Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч.1. Учебник-ИГПЗС-Крашенинникова Ч. Учебник для студентов юридических вузов и факультетов Часть 1 Под общей редакцией
 Скачать 4.45 Mb.
|
|
Глава 6. Право древних государств Месопотамии Источники права. В государствах Древней Месопотамии основным источником права очень рано стал писаный зако- нодательный акт, принятый по воле правителя того или иного царства. Появление царских узаконении было обус- ловлено здесь особыми условиями становления и развития многочисленных государств, возникавших в ходе войн, пе- реворотов, завоеваний, когда складывались непрочные территориально-политические объединения, падала или ук- реплялась власть того или иного правителя - гегемона, устанавливалось верховенство того или иного этноса. Царское законодательство стимулировалось и относительно ранним развитием товарно-денежных отношений, внутренней и внешней торговли. Вавилон был одним из главных цент- ров международной торговли в древнем мире. Первые царские надписи не были законами или реформа- ми в собственном смысле слова. Они содержали сведения о действительных или мнимых победах месопотамских царей, их благодеяниях жителям своей страны, городам, храмам, богам. Непременным атрибутом этих апологетических над- писей становится утверждение о восстановлении справед- ливости, о защите царем обездоленных: бедных, сирот, вдов и т.д. К числу таких исторических документов и принадлежат так называемые "реформы" Уруингины, прави- теля царства Лагаша, относящиеся к 2400 году до н.э. В них говорилось о проведенных им реформах, об освобожде- нии бедняков от долгов, побоев, произвольных поборов, о защите храмового имущества, на которое посягали прежние правители. Основная цель Уруингины - оставить память о себе грядущим поколениям как о радетеле "старых порядков", "старых обычаев", в чем сказалось влияние общинной иде- ологии. Не будучи изложением действующих законов, пер- вые надписи, между тем, заложили основу письменной тра- диции составления и обнародования законодательных пове- лений правителя, законов в собственном смысле слова. Такими действующими законодательными актами и были дошедшие до нас, правда не в полном объеме, древнейшие Законы царя Ур-Намму, основателя династии Ура (конец III тысячелетия до н.э.), Законы Липид-Иштара, правите- ля царства Исины, Законы царя Билаламы царства Эшнунны (начало II тысячелетия до н.э.), Среднеассирийские за- коны (середина II тысячелетия до н.э.) и самый значи- тельный правовой документ Месопотамии - Законы царя Хаммурапи (1792-1750 гг. до н.э.), древневавилонс- кого правителя крупнейшего государства Двуречья'. Так, например, Законы Ур-Намму начинаются с пролога, содержащего сведения об исторических событиях, добрых деяниях царя, "установившего в стране справедливость, изгнавшего зло и раздоры". Далее следует изложение за- конодательных нововведений, в частности об установлении единой системы меры и веса (гири в 1 мину и в 1 сикль и пр.) как гарантии новых справедливых порядков: "дабы сирота не был отдаваем (во власть) богатого, вдова не была отдаваема (во власть) сильного, человек сикля (бедный) не был отдаваем (во власть) человека мины (бо- гатого)"2. По той же схеме - преамбула и изложение действующих правовых положений - построены и другие законы. Главная цель пышных прологов (особенно это характерно для ЗХ), гласящих о справедливости, великих заслугах правителя, заключалась в том, чтобы обосновать угодность, обяза- тельность царских постановлений и тем самым законность самой царской власти. Примечательно и меняющееся содержание этих обоснова- ний, отражающее укрепление государственных порядков, степень могущества того или иного правителя. Так, если Лугальзагеси, правитель Уммы (2373-2349 гг. до н.э.), связывал свою власть с тем, что "в святилищах Шумера в качестве энси страна его избрала", то Хаммурапи ссыла- ется на свою богоизбранность, полновластие как "царя царей", даровавшего великие блага всем важнейшим горо- дам Месопотамии, их многочисленным святилищам и бегам. Вавилон выступает здесь столицей большого централизо- ванного царства, местом "вечной царственности" его главного бога Мардука, призвавшего якобы Хаммурапи "да- ровать стране справедливость". Несмотря на сходство (иногда текстуальное), совпаде- ние ряда норм, все эти законы не могли не содержать и глубоких расхождений, так как каждый правовой акт отра- жал реалии своего времени, особенности своего государс- тва и пр. Так, САЗ, появившиеся на несколько столетий позже ЗХ, были более архаичны по своему содержанию, по отражению строгих патриархальных порядков, жестоких на- казаний за преступления и т.