Флиер - Культурология для культурологов. Учебное пособие для магистрантов, аспирантов и соискателей 2 издание, исправленное и дополненное Москва 2009 удк ббк ф

• Название: Учебное пособие для магистрантов, аспирантов и соискателей 2 издание, исправленное и дополненное Москва 2009 удк ббк ф
• Анкор: Флиер - Культурология для культурологов.docx
• Дата: 25.01.2018
• Размер: 1.47 Mb.
• Имя файла: Флиер - Культурология для культурологов.docx
• Тип: Учебное пособие; #14872
• страница: 25 из 41

ДИФФУЗИЯ КУЛЬТУРЫ – процесс пространственного распространения какой-либо культуры или – чаще – ее отдельных форм, образцов, подсистем из точки (региона) возникновения по направлениям, где эти культурные элементы оказываются востребованными, заимствуемыми сообществами, ранее подобными формами не владевшими. Процессы диффузии культуры теснейшим образом связаны с процедурами обмена продуктами и технологиями деятельности, зародившимися еще на стадии поздней первобытности между различными племенами, позднее народами, государствами, цивилизациями, континентами. Одной из распространенных форм диффузии культуры является ее насильственное внедрение какой-то «сильной» стороной (завоевателем, колонизатором) в культурную практику «слабой» стороны (завоеванного или колонизируемого народа).

По существу диффузионные процессы в культуре являются одними из наиболее естественных форм ее пространственно-временного существования, отражающими неравномерность природных и исторических условий и возможностей жизни на Земле, компенсируемых проникновением необходимых культурных новаций в зоны, где по объективным причинам они сами появиться не могли. Даже в регионе обитания одного народа, как правило, полезные новации не создаются параллельно и одновременно во всех населенных пунктах, но обычно – в каком-то одном, а затем быстро распространяются по всей национальной территории, а зачастую заимствуются и соседями. Это и есть диффузия культуры в ее наиболее органичном проявлении. Таким образом, например, сложилось цивилизационное единообразие Западной Европы. Или, скажем, реформы Петра Великого в России, как и социалистическая революция 1917 г. (в своих идейных основах), были на 99% диффузионными заимствованиями с Запада.

Следует полагать, что интенсивность диффузионных процессов в культуре в разные эпохи была различной. По мнению палеоантропологов, контакты между первобытными родовыми и племенными общностями были преимущественно случайными и конфликтными, поэтому распространение каких-либо новаций на всю ойкумену в эту эпоху занимало тысячелетия. Ситуация радикально переменилась после «неолитической революции» и связанным с ней демографическим взрывом, резко увеличившим плотность заселения Земли и интенсифицировавшим культурные контакты между племенами. В эпоху аграрных цивилизаций интенсивность культурных контактов в разных районах была различной и зависела от очень многих причин. Очевидно, пиком подобной интенсивности стала эпоха эллинизма. Новый «взрыв» контактной активности начался с конца XV в. в связи с Великими географическими открытиями, развитием капитализма и заморской торговли, а также по причине колониальных завоеваний Европейских держав. С тех пор интенсивность культурных контактов между народами неуклонно увеличивалась (а соответственно и диффузный обмен культурными образцами). Но в последние два века также усилилось и насильственное навязывание образцов культуры более развитых стран менее развитым.

Современный уровень дискуссий о «цивилизаторской миссии» культурной диффузии свидетельствует, что этот феномен всегда играл существенную роль в культурных процессах, но он совершенно не отменяет столь же значимой роли культурной эволюции и других процессов саморазвития культуры в любой точке планеты, хотя на определенном этапе развития антропологии диффузионная концепция заняла главенствующее положение (см. диффузионизм).

МЕЖКУЛЬТУРНЫЕ КОММУНИКАЦИИ – 1) информационные связи между различными локальными (этническими, национальными) культурами, осуществляемые как на государственном, так и на общественном и индивидуальном уровне и ведущие к взаимообмену культурными формами, техническими новациями, идеями, ценностными установками и т.п., т.е. социальным опытом, накопленным контактирующими народами.

Межкультурные коммуникации представляют собой один из наиболее сложных видов коммуникации, поскольку на пути взаимопонимания здесь стоят: языковой барьер (до 90% культурных связей, в той или иной мере носят вербальный характер), когнитивный барьер (различие в понимании и интерпретации одних и тех же понятий), ценностный барьер (различие в культурной иерархии тех или иных ценностей) и барьер социального опыта (различия в исторической судьбе народов, формирующее разное отношение к одним и тем же социальным коллизиям).

Тем не менее, некоторые ценностные установки являются почти универсальными для всех народов, в историческом социальном опыте есть не только различия, но и много общего, языковый барьер преодолевается частично с помощью переводчиков, а частично за счет распространения lingua franca (языка межнационального общения, функции которого сейчас выполняет в основном английский язык), а когнитивный барьер чаще приводит к комическим недоразумениям, чем к серьезному отторжению. Таким образом, возможности межкультурной коммуникации насколько трудны, настолько и возможны.

