными и для их доктринального изложения. Поэтому в XVII-XVIII вв. появляется ряд крупных работ (Лвуазеля, Дома, Потье), в которых была предпринята попытка унифициро- вать кутюмы и судебные решения по отдельным правовым институтам и тем самым обосновать идею создания единого общефранцузского права. На Юге Франции постепенно важнейшим источником права становилось римское право, которое имело здесь доста- точно глубокие исторические корни. Влияние римского права в Галлии восходило еще к завоевательным походам Юлия Цезаря. Оно сохранило свои позиции и в века, пос- ледовавшие за падением римской империи, но трансформи- ровалось в своеобразное галло-римское право, опиравшее- ся не на византийскую кодификацию Юстиниана, а на упро- щенную версию законодательства Феодосия и на варваризи- рованный сборник римского права, составленный вестготс- ким королем Алариком. Французские юристы, комментирую- щие' эти памятники римского права и использующие при этом методы, подобные глоссированию, развернули свою деятельность еще до создания знаменитой итальянской школы глоссаторов. Но настоящий ренессанс римского пра- ва во Франции начинается с XIII в. на Юге страны, что было связано прежде всего с активной деятельностью шко- лы глоссаторов, открывших дорогу для юстинианового римского права. Один из видных представителей этой шко- лы - Плацетин - организовал в начале XIII в. преподава- ние римского права (прежде всего Дигест Юстиниана) в университете Монтпелье. Затем юридические факультеты стали открываться и в других университетах Франции. Метод, использованный французскими профессора- ми-глоссаторами, был таким же, который применяли италь- янские основатели этой школы. Они комментировали Дигес- ты Юстиниана, вписывая в их текст комментарии и поясне- ния (глоссы), которые в свою очередь также изучались, обобщались и глоссировались. Возрожденное таким образом и объясненное глоссаторами римское право выступало во Франции как "право ученых". оно оставалось далеким от практики королевских судов. Отношение королевской власти к римскому праву во Франции сначала было двойственным. С одной стороны, для укрепления своей власти короли ссылались на многие фор- мулы римского публичного права, использовали логистов в государственном аппарате. Но, с другой стороны, узако- нение римского права могло быть понято как признание верховенства римско-германского императора. Поэтому ко- роль Филипп Август даже запретил преподавание римского права в Парижском университете, хотя оно изучалось в других университетах королевского домена. В Парижском университете официально преподавание римского права бы- ло разрешено в 1670 году при короле Людовике XIV. Признав доктринальное значение римского права, фран- цузские короли ограничивали его практическое примене- ние, Людовик Святой (XIII в.) постановил, что оно не является обязательным во французском королевстве. Фи- липп Смелый запретил практикующим юристам использовать римское право в стране обычного права. Что же касается Юга. то здесь был найден своеобразный выход в том, что королевская власть (с 1312 года при Филиппе Красивом) признала римское право как своего рода вид "писаного обычая" Отсюда Юг Франции первоначально считался стра- ной обычного права, и только с XIV в. за ним оконча- тельно закрепилось название "страны писаного права". Впрочем демаркационная линия между этими двумя террито- риальными правовыми массивами Франции никогда не была абсолютно точной и безусловной. Постепенно на Юге местные правовые обычаи приходили в упадок, а римское право, которое во все большей сте- пени следовало юстиниановым образцам, признавалось в качестве общего права и проникало в судебную практику. В XIV-XV вв. этот процесс затронул и страну неписаного права. Хотя здесь римское право рассматривалось лишь в качестве писаного разума и дополнительного источника права, оно оказывало заметное влияние на кутюмы в ходе их редактирования и записи. Этому способствовала дея- тельность парламентов, где в это время большим автори- тетом пользовались постглоссаторы (бартолисты). Особую роль в использовании метода схоластики и формулировании общих принципов римского права сыграли профессора Орле- анского университета де Ревеньи и де Бельпарш, последо- ватели известного итальянского постглоссатора Бартола. Французские бартолисты адаптировали римское право к ус- ловиям средневекового общества, т.е. к потребностям су- дебной практики. Влияние бартолистов, выводивших из римских текстов общие принципы права, сказалось и в последующие века, о чем свидетельствуют, в частности, Пандекты, изданные в 1748 году известным юристом Потье. В XVI в. во Франции сложилась и своя школа римского права. получившая название школы гуманистов. Представи- тели этой шко- лы, отражая идея эпохи Возрождения, отвергали методы схоластики и дедукции, присущие постглоссаторам. Если бартолисты изучали римское право для практических нужд, то юристы-гуманисты стали изучать его как таковое, взя- тое само по себе, пользуясь при этом историческим мето- дом. Этот метод был привнесен во Францию итальянским профессором Альциатом, который преподавал сначала в Авиньоне, а затем (1529-1550 гг.) в университете Бурже. Он считал, что необходимо устанавливать подлинный смысл оригинальных текстов римского права и соотносить их с историческими условиями, в которых они создавались. Юристы-гуманисты создали в Бурже интеллектуальный центр с привлечением специалистов по античной филологии, ис- тории, изящным искусствам, которые позволили поставить на более высокий научный уровень изучение кодификации Юстиниана, Законов XII таблиц и других римских юриди- ческих древностей. Наибольшую известность в этой школе приобрел Жак Куяций (1522-1590 