Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч.1. Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов Часть 1 Под общей редакцией
 Скачать 4.45 Mb.
|
|
В практике английских судов постепенно устанавливается обыкновение ссылаться на сочинения наиболее известных правоведов, тем самым их труды приобрели характер сво- еобразных источников английского права. При доминирующем распространении в средневековом праве Англии прецедентных норм важное значение на всех этапах его развития, особенно в переломные эпохи, имело королевское законодательство, статутное право. Королевское законотворчество в посленормандские вре- мена началось с Вильгельма Завоевателя. Его первые за- коны касались отношений королевской власти с христианс- кой церковью. В 1067 году Вильгельм издает закон (дек- рет), провозглашающий, что только английский король правомочен решать, должна ли церковь в Нормандии и Анг- лии признавать папу римского, что сам король издает за- коны церкви через им же созданный церковный синод, а также имеет право отменять церковные наказания, нало- женные на его баронов и слуг. В 1072 году в благодар- ность за признание со стороны папы его права на анг- лийский престол король принимает закон об отделении церковных судов от светских. Вслед за этим объявляется закон о запрещении продажи людей за пределы страны, о наложении штрафа на сотню за "тайное убийство" норманд- ца, "пока не будет представлено явных доказательств, что он был англичанином". В 1114 году появляется один из самых ранних сборников королевских законов. Законы короля назывались ассизами, хартиями, но чаще всего ордонансами, статутами. Законодательство Генриха II (XII в.), Эдуарда I (XIII в.), прозванного за бурную правотворческую деятельность английским Юстинианом, предопределило в значительной мере форму и содержание "общего права", выработало его основополагающие правила и принципы. До возникновения парламента, а точнее до царствова- ния Эдуарда I, различий между королевским ордонансом и статутом не проводилось. Мертонский статут 1235 года появился до создания парламента. Вестминстерские стату- ты 1275, 1285, 1290 гг. Эдуарда I, призванные устранить пробелы в "общем праве", усилить королевский контроль за отправлением правосудия, ограничить иммунитетные права феодалов и землевладение церкви и др., принима- лись при участии парламента'. ' Статуты первоначально обозначались по названиям тех мест, в которых они были приняты (Мертонский статут 1235 года, Глостерский статут 1276 года и др.), но со времени постоянных заседаний парламента в Вестминстере они стали называться по первым двум словам законода- тельного текста. Постепенно название статута закрепилось за актом, при- нятым парламентом и подписанным королем. Статуты - пар- ламентские акты стали отличаться от других источников права средневековой Англии тем, что их законность, в отличие от их толкования. не могла обсуждаться в судеб- ном порядке. Понятие статут, более приближенное к современному парламентскому акту, появилось лишь в 1327 году, когда общины обратились к королю с просьбой доводить до его сведения "общие петиции" (содержащие часто готовые за- конопроекты - билли) и получать "ответ короля и его со- веты в письменной форме за Большой печатью королевс- тва". С этого времени одни законодательные акты прини- мались королем "с согласия Совета", другие - "с согла- сия парламента". Подтвердив право короля издавать "ука- зы в Совете", парламент установил, что впредь только статут может изменить содержание ранее принятого стату- та. Все парламентские ограничения королевского законода- тельства фактически были отброшены в период абсолютиз- ма, когда указы короля вторгались в решение самых важ- ных государственных вопросов, а парламент часто сам уполномочивал короля издавать указы, которые существен- но меняли содержание парламентского статута. Установив- шаяся практика была закреплена статутом 1539 года, пре- доставившим королю широкие права в издании прокламаций, указов, когда парламент не заседает, "если возникает необходимость действовать со всей быстротой, требуемой обстоятельствами". Особое место среди источников средневекового права Англии заняли также нормы торгового и канонического права. Консервативный формализм "общего права", не спо- собствующий развитию рыночных отношений, предопределил прямые заимствования английским правом ряда норм торго- вого и канонического права, складывающихся на межгосу- дарственной основе. Появление значительного числа тор- говых обыкновений было связано и с деятельностью анг- лийских торговых судов. Их правовая сила скреплялась часто королевскими статутами. Дело в том, что в порто- вых городах Англии, ставших с конца XIII в. важными центрами международной торговли, вместе с оптовыми яр- марками по продаже шерсти, сукна, металлов развилась целая сеть специальных судов (court of the staple). В XIV в. суды по оптовой торговле действовали уже в 614 английских городах. Выступая в роли защитников безопас- ной международной торговли, приносящей казне немалые доходы, английские короли поощряли как деятельность купцов (это нашло отражение еще в 41 статье Великой хартии вольности 1215 года), так и деятельность купе- ческих судов. В 1353 году, например, был принят специ- альный статут об оптовой торговле и городских торговых судах, которые должны были создаваться местными и за- морскими купцами под председательством мэров английских городов. На решения этих судов можно было подавать апелляции как в королевский, так и в канцелярский суд. Статут прямо отсылал торговые суды к нормам торгового, а не "общего права". В 1471 году английский парламент постановил также, что все ли- ца, связанные с ярмарками, имеют право требовать суда "запыленных ног"2. Деятельность церковных судов и соответственно значе- ние норм канонического права то возрастала, то снижа- лась в средневековой Англии в зависимости от сложных перипетий непрекращающейся борьбы светских и церковных властей за расширение своей юрисдикции. "Всякий, кто будет обвинен в каком-либо нарушении церковного мира, - гласил закон Вильгельма Завоевателя, - должен явиться в место, назначенное епископом, и там возместить ущерб, как того требует не обычай сотни, а в соответствии с требованиями канонов и церковного права". Юрисдикция церкви распространялась не только на де- ла, связанные с церковной собственностью, брачно-семей- ными отношениями, завещаниями, с такими преступлениями, как ересь, богохульство и пр. Она стала