2004. Философия. Учебник для вузов философия под ред. А. Ф. Зотова, В. В. Миронова, A. B. Разина Рекомендовано Отделением по философии, политологии и религиоведению умо
 Скачать 4.66 Mb.
|
|
Глава 5. ФИЛОСОФСКАЯ АНТРОПОЛОГИЯ Слово человек является элементом языка самонаблюдения человека и одновременно оно является элементом языка внешнего наблюдения за человеком. К началу ХХ века между этими языками образовался разрыв. Если внешнее наблюдение составляет метку науки, а самоописание кристаллизуется в литературе, искусстве и формах повседневного сознания, то можно говорить о разрыве в понимании человека между наукой и повседневностью, наукой и литературой. Философская антропология возникает как попытка преодолеть этот раскол, создать единый язык описания человека. ОНТОЛОГИЯ И антропология После Первой мировой войны некоторые люди еще удивлялись и недоумевали. А где же разум Где культура Что с прогрессом Ведь это как-то не по-человечески — убивать людей. На волне недоумения возник экзистенциализм. Но было в нем что-то суетливое. Французское. На этой же волне в Германии появилась философская антропология. Она появилась солидно. С налетом научности. В 1915 г. М. Шелер написал Идею человека. Написал скучно. Без куража. Куражу него появится десять лет спустя. И это будет Положение человека в космосе. В 1928 г. состоится пробуждение Г. Плесснера, который опубликует работу под названием Ступени органического роста и человек. За ним объявятся А. Гелен с Человеком, Э. Ротхакер, В. Зомбарт, Хенгстенберг, Хорни. Некоторым из них понравится новоязыческое содержание идей нацизма. Например, Зомбарту и Ротхакеру. Итак, с одной стороны, трупы и безумие, ас другой, — философская антропология, построенная немцами в предположении, что человек — это центр. Исходный пункт всякой философии. То, откуда уходят и куда возвращаются. Если бы человек не был центром, точкой отсчета мысли, то мысль стала бы нам чужой. Враждебной в своей непонятности. Машина отчуждения мысли была создана также в Европе. Это метафизика. И онтология. Философская антропология бросает вызов онтологии. Растворяет ее в себе. Ведь если ее не Янко Слава Библиотека Fort/Da ) || Философия Учебник / Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, A.B. Разина.— е изд, перераб. и доп М Академический Проект Трикста, 2004.— 688 с ( «Gaudeamus» ). 233 растворить, то она сместит человека из центра бытия. Превратит его в маргинальность. Во что-то случайное. Необязательное. Философская антропология манифестирует простые идеи. 1. Человек всегда центр. И этот центр везде. А периферия нигде. 2. Философия -- это антропология. Вернее, это философская антропология, которая вяжет и связывает мир водно целое. 3. Онтология и метафизика, напротив, затемняют мир. Отчуждают его. Онтология — это война с человеком. Деантропологизация мира. И поэтому она должна быть уничтожена. Множественность сосуществующих дискурсов растворяет в себе человека. Он перестает существовать вне зависимости от дискурса. И поэтому человек исчезает. Умирает. Остается только язык. Язык порождает человека. Ион же его убивает. Этот страшный вывод сделали экзистенциалисты во Франции. Но что же должно произойти с человеком, чтобы он попал в зависимость от дискурса? Множественность картин и дискурсов указывает на то, что вся эта множественность дело рук человека. Его произведение. Его мнение. Асам же он есть всегда нечто большее, чем мнение. Чем дискурс. Человек есть нечто единое. Вот на нем-то, на этом фундаменте единого и необходимо сделать синтез. Создать монодис- 603 курс. Целостную картину мира. Этот вывод сделали параноики Германии. Создатели философской антропологии. Почему философская антропология зародилась в европейском сознании Потому что в России никогда не любили человека. И никогда о нем не беспокоились. За все нужно платить. И за нелюбовь. И за знание. Ведьмы либо ничего не знаем, либо не все. И к этому не все нужно все время что-то прибавлять. А прибавление не невинно. Если есть спрос на онтологию с метафизикой, его нужно удовлетворить. И рыночное европейское сознание его удовлетворяет ценой редукции человека. Ибо существование феномена человека разрушает однородность и непрерывность логических преобразований метафизиков. Разрушает представление о рационально устроенном мире. Любовь к знанию оказалась несовместимой с любовью к человеку. Знание проектируется нечеловеческим взглядом на мир. Запад потерял человека. Дорогу к нему. Восток сохранил. Поэтому Запад идет на Восток. Этот диагноз поставил К. Юнг. Это значит, что Европа расплатилась человеком за науку и технологии. За