Нет нужды объяснять все выгоды межкультурной коммуникации: возможности приобщения к мировому культурному богатству, к новейшим техническим достижениям, к новым идеям социального развития. Хотя процессы, подобные современной глобализации (см.), имели место в истории и раньше (разумеется, в ограниченных территориальных пределах), но только сейчас наметилась тенденция к формированию общечеловеческой «копилки» социального опыта. Распространенные страхи по поводу возможности утраты собственной культурной самобытности опровергаются мировым сообществом. Сегодня мировое сообщество заинтересовано в сохранении национального культурного многообразия в предельно возможном объеме. Исторический опыт показывает, что, как правило, национальную культурную самобытность народы теряют, когда применяются насильственные способы их культурной ассимиляции, перемены религии, навязывания новой идентичности, языка и т.п. Вместе с тем, определенная опасность для культур традиционного типа, для поддержания культурной устойчивости которых требуется некоторая информационная самоизоляция (культурная резервация), имеется. Это заставляет традиционные культуры (в основном социально неконкурентноспособные в современных условиях) очень нервно реагировать на международное культурное влияние.

Исторически межкультурные коммуникации прошли большой путь развития. Если первобытные родовые коллективы жили в максимальной (по возможности) самоизоляции друг от друга, то переход к дуально-фратриальной системе брачных отношений (см. культура интимных отношений) неизбежно породил значительные культурные контакты и со временем привел к слиянию родов в племена. Для такого слияния они должны были уже хорошо понимать друг друга лингвистически и иметь весьма схожие обычаи, нравы и традиции. Поздняя первобытность – варварский период – был характерен значительной миграцией племен: в Европе – с Севера на Юг; в Средиземноморье – из Малой Азии на Балканы, Аппенины и острова; в степной части Азии – с Востока на Запад. Поначалу эти миграции приводили к вооруженному противостоянию, но постепенно между мигрантами и местным населением налаживались мирные контакты и происходила их культурная синтезация. Наглядным примером тому служит активное расовое смешение монголоидов Центральной Азии с европеоидами Средней Азии, Южного Урала и Поволжья, что говорит о доминирующей экзогамии (смешанных браках), что в той или иной форме способствовало и культурному взаимовлиянию.

В эпоху расцвета аграрных цивилизаций интенсивность межкультурных контактов существенно возросла. Хотя государства этого времени вели активную завоевательную политику или колонизовали новые территории (финикийцы в Африке, греки – в Малой Азии, на островах Средиземноморья и Северном Причерноморье), военной экспансии сопутствовала и торговая активность, образование торговых факторий в портовых городах чужих стран, а вместе с этим и культурные контакты. Сочинения греческих, римских и китайских авторов свидетельствуют о безусловном интересе к соседним народам и порой хорошем знании их обычаев и нравов.

Распространение мировых религий и попытки создания «мировых» универсальных империй (Ассирийской, Персидской, Македонской, Римской, средневековых Византийской, Священной Римской, Исламского халифата, Монгольской), в которых под единым политическим началом объединялись многие десятки народов вели к заметному сближению, а иногда и к синтезации различных этнических культур. Особенно «успешными» в этом отношении были арабские завоевания, которые буквально «стерли с лица Земли» множество народов, не уничтожив их физически, но культурно растворив в универсальных нормах ислама. Конечно, все это трудно назвать межкультурным взаимодействием, хотя и взаимодействие в этих событиях имело место тоже. Впрочем, справедливости ради следует отметить, что за исключением персов и арабов, другие завоеватели древнего мира и средневековья либо не вели никакой культурной экспансии вообще (как, например, монголы), либо проводили ее очень осторожно, опираясь больше на добровольное согласие аборигенного населения воспринять новые культурные установления и технические достижения, чем на их насильственную ассимиляцию (характерные примеры – римляне и византийцы).

В XI-XIII вв. во времена крестовых походов и испанской реконкисты установились довольно прочные культурные контакты Европы с мусульманским Ближним Востоком; открылась взаимовыгодная Левантийская торговая компания. Поначалу преимущественно европейцы пользовались товарами и идеями, пришедшими с Востока (некоторые образы мусульманского Востока даже нашли отражение в искусстве Ренессанса), а с XVIII в. Османская империя и Иран, господствовавшие на Ближнем и Среднем Востоке, стали перенимать европейские технические и военные достижения.