вторгаться и в чисто светские дела, например в споры по договорам, по искам о "нарушении обещания", на том основании, что имел место грех "неоправдавшегося доверия". Решительную борьбу против расширения юрисдикции церковных судов вел Генрих II. В начале его царствования в списке форм ис- ков королевских судов уже встречаются иски "о запреще- нии церковным судам разбирать тяжбы об имуществе и дол- гах". Статут Эдуарда I 1285 года запрещает церковным судам рассматривать дела "о нарушении обещания" на том основании, что они не относятся к сугубо "духовным де- лам", требующим "морального исправления". Тем не менее вплоть до XVI в., до установления анг- ликанской церкви при короле Генрихе VIII, никто не от- вергал законность папской юрисдикции в таких вопросах, как ортодоксальность веры и богослужения, чистота нра- вов, законность браков, законорожденность детей и сос- тавление завещаний*. В том же веке парламентским актом было установлено, что впредь до предполагаемого, но так и не состоявшегося пересмотра норм канонического права его действие в Англии сохраняется. Единственным зако- ном, касавшимся пересмотра канонического права, стали постановления Кентерберийского и Йоркского соборов, введенные в действие Генрихом VIII под названием "Let- ters of business", согласно которым нормы канонического права должны действовать, если они совместимы с закона- ми королевства или прерогативами короны и "не противо- речат и не нарушают их". Вместе с тем толкование норм канони- ' В торговых судах сложились такие важные институты торгового права, как переводной вексель, страховой по- лис, ссуды под залог грузов и пр. 2 Судами "запыленных ног" Брактон называл ярмарочные суды суммарной юрисдикции с упрощенной судебной проце- дурой, обеспечивающей скорое решение дел ("от прилива до прилива"), * Только в 1857 году в королевский суд были оконча- тельно переданы с помощью парламентского акта два таких важных вопроса, как утверждение или признание завещания и управление движимым имуществом, оставшимся после умершего- ческого права, например о наследовании по закону и за- вещанию, принадлежало судам "общего права". Право собственности. Право феодальной собственности, особенно земельной, определяло во многом характер всей правовой системы страны. Его сложность была связана с рядом исторических обс- тоятельств, в частности, с сохранением в период средне- вековья определенного слоя свободных крестьян - собс- твенников земли, с верховной собственностью на землю английского короля, которая так или иначе определяла другие формы феодального "держания" земли. В английском праве различалось движимое и недвижимое имущество, но традиционным было деление вещей на реальную (real pro- perty) и персональную собственность (personal proper- ty). Это деление, сложившееся исторически, было связано с различными формами исков, которыми защищалась реаль- ная или персональная собственность. Феодальное земельное право признавало прежде всего специальный вид земельных прав, заслуживающих особой охраны, которые защищались реальными исками (real acti- on), то есть исками, в случае успеха которых утраченная вещь возвращалась ее владельцу. Эти иски носили абсо- лютный характер и могли быть представлены любому лицу. Реальными исками защищались родовая недвижимость и только такие права на землю, которые носили характер свободного держания, феодального владения от короля или от другого лорда. К ним относились и права на феодаль- ный титул. Все другие вещи защищались персональными ис- ками, по которым можно было требовать возмещения ущер- ба. Земля изначально занимала особое место в английском средневековом праве в силу особой, не столько экономи- ческой, сколько военно-политической заинтересованности короля в раздаче феодальных ленов за военную и другую службу. Королевские пожалования земли (бокленд) были распространены еще в донормандской Англии наряду с фольклендом ("народной землей") или землевладением типа аллода. В посленормандском английском праве не сущест- вовало понятие неограниченной, безусловной собственнос- ти на землю. Земельные права определялись двумя главны- ми понятиями tenancy - владение, держание и restate - объем владельческих прав, правовых интересов (их про- должительность, возможность отчуждения и пр.). Владение (tenancy) в свою очередь было свободным или несвобод- ным. Свободное владение (freehold) - это владение зем- лей, полученной или на условиях несения рыцарской служ- бы, или по праву личной службы, а также землевладение свободного крестьянина, который уплачивал лорду фикси- рованную сумму денег и подпадал под его юрисдикцию (со- каж). Несвободное держание, связанное с личными и позе- мельными повинностями крестьянина в пользу лорда, со временем превратилось в наследственное право феодальной аренды и получило на- звание copyhold, поскольку условия этой аренды фиксиро- вались в копиях протоколов манориальных судов. Несво- бодное держание первое время не защищалось в королевс- ких судах. В XV в. иски, связанные с ним, стали расс- матриваться в канцлерском суде, а в XVI в. под влиянием этого суда и в судах "общего права" на основании фик- ции, что у копихолдера появился "фрихольдерский инте- рес". Понятие estate, существующее и поныне в английском и американском земельном праве, дает не только представ- ление об объеме владельческих прав на недвижимость, но и о наборе технических средств для передачи собствен- ности. Оно охватывает права круга различных лиц, живу- щих или еще не родившихся, которые включены в отношения владения, пользования, распоряжения и контроля над собственностью. Это понятие также складывалось исторически. Все раз- витие английского средневекового права связано с борь- бой феодалов за право свободного распоряжения землей, обремененной многочисленными ограничениями в связи с повинностями службы. В 1290 году по статуту "Quia Emp- tores"1 лорды получили право продажи земли при условии, что на нового ее держателя переходят все служебные по- винности прежнего. Статут подтверждал также содержание ранее изданного статута 1279 года, запрещавшего прода- вать или иным образом передавать землю в "мертвые руки" церкви. Такая передача влекла за собой полное исключе- ние земли из феодального оборота, так как ни прежний лорд, ни король, в случае отсутствия наследников лорда, не могли рассчитывать на ее возвращение. Последующее расширение прав феодальных владельцев земли и привело к утверждению самой перспективной формы свободного держания в