гг.), признанный "князем романистов". Его труды состояли главным образом из ком- ментариев к фрагментам работ римских юристов, представ- ленных в кодификации Юстиниана. Ж. Куяций, привлекая дополнительные и вновь обнаруженные документы (из Уль- пиана, Кодекса Феодосия и др.), устранял последующие напластования и искажения, восстанавливал подлинные римские тексты. Большую работу в этом направлении про- вел другой видный представитель школы гуманистов - Жак Годофрой. Пользуясь историческим методом, выявляя и устраняя интерполяции, он реконструировал Кодекс импе- ратора Феодосия. Юристы-гуманисты, ориентированные на научное изучение римского права, не повлияли на судеб- ную практику, а поэтому в XVII-XVIII вв. вновь уступили позиции бартолистам. Но их труды готовили почву для последующего использования конструкций римского права в послереволюционном законодательстве Франции. Таким об- разом, можно сделать вывод, что в средневековье римское право выступало не только как важнейший источник дейс- твующего права, но и как составной элемент формирующей- ся национальной правовой культуры. К числу важных источников права, действовавших в равной мере на территории всей страны, относились также нормы канонического права. Право церкви создавать собс- твенную юридическую систему для внутреннего употребле- ния признавалось в римской империи и в монархии фран- ков, откуда во Францию и перешло каноническое право. Своего апогея здесь оно достигло в XIIXIII вв., когда расширилась компетенция церковных трибуналов, которые, сохранив свои властные функции над клириками, сущест- венным образом расширили свою юрисдикцию в отношении светского населения. В последующие века в ходе упорной борьбы королевской власти за укрепление своих судебных полномочий сфера действия канонического права во Фран- ции начинает сужаться. Королевский ордонанс 1539 года запретил церковным судам рассматривать дела, касающиеся не клириков, а светских лиц. К этому времени утвержда- ется положение, согласно которому король один осуществляет власть в королевстве, а поэтому декреталии римских пап и постановления церковных соборов не явля- ются обязательными для французов. В число королевских полномочий в период становления абсолютизма было вклю- чено придание обязательной силы нормам канонического права. В конечном счете в основу действия канонического права во Франции были положены следующие принципы. В отношении старого канонического права, выработан- ного в период средневековья и включенного в Свод кано- нического права, действовала презумпция, согласно кото- рой оно молчаливо признается королевской властью. Спор- ной оставалась только юридическая сила "Книги шестой", промульгированной в период острой ссоры Бонифация VIII и Филиппа Красивого. Нормы канонического права, принятые церковью уже после утверждения свода канонического законодательства (1582 год), требовали специальной королевской санкции. Фактически королевские суды стали принимать во внимание лишь те акты церковных соборов и римских пап, которые сопровождались специальными королевскими грамотами, оз- начавшими их официальную промульгацию. Более того, та- кие грамоты подлежали регистрации в парламентах, что означало их верификацию. Так, Болонский конкордат 1516 года, опубликованный в виде папской буллы, приобрел во Франции обязательную силу лишь после того, как к его тексту были составлены специальные королевские грамоты, зарегистрированные не без трудностей в Парижском парла- менте. Благодаря такой юридической процедуре некоторые церковные постановления (например, решения трентского собора) вводились в действие не в полном объеме. Вмеша- тельство королевской власти в применение норм канони- ческого права привело к тому, что отдельные церковные каноны (особенно XXIV канон, посвященный брачносемейным отношениям), действовали со многими национальными осо- бенностями. Большое значение во Франции в период средневековья имело и городское право, которое рассматривалось как своего рода обычное право. Оно отличалось значительным разнообразием, но ему были присущи и общие черты. Ос- новным источником этого права являлись городские хар- тии, имевшие нормативный характер и отражавшие компро- мисс городского населения с королем или отдельными сеньорами. В хартиях и основанных на них внутренних регламентах городов предусматривалось поддержание мира и порядка, признавались важные права и свободы граждан, не защищенные обычным феодальным правом (право на жизнь и имущество горожан, неприкосновенность жилища и т.п.), регламентировалась торгово-ремесленная деятельность. Постепенное развитие внутренней, а особенно междуна- родной торговли выявило и очевидные недостатки городс- кого права, носившего местный партикулярный характер. Поэтому с XII в. в отношениях между купцами начинают использоваться нормы международного морского и торгово- го права, позаимствованные из сбор- ников морских обычаев и торговых обыкновений, записан- ных в итальянских и испанских городах (Пизе, Барселоне и др.). Со временем такие сборники стали составляться и во Франции. Наибольшую известность из них получил Ре- естр торговых и морских обыкновений, составленный в XI- II в. в Олероне и применявшийся во многих портовых го- родах Франции и Англии. По мере усиления королевской власти все более важное место среди других источников права занимают законода- тельные акты королей: установления, ордонансы, эдикты, приказы, декларации и др. Начиная с Филиппа Красивого (конец XIII - начало XIV в.) королевские акты чаще все- го стали именоваться ордонансами. Вплоть до второй половины XVII в. королевское зако- нодательство не отличалось систематизацией и классифи- кацией содержащегося в нем материала. Нередко ордонансы