д. Уступали они ЗХ и по правовой технике, по степени разработанности правовых институтов. Традиционно в законодательстве Месопотамии значи- тельное место занимали правонарушения, причиняющие ущерб личности или имуществу человека, влекущие, за со- бой наказания в форме ' Законы Хаммурапи были найдены в 1901-1902 гг. французской археологической экспедицией при раскопках в Сузах (столице древнего Элама). На черном базальтовом столбе, видимо захваченном эламитами в качестве трофея, было высечено изображение Хаммурапи, стоящего в молит- венной позе перед богом Солнца вавилонян - Шамашем, ко- торый вручает ему Законы и законодательные положения на аккадском языке. 2 Сикль и мина - серебряные денежные единицы в госу- дарствах древней Месопотамии. Сикль был равен 1/120 кг серебра, стоимость 225 литров ячменя, которая была рав- на среднемесячной плате наемному работнику. возмещения этого ущерба; кража, нанесение телесных пов- реждений, нарушение собственнических прав господина на раба, колдовство, насилие над женщиной, измена жены и пр. Суровые наказания предписывались во всех законах за такие преступления, как лжесвидетельство, клевета, что было связано с особым почитанием и даже обожествлением понятий "правдивость", "верность слову". Со временем, под влиянием роста товарного хозяйства, ростовщичества, долговой кабалы, распада больших семей все большее место стало отводиться договорам: займа, аренды земли, купли-продажи, а также наследованию иму- щества и пр. Характерной чертой вышеуказанных правовых документов была их незавершенность. Положения ЗХ, например, каса- лись главным образом правового регулирования отношений, .связанных с царско-храмовым хозяйством. Они не затра- гивали многие важные области внутриобщественных отноше- ний, отношений общин с царской властью и пр. Лакуны в законах, нередкая констатация лишь противоправности то- го или иного деяния без указания санкции (например в ЗХ за такие тяжкие преступления, как убийство, чародейство и др.) являются лишним свидетельством того, что наряду с законом особое место среди источников права отводи- лось общинным обычаям, которыми и определялись эти санкции. Обычаи были главным строительным материалом для царских кодексов. Вместе с тем расхождения ЗХ, в том числе и термино- логические, с живой юридической практикой, с текстами договоров, записанных на многочисленных дошедших до нас глиняных табличках, свидетельствуют о том, что над обы- чаем работали, а не просто воспроизводили его в законе. Право Месопотамии так же, как право других древне- восточных государств, несло на себе заметное влияние религии, религиозной идеологии. Но это влияние не было столь глубоким, как, например, в Индии, да и сама рели- гиозная идеология отличалась рядом специфических черт. Перечень грехов в вавилонской книге религиозных зак- линаний "Шурпу" (XII в. до н.э.) и преступлений в ЗХ в основном совпадали. В "Шурпу" к грехам отнесены наруше- ния религиозно-ритуального характера (прямые и косвен- ные контакты с ритуально "нечистым" человеком, принятие "нечистой" пищи и пр.), любая ложь, обман, сутяжничест- во, насилие, неоказание помощи нуждающемуся в ней, не- постоянство, внесение раздоров в семью и такие деяния, которые прямо закреплены в качестве преступлений в ЗХ: кража (ст. 6-8), предъявление ложного иска или обвине- ния (ст. 11, 126), грабеж (ст. 22), пролитие крови (ст. 206-208), непочтительное отношение к родителям и стари- кам (ст. 169, 195), прелюбодеяние (ст. 129) и некоторые другие Но в представлении вавилонян понятия греха (намерен- ного или ненамеренного нарушения воли божьей) и прес- тупления разнились. Совершение греха возможно было без вины: грешник мог даже не знать, какой грех он совер- шил, например, в случае нару- шения ритуальной чистоты. Преступление же предполагало вину, правда, не всегда последовательно. "Небесная" ка- ра не учитывала ни субъективной, ни объективной стороны греховного деяния. За любой грех боги могли послать лю- бое наказание, любые бедствия, избежать которых можно было только с помощью жреца-заклинателя (при этом не требовалось даже раскаяния). Земное же правосудие счи- талось неотвратимым, как и раскаяние в случае соверше- ния преступления. Определенная прилемленность религиозной идеологии, древнемесопотамская система ценностей также нашли отра- жение в праве. В религиозных верованиях Месопотамии не были разработаны понятия об аде и рае в загробной жиз- ни, о посмертном воздаянии за добродетельный образ жиз- ни. Потусторонний мир в представлении жителей Месопота- мии, сложившемся в начале II тысячелетия до н.