кохановский. Учебное пособие для аспирантов. Ростов нД Феникс, 2004. 608 с. Серия Высшее образование

• Название: Учебное пособие для аспирантов. Ростов нД Феникс, 2004. 608 с. Серия Высшее образование
• Анкор: кохановский.doc
• Дата: 29.08.2018
• Размер: 3.56 Mb.
• Имя файла: кохановский.doc
• Тип: Учебное пособие; #23726
• страница: 9 из 59

Глава II. Возникновение науки и основные стадии ее развития 111

зрение Р. Бэкона, с одной стороны, формировалось под влиянием естественнонаучных интересов оксфордского кружка, руководи­мого Гроссетестом, а с другой — в неприятии умозрительных рас­суждений схоластиков. Схоластике Р. Бэкон противопоставял про­грамму практического назначения знания, с помощью которого человек может добиться своего могущества и улучшения жизни. Ему принадлежат идеи, которые предвосхищали будущее разви­тие науки и техники: о создании судов без гребцов, управляемых одним человеком; о колесницах, передвигающихся без коней; о летательных аппаратах, птичьеобразными крыльями которых дви­гал бы один человек, сидящий в его середине; о приспособлени­ях, которые позволили бы человеку передвигаться по дну рек и морей; о создании зеркала, концентрирующего солнечные лучи, способные сжигать все встречающееся на их пути, и др. Некото­рые историки считают, что «удивительному доктору» удалось со­здать порох.

Вслед за арабскими философами и естествоиспытателями Р. Бэкон создает энциклопедию, значительное место в которой отводит математике, представляющей из себя комплекс дисцип­лин, прежде всего геометрии и арифметики, затем астрономии и музыки (предполагают, что имеется в виду акустика). Мысли­тель считает, что только математика достоверна и несомненна и с помощью ее необходимо проверять все остальные науки. Она же и самая легкая из наук, ибо она «доступна уму каждого», следова­тельно, с нее и надо начинать обучение детей. Все «науки должны познаваться не с помощью диалектических и софистических до­водов, а с помощью математических доказательств, доходящих до истин и дел других наук и управляющих ими»; благодаря при­менению математики «наука, полная сомнений, мнений и неяс­ных мест, может быть удостоверена и достичь очевидности и ис­тинности»¹. Но для получения истинных знаний одних только математических доказательств недостаточно. Для лучшего пони­мания и устранения сомнений необходим опыт.

Р. Бэкон выделял два основных способа познания — «с помо­щью доказательств и из опыта». Также существует и два вида опыта. Один из них приобретается посредством «внешних

¹ Антология мировой философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 2. М., 1969. С. 870— 872.

112 Основы философии науки

чувств» — человек может полагаться на свои органы чувств (на­пример, зрение), на свидетельства очевидцев, а также на специ­ально изготовленные инструменты (если мы, например, исследу­ем небесные явления). Однако этого внешнего опыта недостаточ­но, «ибо он не вполне удостоверяет нас относительно телесных вещей из-за трудностей познания и совсем не касается духовных вещей». Поэтому необходим другой вид опыта — опыт «внутрен­ний», который становится возможным только в мистических со­стояниях избранных благодаря обретению внутреннего озарения, божественной «иллюминации»: Причем, добавляет Бэкон, этот второй род опыта гораздо лучше первого. Допускает Р. Бэкон и третью разновидность опыта.

В. В. Соколов отмечает: «Он учил, что существовал некий со­всем уже фантастический праопыт, которым всемогущий бог на­делил «святых отцов и пророков». Они совсем не опирались на свои органы чувств, ибо бог открыл им науки через внутреннее озарение (как открывает он их некоторым верующим и впослед­ствии). Ветхозаветные патриархи и пророки оказались в соответ­ствии с этой концепцией первыми философами и учеными, знав­шими всю истину и все науки, греческие же философы, в частно­сти Аристотель, заимствовали от них только часть этих истин. И вообще бог, недовольный людьми, сообщает им лишь частичную истину, правду смешивает с ложью. Опираясь на опыт, они мо­гут выявить ее, но истина в ее полном объеме не может быть доступна людям»¹.