феодальном праве Англии - estate in fee simple, означающей наиболее полное по объему прав владение, близкое к частной собственности. Ее отличие от частной собственности выражалось толь- ко в том, что земля при отсутствии наследников держания не становилась выморочной, а переходила к прежнему лор- ду или его потомкам, даже самым отдаленным2. Иной пра- вовой статус был у недвижимости estate in fee tail, или у "заповедных земель". Эти земли могли переходить по наследству только кровным родственникам владельца, как правило старшему сыну. Возможность создания заповедных прав на землю с ограничениями в отношении порядка нас- ледования была предусмотрена статутом 1285 года о нед- вижимости почти во всех случаях создания семейной собс- твенности, защищаемой "общим правом". На эту собствен- ность не могли обращать взыскания кредиторы. Создатели статута стремились тем самым к тому, чтобы собственник не мог отчуждать или обреме- 1. "Quia Emptores" первые слова статута 1290 года; "Так как покупатель..." 2. Это положение сохранялось в Англии до принятия в 1925 году Закона о собственности. нять свое именно в течение жизни в ущерб наследникам. Однако эти запреты очень скоро стали обходиться. Владе- лец недвижимости должен был только пройти через доро- гостоящий фиктивный процесс, чтобы получить возможность обращаться с имением как с "простои собственностью". Две другие формы свободного держания, применительно к объему владельческих прав. выражались в пожизненном владении (estate for life) и во владении на определен- ный срок (for years). Права на недвижимость for life могли устанавливаться не только на срок жизни лица, владеющего собственностью, но и на срок жизни третьего лица, например его жены. Эти права на землю были самыми древними из известных "общему праву". Держатель земли for life имел меньше прав, чем держатель fee simple, но его права были тире, чем у держателя for years, или арендатора земли. Он имел права не только на поверх- ность земли, но и как владелец (собственник) in fee simple на ее недра. Но подобно арендатору недвижимости на срок он отвечал за вред, причиненный земле. Лицо, установившее на свою землю, недвижимость по- жизненную собственность, не перестает быть собственни- ком того же имущества. Ему принадлежит "выжидательная собственность" (remainder), которая дает ему право вступить в права собственника после того, как для дру- гого лица прекратится пожизненная собственность. Каким бы длительным не был срок аренды земли, сред- невековые юристы в течение столетий не признавали ее реальной собственностью (real property), т.е. восста- навливаемым с помощью реального иска правом. "Право справедливости" требовало в исключительных случаях возвращения незаконно удерживаемой арендованной земли на основании фикции, что арендное владение землей, хотя и не является в прямом смысле этого слова объектом ре- ального иска, но может быть восстановлено специальным иском "об отнятии по суду" (action of ejectment). Ано- мальный характер арендных прав обозначался столь же аномальным понятием chattels real - движимая, реальная собственность. Средневековое английское право не знало института залога земли в том виде, в каком он был известен римс- кому (или современному) праву, т.е. как особого вида вещного права, отдельного от права собственности, даю- щего кредитору возможность обеспечить возврат долга за счет стоимости заложенного имущества. Между тем проблема обеспечения долга очень рано при- обрела в Англии свою практическую остроту. Еще в XII в. должник мог передавать в обеспечение долга землю креди- тору на основании фидуциарной (основанной на доверии) сделки, в силу которой кредитор становился собственни- ком земли, но обязан был, не нарушая доверия, вернуть ее должнику после исполнения им своих обязательств. В случае неисполнения их в срок, право собственности кредитора на заложенную землю становилось бесспорным. Кредитор мог даже не засчитывать в счет погашения долга полученные от земли доходы, хотя такой "мертвый залог" порицался церковью как "грешный". В XIII-XIV вв. права залогодателя получили защиту в судах "общего права", которые стали требовать возвраще- ния земли должнику, если обязательство было исполнено в назначенный срок. Канцлерский суд в XVI в. пошел дальше и установил принцип, по которому всякое заложенное имение, земля могли быть освобождены от залога по "справедливости вы- купа" в льготный срок, до вынесения судебного решения о бесповоротном переходе права собственности на заложен- ную вещь на кредитора. "Запрещение" залогополучателю продолжать судебное дело об изъятии залога содержалось в том же приказе inquntion. Чисто английским институтом вещного права стал инс- титут доверительной собственности (trust). Английские юристы, например Ф. Майтленд (1850-1906), говорят об этом институте с восхищением, утверждая, что это "вели- чайшее и наиболее определенное достижение англичан в области юриспруденции". Возникновение института доверительной собственности связано также с особенностями феодального землевладе- ния, к числу которых относятся ограничение круга нас- ледников земли и ограничения продажи земли церкви, мо- настырям, религиозным орденам, особенно так называемым нищенствующим орденам (как орден Святого Франциска), которые вообще не имели права владеть землей. Суть этого института заключалась в том, что одно ли- цо - учредитель доверительной собственности (settler of trust) передает другому лицу - доверенному собственнику (trustee) свое имущество с тем, чтобы получатель управ- лял имуществом, использовал его как собственник в инте- ресах другого лица, выгодоприобретателя (beneficiary, - им мог стать и первоначальный собственник) или для осу- ществления иных целей, например благотворительных. Практика передачи земли в целевое пользование (use) зародилась еще в XII в. и бурно развилась в период крестовых походов, когда земля отдавалась на основе до- верия родственникам или друзьям до достижения совершен- нолетия сыновей или до возвращения прежнего владельца. Братства нищенствующих монахов, передавая мирянам землю для использования ее в их интересах, не только обходили правовые и религиозные запреты, но и накапли- вали огромные богатства. Только в конце XIV в. довери- тельная собственность стала защищаться в канцлерском суде, поскольку речь шла о нарушении доверия, справед- ливости. С этого времени доверительная собственность стала называться equitable ownership, в отличие от собственности, защищаемой "общим