э. и под- держивавшемся тысячелетия, считался абсолютным злом, а все хорошее связывалось с земной жизнью. В шумерско-ва- вилонской иерархии ценностей не духовному совершенству. как, например, в Индии, а имуществу, богатству неизмен- но отводилось главенствующее место (выше ставились лишь здоровье, долголетие, дети), ибо не что иное, как мате- риальное благосостояние открывало доступ к наслаждению, которое наряду со служением богам считалось уделом че- ловека. В заповеди "небо далеко, а земля драгоценна" заклю- чались воззрения людей практически мыслящих, всецело обращенных к земным радостям и печалям. Это обстоятель- ство объясняет многие особенности древневавилонского права, например, почти полное отсутствие в нем сакраль- но-религиозных мотивировок преступлений и религиозных санкций за их совершение, признание определенной лич- ностной ценности человека, индивида, в том числе женщи- ны (особенно владеющей имуществом), "светского" подхода в праве к храмовым должностям, которые могли продавать- ся, передаваться по наследству, да и к самим храмам с их широкой торговой, ростовщической и другой предприни- мательской деятельностью. Для источников права Месопотамии, в том числе и для ЗХ, характерна примитивная правовая техника, казуистич- ность норм права, их формализм, символический характер. В них нельзя найти ни четкого понятия преступления, ко- торое не всегда можно отделить от частного правонаруше- ния, ни абстрактно сформулированной нормы, касающейся убийства, кражи и пр. Символична была ответственность за ряд преступлений, например отрезание груди у кормилицы, подменившей ре- бенка (ЗХ, 194). Формальный и символический характер имела также клятва. Нет в источниках права и обоснованной системы изло- жения норм: нормы уголовного права чередуются с нормами процессуальными, регулирующими имущественные отношения и пр. Однако внутренняя логика изложения правового ма- териала присутствует и здесь. В ЗХ, например, нормы права группируются по предметам правового регулирова- ния, а переход от одной группы к другой осуществляется путем ассоциаций. Так, ст. 6-25 ЗХ посвящены охране собственности царя, храмов, общинников и царских людей. Эта группа норм за- канчивается нормой о противоправном завладении чужим имуществом. Казалось бы, переход к следующей, ст. 26, открывающей раздел об имуществе, полученном от царя за службу, согласно которой воин, не пошедший в поход, подлежал смертной казни, нелогичен. Между тем логика древнего законодателя заключалась в том, что речь шла не столько об ответственности за дезертирство, сколько за использование чужого (царского) поля, право на кото- рое воин потерял, отказавшись идти в поход. Следующая группа норм (ст. 42-88) регулирует операции с недвижи- мостью и ответственность за правонарушения, касающиеся этого имущества. Регулирование имущественных отношений. В Месопотамии не сложился институт частной собственности на землю. Земля рассматривалась правом в категориях свободного и зависимого владения, пользования. Значительные массивы плодородной обрабатываемой земли сосредоточивались в царских хозяйствах, а также хозяйствах храмов, которые часто пополнялись за счет многочисленных пожертвований со стороны правителей. Царские и храмовые земли обраба- тывались различными категориями зависимого люда, сдава- лись в аренду, передавались за службу: воинам, тамка- рам, жрицам и др. Общинная земля находилась или в коллективном владе- нии (выгоны для скота, луга и пр.), или во владении частносемейном. Как свидетельствуют и САЗ, и ЗХ, сво- бодный общинник-крестьянин обладал широкими правами за свой земельный участок, которые были близки к правам собственника. Он мог продавать, менять, закладывать, сдавать в аренду, передавать по наследству свой участок как особую недвижимую собственность (ЗХ, 39-47, 60-65), при этом не требовалось ни согласия правителя, ни сог- ласия самой общины. Однако земля не стала обычным пред- метом купли-продажи. Отчуждение земли в представлении жителей Месопотамии было "несчастьем", а покупка чужой земли - несправедливостью. В связи с этим передача зем- ли общинника за пределы общины или круга членов его семьи была, как правило, невозможной. При отчуждении земли человек как бы оставлял после себя заместителя. САЗ, закрепляя исключительную собственность общины на арыки, колодцы и другие объекты коллективного общинного владения, лишь в порядке исключения предоставляли право на покупку участков земли с колодцами и арыками. Их по- купали, как правило, крупные землевладельцы, ростовщи- ки, собиравшие большие массивы земли за счет невыкуп- ленных участков, заложенных за долги. Полноправие вавилонянина было прямо связано с зе- мельным