Р. Бэкон подчеркивал, что «голое доказательство», не сопро­вождаемое опытом, не может доставить полного удовлетворения. Как ни неопровержимы, например, доказательства различных те­орем относительно равностороннего треугольника, окончательную убедительность они приобретают, если доказывающий строит дан­ный треугольник и все, что связано с доказательством той или иной теоремы, собственными усилиями. Философ заключает: «Опытная наука — владычица умозрительных наук». Предпола­гают, что здесь впервые введен термин «опытная наука». Опыт включает в себя физику, в которую входят алхимия, астрономия, астрология, медицина, в известном смысле и математика. Соглас­но Р. Бэкону, опытная наука, являясь источником новых истин,

¹ Соколов В. В. Средневековая философия. М., 1979. С. 331.

Глава II- Возникновение науки и основные стадии ее развития 113

не входящих в эмпирическое содержание других наук, должна обеспечить верификацию (т. е. подтверждение или опроверже­ние) умозрительных начал. Кроме того, она «предписывает, как делать удивительные орудия и как, создав их, ими пользоваться, а также рассуждает обо всех тайнах природы на благо государства и отдельных лиц и повелевает остальными науками, как своими служанками»¹.

Как омечает А. В. Ахутин, «когда средневековые ученые па­тетически призывают к опытному исследованию, порицают, по­добно Роджеру Бэкону, ложный авторитет, дурную традицию и невежественные мнения толпы, отсюда еще никоим образом нельзя делать вывод, что здесь закладывается фундамент «экспе­риментальной науки» в современном смысле слова. Ни Гроссете-сту, ни Альберту Великому, ни Р. Бэкону не приходило в голову сомневаться в основах христианского мировоззрения. Речь шла только о необходимости и, может быть, даже о преимуществе опытного постижения божественных истин через наблюдение порядка творения. Никто из них не нарушал иерархии средневе­ковых наук с теологией и метафизикой во главе. Даже Р. Бэкон отводит лишь одну часть своего «Большого сочинения» для указа­ния преимуществ опытной науки, в которую он включает астро­логию и алхимию. Может быть, еще большую роль играла кон­цепция мистического опыта, непосредственного, чувственного по­стижения божественных истин внутренним созерцанием, озаре­нием, для которого простой «натуралистический» опыт служит лишь подготовительным этапом, известного рода упражнением и очищением².

Английский философ и логик Уильям Окнам (ок. 1300—1349/ 1350) внес большой вклад в развитие логического учения. Он ро­дился недалеко от Лондона, учился и преподавал в Оксфордском университете и, несомненно, испытал значительное воздействие эмпирической философской школы, связанной с именами Грос-сетеста и Роджера Бэкона. Среди работ Оккама наиболее значи­тельны — «Распорядок», «Избранное», «Свод всей логики» («Summa totius logicae»). В эпоху Оккама в формировании знания преобла­дали вербальные псевдообобщения, которые становились тормо-

1. 
   Антология мировой философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 2. М., 1969. С. 873.
   
2. 
   См.: Ахутин А. В. История принципов физического эксперимента. М.,
   1976. С. 148.
   

114 Основы философии науки

зом развития действительно научного, предметного знания. Це- : лям разрушения такого тормоза служила знаменитая «бритва Ок-кама». Чаще всего она формулируется словами: «Без необходи­мости не следует утверждать многое». Реже фигурирует другая формулировка: «То, что можно объяснить посредством меньше­го, не следует выражать посредством большего». В последующей традиции оккамизма была выработана еще более краткая форму- \ лировка «бритвы Оккама»: «Сущностей не следует умножать без необходимости», что означает, что каждый термин обозначает | лишь определенный предмет. Для Оккама реально существуют f только единичные вещи и интенция — устремление человеческой « души на предмет познания.

Оккам развивает учение о существовании двух разновидное- '
тей знания. Первое из них он называет знанием интуитивным
(notitio intuitiva). Интуитивное у него означает наглядное и вклю- \
чает в себя как ощущение, так и внутреннее переживание его. ]
Поэтому «с него и начинается основанное на опыте знание»¹ (notitia \
experimentalis). Такая трактовка интуитивного знания приближает \
его к линии сенсуализма. Основное его назначение — констати- :
ровать наличие той или иной вещи. |

Вторую разновидность знания Оккам именует абстрагирован- I
ным знанием (notitia abstractive). С одной стороны, это общее зна- *
ние можно непосредственно постичь в душе и тогда он называет \
его тоже интуитивным. Но первый смысл абстрагированного зна- j
ния в том, что оно относится к множеству единичных вещей, и |
здесь наиболее очевиден его концептуалистический смысл. В от- I
личие от интуитивного знания абстрагированное может отвлекаться 1
от их существования или несуществования. 1

Теорию общих понятий Оккама называют терминизмом. Тер- | мин — простейший элемент всякого знания, всегда выраженного J словом. Будучи единичным, оно становится общим (в уме) в свя- I зи с тем или иным значением, которое ему придается. Поэтому Iуниверсалии трактуются как знаки. Одни из них естественны и | могут быть непосредственно отнесены к соответствующим вещам ^ (дым — к огню, смех — к радости). Другие же искусственны, ус­ловны, когда словам придается то или иное значение, относимое не к одной, а ко многим вещам.