правом", - legal ow- nership. Первое закрепление института доверительной собствен- ности законом относится к 1375 году. В XV в. уже значи- тельные массивы земель, недвижимости перешли в довери- тельную собственность. Генрих VIII в ходе реформы анг- лийской церкви предпринял кон- фискацию церковных земель. но столкнулся с тем, что. хотя церковь и монастыри были крупными землевладельца- ми, формально собственниками своих земель они не явля- лись. Чтобы изъять церковные земли, английский парламент принял в 1535 году так называемый статут о пользовании (statute of uses), которым было постановлено, что в тех случаях, когда одно лицо владеет имуществом в интересах другого лица, фактически собственником земли признается тот, в чьих интересах земля используется. Этот статут на некоторое время затормозил распространение действия института доверительной собственности, но не ликвидиро- вал его. Суды с помощью сложной конструкции "право пользования на пользование" стали успешно обходить ста- тут. Это "вторичное пользование" и стало известно как trust, т.е. доверительная собственность в собственном смысле слова, защищаемая канцлерским судом. Доверительная собственность широко стала возрождать- ся светскими властями после реформации, когда было су- щественно ограничено церковное землевладение и почти исчезла церковная благотворительность. В 1601 году при королеве Елизавете был даже принят статут о благотворительном пользовании (statute of cha- ritable uses), на основании которого вводилась долж- ность Верховного уполномоченного специальной парламент- ской комиссии, в обязанность которого входили контроль за благотворительными дарами и пресечение злоупотребле- ний, связанных с ними. В преамбуле статута перечисля- лись наиболее распространенные и признанные виды бла- готворительной деятельности. Если при учреждении траста цель, которую преследовал учредитель, попадала в пере- чень целей, указанных в преамбуле, то суды придавали этому трасту статус благотворительного'. В преамбуле перечисляются следующие виды благотвори- тельной деятельности: помощь бедным, немощным, преста- релым, больным и увечным солдатам и матросам; школам, колледжам и университетам; обучение и материальная под- держка сирот, поддержка исправительных учреждений; вы- куп военнопленных и уплата штрафов за осужденных и др. Расплывчатые и спорные критерии этих целей (например, можно ли признать благотворительным дар в пользу прес- тарелого миллионера?) детализировались в судебной прак- тике. Суды выработали доктрину "общественной пользы", обосновывающую правило, что все трасты, не несущие об- ществу никаких выгод, признаются частными, т.е. абсо- лютно противоположными благотворительным. Обязательственное право. В Англии еще в англосак- сонские времена стали развиваться договорные отношения, но понятие договор (в связи с распространенной ленной, вассальной зависимостью), Эти цели до сих пор берутся за основу при определе- нии благотворительного траста, сопряженного с налоговы- ми и другими льготами. требующее соглашения двух формально равноправных сто- рон, в это время так и не сложилось. В Правде Инэ можно найти положения об ответственности продавца за качество продукции, о клятве в споре между истцом и ответчиком, но они относились скорее к области административных, а не договорных отношений. В свете вышесказанного следует отметить, что договор (contract) как обязательственное соглашение двух или более сторон, порождающее их права и обязанности, отли- чается в английском праве от понятия простого соглаше- ния - argeement (например, о дружеской услуге и пр.). Таким образом, по английскому праву всякий договор (contract) - это соглашение, но не всякое соглашение (agreement) - договор. По мере развития рыночных отношений в английском праве стали складываться простейшие формы, из которых впоследствии и развилось обязательственное право: обя- зательства из деликтов и договоров. Это был длительный эволюционный путь развития норм "общего права", услож- ненный требованием той или иной формы иска для защиты нарушенного права. Одним из самых ранних форм исков, защищаемых в судах "общего права", был иск "о долге" (action of debt). Эту форму иска упоминает еще Гленвилль (XII в.), который рассматривает его в ряду деликтов, как иск о "неспра- ведливом удержании". Основанием иска "о долге" была фактически полученная выгода, а не обязательство по до- говору, поэтому он мог применяться в ограниченном числе случаев. Другой ранней формой иска стал иск "об отчете" (ac- tion of account), предметом которого было договорное обязательство, облеченное в строго определенную форму, на основании которого одна сторона должна была совер- шить определенные действия в пользу другой. Этот иск, первоначально применяемый в отношениях между лордом и управляющим манора, был связан с отчетом лица, которому были доверены чужие деньги и которое должно было предоставить собственнику отчет об их ис- пользовании. Иск стал применяться впоследствии в торго- вой практике, в деятельности товариществ. Гленвилль рассматривал этот иск также в ряду деликтов о "неспра- ведливом удержании", обосновывая тем самым его исполь- зование и в случае займа, продажи, сдачи в наем, покла- жи и пр. Иск of account был закреплен вскоре и в стату- тах Эдуарда I 1267 и 1285 гг. Несмотря на казалось бы широкую сферу его примене- ния, иск of account, однако, существенно не обогатил английское договорное право, ибо определяющим обстоя- тельством его применения было то, что должник в итоге получал определенную материальную выгоду без соответс- твующей оплаты с его стороны. Применение иска "об отче- те" ограничивалось и тем, что ответственность должника непосредственно связывалась с получением только денеж- ного возмещения. Появление соглашения как обязательственного договора связано с признанием в XIII в. в судах "общего права" другого иска - иска "о соглашении" (action of cove- nant), содержащего требование к должнику исполнить обя- зательство, установленное соглашением сторон, если оно скреплено печатью (deed under seal). Это соглашение приобретало право на исковую защиту только при несоблю- дении формы его заключения "за печатью" или при дефек- тах этой формы. Но здесь уже определяющим моментом ста- новится не несправедливое обогащение одной стороны, а сам факт такого соглашения, определенное действие (de- ed), порождающее правовые последствия. Таким образом, был сделан еще один шаг на пути признания в будущем ос- новополагающего