знание законов природы. Ибо знание природы достигалось ценой незнания человека. Европейская философия имела дело нес человеком, ас какими-то химерами с экзистенцией, трансцендентальными субъектами и рабочей силой. Человек оказывался просто дырой в онтологии сознания, пустым местом. Философская антропология является попыткой залатать эту дыру в европейской онтологии, попыткой вернуть человека в лоно рационального сознания, поймать его. Европейскому сознанию хотелось системы. Порядка. А системы не получилось. Множились дискурсы, языки. Метафизические разрывы. Стремлением к синтезу, к связыванию многого единым жила философская антропология. Человек был интересен как основа антропологического синтеза. Пока у человека были привилегии, он размещался на вершине эволюции. А затем его лишили привилегий, те. ума и прочего. И после этого его надо было куда-то девать. Как-то разместить. Философская антропология стала администратором европейского сознания. Ив этом смысле в ней реализован примитивный способ мышления. Что-то линнеевское. Философская антропология стала неудачей европейского сознания. Для того, чтобы составить представление о философской антропологии, нужно ответить на несколько вопросов. Например, нужно решить вопрос о том, является ли философия наукой. Или не является Если же философская антропология — это не наука, а философия, тов зависимости оттого, как понимается философия, будет пониматься и философская антропология. Существует много разных знаний. Знания бывают рефлексивные, технологические, исторические, методические, религиозные. А еще знания бывают научными. Наука — это определенный способ построения знаний. О чем О предмете. Ноне о всяком предмете, а только о такому которого нет скрытых от наблюдателя состояний. У которого нет изнанки. Научное знание строится в предположении, что у предмета нет внутренних состояний, скрытых от внешнего наблюдателя. Что предмет ничего о себе не представляет. Не говорит и не сообщает о представляемом. Если бы у предмета было такое состояние, то научно знать его было бы нельзя. Потому что он мог бы водить нас занос. Ив каждый момент времени он мог бы от нас скрыться в своих внутренних состояниях, подсовывая нам вместо себя свой образ. Каждый предмет должен быть вывернут, лишен изнанки. И тогда мы его сможем научно описать. Это первое условие науки. Второе касается нас самих, те. внешних наблюдателей. Каждый человек является внешним наблюдателем, если он наблюдает со стороны сознания. Ноне всякого, а только такого, которое однородно и непрерывно. О котором нельзя сказать, что оно мое. Оно должно быть ничье. И тогда оно будет универсальным. Ведь если сознание не будет непрерывными однородным, тов нем появятся провалы и разрывы. Ведь ты можешь заснуть и что-то забыть. Или сказать, а тебя не поймут, ибо ты говоришь в терминах своего сознания, а не универсального. Так вот, наука нуждается в однородном и непрерывном сознании. В постоянном бодрствовании. Те. все мы спим, забываем и делаем всякие прочие дела Янко Слава Библиотека Fort/Da ) || Философия Учебник / Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, A.B. Разина.— е изд, перераб. и доп М Академический Проект Трикста, 2004.— 688 с ( «Gaudeamus» ). 234 А вот наука строится в предположении, что есть сознание, которое не спит и не забывает. Благодаря таким свойствам сознания становятся возможными эксперимент и воспроизводимость опыта. Науки о природе выполняют выделенные условия. А науки о человеке Ведь получается, что человек — это и есть тот предмет, который неотделим от своих внутренних состояний. Значит, чтобы создать науку о человеке, нужно либо найти такое пространство, в котором человек теряет свое внутреннее, скрытое измерение. Либо же нужно отказаться от построения научного знания о человеке. Вот, например, марксисты. Они хотели людям счастья и полагали, что несчастья коренятся в изнанке. В неконтролируемых сознанием состояниях общества. А что это за состояния Да рыночные отношения. Ведь они складываются у нас как бы за спиной. Мы их невидима они есть. И дают о себе знать то ростом цен, то ростом безработицы, то падением производства. Значит, нужно эти состояния устранить. А для этого требуется государственный план. Одно всевидящее око. Но люди есть люди, и убить человеческое, те. внутреннее, нельзя. Ведьмы одно делаем, другое говорим, а третье думаем. И ничего с этим поделать нельзя. Итак, науки о человеке теми отличаются от наук о природе, что они пытаются найти такую точку отсчета, с которой была бы видна и внутренняя сторона человека, и внешняя. И по одной стороне можно