¹ Антология мировой философии: В 2 т. Т. 1. Ч. 2. М., 1969. С. 893.

Глава II. Возникновение науки и основные стадии ее развития 115

В другом контексте Оккам различает две разновидности тер­минов. Термины первичной интенции — это знаки, относящиеся к внешним вещам, но ничего о них не утверждающие. Знание, связанное с ними, заключает в себе психологическую природу, объясняющую образование самих терминов: «Сократ», «человек», «животное» и т. п. От них отличаются термины вторичной интен­ции, направленной уже не на вещи, а на термины первичной ин­тенции. Именно здесь и возникают универсалии как термины, значение которых относится ко многим вещам.

Из двух разновидностей терминов вытекают и два рода наук. Одни из них — реальные, трактующие о самом бытии. Другие — рациональные, рассматривающие понятия с точки зрения их отно­шения не к вещам, а к другим понятиям. Без всякого сомнения, это логика, имеющая дело с термином (знаками знаков). В ней знаки из орудий знания становятся объектом его. Эмпиристическое ост­рие «бритвы Оккама» расчищало поле для естественнонаучных ис­следований. Однако форма изложения новых идей, особенности доказательства и аргументации оставались у него вполне схоласти­ческими, нередко весьма искусственными. Идеи Оккама были широко распространены в средневековых университетах.

Реализация идей опытной науки Р. Гроссетеста, Р. Бэкона, «калькуляторов» и др. оставалась вопросом будущего. В частно­сти, проведение экспериментов предполагало создание соответ­ствующей экспериментальной техники, устройств, приборов и т. д. Но для развития техники и инженерного искусства требовались огромные материальные ресурсы, которые реально появились лишь в эпоху Возрождения. Создание новой техники, в свою оче­редь, предполагало гораздо более широкое применение матема­тических расчетов, использование прикладных математических моделей, которое стимулировало развитие математических иссле­дований.

Несмотря на значительное увеличение числа инженеров, стро­ителей и ученых-практиков, идея о том, что законы природы мо­гут быть описаны языком математики, исключительно медленно пробивала себе дорогу на протяжении всей эпохи Возрождения. Ее судьба напрямую зависела от эффективности применения ма­тематических расчетов в повседневной жизни и инженерном ис­кусстве, от их вклада в технический прогресс и, наконец, от масш-

116 Основы философии науки

табов применения техники в военном деле, в мореплавании, в строительстве, в мануфактурном производстве и т. д.

Характерно, что, изучая локальное движение, движение рав-^ номерное и равноускоренное, западноевропейские математики! XIV в. никогда не делали попыток применить полученные мате-j матические модели к физическим событиям, скажем, к падаю^ щим телам, не пытались подвергнуть их экспериментальным про-; веркам. Даже для Н. Коперника его собственная кинематическая; модель — это лишь вычислительные гипотезы, предполагающие! более правдоподобное объяснение движения небесных тел. В эпо­ху Возрождения интерес христианских теологов к эпистемологи-; ческим проблемам, связанным с характерным для таких мысли« телей ХШ—XIV вв., как Р. Гроссетест и Р. Бэкон, применением В опытной науке математических доказательств и с эксперименталь­ной проверкой умозрительных «начал», в значительной мере был утрачен¹.

Но в это же самое время изменяется и роль человека в мире. Зарождается новый тип мышления, связанный с процессом секу­ляризации, начинающимся в Европе в XV в. и выражающимся в приобретении самостоятельности, автономности по отношению к церкви и религии социально-политической, экономической, ду­ховной жизни — философии, науки, искусства. Происходит по­степенная смена мировоззренческой ориентации: для человека зна­чимым становится посюсторонний мир, автономным, универсаль­ным и самодостаточным становится индивид. В протестантизме происходит разделение знания и веры, ограничение сферы при­менения человеческого разума миром «земных вещей», под кото­рым понимается практически ориентированное познание природы. «Предоставив дело спасения души «одной лишь вере», проте­стантизм тем самым вытолкнул разум на поприще мировой прак­тической деятельности — ремесла, хозяйства, политики. Приме­нение разума в практической сфере тем более поощрялось, что сама эта сфера, с точки зрения реформаторов, приобретает особо важное значение: труд выступает теперь как своего рода мирская аскеза, поскольку монашескую аскезу протестантизм не прини­мает. Отсюда уважение к любому труду — как крестьянскому, так и ремесленному, как деятельности землекопа, так и деятель-

1 См.: Меркулов И. Л. Эпистемология (когнитивно-эволюционный под­ход). Т. 1. СПб., 2003. С. 370-371.