принципа договорного права о "святости" договора, имеющего силу закона для лиц. заключивших его. Развитие рыночных отношений с неизбежностью должно было опрокинуть крайний формализм сделок, договоров, поэтому суды "общего права" стали предоставлять защиту и неформальным, словесным соглашениям. В XV в. в анг- лийском праве в качестве разновидности иска "о правона- рушении" (trespass), целью которого была защита личнос- ти и собственности от посягательств, стал иск "о защите словесных соглашений", что стало возможным благодаря созданию фактически нового иска "применительно к данно- му случаю" (action on the case). Эти иски, появившиеся при Эдуарде I, были закреплены в Вестминстерских статутах, когда возникла необходи- мость расширить список исковых формул в связи с их крайней недостаточностью. Сфера применения и этого иска была не очень широка, так как сначала требовалось доказательство вины со сто- роны обязанного лица. Не случайно они применялись, нап- ример, для возмещения вреда от клеветы. В XV в., однако, требование вины отпадает, и иски о правонарушениях (trespass on the case) стали применять- ся во всех случаях, когда имели место потери или вред, причиненные истцу, даже если они явились следствием простой небрежности или отсутствия "должной заботливос- ти" со стороны ответчика. Дальнейшее развитие договорного права связано с по- явлением иска "о принятии на себя" (action of assump- sit). Иски "о принятии на себя" первоначально защищали не все неформальные соглашения, а лишь те, в которых ущерб был причинен самим фактом исполнения договора только одной стороной, при этом не давалось никакой за- щиты договорам, подлежащим исполнению в будущем. Но ущерб мог быть причинен одной из сторон, когда, напри- мер, ожидая исполнения договора, она произвела какие-то расходы. Суды "общего права" стали учитывать и ото обс- тоятельство, расширяя сферу применения исков "о приня- тии на себя" путем перенесения центра тяжести на от- ветственность за сам факт нарушения обещания, на защиту договора как такового. Эта трансформация иска "о приня- тии на себя" была зафиксирована со временем судом по делу "Стенгбороу против Уоркера" в 1589 году, с которым был связан важный шаг в развитии договорного права. "Обещание, данное в обмен на обещание, может быть основанием иска", - гла- сило это решение. Договор, таким образом, отрывался от своего деликтного происхождения. Отныне лицо. не выпол- нившее обязательство, взятое на себя за обещанный или данный эквивалент, должно было отвечать за все убытки, понесенные потерпевшей стороной. Постепенно суды "общего права" выработали доктрину "встречного удовлетворения" как необходимого условия признания любого неформального договора. К этому време- ни английские суды имели уже значительный опыт примене- ния некоторых исков, связанных с чисто односторонними сделками, носящими полудоговорный характер (например, дарения), которые имели вид "документа за печатью". Следующим важным шагом на пути развития договорного права стало появление правила, что всякий договор либо должен был быть заключен в форме письменного договора "за печатью", либо - предусматривать "встречное удов- летворение" (consideration), выражающееся в определен- ной выгоде, полученной должником, или невыгоде (ущербе или ответственности) кредитора, связанной с договором. В развитие английского договорного права внесло свой вклад и королевское законодательство, опиравшееся на практику торговых судов, опережавших суды "общего пра- ва" в решении ряда важных правовых вопросов, связанных с развитием рыночных отношений. Так, проблема невыплаты долга привела к очень ранней практике королевского поручительства, когда король из- давал так называемые открытые письма, в которых хода- тайствовал перед кредиторами дать кредиты своим прибли- женным. Дальнейшие поиски действенных способов для взыскания долга привели в 1283 году к изданию специального стату- та "о купцах", по которому кредитор мог отдать в долг товар, деньги и пр. в присутствии мэра города, при этом долговое обязательство фиксировалось в городских прото- колах. Если должник не выплачивал долг, мэр мог без всяких судебных решений назначить продажу движимости должника на сумму долга, либо просто предписать пере- дать соответствующую часть имущества должника кредито- ру. В 1285 году был издан второй статут "о купцах". Должник, просрочивший срок выплаты долга, подвергался аресту. Он должен был продать свое имущество в течение трех месяцев и выплатить долг. Если он этого не делал, шерифу предписывалось соответствующим судебным приказом "выручить продажей" имущество и вернуть долг кредитору. Впоследствии особым законом XVI в. была введена обя- зывающая санкция к пропорциональному распределению иму- щества несостоятельного должника между его кредиторами. Если ранее она применялась только в торговых судах к купцам, то с XVI в. стала применяться ко всем должни- кам. В 1571 году закон позволил кредиторам, даже не прибегая к процедуре объявления несостоятельности (банкротства) должника, отменять его имущественные рас- поряжения, "сделанные с намерением отсрочить платежи, создать помехи кредиторам или обмануть их". Судьи, расширительно толкуя этот закон, в ряде слу- чаев даже перестали требовать доказательств "намерений обмана", чтобы пресечь беспрепятственную возможность должника распоряжаться своим имуществом в ущерб креди- торам. Вслед за этим статут 1585 года запретил добро- вольную, безвозмездную передачу земли, совершенную в ущерб ее последующим приобретателям, в том числе креди- торам. Этот статут очень строго трактовался в судах. Иск trespass, в качестве альтернативного иска по об- винению в фелонии (тяжком преступлении), применялся и для получения возмещения за насильственное и непосредс- твенное причинение вреда недвижимости, движимости или личности. В свою очередь trespass on the case предус- матривал защиту от причинения вреда в случае ненасиль- ственного, либо не прямо обнаруженного, либо обнаружен- ного впоследствии вреда. Более того, малейшее вмеша- тельство во владения недвижимостью или движимостью ста- ло основанием для применения иска trespass "о нарушении владения" независимо от того, потерпел ли владелец вследствие такого вмешательства реальный ущерб или нет. Уголовное право. Нормы средневекового уголовного права в значительной степени были созданы судебной практикой. Уголовное статутное право представляло собой среди его источников не что иное, как воспроизведение (полное