были многопрофильные, как, например, Ордонанс Мулена 1566 года, включавший в себя нормы, относящиеся к ипо- текам, к судебным доказательствам, к полномочиям губер- наторов провинций. Королевское законодательство часто страдало декларативностью, его применение порождало постоянные судебные трудности. К середине XVI в. королевских ордонансов накопилось так много, что Генеральные штаты неоднократно требовали от короля их кодификации с целью устранения путаницы и противоречий в законодательстве. В связи с этим извест- ным юристом Бриссоном была подготовлена обширная компи- ляция, составленная на основе действующего королевского законодательства. Эта компиляция, известная под назва- нием Кодекс Генриха III, была опубликована в 1587 году как частное произведение, но пользовалась большим авто- ритетом в судах. Во второй половине XVII и в XVIII в., особенно при короле Людовике XIV, кодификационные рабо- ты поднимаются на более высокую ступень. Под руководс- твом Кольбера был создан специальный Совет по реформе законодательства. В это время издается серия королевс- ких законов (так называемых больших ордонансов), кото- рые по существу кодифицируют правовые нормы в области уголовного права и процесса, торгового и морского пра- ва, завещаний и т.д. Однако законодательные акты коро- лей, которые затронули сравнительно небольшой круг об- щественных отношений, связанных главным образом с пуб- личным порядком, не могли ввести во французское право системность. В качестве дополнительного и сравнительно менее зна- чимого источника французского средневекового права выс- тупала судебная практика парламентов, особенно Парижс- кого парламента. По многим вопросам, в частности, свя- занным с применением кутюмов, решения парламентов, вы- несенные по отдельным делам, приобретали норматив- но-обязательную силу. Право феодальной собственности на землю. Феодальная основа права Франции наиболее ярко проявилась в том, что оно закрепляло исключительные привилегии дворянства и духовенства на землю. К XI в. полностью исчезает сво- бодная крестьянская собственность на землю, а также иные формы аллодиальных владе ний, которые дольше сохранялись на юге страны. Феод утверждается в качестве основной и практически единс- твенной формы поземельной собственности. В результате развития процесса субинфеодации складывается правило, что каждый держатель земли должен иметь сеньора по принципу "нет земли без сеньора". Это правило, возник- шее первоначально на севере, к XIII в. распространяется по всей территории Франции. С усилением власти короля легисты и королевские судьи стали исходить из того, что все земли в стране держатся от имени короля. Другой чисто феодальной чертой права поземельной собственности во Франции была его расщепленность. Как правило, земля не находилась в неограниченной собствен- ности одного лица, а выступала как собственность двух или более феодалов, принадлежавших к разным ступеням сословной лестницы. Четко разделяя правомочия верховно- го и непосредственного собственника земли, право зак- репляло иерархическую структуру феодальной земельной собственности. Юридическое обоснование расщепленности права собс- твенности наиболее полно было дано глоссаторами. Снача- ла они обозначили права вассалов на землю с помошью классической римской формулы как право пользования участком и извлечения плодов (jus utendi ас fruendi). Но позднее, отступая от классических принципов римского права, они сконструировали новое положение о существо- вании одновременно нескольких собственнических прав на одну и ту же вещь. За сеньором стало признаваться "пря- мое право собственности" (dominium directum), а за вас- салом - "полезное право собственности" (dominium uti- le). Это означало, что за вассалом, который непосредс- твенно использовал свои привилегии собственника земли, было закреплено право на эксплуатацию крестьян путем взимания различных поборов. Сеньор, выступая в качестве верховного собственника земли, сохранял за'собой опре- деленные административно-судебные права и контроль за распоряжением переданным участком. Так, субинфеодация, т.е. передача части феода подвассалам, требовала до XI в. согласия сеньора. Позднее она могла осуществляться вассалом самостоятельно, но с соблюдением предусмотрен- ных в обычном праве ограничений. Как правило, кутюмы разрешали передавать арьервассалам от 1/3 до 1/2 полу- ченного от сеньора фьефа. Но с XIII в. без согласия сеньора, а затем короля была запрещена передача земель- ных владений церкви, поскольку при этом происходило так называемое "умерщвление лена". Верховный собственник навсегда терял такую землю, которую церковь, не связан- ная обязанностями военной службы, держала, как говори- лось, "в мертвой руке". Права земельного собственника в части недвижимостей рассматривались не как индивидуальные, а как семей- но-родовые. Поэтому распоряжение родовыми землями ста- вилось под контроль родственников. Их согласие при про- даже таких земель требовалось вплоть до XIII в. Позднее это требование смягчалось, но родственники сохраняли право выкупа семейного имущества (право ретракта) в течение одного года и одного дня после его продажи. Если глава семьи умирал, не оставив детей, се- мейное имущество возвращалось по той линии, по которой оно поступило в семью. Особая конструкция поземельных прав была выработана в стране обычного права, где кутюмы не знали права собственности на землю как такового, а признавали осо- бые владельческие права (сезину). Последняя представля- ла собой земельное держание, зависимое от сеньора, но признанное обычным правом и охраняемое как собствен- ность в судебном порядке. Фактически сезина могла при- обретать форму феода и передаваться вассалу с