Глава II. Возникновение науки и основные стадии ее развития 117

ности предпринимателя. Этим объясняется характерное для про­тестантов признание особой ценности технических и научных изоб­ретений, всевозможных усовершенствований, которые способству­ют облегчению труда и стимулированию материального произ­водства»¹. В этих условиях и возникает экспериментально-мате­матическое естествознание.

Среди тех, кто подготавливал рождение науки, был Николай Кузанский (1401—1464), идеи которого оказали влияние на Джор­дано Бруно, Леонардо да Винчи, Н. Коперника, Галилео Гали­лея, И. Кеплера. В своих философских воззрениях на мир Кузан­ский вводит методологический принцип совпадения противопо­ложностей — единого и бесконечного, максимума и минимума, из которого следует тезис об относительности любой точки отсче­та, тех предпосылок, которые лежат в фундаменте арифметики, геометрии, астрономии и других знаний. Отсюда философ делает заключение о предположительном характере всякого человечес­кого знания, а не только того, которое мы получаем, опираясь на опыт, как считали в античности. Поэтому он уравнивает в правах и науку, основанную на опыте, и науку, основанную на доказа­тельствах.

Большое внимание Кузанский придает измерительным про­цедурам, поэтому интерес представляет попытка дать «опытное» обоснование геометрии с помощью взвешивания, которое воспри­нимается им как универсальный прием. Механические средства измерения уравниваются в правах с математическим доказатель­ством, что уничтожает ранее непреодолимую грань между меха­никой, понимаемой как искусство, и математикой как наукой. Это те предпосылки, без которых не могло бы возникнуть исчисление бесконечно малых величин и механика как математическая наука. Применяя принцип совпадения противоположностей к астро­номии, Кузанский приходит к выводу, что Земля не является цен­тром Вселенной, а такое же небесное тело, как Солнце и Луна, . что подготавливало переворот в астрономии, который в дальней-.' тем совершил Коперник. А примененный к проблеме движения принцип совпадения противоположностей дал Кузанскому воз­можность высказать идею о тождестве движения и покоя, что в корне противоречило античному и средневековому пониманию,

¹ Гайденко П. Л. История новоевропейской философии в ее связи с нау­кой. М.,2000. С. 8.

118 Основы философии науки

утверждавшему, что покой и движение качественно различные и принципиально несовместимые состояния.

Человек становится творцом, поднимаясь почти на один уро­вень с Богом, ведь он наделен свободой воли и должен сам ре­шать свою судьбу, способен творить, стать мастером, которому по силам любая задача. Отсюда и характерное для эпохи Возрож­дения стремление познать принципы функционирования механиз­мов, приборов, устройств и самого человека. В этой связи особый интерес представляют попытки Леонардо да Винчи (1452—1519) применить в анатомии, которой он занимался на протяжении всей своей жизни, знания из прикладной механики и найти соответ­ствие между функционированием органов человека и животных и функционированием известных ему технических устройств, ме­ханизмов.

Как и Р. Бэкон, Леонардо да Винчи считал, что «опыт никог­да не ошибается, ошибаются только суждения ваши», и что для получения в науках достоверных выводов следует применять ма­тематику, в которую он обычно включал и механику: «...никакой достоверности нет в науках там, где нельзя приложить ни одной из математических наук, и в том, что не имеет связи с математи­кой»¹. Следует добавить, что механика мыслилась им еще не как теоретическая наука, какой она станет во времена Галилея и Нью­тона, а как чисто прикладное искусство конструирования различ­ных машин и устройств. Леонардо да Винчи подошел к необходи­мости органического соединения эксперимента и его математи­ческого осмысления, которое и составляет суть того, что в даль­нейшем назовут современным естествознанием, наукой в собствен­ном смысле слова.