было бы судить о состоянии другой. Все науки имеют дело с реальностью. Только вот реальность может быть разной. В мире есть то, что держится сцеплениями причини следствий. И это реальность. Если ваза падает, то падает она не на потолок, а на пол. И разбивается. Вне зависимости оттого, хотели мы или не хотели этого. Но есть вещи, которые существуют тогда, когда мы хотим, чтобы они были. Вот, например, свобода. Конечно же, она существует. Но ведьмы понимаем, что она существует не так, как существуют деревья. Дерево мы посадили, и оно растет, а мы занимаемся другим делом. А вот свобода — это не дерево. Сама по себе она не растет. И вообще не существует. Чтобы она была, нужно ее очень хотеть. Или добро. Само по себе добро не существует. Само по себе существует зло, а для того, чтобы было добро, нужно 606 что-то специально делать. И пока мы делаем, оно есть. Перестали делать — и его нет. А это значит, что в окружающем нас мире есть вещи, которые существуют вне зависимости от нас. Атак же есть еще и такие вещи, которые существуют, если мы хотим, чтобы они были. И эти вещи держатся уже не сцеплениями причина усилием воли. И поэтому-то стремлением к добру существуют добрые люди. Вот эту реальность и изучают науки о человеке. А это значит, что антропология может стать наукой только в том случае, если она потеряет свой предмет. Если она откажется от человека и выработает нечеловеческий взгляд на общество. До тех пор, пока этого не случилось, философская антропология будет выступать в форме социальной алхимии. Кроме этого, существуют еще и вещи, которые действуют фактом своего существования. Те. все вещи действуют своим содержанием, а они действуют одним тем, что они есть. И это действие есть виртуальная реальность, основу которой составляет не сама реальность, а ее образ. То, что она о себе думает и показывает публике. М. Мосс во Франции, а Ф. Боас в Англии придумали социальную антропологию. Затем появились политическая антропология, культурная антропология. А это значит, что философия стала одним из многих имен антропологии. Почему антропология мыслится как подлежащее И что о нем может высказать философия? В основе социальной антропологии лежит запрет на то, чтобы человек понимался в качестве чего-то произвольного. Случайного. Как порождение социума. Ведь если снять этот запрет, то окажется, что социум можно изучать вне зависимости от человека. Оттого, есть он или нет. Но тогда нельзя будет изучать суеверия и примитивные сообщества. А изучение суеверий — одна из задач социальной антропологии. Социальная антропология делает невозможной мысль о социуме самом по себе. Она представляет его как проекцию человека. Невозможность мысли о социуме дополняется невозможностью помыслить культуру. С этим связано возникновение культурной антропологии. Равно как немыслимость политики обусловливает существование политической антропологии. 607 Философская антропология может быть понята как невозможность для мысли помыслить саму себя. А поскольку никто не хочет в этом признаться, постольку философскую антропологию выдают за знание того, как представлен человек в различных философских рассуждениях. Иными словами, философская антропология — это способ небывания нас философами, отделывания от философии, указание на невозможность непосредственного восприятия человека. Философская антропология определилась как новая структура мышления, начиная с работы М. Шелера Положение человека в космосе. Положение — пространственный территориальный термин. Поэтому его можно заменить словом место. У времени нет положения. Те. время детерриториализовано. Философская антропология начинает процесс территориализации метафизических понятий. Опространствливания. Оказалось возможным, не зная, что такое человек, ставить вопрос о месте человека. Узнавать что-то другое. Ведь место не следует из сущности, природы человека. Поэтому игнорируется вопрос о сущности человека. Территориализованные понятия — это поверхность. Складка, след, глубина, низ, верх. Предел и граница. Всякое место полагает свой предел. Границу. Между темни одна точка поверхности не является привилегированной. На ней не написано, что она точка предела. Или что она точка отсчета. Ноль. Что же тогда определяет границу, и почему Янко Слава Библиотека Fort/Da ) || Философия Учебник / Под ред. А.Ф. Зотова, В.В. Миронова, A.B. Разина.— е изд, перераб. и доп М Академический Проект Трикста, 2004.— 688 с ( «Gaudeamus» ). 