наделом общинной земли. По ЗХ он терял не толь- ко земельный участок, но и другие права, если порывал с общиной, даже жена могла отказаться от беглеца (136). Землевладение общинника-крестьянина всемерно охраня- лось правом. По САЗ присвоение чужого поля с переносом межи влекло за собой возвращение потерпевшему втрое большего зе- мельного участка, отрубание пальца правонарушителю и наложение на него обязанности отработать месяц на царс- ких работах. Во всех случаях присуждались к царским ра- ботам лица, вырывшие колодец на чужом поле, нарушившие границы землевладения собственника (САЗ, 9-10, I). Если же на пустующем поле "выращивались овощи и сажались де- ревья, то хозяин мог забрать свое поле с урожаем" (САЗ, 13, I). Значительное внимание в законодательстве уделялось землевладельческим правам воина. Но в правовом статусе земельного участка воина - "илку" в Ассирии и Вавилоне были существенные различия, так как в Ассирии он выде- лялся из общинной земли (здесь не было крупного царско- го земельного фонда), а в Вавилоне - из земли царской. Воинский надел по ЗХ полностью исключался из торго- вого оборота, всякая сделка относительно земли воина считалась ничтожной. Если воин ради избавления от служ- бы бросал надел, он не терял права на него в течение года при условии возвращения к своим обязанностям. Эта земля не переходила по наследству. По САЗ земельный участок, выделенный общиной человеку, выполняющему царскую повинность, назывался "долей дворца". О самом человеке говорилось, что он несет повинность "поля и дома в своей общине" (45, III). Такой же "долей дворца" обеспечивались и другие лица внутри общины, обязанные снабжать царя тем или иным продуктом. Существовала и относительная свобода распоряжения "долей дворца", ко- торая становилась все больше объектом продажи, залога и других сделок. По ЗХ в подобном режиме находилось двор- цовое имущество, передаваемое за службу жрице, купцу. Они могли продавать "за серебро" свое поле, сад, но на покупателя при этом переходили обязанности службы (ст. 40). Отдельные виды договоров, например займа, мены, куп- липродажи, в месопотамском законодательстве стали регу- лироваться очень рано. Наибольшая степень разработан- ности и полноты норм, касающихся договорных отношений, была характерна для ЗХ. В САЗ говорилось главным обра- зом о договорах, связанных с транзитной торговлей, - хранения, перевозки, товарищества и пр. Все сделки делились на две группы: с отчуждением ве- щи и без такового. Первый вид сделок в силу традицион- ных представлений о тесной связи вещи с жизнью индивида требовал выполнения более строгих условий, чем второй: письменного договора, клятвы, присутствия свидетеля и пр. К ним относились договоры купли-продажи, дарения, раздела наследства, усыновления. В письменном договоре купли-продажи требовалось точное обозначение объекта купли, удостоверение собственнических прав продавца на вещь, чтобы оградить покупателя от иска со стороны третьего лица, от обвинения в краже, от притязаний го- сударства (в частности при продаже неотчуждаемых царс- ких земель, земельных наделов воинов и т.д.). Этот до- говор мог включать в себя обоюдный или односторонний отказ от иска и обещание не оспаривать закон- ченную сделку, скрепляемую часто специальной прибавкой к договорной цене ("вартум"). После уплаты цены договор купли-продажи мог быть расторгнут только при определен- ных обстоятельствах, например при преднамеренном сокры- тии продавцом изъянов вещи. В ЗХ говорится, например, о продаже раба, страдающего эпилепсией. Договор в этом случае мог быть расторгнут в течение одного месяца (ст. 278). Жесткие требования договора купли-продажи о немед- ленной плате обходились путем оформления фиктивной куп- чей, наряду с которой оформлялась и долговая расписка. Число свидетелей при такой сделке доходило до трех де- сятков. Эти "кредитные сделки", в основном касающиеся приобретения земли, при которых не требовалось немед- ленной уплаты за проданную вещь, скреплялись в Ассирии свидетельством царя и общины. В правовом закреплении договора займа, найма вещей и людей, ростовщических операций особенно наглядно проя- вились различия двух крупных правовых систем древнейших восточных государств: компромиссно-умеренной для своего времени правовой системы Вавилона (ее нормы в значи- тельной мере были продиктованы политикой Хаммурапи на снижение уровня социально-классовых противоречий, на предотвращение дальнейшего обезземеливания общинни- ков-крестьян) и бескомпромиссно-жесткой системы средне- ассирийского права, отражающей интересы главным образом олигархической рабовладельческой верхушки. Сам факт