Эпоха Великих географических открытий существенно расширила зону межкультурных контактов. Если завоевание Центральной и Южной Америки сопровождалось фактическим уничтожением аборигенных культур, то европейское проникновение в Азию (в Индию, Китай, Японию, Индокитай, Микронезию) носило преимущественно торговый характер и только впоследствии обернулось фактическим военный захватом и колонизацией некоторых стран (англичанами Индии, голландцами Индонезии, испанцами Филиппин). При этом явная культурная экспансия осуществлялась только испанцами на Филиппинах. Англичане, голландцы, португальцы, а позднее и французы в Индокитае преследовали преимущественно экономические цели и даже не пытались навязать народам Востока христианство. Так же, как и во взаимоотношениях с мусульманским миром, в первые века присутствия европейцев в Южной Азии и на Дальнем Востоке, не столько они оказывали культурное влияние на страны и население Востока, сколько сами попадали под обаяние восточных культур и привозили свои восторженные впечатления в Европу. Начиная с XVII в., в Европе установилась постоянная мода на восточные товары и художественные изделия.

XVIII и XIX вв. стали периодом активной колониальной экспансии европейцев в Африке и частично в Азии. В это же время началась и целенаправленная культурная экспансия. Европейцы не стремились европеизировать все население колонизованных стран, но социальной верхушке старались давать европейское образование и культурно ассимилировать ее в своей среде. Кое-где это приводило к определенному успеху (в британской Индии, французском Алжире, Тунисе и Сенегале в англо-французском Египте). Помимо того некоторые страны Востока, убедившись в военно-техническом превосходстве Европы, стали добровольно перенимать некоторые элементы европейской цивилизации (Турция – с конца XVIII в., Египет – с середины, Япония – с 70-х гг. XIX в., Китай – после буржуазной революции 1911 г.).

Радикальный перелом в характере межкультурных контактов произошел в XX в. В течение века большинство азиатских стран перешло на евро-американскую или советскую системы политического устройства, перевело свои экономики на современные технологии, стали посылать тысячи своих студентов учиться в европейских, американских и советских вузах. После 1961 г. – года деколонизации Африки – по тому же пути пошли и большинство африканских стран. Но культурное взаимовлияние Запада и Востока было далеко не зеркальным. Если Запад приобщался к восточной философии, художественной культуре, медицине, то Восток заимствовал и у Запада, и у СССР в основном политическую и научно-техническую культуру, закупал оружие и учился военному делу. Некоторое изменение началось с 70-х гг. Резкий приток в США многомиллионной волны новых эмигрантов с Дальнего Востока, все более тесное включение Японии и Южной Кореи в процессы не только экономического, но и культурного сотрудничества, укрепление положения Индии, рост интереса европейской и американской молодежи к буддизму и индуизму, при одновременном усложнении отношений Запада с исламским миром и т.п. изменили ситуацию в мире. Запад, Дальний Восток и Тропическая Африка стали все больше узнавать о культурных ценностях друг друга. Начался процесс мультикультурации, усиленный «информационной революцией», с которой начался переход на постиндустриальную стадию развития (см. постиндустриальная культура). Падение коммунизма в Европе и постепенная трансформации Китая, изменили конфигурацию культурно-политической трихотомии. Если раньше это были: мир капитализма, мир социализма и третий мир, то теперь это – Запад, исламский мир и внеисламский Восток. Россия занимает промежуточное положение, тяготея ко всем трем сторонам одновременно.

«Информационная революция» перевела процессы межкультурной коммуникации на совершенно новый уровень. Прежде всего, это отразилось на художественной и гуманитарной культуре, которые, оставаясь в пределах своих национальных форм, стали более универсальными по содержанию. Активизировался процесс преодоления когнитивного барьера, что способствует тому, чтобы всякая локальная культура сохраняла свою национальную самобытность в области форм, но становилась общепонятной в области содержания. Параллельно оформилась и массовая культура (см.) с ее выраженным смешением различных национальных традиций и форм. Сегодня мы еще делаем только первые шаги на этом непростом пути. Перед межкультурной коммуникацией открывается блестящее будущее.

2) процесс взаимопонимания и взаимовлияния разных социальных (сословных) субкультур в рамках единой этнической (или национальной) культуры. Этот процесс в очень вялом режиме имел место всегда. В большей степени он был развит во взаимоотношениях элитарной (аристократической) субкультуры и субкультуры городского третьего сословия (бюргеров), которое в меру возможностей ориентировалось на аристократию как на культурный эталон. К тому же аристократия частично пополнялась за счет представителей третьего сословия, отличившихся в каких-либо ситуациях. Взаимодействие элитарной и крестьянской субкультур фактически имело место только в армии, где солдаты (преимущественно выходцы из крестьянской среды) тесно общались и обучались аристократами офицерами. Зато взаимовлияние крестьянской и городской ремесленно-купеческой субкультур было очень активным в период ранних аграрных цивилизаций, но начало снижаться в эпоху средневековья. Хотя третье сословие и пополнялось выходцами из деревни, но в средние века оно стало закрытой социальной системой с внутренним делением на цеха, гильдии и т.п. Переселенцы из деревни, как правило, только в третьем поколении могли надеяться на прием в эту среду. В России и на Востоке такого жесткого разделения между крестьянами и городскими низами не было, поэтому процессы взаимодействия этих субкультур здесь были более выраженными.