235 возможна граница без центра. Человек в модусе позитивности В философской антропологии Шелера слово человек появляется не в языке самоотчета, а в языке внешнего наблюдения. Как термин научного описания. А это значит, что сам человек Шелера не интересовал. Его интересовала концепция человека, а также способ представления идеи человека в сознании европейца. А оно, это сознание, оказалось разорванным. Шелер насчитал в нем три идеи человека. А это очень много для одной головы, ибо головы у людей маленькие, а мир большой. И чтобы его поместить в голову человека, 608 нужно мир радикально упростить. Нужно из трех идей оставить одну. Одним из проектов такого упрощения и является придуманная Шелером философская антропология. Тебя здесь, в России, никак не волнует количество идей в сознании европейца. Сколько их там содержится — одна, две или десять. Я даже думаю, что и среднему европейцу безразличен состав его сознания. Внешнее описание как бы экранизируется внутренним сознанием, защищающим жизнь от концепций жизни. Шелер полагает истину на стороне сущности. А если истина полагается на стороне сущности, то становится проблематичным существование индивидной множественности. Ведь для того, чтобы была сущность, достаточно одного — единого. А индивидного существования в мире много. Спрашивается, зачем Чтобы ответить на этот вопрос, Соловьев полагал истину на стороне существования. Все, что есть, есть множественно. И поэтому есть истинно. Никаких ложных существований не может быть. Истина воспринимается непосредственно, мистически, как истина одного. Чтобы объединить разнородные идеи, а именно, естественнонаучную, античную и христианскую — нужна онтология, склеивающая их водно целое. М. Шелер нашел такую онтологию в конфликте жизни и духа. Жизнь исключает всякую возможность существования духовного. А дух разрушает жизнь. В принципе хочу хотеть манифестируется смысл единого сознания европейского человека. На первый план этого сознания выступает воля вне зависимости оттого, коренится ли она в духе или же в жизни. Ради единства сознания Шелер жертвует его когитальностью. В философской антропологии Шелера Я и мысль, Я и душа больше не связаны. Если их связать, то нельзя будет объяснить, почему у собаки образуются желудочные соки при виде мяса. Ведь если у собаки нет Я, то у нее нет и души. Собака, как это думал Декарт, — это тело, а не душа. А тело сводится к физикохимии. В составе же физики нет таких понятий, как аппетит и влечение. Декарт отобрал у собаки душу, а Шелер ее собаке вернул. Для того чтобы у собаки появилась душа, нужно, чтобы она перестала мыслить и цепляться за Я. Никакое Яне имеет привилегии на 609 мысль. А если допустить, что Я задается языком, то тогда несвязанными оказываются уже сознание и язык. Шелера не интересует вопрос о том, кто кого порождает Я появляется из мысли или мысль — из Я. И то, и другое в его онтологии задается эволюционно. Это потом французы объявят, что и Я и мысль создаются средствами языка. Что все есть язык. У Шелера везде есть жизнь, которой противостоит дух. М. Шелер отказывается от антропологической тавтологии и работает по преимуществу в слое метафор. Он отождествляет живое и психическое, чувственный порыв и душу. В качестве живого может быть названо то, что имеет бытие в себе. А бытием в себе немецкие философы называли внутреннее. Психическое. Центром жизни является не человека его бытие в себе. Энергия духа. Следовательно, жизнь человека вращается вокруг того, что к жизни не относится. Что ей противостоит. К духу. Если у Гегеля сознание борется с языком, то у Шелера оно вступает в борьбу с жизнью, восстанавливая свою субъектность. Ведь в пространстве жизни человек не может быть субъектом. А когда он становится субъектом, он перестает жить. Нельзя жить и быть субъектом. Антропология Шелера отличается от антропологии Фейербаха тем, что Шелер ради субъектности человека, именуемой духом, жертвует жизнью. А Фейербах жертвует субъектностью ради жизни. М. Шелер полагает, что дух обладает большей ценностью, чем жизнь, чем все эти инстинкты, ассоциации, чувственные порывы и практический интеллект. Ноу жизни есть то, чего нету духа. У нее есть чувственный порыв. У нее есть душа, тот пар, которым движимо все. Даже трансцендентальная апперцепция. У жизни нет духа. У духа нет души. Зато душа есть у жизни. И вот эту-то душу Шелер хочет одухотворить, полагая, что бездушный дух обладает большей ценностью, чем бездуховная душа. Откуда дух взялся Это неясно самому Шелеру. Ясно лишь, что в терминах эволюции его не объяснить. Если бы мы могли его объяснить, то тогда получили бы глобальный эволюционизм Тейяра де Шардена. Но Шелер по-новому центрирует человеческое существование. Он полагает, что есть жизнь и еще есть дух. А он |