большого количества статей в ЗХ, связанных с ответственностью арендатора земли и пр., свидетельст- вует о распространении кабальных условий займа, найма, аренды земли, от которых страдали прежде всего бедняки. Так, например, по ЗХ долг мог быть погашен за счет иму- щества должника, отработки долга самим должником, его женой, детьми. Арендатор земли должен был не только уп- латить арендную плату, которая достигала 2/3 урожая, но и вернуть землю обработанной (ст. 42-43). Найденные таблички свидетельствуют о частых сделках жриц Шамаша в Сиппаре, передававших землю в аренду при условии не только арендной платы, но и различных преподношений арендатора храмам - мясом, мукой, деньгами. Арендатор платил полностью оговоренную сумму за аренду чаще впе- ред, реже в договор включались условия о выплате части урожая. Для стимулирования аренды целины дополнительно к ней в аренду передавался и обработанный участок, что- бы малоимущий арендатор мог прокормиться с поля, пока он поднимает целину. Прямая ассоциация просматривается в расположении в ЗХ блока норм о найме работника-земледельца после блока норм о найме животных. При этом проводятся четкие раз- личия между наймом лиц "благородных" профессий: врачей, строителей, корабельщиков (ст. 215-225 и др.) и наймом сельскохозяйственных работников, а также рабов. Харак- терно, что размеры оплаты услуг врача зависели в ЗХ от социального положения пациента: при - успешной хирурги- ческой операции врач получал 10 сиклей сереб- pa, если больной был авилумом; 5 сиклей - если он был мушкенумом; только 2 сикля уплачивалось хозяином, если больной был рабом. Специально предусмотрены в законах условия найма земледельца. Статья 257 оговаривает своего рода зара- ботную плату, выдаваемую ему серебром или хлебом, кото- рая была более высокой в летний период основных полевых работ (ст. 273). Наемный работник, не вырастивший хлеб на поле, укравший семена, изнуривший скот хозяина, дол- жен был уплатить штраф зерном. Неуплата штрафа грозила ему жестокой смертью - его разрывали с помощью скота на части (ЗХ, 256). При оставлении работы до срока наняв- шийся терял наемную плату. Иногда при заключении дого- вора найма работника в качестве условия оговаривалась возможность "кражи чего-либо", в случае совершения ко- торой нанявшийся терял наемную плату, даже если вором был не он. Вместе с тем тамкар не мог брать более 20% при займе серебра и 33,5% - при займе хлеба (ЗХ, 89). При отсутс- твии серебра у должника он обязан был брать в счет по- гашения долга и процентов другую движимость при свиде- телях (ЗХ, 90). Превышение тамкаром процентных ставок по договору займа зерна влекло за собой потерю долга (ст. 91) так же, как в случае самоуправного изъятия им хлеба должника из жилища или с гумна (ст. 113). Возврат долга мог происходить по частям. С согласия кредитора долг мог быть перенесен на другое лицо путем изготовле- ния специального документа. Причем заемный документ мог содержать в качестве условия возможность выплаты долга предъявителем. Появление такого договора в храмах и при дворце стало своеобразной предтечей векселя. Все эти нормы и являются свидетельством той самой "справедливости", которая так широко рекламировалась месопотамскими правителями. В отличие от них в САЗ не ограничивались процентные притязания ростовщиков и сро- ки долговой кабалы, не проводилось различий между раба- ми и членами семьи несостоятельного должника, а заем здесь давался под залог "поля, дома, членов семьи". "Либеральные" нормы вавилонского права находились в тесной связи с вышеупомянутой традиционной практикой издания особых "указов справедливости", по которым про- щались долги свободных общинников, а заложенные в силу нужды сады, поля, дома безвозмездно возвращались преж- ним владельцам. Преступление и наказание. Правовая мысль Месопотамии не достигла такого уровня развития, при котором стало бы возможным закрепление в законодательстве общинных принципов уголовного права, абстрактно сформулированных норм, касающихся таких понятий, как формы вины, обстоя- тельства, отягчающие и смягчающие наказание, соучастие, покушение и пр. Но определенные упоминания об этих по- нятиях есть в ЗХ: например, понимание различий между умышленным и неумышленным преступлением (ЗХ, 206, 207), соучастия в форме пособничества, подстрекательст- ва, недоносительства или укрывательства, обстоятельств, отягчающих преступление и пр. Так, нанесение в драке побоев, повлекших смерть сво- бодного человека, наказывалось штрафом, сумма которого определялась в зависимости от того, кто был потерпев- ший: авилум или мушкенум. Эта норма стала исключением из общего правила