помощью инвеституры. Права держателя земли принимали устойчивый характер в результате давности обладания земельным участком. Сначала обычное право предусматривало для этого короткий срок (год и один день), но позднее этот срок увеличился от 10 до 30 лет. Своеобразие права феодальной собственности на землю заключалось также в том, что оно было неразрывно связа- но с владельческими правами крестьян. Эти права были ограниченными, но постоянными. Первоначально крестьянин не мог отчуждать свой земельный надел без согласия сеньора, но и последний также не мог произвольно сго- нять с земли даже лично зависимого серва. С XIII в. ос- новной формой крестьянского держания земли становится цензива. Цензитарий освобождается от личных повинностей и получает большую свободу распоряжения землей. Однако право крестьян на земли по-прежнему рассматривалось как производное от права поземельной собственности сеньора, а поэтому крестьянское хозяйство было обременено раз- личными феодальными поборами. Сами сеньоры, стремившиеся получить от своих кресть- ян все возрастающую ренту, а также королевская власть, взимающая с крестьянских хозяйств налоги, были заинте- ресованы в расширении владельческих прав цензитариев. Крестьянин (особенно в эпоху абсолютизма) получил право продавать, дарить, закладывать и иным путем переусту- пать свою цензиву, но при условии, что феодальный собс- твенник, как и прежде, исправно получает причитающийся ему ценз. Королевские юристы, руководствуясь фискальны- ми соображениями, обосновали даже тезис, что цензива является почти полной собственностью, так как формально только собственность подлежала обложению королевской тальей. Но при этом они не забывали подчеркнуть и раз- ницу между сеньориальной собственностью и цензивой, а именно - вечное право сеньора на получение ценза и дру- гих сборов, т.е. феодальной ренты. Вплоть до революции 1789 года право феодальной собс- твенности на землю сочеталось также с элементами общин- ного крестьянского землепользования. Так, предусматри- вались общинные угодья (леса, луга и т.д.) для выпаса скота, заготовки дров, а также право членов общины со- бирать оставшиеся на чужих участках после уборки урожая колосья, солому и др. С XVI в. процесс первоначального накопления капитала начинает существенным образом влиять на судьбу общинных земель. Французское дворянство неизбежно втягивалось в товарно-денеж- ные отношения, но не могло, как это имело место в Анг- лии, сгонять цензитариев с их земель. Поэтому оно ак- тивно проводило политику расхищения общинных угодий. Королевская власть первоначально из фискальных сообра- жений препятствовала захвату общинных земель, но при Людовике XIV был издан эдикт о "триаже", который позво- лил дворянам с условием внесения в казну соответствую- щей платы изымать треть земли, принадлежавшей крестьян- ской общине. Фактически же было отрезано 2/3, а иногда и более, общинных земель. Лишь в городах земельная собственность, концентриро- вавшаяся главным образом в руках патрицианско-бюргерс- кой верхушки, под влиянием конструкций римского права по своему правовому режиму в некоторых отношениях приб- лижалась к неограниченной частной собственности. Обязательственное право. Длительное время замкнутый характер феодального хозяйства и территориальная разд- робленность страны тормозили развитие товарно-денежных отношений, а следовательно, и договорного права. Но да- же в эпоху позднего средневековья и зарождения капита- лизма договорные отношения, получившие более широкое распространение, несли на себе печать феодализма. Феодальный характер права проявлялся даже в таком договоре, как купля-продажа. В ранний период продажа вещей, прежде всего недвижимости, совершалась в тор- жественной форме, которая должна была обеспечить устой- чивость договора. С XII в., особенно на юге страны, где уже сказывалось влияние римского права, важные сделки купли-продажи начинают составляться в письменном виде, а в последующем - утверждаться нотариусами. Текст таких сделок нередко выступал в виде единообразных формул. Так, например, продавец специально указывал, что дейс- твует "честно и без дурного намерения" (bona fide et sine dolo), что продаваемая вещь получена им по нас- ледству или в силу 30-летнего добросовестного владения (или иного срока приобретательной давности), что он принимает на себя ответственность в случае отчуждения (эвикции) вещи у покупателя и т.п. Первоначально необ- ходима не только уплата цены, но и передача проданной вещи. С XIII в. с развитием торгового оборота такой до- говор возникал с момента его заключения сторонами, и его объектом могли выступать вещи, которые еще не были изготовлены. Особо тщательно регламентировалась купля-продажа земли в обычном праве. За сеньором всегда признавалось право преимущественной покупки продаваемого вассалом феода. Кроме того, он, как и родственники продавца, в течение установленного кутюмами срока имел право выкупа проданной земли. Со временем во избежание последующих феодальных семейных распрей нотариусы стали требовать присутствия при оформлении договора продажи недвижимос- ти членов семьи продавца, включая детей с 14 лет. Продажа дворянских сеньорий и крестьянских держании (цензив) становится обычным явлением с зарождением ка- питалистиче- ских отношений и кризисом феодального хозяйства. С XVII в. буржуа особенно охотно скупают дворянские земли, прежде всего вокруг городов, причем часто не с целью внедрения новых методов хозяйствования, а лишь с тем, чтобы иметь возможность взимать с крестьян феодальную ренту. Нередко объектом купли-продажи становилась не сама земля, а именно связанные с ней рентные права. В Х-XI вв., когда купля-продажа имущества была еще сравнительно редким явлением и не совмещалась с предс- тавлениями о феодальной чести, получил развитие договор дарения. Нередко этот договор маскировал сделку куп- ли-продажи, становился фактически двусторонним и воз- мездным. Получатель подаренного имущества принимал на себя обязательство передать дарителю в знак благодар- ности определенное имущество (лошадь, оружие и т.