или в более или менее измененном виде) соот- ветствующих норм "общего права". Сложность порождалась и тем, что преступления и гражданские правонарушения различались не столько по природе противоправных дейс- твий, сколько по характеру процесса их рассмотрения. Одно и то же деяние могло оказаться и гражданским, и уголовным правонарушением, так как право, как указыва- лось выше, допускало и ту, и другую форму иска и соот- ветствующего ему процесса, гражданского (направленного на подтверждение или восстановление определенных прав) либо уголовного (имеющего своим объектом наказание пра- вонарушителя за совершенное им деяние). Сложившегося комплекса норм, относящихся к "общей части", английское уголовное право не знало. До XII в. в праве господствовало представление об объективной от- ветственности. Долгие века английское уголовное право касалось главным образом преступных действий (убийства, разбоя, похищения детей, насилия над женщиной, ночного воровства со взломом), исключая преступное бездействие. Все вышеперечисленные преступные деяния предполагали злой умысел (maluce). С начала XII в. под влиянием римского и каноническо- го права стали утверждаться взгляды о наличии вины как основания ответственности. Впервые принцип, заимство- ванный из поучений Блаженного Августина: "действие не делает виновным, если не виновата воля", был отражен в законе Генриха I в 1118 году. На понимание формы вины в XIII в. огромное влияние оказали доктрины, труды анг- лийских правоведов. Так, Брактон, трактуя понятия умыш- ленного и неосторожного убийства, указывал, что "если убийца совершил убийство, занимаясь недозволенным де- лом, то ответственность наступает" даже при отсутствии его вины. Он исходил при этом из религиозно-моралисти- ческого взгляда на вменение: "тому, кто занимается незаконным делом, вменяется все, что проистекает из преступления". В XIII в. чело- век, даже случайно убивший другого человека, нуждался в помиловании короля, на которое он мог, однако, безус- ловно рассчитывать. Орудие убийства конфисковывалось во всех случаях, чтобы очистить его от "кровавого пятна путем посвящения Богу". Оно продавалось, а деньги от продажи шли на благотворительные цели "для спасения" души убитого, умершего без покаяния. В развитие учения о различиях простого случая и преступной неосторожности внесла свой вклад доктрина, получившая название "поразительная доктрина Кока". "Ес- ли кто-либо, - поучал Кок, - стрелял в дикую птицу... и стрела без какого-либо злого намерения со стороны стре- лявшего попадает в человека, находящегося в отдалении, - это есть случай, ибо стрелять в дикую птицу закон- но... но если он стрелял в петуха... или ручную ка- кую-либо птицу, принадлежащую другому лицу, то совер- шенное при сем случайное убийство - есть тяжкое (mur- der), ибо действие было незаконно". Английское средневековое право с начала XIV в. твер- до исходило из принципа что "слабоумный или безумный не отвечает за преступление". Исключалась ответственность лица в случае самообороны при преступлениях, направлен- ных против личности. Учение о соучастии, разработанное судебной практикой, исходило из принципа: "кто соверша- ет нечто через другого, делает это сам". Тяжесть вины соучастников во многом определялась тем, действовал ли соучастник до или после совершения преступления. Соу- частие до совершения преступлений, например в форме подстрекательства, влекло, как правило, ответствен- ность, равную ответственности "главного исполнителя", после совершения преступления - более мягкое наказание. Вместе с понятием соучастия было создано учение "о раз- ной степени преступности": "главного участника преступ- ления I степени", совершившего преступление, "главного участника преступления II степени", не принимавшего не- посредственного участия, но присутствовавшего на месте совершения преступления, "дополнительного участника", до совершения преступления помогавшего советом преступ- нику и не препятствовавшего совершению преступления. В средневековом уголовном праве сложилось деление всех преступлений, ставшее традиционным, на три группы: измена (treason), фелония (felony) и мисдиминор (misdi- meanour). Другая классификация преступлений носила чис- то процессуальный характер. Это - преступления, которые преследовались по обвинительному акту (pleas of the Crown или indictable offences) и рассматривались в суде присяжных, и малозначительные правонарушения (petty of- fences), которые рассматривались в суммарном порядке (summary conviction). Первым в XIII в. сложилось понятие фелонии, которая ка- ралась. наряду со смертной казнью, конфискацией иму- щества. Об этом свидетельствует само слово felony, про- исходящее от слова fee - феодальное владение и Ion, что означает цену' К числу фелоний и относились такие тяжкие преступле- ния. как тяжкое убийство (murder), простое убийство (manslaughter), насильственное проникновение в чужое жилище ночью с целью совершения фелонии (burglary), по- хищение имущества (larceny) п др. Самым тяжким преступ- лением стала измена (treason)2, выделившаяся из числа других преступлений в XIV в. Измена могла быть соверше- на по "общему праву" или посредством нарушения долга верности королю со стороны его подданных, что называ- лось великой изменой (high treason), или - долга вер- ности подчиненного человека своему господину (малая из- мена - petty treason). В этом случае признавалось изме- ной только умерщвление вышестоящего лица, например, убийство вассалом своего сеньора, женой - мужа или свя- щенником - своего епископа. Обвинение в "великой измене" было мощным орудием в руках сильной королевской власти, широко используемым в борьбе со своими светскими противниками, баронами и не- покорным клиром. В последнем случае обвинение в измене было особенно действенным. так как оно лишало предста- вителей церкви "привилегии духовного звания", т.