обычного права: убийство человека, умышленное или неумышленное, наказывается смертью прес- тупника или его родственника. Неумышленное нанесение раны в драке, по ЗХ, освобождало от наказания свободно- го человека. С особой жестокостью - немедленным сожже- нием - каралась кража на пожаре (ЗХ, 25), сообщничество женщины в убийстве своего мужа (ЗХ, 153) и др. Вместе с тем правовые источники Месопотамии свиде- тельствуют о закреплении архаических норм первобытнооб- щинного строя, самосуде, коллективной общинной ответс- твенности, объективном вменении. По САЗ "правосудие" в отношении жены было в основном в руках мужа, который мог или простить ее, или нака- зать. Муж мог взять на себя ответственность за жену в случае кражи. Ему предоставлялась возможность выкупить жену, отдав краденое, но при этом отрезать ей уши. Жен- щине-воровке, от которой отказывался муж, угрожало от- резание носа, и собственник краденого мог "забрать ее". Кража, совершенная женой у своего мужа, влекла за собой также отрезание ей ушей мужем (САЗ, 3, III). По ЗХ (129) женщину, изменившую мужу, бросали в воду, если муж ее не прощал. По ст. 23 в случае грабежа на терри- тории общины, "если грабитель не будет схвачен", "все пропавшее" должна была возместить потерпевшему община и ее глава - рабианум. Общая черта месопотамского законодательства - его жестокость, что было особенно характерно для САЗ. Боль- шой круг преступлений (в ЗХ - около 30) карался смерт- ной казнью, которая применялась и по принципу талиона не только в случае умысла преступника, но и по его не- осторожности. Согласно ст. 229 ЗХ строитель, построив- ший дом, который обвалился, убив хозяина дома, подлежал смерти. Если при этом погибал сын хозяина, то убивали и сына строителя (ст. 230). Лекарю, неосторожно выколов- шему глаз больному во время операции, отрубали кисть руки (ст. 218). Смертная казнь предписывалась в форме сожжения, утопления, сажания на кол; применялись и членовреди- тельские наказания: отсечение рук, пальцев, отрезание уха, языка, в том числе по принципу талиона (око за око, зуб за зуб), если потерпевший и преступник были равны по социальному положению. Эти наказания соседс- твовали с другими: обращением в рабство, изгнанием из общины и семьи, штрафом (композицией), принудительным трудом, клеймением, битьем палками и пр. Штраф в виде взыскания многократной стоимости похи- щенного был равнозначен смертной казни. Заведомая непо- сильность таких штрафов, как например 30-кратная стои- мость похищенного из дворца или храма вола, ладьи и пр., предполагала неизбежную смерть преступника. Величина штрафа (так же как и тя- жесть членовредительских наказаний) зависела от соци- ального положения преступника и потерпевшего. Если попытаться как-то систематизировать все составы преступления, закрепленные в ЗХ, то следует прежде все- го выделить так называемые преступления против личнос- ти. Это - умышленное или неумышленное убийство (убийс- тво женой мужа, неудачная операция врача, повлекшая смерть больного, доведение до смерти голодом должника в доме кредитора и пр.), телесные повреждения, оскорбле- ние словом и действием, ложные обвинения клевета и т.д. Другую группу составляли преступления против собс- твенности. Воры и покупатели краденого у частных лиц сурово наказывались, но особо охранялась, как уже гово- рилось, собственность дворца или храма. Вопреки общему правилу такой состав преступления как посягательство на собственность дворца или храма был сформулирован в ст. 6 ЗХ в абстрактной форме. "Если человек украдет достоя- ние бога или дворца, то этого человека должно убить; а также того, кто примет из его рук украденное, должно убить". К имущественным преступлениям, кроме кражи и грабе- жа, относились снятие с раба его знаков рабства (ст. 226-227), мошенничество корчемницы или тамкара в отно- шении заимодавца (ЗХ, 90-95, 108), повреждение и унич- тожение чужого имущества, в частности затопление по не- радивости чужого поля водой из своего арыка или плотины (ЗХ, 53-55), потрава поля скотом (ЗХ, 57) и пр. Третья группа - это преступления против семейных ус- тоев: кровосмешение, неверность жены, ее распутное поведе- ние (ЗХ, 129, 133, 143), изнасилование (ЗХ, 130), похи- щение и подмена ребенка (ЗХ, 14, 194), бегство женщины от мужа, укрывательство беженки, увоз замужней женщины и др. При определении наказания за эту группу преступ- лений учитывалось не только социальное положение прес- тупника и потерпевшего, но и их пол, семейный статус. В САЗ, например, сравнительно меньшее наказание следовало за изнасилование незамужней, чем замужней женщины (55-56, III). Регулирование брачно-семейных отношений. Жизнь чело- века в Древней Месопотамии не считалась полной, если у него не было хорошей жены и нескольких детей. Патриар- хальные отношения в семье здесь сохранялись в течение длительного времени, они особенно ярко выражены в праве Древней Ассирии. Вместе с тем процессы разрушения больших патриар- хальных семей затронули во II тысячелетии до н.