п.). Договор дарения использовался также для обхода предус- мотренных во многих кутюмах ограничений на завещания. В свою очередь в обычном праве постепенно устанавливаются ограничения для дарителя, в частности связанные с даре- нием родовых имуществ. В 1731 году специальный коро- левский ордонанс о дарениях упорядочил и кодифицировал обычное право, запретив посмертные дарения (замаскиро- ванные завещания), если они не были специально предус- мотрены брачным договором. В период абсолютизма во Франции широкое распростра- нение получает договор найма (аренды) земли, который способствовал проникновению капиталистических отношений в деревню. В XVIXVIII вв. многие дворяне забрасывают свое хозяйство, отказываются от собственной запашки, раздают земли по частям в аренду за фиксированную плату или часть урожая. Такие договоры сначала заключались на год, но постепенно сроки их действия удлиняются (на од- ну, две и т.д. жизни арендатора). Такая форма эксплуа- тации крестьян давала дворянству большую выгоду, так как размер арендной платы (в отличие от ценза) не был определен обычаем и мог время от времени повышаться. Кроме того, в отличие от цензивы земля, сданная в арен- ду, по окончании срока договора возвращалась в распоря- жение сеньора. В предреволюционный период к сдаче земли в краткос- рочную аренду (на 5-10 лет) все чаще прибегали буржуа, приобретающие дворянские поместья. Арендные отношения стали охватывать все более широкий круг имуществ. Не- редко зажиточные крестьяне или буржуа получали от сень- оров в аренду за соответствующую плату на год или на несколько лет право на баналитеты (феодальные монополии земельных собственников) или иные виды феодальной рен- ты. Важное место в средневековом праве Франции занимал договор займа. В ряде долговых документов XII-XIII вв. использовалась римская формула займа (mutuum), но она не получила распространения. Каноническое право запре- щало взимание процентов, но, поскольку крупнейшим заи- модавцем во Франции в это время была церковь, она же нашла и обходные пути для этого запрета. В некоторых случаях должник выплачивал кредитору зара- нее определенную сумму (до 25% от полученной им в долг), которая не считалась процентами. В других случа- ях он принимал на себя встречное обязательство выплачи- вать кредитору фиксированную ренту в виде определенной части доходов. Со временем при договоре займа все чаще стал использоваться "мертвый залог", при котором долж- ник закладывал земельный участок, причем доходы от него поступали кредитору и не засчитывались в счет уплаты долга. С XIV-XV вв. в качестве заимодавцев во Франции выс- тупает уже городская верхушка, ростовщики, которые под залог земли или за право взимать ренту ссужали деньги крупным феодалам и самому королю. В период абсолютизма ростовщические операции приобрели столь широкий размах, а число заложенных сеньорий стало столь значительным, что это вызывало всеобщее недовольство дворянства. Ко- ролевским ордонансом в XVIII в. был запрещен залог иму- щества, если он сопровождался передачей кредитору зало- женной земли. Но еще с XII в., особенно в ростовщичес- ких операциях церкви, для гарантии по договору займа стала использоваться ипотека, когда заложенная земля оставалась у должника, но с выплатой последним установ- ленной ренты. Развитие торгового и ростовщического капитала, рост банковских операций потребовали специальной регламента- ции профессиональной деятельности купцов, банкиров, маклеров и т.п. С учетом сложившейся международной тор- говой практики в 1673 году был издан королевский ордо- нанс о торговле, известный по имени его составителя как Кодекс Савари, а в 1681 году - ордонанс о морской тор- говле. В этих актах определялся правовой статус купцов и порядок образования торговых товариществ, содержались нормы, относящиеся к специальным институтам, выработан- ным в практике международной и морской торговли, таким, как вексель, банкротство, страхование и т.д. Тем самым было положено начало созданию во Франции наряду с общи- ми нормами, регулирующими имущественный оборот (граж- данское право), обособленных норм торгового права, что в последующем привело в этой стране к дуализму частного права. Государственная регламентация производства и торгов- ли. Феодальный характер права в средневековой Франции проявился также в многочисленных стеснениях торговли и производственной деятельности. Их появление исторически было связано с закреплением в королевских хартиях и нормах городского права сословнокорпоративной организа- ции городской жизни. Предусматривая привилегии для ре- месленных цехов и купеческих гильдий, средневековое право воздвигало непреодолимые препятствия на пути частного предпринимательства и ограничивало свободу в договорных отношениях. Тщательная правовая регламента- ция распространилась во Франции не только на торговую деятельность цехов и купцов, но и на внутреннюю органи- зацию производства и его технологию, что нашло свое от- ражение в детальном определении ви- дов сырья и способов его переработки, производственного процесса, номенклатуры и качества готовых изделий и т.