е. пра- ва рассмотрения их дел в церковных судах, которые иск- лючали применение смертной казни ("церковь не может проливать кровь"). Король при этом преследовал и материальную выгоду, ибо осужденный за "великую измену" феодал лишался свое- го землевладения, которое переходило после его казни не его наследникам, а королю. В силу этого понятие измены всемерно расширялось в королевских судах. Не остался в стороне и английский средневековый парламент, который в соответствии с меня- ющейся политической конъюнктурой издавал статуты, отно- сящие к "великой измене" такие действия, которые не имели ничего общего с "нарушением долга верности коро- лю" (например, порицание как незаконного, а затем, нао- борот, признание как законного одного из многочисленных браков Генриха VIII). Попытки пресечь эти злоупотребления предпринимались со стороны феодалов неоднократно, но лишь в 1351 году Эдуардом III был принят статут, поставивший на какое-то время толкование измены в определенные рамки. Статут 1351 года, по утверждению Э. Кока, "не заменил положе- ния "общего права", а только придал им законное выраже- ние". ' Конфискация имущества за совершение фелоний была отменена только в XIX в. 2 Наименование этого преступления происходит от французского trahir и латинского tradere, означающего акт вероломного предательства. Понятие "великой измены" должно было ограничиваться семью формами: умышленно смгртч короля, его королевы или их старшего сына и наследника (при этом, вопреки действительному смыслу, понятие "умышлониг" включало в себя не только наличие умысла, но и действие, обнаружи- вающее его); изнасилование супруги короля, его незамуж- ней старшей дочери или жены его старшего сына и наслед- ника, которое признавалось таковым и при согласии жен- щины'; ведение войны против короля, включающее в себя всякое "связанное с насилием возмущение большой группы лиц против королевского правительства"; переход на сто- рону врагов короля в его королевстве "путем оказания им помощи или содействия в королевском или ином мире"; умерщвление канцлера. глинного казначея или корслегс- кчго судьи (последнее положение было добавлено к стату- ту впоследствии). Этот перечень дополнялся другими преступлениями про- тив государственной безопасности, известными "общему праву": призыв к мятежу (sedition), незаконное сборище, в целях учинения беспорядков (riot), а также сговор (conspiracy), соглашение двух или более лиц с противо- законными намерениями. Нечеткость понятия "сговор" да- вала возможность широко использовать его как против всяких форм Недовольства существующим режимом, так и применительно к частным деликтам (tort) или даже к на- рушениям договоров при таких обстоятельствах, "которые делают эти нарушения вредными для общества". Мисдиминор развился постепенно из правонарушений, ранее влекущих за собой лишь взыскание причиненного ущерба в гражданском порядке. Со временем включение в эту группу серьезных преступлений, таких, как мошенни- чество, изготовление фальшивых документов, подлог, сти- рало принципиальные различия между фелонией и мисдими- нором. Способствовала этому и возможность выбора той или иной формы иска при совершении преступлений. В слу- чае удовлетворения иска о фелонии, например при причи- нении увечья, преступник расплачивался жизнью, если же потерпевший предъявлял иск "о нарушении прав", то это преступление относилось к мисдиминорам, влекущим тюрем- ное заключение или штраф. Среди имущественных преступлений очень рано в ка- честве тяжкого был признан поджог и насильственное про- никновение в чужой дом. Выделение, этих фелоний было связано с сакральным отношением англичан к дому, как к замку, охраняющему его от вреда ("мой дом - моя кре- пость"). В связи с этим поджог даже самого ветхого жи- лища карался сожжением самого преступника. Своеобразной была трактовка похищения (larceny) у Брактона, который определял это понятие не как простую кражу, а несколько шире, как "злоумышленное обращение с чужим имуществом против воли собственника, с намерением обратить это имуще- ' На таком основании была, например, кааиена вторая жена Генриха VIII Анна Болейн, бывшая фрейлина короле- вы. ство в свою собственность". Всякая кража во времена Эдуарда I каралась в качестве фелонии смертной казнью, но при Эдуарде III (XIV в.) отнесение даже мелкой кражи к фелонии стало вызывать протесты, поэтому, оставаясь фелонией, "малая кража" (при стоимости похищенного меньше 12 пенсов) относилась не к фелонии, а к мисдими- нору. Это была одна из многочисленных правовых аномалий, известных английскому уголовному праву. К их числу сле- дует отнести и аномально тяжкую уголовную ответствен- ность за бродяжничество, которое всемерно пресекалось так называемым кровавым законодательством от Генриха VII (1457-1509 гг.) до Елизаветы I (1533-1603гг.). К бродягам, подлежащим таким наказаниям, как смерт- ная казнь, тюремное заключение, обращение в рабство, порка, клеймение, относились безработные (в течение ме- сяца), слуги, ушедшие самовольно от хозяев, просящие милостыню мужчины (за исключением калек, неспособных к труду, а также студентов, если они получили специальные разрешения канцлера своего университета) и др. Цели наказаний менялись на отдельных этапах развития феодального права: от удовлетворения пострадавшего и его родни за причиненный ущерб до предотвращения пов- торного преступления путем устрашения (вырывание внут- ренностей из живого тела, выставленного у позорного столба, бичевание кнутом и пр.) В XVII в. в Англии было около 50 видов преступлений, каравшихся смертной казнью. К их числу относились такие виды смертной каз- ни, как сожжение, колесование, четвертование. Крайняя жестокость наказания, слабо поддающегося реформирова- нию, и в будущем была связана с тем же религиозно-мора- листическим подходом к преступлению, определявшему про- фессионально-этические позиции судей, которым отводи- лась главная роль в сохранении правопорядка. Несоизмеримость тяжести наказания тяжести преступле- ния заставляла зачастую присяжных или оправдывать заве- домого преступника, или, например, оценивать похищенное в заниженном размере. Спасала от жестоких наказаний и "привилегия духовного звания", которая была распростра- нена на всех лиц, имевших право быть посвященными в ду- ховное звание, хотя они в этом звании и не состояли (фактически на всех мужчин, умеющих читать). Но в 1487 году был издан статут, установивший, что миряне могут пользоваться "привилегией духовного звания" только один раз. В качестве доказательства использования духовной привилегии ставилось клеймо на палец. При Генрихе VIII "привилегий духовного звания" были лишены все лица, со- вершившие убийство "с заранее обдуманным, злым намере- нием". Брачно-семеиное право. Феодальное брачно-семейное право Англии в значительной мере определялось интереса- ми охраны и защиты феодального землевладения. Оно нахо- дилось под сильнейшим влиянием канонического права. Ряд важнейших норм канонического права, например, церковная форма брака, запрещение двоеженства и пр. нашли непос- редственное закрепление в законе. На- пример, статут 