э. почти все месопотамское общество. В Вавилоне, кроме того, проявилась больше, чем в Ассирии, тенденция ослабления власти мужа над женой, отца над детьми. Так, например, по САЗ из-под патриархальной семейной власти могли вый- ти только блудницы, храмовые проститутки, разведенные женщины, вдовы, если при этом в семье не оставалось ни одного мужчины, способного осуществить эту власть. Пос- ле смерти мужа женщину мог взять в жены свекор, братья мужа и даже пасынок (САЗ, 45, III). Только при отсутствии всех этих брачных возможностей она объявлялась вдовой и могла "ходить куда хочет". Жена была лишена дееспособности. Например заклад ею семейной собственности расценивался как кража у мужа, ее безнаказанно мог истязать муж. С точки зрения права вавилонскую женщину II тыс. до н.э. нельзя назвать полностью беззащитной, хотя в об- щественном сознании ее роль еще долго сводилась к тому, чтобы быть собственностью мужа. В Вавилоне женщина мог- ла быть свидетелем, жрицей, могла владеть имуществом и заниматься торговлей. Иным, чем в А.ссирии, был ее ста- тус в семье. Так, месопотамский брак скреплялся договором между семьями жениха и невесты или жениха и семьей невесты, но на содержание его в Вавилоне могла оказывать влияние и женщина. Она, например, могла потребовать особого до- говора с будущим мужем, лишавшего его права закладывать ее за долги (ЗХ, 151). Ни ранний возраст невесты, ни отсутствие согласия женщины не были препятствием для заключения брака. В ряде случаев, как уже говорилось, не было препятствием к браку и рабское положение мужа (ЗХ, 175-176). Одним из распространенных условий брака была выкуп- ная плата ("тархатум"), вносимая женихом семье невесты в качестве компенсации за потерю рабочей силы. Сначала выплачивался задаток, предварительный брачный дар по случаю обручения ("библум"). Нарушение брачного догово- ра со стороны жениха влекло за собой потерю им и задат- ка, и выкупной платы, со стороны тестя - двойную плату того и другого. САЗ не знали брачного обряда обручения, здесь термин "библум" обозначал выкуп за жену и был связан с наступлением брака. В случае смерти жены выкуп мог быть истребован мужем обратно, или ее отец должен был передать свекру другую дочь (31, III). Безусловное осуждение всего, что нарушало целост- ность семьи, лежало в основе одной из религиозных запо- ведей вавилонян - не прелюбодействуй. Среди грехов, пе- речисленных в "Шурпу", неоднократно назывались и резко осуждались действия тех, кто "сына с отцом разлучит, отца - с сыном, дочь - с матерью, невесту - со свек- ровью, мужа - с женой". Семья, в которой были дети, в принципе была в Вави- лоне моногамной (сожительство с рабыней не бралось в расчет). Если в Ассирии понятия супружеской верности мужа не существовало, а верность жены обеспечивалась жестокими наказаниями, то в Вавилоне были несколько иные порядки. Если женщину, изменившую мужу, бросали в воду (когда муж ее не прощал), то и длящаяся измена му- жа, который "ходит из дома и очень позорит свою жену", давала право женщине уйти от мужа со своим приданым в дом отца. Это право она приобретала и тогда, когда муж покидал общину или клеветал на нее. Оправдывался также уход женщины к другому мужчине изза пропитания" - в случае отсутствия мужа. После возвращения мужа она должна была вернуться к нему, дети же должны "были идти за своими отцами" (ст. 135). Брак в Месопотамии не считался "священным и нерас- торжимым". По Законам Ур-Намму "человек" мог оставить жену, уплатив ей 1 мину серебра, если она не была ранее замужем, и полмины - если была. В Ассирии муж мог оста- вить свою жену вообще без всякой откупной платы, если "не найдет нужным". По ЗХ оставление мужем жены огова- ривалось определенными условиями. Муж не мог покинуть даже больную проказой жену (ст. 142). Он мог уйти от бесплодной жены, дав ей выкуп и вернув приданое (ст. 138). Но о;; не мог ввести в дом в этом случае наложни- цу, если жена предоставляла ему рабыню с целью рождения детей. Рабыня, однако, не могла "равняться с госпожой" (ЗХ, 146). Только расточительную и позорящую мужа жену можно было покинуть без всякой выкупной платы, оставив ее "в доме в качестве рабыни" (ЗХ, 141). Одной из распространенных форм сделок по ЗХ было усыновление, которое осуществлялось в двух четко