п. На первых порах развития ремесла и торговли, особен- но в условиях феодального произвола, установление чет- ких правовых рамок для производственной и торговой дея- тельности способствовало ее упорядочению и даже защите. Однако со временем мелочная регламентация производства и торговые монополии стали тормозом на пути развития более передовых капиталистических отношений. Именно по- этому с XVI в. цеховая система во Франции, несмотря на предоставление королевскими актами некоторых дополни- тельных привилегий отдельным цехам, приходит в упадок, уступая место мануфактурному производству. Быстрому росту мануфактур во Франции способствовала проводившаяся при абсолютизме политика меркантилизма и протекционизма, предусматривающая активное вмешательст- во государства в хозяйственную жизнь. Особенно широко политика протекционизма использовалась во второй поло- вине XVII в. при Ж. Кольбере. Пытаясь добиться роста государственных доходов, Кольбер установил ограничения на ввоз иностранной продукции, запрещал вывоз сырья, поощрял экспорт готовых изделий и тем самым создавал более благоприятные условия для развития во Франции частного предпринимательства. Кольбер выдавал организа- торам мануфактур льготные королевские патенты с уста- новлением монопольных привилегий, предоставлял им госу- дарственные субсидии. Создаваемые королевские мануфак- туры (накануне революции их было 514) нередко оказыва- лись убыточными, но они способствовали становлению во Франции капиталистической промышленности. Некоторые торговые компании, участвующие в междуна- родной коммерции (Ост-Индская, Вест-Индская, Левантийс- кая и др.), также создавались с участием государствен- ного капитала, отчисляли в казну часть прибылей. Абсо- лютистское правительство использовало и систему госу- дарственных займов, выпуская время от времени процент- ные государственные облигации. Приобретателем этих цен- ных бумаг была прежде всего ростовщическая буржуазия, которая, кредитуя короля, добивалась для себя важных привилегий. Чисто феодальные методы правового регулирования тор- говли и промышленности получили свое выражение и в на- логовой политике абсолютизма, выразившейся, в частнос- ти, в значительном увеличении косвенных налогов (акци- зов), например на продажу соли, вина. Налоговый гнет тяжелым бременем ложился на крестьянские хозяйства. Он создавал преграды для формирования торгово-промышленно- го капитала во Франции и в то же время - поле деятель- ности для ростовщических и финансовых кругов буржуазии. Специальные компании откупщиков (из ростовщиков и бан- киров), внося в королевскую казну крупную сумму денег, получали право на взимание государственных налогов на определенной территории. Эти компании имели свои собс- твенных сборщиков налогов, которые, используя и госу- дарственный аппарат принуждения, взимали с населения поборы сверх установленной суммы на- логов. хотя такая практика формально считалась незакон- ной. Система откупов была разорительной для крестьянс- тва и обременительной для растущей французской буржуа- зии в целом. Королевская власть в случаях особо скан- дальных разоблачений проводила судебные процессы над зарвавшимися откупщиками ("кровососами"). временами да- же сворачивала практику откупов (в конце XVI - начале XVII в.), но в целом она процветала вплоть до революции 1789 года. Государственная регламентация производства и торгов- ли превратилась в очевидный тормоз экономического раз- вития, и, обост- рив социальные конфликты в обществе, стала одним из факторов, приблизивших буржуазную революцию. Семейное и наследственное право. Брак и семья во Франции регулировались в основном каноническим правом. В XVI-XVII вв. королевская власть, стремясь усилить го- сударственное воздействие на брачно-семейные отношения, серией ордонансов отступила от церковных норм, относя- щихся к заключению брака. Сам брак, хотя по-прежнему фиксировался лишь в церковных книгах, стал рассматри- ваться не только как религиозное таинство, но и как акт гражданского состояния. Было пересмотрено старое кано- ническое правило, согласно которому при вступлении в брак не требовалось согласие родителей. Отныне дети, нарушившие волю родителей, могли быть лишены наследс- тва. Кроме того, в XVII в. родители получили право об- ращаться в Парижский парламент с жалобой на действия кюре, заключившего брак без их согласия. В связи с не- расторжимостью брака по каноническому праву парламент не мог признать его недействительным, но объявлял зак- люченным незаконно. В результате брак не порождал юри- дических последствий. Личные отношения супругов (главенство мужа, безус- ловное подчинение ему жены, совместное проживание и т.п.) также определялись каноническим правом, но поло- жение детей в семье и имущественные отношения супругов были различными в северной и южной частях страны. В стране обычного права родительская власть рассматрива- лись как своеобразная опека и сохранялась в основном до совершеннолетия детей. Здесь также длительное время действовал режим общности имущества супругов, которым распоряжался муж. На юге под влиянием римского права утвердилась сильная отцовская власть над детьми, но су- ществовал раздельный режим имущества мужа и жены. В период позднего средневековья под влиянием норм римского права сократилась имущественная правосубъект- ность жены. На юге все сделки, заключенные ею без сог- ласия мужа, признавались ничтожными. Напротив, на севе- ре режим общности имущества перестал был обязательным, и за супругами закрепилась большая свобода решать свои имущественные взаимоотношения по обоюдному согласию. Повсеместно во Франции к этому времени усиливается ро- дительская (прежде всего отцовская) власть над детьми, которые, как и в римском праве, не могли совершать юри- дические акты без согласия родителей. Отец получил право просить у королевской администрации заключения в тюрьму непо- корных детей. В наследственном праве Франции наиболее характерным институтом был майорат, т.