§5. Наука в собственном смысле: главные этапы становления

В соответствии с принятой нами концепцией генезиса науки и периодизации ее истории (гл. П, §1) рассмотрим основные осо­бенности главных этапов становления науки в собственном смыс-

¹ Леонардо^а Винчи. Избранные естественнонаучные произведения. М., 1955. С. 11-12.

Глава II. Возникновение науки и основные стадии ее развития 119 ле. Последняя исторически первоначально возникла в форме экс­периментально-математического естествознания. Социально-гу­манитарные науки — в силу определенных причин — возникли и формировались несколько позднее (о них речь будет идти в

гл. УШ).

Здесь, однако, заметим следующее. Выбор естествознания (и прежде всего физики) для анализа основных этапов становления науки в собственном смысле обусловлен следующим обстоятель­ством. «В методологических исследованиях строение развитых наук принимается за своего рода эталон, с позиций которого рас­сматриваются все другие системы теоретического знания»¹.

И это вовсе не натурализм или физикализм. Дело в том, что развитое явление (предмет) более полно, глубоко и рельефнее «предъявляет» исследователю свои характеристики, чем явление (предмет) неразвитый, незрелый. «Анатомия человека — ключ к анатомии обезьяны», — говорил Маркс.

История и современное состояние науки показали, что — опять-таки в силу конкретных причин — именно в естествознании об­щие контуры науки как таковой (науки в собственном смысле), ее структура, динамика и т. п. просматриваются наиболее четко, зри­мо и выпукло. Но это никоим образом не означает ни игнорирова­ния или недооценки социально-гуманитарных наук в анализе «на­уки вообще», ни абсолютизации их специфики.

Классическое естествознание и его методология

Хронологически этот период, а значит, становление естество­знания как определенной системы знания, начинается примерно в XVI—XVII вв. и завершается на рубеже XIX—XX вв. В свою очередь данный период можно разделить на два этапа: этап меха­нистического естествознания (до ЗО-х гг. XIX в.) и этап зарожде­ния и формирования эволюционных идей (до конца XIX — начала

XX в.).

I. Этап механистического естествознания. Начало этого этапа

совпадает со временем перехода от феодализма к капитализму в

■ Западной Европе. Начавшееся бурное развитие производительных

сил (промышленности, горного и военного дела, транспорта и т. п.)

потребовало решения целого ряда технических задач. А это в свою

' Степин B.C. Теоретическое знание. М., 2000. С. 98.

120 Основы философии науки

очередь вызвало интенсивное формирование и развитие частных наук, среди которых особую значимость приобрела механика — в силу необходимости решения названных задач.

Активное деятельностное отношение к миру требовало позна­ния его существенных связей причин и закономерностей, а зна­чит, резкого усиления внимания к проблемам самого познания и его форм, методов, возможностей, механизмов и т. п. Одной из ключевых проблем стала проблема метода. Укрепляется идея о возможности изменения, переделывания природы, на основе по­знания ее закономерностей, все более осознается практическая цен­ность научного знания («знание — сила»). Механистическое есте­ствознание начинает развиваться ускоренными темпами.

В свою очередь этап механистического естествознания можно условно подразделить на две ступени — доньютоновскую и нью­тоновскую, — связанные соответственно с двумя глобальными на­учными революциями, происходившими в XVI—XVII вв. и со­здавшими принципиально новое (по сравнению с античностью и средневековьем) понимание мира.

Доньютоновская ступень — и соответственно первая научная революция происходила в период Возрождения, и ее содержание определило гелиоцентрическое учение Я. Коперника (1473—1543). Это был конец геоцентрической системы, которую Коперник отверг на основе большого числа астрономических наблюдений и расчетов, — это и было первой научной революцией, подрывав­шей также и религиозную картину мира. Кроме того, он высказал мысль о движении как естественном свойстве материальных объек­тов, подчиняющихся определенным законам, и указал на ограни­ченность чувственного познания («Солнце ходит вокруг Земли»). Но Коперник был убежден в конечности мироздания: Вселенная где-то заканчивается твердой сферой, на которой закреплены не­подвижные звезды. Нелепость такого взгляда показал датский астроном Тихо Браге, а особенно Д. Бруно. Он отрицал наличие центра Вселенной, отстаивал тезис о ее бесконечности и о бесчис­ленном количестве миров, подобных Солнечной системе.

Вторую глобальную научную революцию XVII в. чаще всего связывают с именами Галилея, Кеплера и Ньютона, который ее и завершил, открыв тем самым новую — посленьютоновскую сту­пень развития механистического естествознания. В учении Г. Га­лилея (1564—1642) уже были заложены достаточно прочные ос-