1606 года относил двоеженство к фелонии со всеми вытекающими отсюда последствиями. Английская средневековая семья носила патриархальный характер. Правовой статус замужней женщины был крайне ограничен. Ее движимое имущество переходило к мужу, в отношении недвижимого имущества устанавливалось его уп- равление. Замужняя женщина не могла самостоятельно зак- лючать договор, выступать в суде в защиту своих прав. Относительно большей дееспособностью пользовались замужние женщины в крестьянских, ремесленных и купечес- ких семьях, там, где действовали соответствующие нормы обычного права. Они могли управлять своим имуществом, заключать договора, заниматься торговлей. Развод признавался англосаксонским обычным правом. Женщина, уходя из семьи мужа в случае развода или в случае смерти мужа, получала свою долю семейного иму- щества (движимое имущество, скот, деньги). Каноническое право, как известно, не допускало развода. Разрешалось лишь при определенных обстоятельствах раздельное прожи- вание супругов, "отлучение от стола и ложа". В исключительных случаях развод мог быть, вероятно, разрешен папой римским, а впоследствии английским пар- ламентом. Отказ папы в признании развода Генриху VIII стал, как известно, непосредственным поводом к полному разрыву английских королей с римской курией и установ- лению своего верховенства над английской церковью. Внебрачные дети не признавались, учитывая отношение к ним не только католической церкви (как рожденным в грехе), но и баронов. Робкие попытки церкви допустить узаконение внебрачных детей последующим браком родите- лей встретили упорное сопротивление последних. Это было связано с той же охраной феодального землевладения, так как узаконение детей расширяло круг потенциальных нас- ледников. Мертонский статут 1235 года прямо запретил узаконение внебрачных детей. В феодальной Англии не было какой-либо единой систе- мы наследования. Особый, медленно меняющийся порядок перехода по наследству реальной собственности отличался от наследования личной собственности. "Общее право" не знало завещательного распоряжения. Оно фактически было введено вместе с институтом доверительной собственнос- ти, который и стал со временем определять весь порядок получения наследства несовершеннолетними и по закону, и по завещанию, так как в любом случае требовалось назна- чение доверительного собственника для управления их имуществом. В 1540 году было впервые разрешено на основе завеща- ния беспрепятственно распоряжаться недвижимостью, если она не была "заповедной", но на наследников возлагалась обязанность материального обеспечения детей, не полу- чивших наследства. Так как суды "общего права" не имели соответствующего инструментария для реализации таких обязательств, эти споры перешли в канцлерский суд. Право первоначального притязания на движимое иму- щество лица, но оставившего завещательного распоряже- ния, принадлежало пережившему супругу. Этот институт получил в английском праве название curtesy - "любез- ность". Судебный процесс. В XII-XIII вв. процесс носил обви- нительный характер, т.е. о движении дела заботились са- ми стороны. В XII в. еще существовал "суд божий" - ор- далии. Одним из действенных доказательств считалась присяга, нарушение которой влекло уголовное наказание. В дальнейшем состязательно-обвинительный процесс стал господствующим в судах "общего права" как по гражданс- ким, так и по уголовным делам. К расследованию дела непосредственно судьей (что яв- ляется главной характерной чертой следственного процес- са) прибегали в судах канцлера и в церковных судах. Но пытки применялись и в судах "общего права" при опреде- ленных обстоятельствах. Если обвиняемый признавал себя виновным, он немедленно присуждался к наказаниям. Если "стоял молча", выяснялось, молчал ли он "по злобе" или его "поразил господь". "Общее право" исходило по делам об измене и мисдими- норах из презумпции, что молчание - признание вины. При обвинении в фелонии молчавшего подвергали пытке. Его клали на железную плиту и морили, голодом. Многие пред- почитали умереть под пыткой, так как, умирая неосужден- ным, человек спасал свое имущество от конфискации. Собственно предварительного следствия не существовало. Церковные суды, рассматривающие семейные дела (вплоть до 1857 года), прибегали к услугам расследователей, ко- торые изучали доказательства и устанавливали факты. Их заключения и являлись основой решения. В судах "общего права" доказательства собирались са- мими сторонами. В конце XV в. стали созываться специ- альные жюри так называемых обвинительных присяжных с целью проверки достоверности материалов обвинения. Если они признавали достаточными доводы в пользу обвинения, то составляли документ об обвинении и, не выслушивая доводы защиты, передавали дело в суд "малого жюри". Та- кую проверку мог проводить и мировой судья. Интересно, что дача ложных показаний не всегда считалась преступ- лением в английских судах. Даже церковные суды, считав- шие что в их компетенцию входят дела о нарушении дове- рия, упускали лжесвидетельство из своего поля зрения. Закон 1540 года ввел штраф за подкуп свидетеля, а в 1562 году лжесвидетельство стало наказываться штрафом в гражданском порядке. "Звездная палата" признавала нака- зуемым лжесвидетельство как преступление в форме "лож- ных показаний на суде". После того как стороны полностью предоставляли свои доказательства, судья должен был суммировать обстоя- тельства дела и дать совет присяжным, указывая на пра- вовые вопросы по делу. Суд присяжных должен был выно- сить вердикт о виновности или невиновности обвиняемого единогласно. Процесс носил открытый характер, за исключением процес- са в "звездной палате". В силу обвинительного характера процесса в Англии не получил развития институт государственного обвинения, представленный особыми должностными лицами. С XIII в. появились профессиональные правозаступники, которые де- лились на две категории: баристеров и солиситоров, или аттореев. Первые выс- тупали в суде, т.е. принимали такое же участие в про- цессе, как и их клиент, если бы он лично вел дело. Со- лиситоры - ходатаи по делам занимались главным образом подготовкой дел к судебному рассмотрению. Первоначально баристеры получали возможность выступать в суде лишь по разрешению судей. С конца XV в. суды "общего права" стали записывать в своих реестрах имена тех лиц. кото- рых они признавали представителями сторон, тем самым придавая им своеобразный статус должностных лиц при су- де. |