е. передача по наследству зе- мельного имущества умершего старшему сыну. Такой поря- док позволял избегать дробления феодальных сеньорий и крестьянских хозяйств. На наследника возлагалась обя- занность помогать своим несовершеннолетним братьям, вы- давать замуж сестер. На юге Франции под влиянием римс- кого права широкое распространение получили завещания. В них особенно было заинтересовано духовенство, пос- кольку священники считались исполнителями завещательной воли умершего и часть завещанного имущества отказыва- лась церкви. Под воздействием церкви завещание все бо- лее начинает проникать и в обычное право, хотя завеща- тельная свобода на севере была существенно ограничена в пользу законных наследников. Последние не могли быть лишены наследства завещательным распоряжением без особо серьезных к тому оснований. Уголовное право. В IX-XI вв. во Франции в основном продолжала существовать система преступлений и наказа- ний, восходящая к раннему средневековью. Преступление рассматривалось как действие (частная обида), затраги- вающее интересы отдельных лиц, а наказания, которые еще не были отмечены печатью жестокости, сводились прежде всего к компенсации за вред, причиненный частным лицам. Однако к XI-XII вв. феодальные черты уголовного пра- ва раскрываются достаточно полно. Преступление переста- ет быть частным делом, а выступает как "нарушение ми- ра", т.е. утвердившегося феодального правопорядка. По- лучают развитие такие качества уголовного права, как уголовная ответственность без вины, жестокость наказа- ний, неопределенность составов преступлений. Если еще в среде самих феодалов вопрос о преступлениях и наказани- ях рассматривался в "суде равных", исходя из правовых обычаев и представлений о феодальной чести, то по отно- шению к подвластному крестьянскому населению сеньор в уголовных делах был по существу одновременно и законо- дателем и судьей. Он мог применять уголовную репрессию против крестьян за самые различные проявления неповино- вения, вплоть до невыполнения сеньориальных повиннос- тей. С постепенной централизацией государства и усилением королевской власти в XIII-XV вв. ослабляется сеньори- альная юрисдикция и возрастает роль законодательства королей в развитии уголовного права, которое все более приобретает репрессивный характер. Расширяется круг дел, которые рассматриваются как тяжкие преступления и входят в категорию так называемых "королевских случаев" (фальшивомонетничество, убийство, изнасилование, поджо- ги и т.д.). Короли своим законодательством начинают ак- тивно вмешиваться и в религиозную сферу, дополняя нормы канонического права. Так, еще в 1268 году Людовик IX издал ордонанс, предусматривающий особое наказание за богохульство. Появ- ляется ряд новых составов преступлений, связанных с по- нятием "оскорбление величества". Окончательному исчез- новению представления о преступлении как "частном деле" способствовал Великий мартовский ордонанс 1357 года, который предусматривал запрет на замену наказания де- нежной компенсацией. По требованию сословий король ли- шался права помилования лиц, совершивших тяжкие прес- тупления. Вплоть до революции 1789 года уголовная ответствен- ность того или иного лица непосредственно связывалась с его сословным положением. К дворянам лишь в исключи- тельных случаях применялись телесные наказания, которые обычно заменялись штрафами и конфискациями имущества, не допускалась смертная казнь через повешение. Особая система уголовной ответственности существовала для ду- ховенства. Вместе с тем полностью отбрасывались всякие представления о законности в случаях подавления городс- ких и крестьянских восстаний, когда окончательно исче- зали разграничения между судебной и внесудебной распра- вой. Так, при подавлении Жакерии только за две недели было казнено 20 тыс. человек. В средневековом уголовном праве Франции допускалось объективное вменение, т.е. уголовная ответственность без вины. Так, в королевских законах за некоторые поли- тические преступления предусматривалась коллективная ответственность членов городских корпораций, а также членов семьи преступника, в том числе его детей. Зако- нодательство и кутюмы в принципе знали понятие невменя- емости, т.е. неспособности человека в силу психического расстройства осознавать значение своих действий. Но по ряду преступлений, в том числе за "оскорбление вели- чества", к уголовной ответственности привлекались ума- лишенные и малолетние. Уголовному "преследованию" под- вергались даже трупы преступников, а также животные и предметы, явившиеся причиной смерти человека. В период абсолютизма законодательство особо детали- зирует составы преступлений, направленных против коро- ля, французского государства и католической церкви. В связи с этим значительно расширяется круг действий, ко- торые подпадают под понятие "оскорбление величества". Наиболее тяжкими считались покушения на короля или чле- нов его семьи и заговор против государства. В XVII в. при Ришелье была создана "вторая ступень" преступлений, рассматривавшихся как "оскорбление величества". Это за- говор против министров короля, командующих королевскими войсками, губернаторов провинций и других высших коро- левских чиновников, измена на войне, дезертирство, шпи- онаж, строительство крепостей без королевского разреше- ния и т.п. Разнообразными были и религиозные преступления: бо- гохульство, кощунство и святотатство, колдовство, ересь и т.