зафик- сированных правом формах: с назначением усыновленного наследником и без такового. В основе этих различий ле- жали неодинаковые цели усыновления. В первом случае - продолжение рода в бездетной семье, во втором - приоб- ретение рабочих рук. Соответственно первая форма усы- новления могла осуществляться только свободным мужчиной свободных детей от свободных родителей. Связи усынов- ленного по первой форме со своей семьей порывались, он лишался в ней права наследования. Усыновленный без пра- ва наследования мог вернуться к своим родителям беспре- пятственно. Приемные дети, не обладавшие наследственны- ми правами, могли получить по наследству часть семейно- го имущества, если они работали в доме усыновителя "уже взрослыми" (ЗХ, 189). Если говорить о наследственных правах родных детей, то традиционно наследство получали сыновья в равных до- лях. По САЗ старший сын мог сам выбрать наследственную долю, когда делились "дом, поле, сад, рабы, скот" и пр. Дочерям выделялось приданое. Лишение сына наследства было чрезмерно затруднено в Вавилоне, отец не мог лишить сына наследства даже в случае нанесения ему сыном тяжкой обиды; только повтор- ная тяжкая обида со стороны сына давала ему это право (ЗХ, 169). Дочь, не получившая приданого от отца, могла вступить в наследство после смерти отца наряду с сы- новьями (ЗХ, 189). По ЗХ получала право наследования и пережившая мужа супруга, если он не подарил ей опреде- ленного имущества при жизни (ст. 172). Дарение в Вави- лоне стало своеобразным эквивалентом наследования по завещанию. Дар мог предназначаться дочери в качестве приданого, сыну - для женитьбы или для последующей пе- редачи в качестве приданого сестре, а также жене, кото- рая могла отдать дар мужа после его смерти любому из своих детей. Судебный процесс. Четких различий между уголовным и гражданским судопроизводством в праве не проводилось, однако уже выделился ряд правонарушений, преследование за которые госу- дарством не могло быть прекращено даже в случае прими- рения сторон и уплаты компенсации. Так как ростовщичес- кие операции тамкара требовали присутствия царского контролера, последний имел право привлечь тамкара к от- ветственности за правовые нарушения. В большинстве случаев истец или потерпевший должен был сам доставить ответчика в суд. Розыск и арест особо опасных преступников были делом царских наместников. И истец и ответчик сами представляли суду доказательства. Так, за кражу, совершенную на территории квартала, от- вечал весь квартал, который мог избежать уплаты штрафа, доказав, что "ничего не пропало" (ЗХ, 126). Еще шумерс- кие законы знали понятия алиби, вещественного доказа- тельства и пр. Важным способом доказывания были свидетельские пока- зания, особенно если они сопровождались клятвой, и ор- далии - испытания с помощью воды и пр. Клятва могла ос- вободить от преследования человека, "не удержавшего беглого раба", пастуха, не сохранившего стадо по не за- висящим от него причинам, разрешить спор между аренда- тором и арендодателем о взыскании убытков, снять все обвинения с женщины, оклеветанной мужем, и пр. Отказ от дачи клятвы в суде еще по законам Ур-Намму означал потерю спорной вещи или суммы, отказ от ордалии - признание вины. По САЗ ордалии мог подвергнуться не только обвиняемый, но и обвинитель. Ордалия здесь часто выступала как средство проверки клятвы, а отказ от нее был равносилен не только признанию вины, но и самопрок- лятию. Клятва давалась перед жрецами, клялись именем царей, богов, святилищ. Жрецы принимали участие в орга- низации ордалий и в допросах (например при обвинении в чародействе (САЗ, 47, III). По ряду дел обязательно требовались письменные документы. Частноправовой доку- мент, известный еще Шумеру, сначала удостоверял заклю- ченную сделку. На рубеже III-II тысячелетия до н.э. до- кумент становится необходимой частью самой сделки в си- лу предписания закона или договоренности сторон'. Отличительная особенность документа - его формализм, сочетавшийся с деловой краткостью. Чтобы исключить воз- можность внесения каких-либо изменений, правовой доку- мент запечатывался. С целью правильного его составления издавались юридические справочники, пособия, в которых приводились практические примеры, юридическая термино- логия. Судебное дело считалось законченным после выдачи судьей решения, которое он не мог изменить. Решение су- да о смертной казни и членовредительных наказаниях при- водилось в исполнение немедленно и публично. Необходимо отметить в этой связи, что грамотность в Вавилоне во II-I тысячелетии до н.э. при сложной и трудной для овладения системе письма не была уделом лишь избранных. |