д. Понятие "ересь", как и понятия других религиоз- ных преступлений, отличалось особой неопределенностью и менялось на разных этапах развития французского госу- дарства. Наиболее массовый характер пре- следование еретиков получило в период Реформации, осо- бенно после эдикта Генриха II в 1547 году, предписавше- го сжигать на кострах всех протестантов. Гонения на кальвинистов (гугенотов) в это время вылились в массо- вые внесудебные расправы (в 1572 году в Варфоломеевскую ночь было убито 2 тыс. человек), в кровопролитные рели- гиозные войны XVI-XVII вв. В связи с процессом первоначального накопления капи- тала и массовым разорением крестьянства королевскими ордонансами были предусмотрены специальные меры уголов- ной репрессии против бродяг, нищих и безработных, ста- вившие своей целью создание системы наемного труда. Не- задолго до революции это законодательство пополнилось очередным королевским ордонансом (в 1764 году), по ко- торому лица, не имеющие средств к существованию, посы- лались на тяжелые работы на галерах. Так же как и преступления, наказания не были четко определены в королевском законодательстве, их примене- ние во многом зависело от усмотрения суда, от сословно- го положения обвиняемого. Целью наказания стало возмез- дие и устрашение. Приговоры приводились в исполнение публично, с тем чтобы страдания осужденного вызывали страх у всех присутствующих. Смертная казнь применялась в разнообразных формах: разрывание на части лошадьми, четвертование, сожжение и т.д. Многочисленными были членовредительские и телесные наказания: отрезание язы- ка, отсечение конечностей, терзание раскаленными щипца- ми и т.д. Широко стало применяться и тюремное заключе- ние, которое в более ранний период предусматривалось главным образом церковными судами. В качестве основного и дополнительного наказания использовалась и конфиска- ция имущества, что было выгодно королевской казне, ког- да дело касалось больших состояний буржуа. В уголовном праве Франции четко проявилась и такая специфически средневековая черта, как явное несоответс- твие тяжести наказания характеру преступления. Она усу- гублялась произволом королевских судей, особенно злоу- потреблявших конфискацией имущества, что вызывало боль- шое недовольство французской буржуазии, передовые идео- логи которой подвергли в XVIII в. сокрушительной крити- ке всю систему дореволюционного уголовного права. Судебный процесс. Вплоть до конца XII в. судебный процесс, как это было ранее у франков, сохранял в ос- новном обвинительный характер. Большое распространение получает судебный поединок, который проводился при вза- имном согласии на то сторон или же в случае, когда одна из них обвиняла противника во лжи. Правовые обычаи де- тально регламентировали процедуру судебной дуэли. При рассмотрении дел крестьян в сеньориальных судах наряду с традиционными доказательствами еще в XI в. стали применяться -пытки, и процесс утрачивал свой бы- лой состязательный характер. К этому времени розыскная (инквизиционная) форма процесса, называвшаяся еще римс- ко-католической, утверждается в церковных судах, а с XIII в. постепенно вводится в судах короля и крупных феодалов. Вплоть до XV в. розыскной и обвини- тельный процессы существовали как бы параллельно, но последний постепенно начал выходить из употребления в связи с отменой важных традиционных видов доказательств ("божьего суда") - ордалий и судебного поединка. Окончательное закрепление розыскного процесса проис- ходит с утверждением абсолютизма путем издания серии королевских актов: ордонанса 1498 года. эдикта 1539 го- да и Большого уголовного ордонанса 1670 года. Правда, первоначально этот процесс именовался экстраординарным, но именно он применялся в большинстве важных уголовных дел. Именно в этот период получила распространение практика, когда для тюремного заключения человека тре- бовалось только вписать его имя в пустой бланк коро- левского приказа на арест (lettres de cachet). Первой стадией розыскного процесса было дознание, т.е. сбор предварительной и тайной информации о прес- туплении и преступнике. Судебное дело возбуждалось на основании обвинения королевского прокурора, а также до- носов и жалоб, содержание которых оставалось неизвест- ным для обвиняемого. Затем судебный следователь собирал письменные доказательства, допрашивал свидетелей и об- виняемого, проводил очные ставки. При розыскном процес- се подразумевалась виновность обвиняемого, поэтому по- казаний одного свидетеля было достаточно для применения пытки. Цель ее состояла в том, чтобы вырвать признание обвиняемого, которое рассматривалось как "царица дока- зательств". Само судебное рассмотрение дела проходило в закрытом заседании, причем решающее значение придавалось матери- алам, собранным в ходе следствия. Полноценным доказа- тельством вины обвиняемого были, кроме собственного признания, показания двух "заслуживающих доверия" сви- детелей, письма самого обвиняемого, протоколы, состав- ленные на месте преступления, и т.д. Хотя ордонанс 1670 года предусмотрел деление доказательств на оправдатель- ные и обвинительные, суд основное внимание уделял имен- но последним. В случае отсутствия достаточных обвини- тельных доказательств судья мог распорядиться о повтор- ном проведении пытки. До XIII в. судебные приговоры считались окончатель- ными и не подлежали обжалованию. Лицо, недовольное ре- шением судей, могло вызвать их на судебный поединок и последовательно драться с каждым из них. Обжалование в суд вышестоящего сюзерена было возможно только в случае "ошибки в праве". С XIII в. постепенно признается право обжаловать лю- бое дело из сеньориального суда в королевский суд. В свою очередь в королевских судах допускалось обращение с апелляцией в более высокую инстанцию. Высшим апелля- ционным судом по гражданским и уголовным делам со вре- менем становится Парижский парламент. Наличие большого числа апелляционных инстанций, особенно в предреволюци- онный период, делало судебные процессы затяжными и до- рогостоящими. |