Ситуация радикально переменилась с переходом на индустриальную стадию развития и активизацией формирования наций. Все формальные ограничения в работе, образовании и пр. по сословному признаку были ликвидированы. Введено обязательное бесплатное среднее образование и понижена до уровня среднего достатка стоимость высшего. В этих условиях субкультуры аристократии и верхнего слоя буржуазии фактически слились, но при этом разделились на субкультуры политической элиты и интеллектуалов. Субкультура третьего сословия с повышением уровня общего образования и легкой доступности специального трансформировалась в субкультуру технических производителей. От нее отпочковалась субкультура маргинально-криминального слоя – людей, как правило, отличающихся крайне низким образованием и неконкурентоспособных в какой-либо легальной деятельности. Ситуация с повышением уровня народной субкультуры оказалась значительно сложнее. С одной стороны, начался бурный процесс урбанизации, миллионы крестьян переезжали в города; с другой – городу требовались квалифицированные рабочие-техники и воспитанные сотрудники сферы обслуживания, в чем крестьяне не могли состязаться с потомственными горожанами; так что достойно устроиться в городе вчерашним крестьянам было почти невозможно. Их брали только в дворники, домашнюю прислугу, вспомогательные разнорабочие, а многие пополняли криминально-маргинальную среду.

Процесс межкультурной социальной коммуникации в новых условиях несколько изменил свою конфигурацию. Сейчас наблюдается тесная коммуникация между элитарной и интеллектуальной субкультурами, другую коммуникационную пару составляют субкультуры техническая и криминальная, между которым происходит постоянный обмен людьми. В изоляции осталась народная крестьянская субкультура. Но в индустриально развитых странах (а тем более в постиндустриальных) процент крестьянского населения неуклонно уменьшается, а производство продуктов питания постепенно переходит в руки крупных компаний, где работают такие же технические работники, как и в промышленности. Такова ситуация на сегодняшний день.

ОТБОР КУЛЬТУРНЫЙ – селекция инноваций и традиций на предмет их актуальности и эффективности, проходящая в культуре постоянно и являющаяся важной составляющей динамики культурной (см.). На сегодняшний день в науке существует множество равноценных определений культуры. В данном случае, мы исходим из определения культуры, как системы «социальных конвенций», разрешающих и запрещающих те или иные формы жизнедеятельности. Поскольку внешние обстоятельства, в которых протекает эта жизнедеятельность, в истории каждого народа время от времени меняются, то соответственно меняется и степень актуальности тех или иных «социальных конвенций». И тогда в дело вступает культурный отбор, который выводит из актуальной зоны одни «конвенции» и заменяет их другими. При этом выведенные «конвенции» не отмирают, а остаются в социокультурной памяти общества и могут быть возвращены в актуальную зону в любой момент, когда в этом возникнет необходимость.

Другой причиной, активизирующий процесс отбора культурного, является социальное саморазвитие общества, усложнение его структуры, углубляющаяся дифференциация форм деятельности, разделение социальных функций и ролей, внутренние социальные конфликты и напряжения и т.п. Это уже сугубо внутренние проблемы, но которые требуют такой же адаптивной реакции культуры, как и внешние. В этом случае происходит такая же перемена некоторых «социальных конвенций», как и в первом случае.

Под «социальными конвенциями» имеются в виду не только принятые нормы собственно социальных отношений, зафиксированные в законах, традициях, обычаях, но и ценностные ориентации общества, выражающиеся в морали, нравах, эстетических предпочтениях (стилистике искусства), моде и других формах социальной престижности и пр. Показательно, что ценностные ориентации (по крайней мере, значительная их часть) оказываются более подвижными, чем социальные отношения, и быстрее меняются в ходе культурного отбора. Это означает, что ценностные ориентации являются более актуальным компонентом культуры и их адаптивность, более точное соответствие новым обстоятельствам бытия представляет собой и более важное условие выживания общества. Для примера вспомним, что реформы Петра Великого, на первый взгляд, преследовавшие цель «перемены костюма», на самом деле радикально изменили именно систему ценностных ориентаций государственной власти, дворянства и купечества, что резко динамизировало процесс развития России.

Поскольку по ходу истории по экспоненте развиваются межкультурные контакты, то и культурные заимствования расширяются в той же мере (см. диффузия культурная). Естественно, что заимствуемые культурные формы тоже проходят строгий и неформальный отбор в культуре народа-реципиента. Критерии, по которым проходит этот отбор, до сих пор не ясны науке. Судя по всему, в каждом конкретном случае складывается своя композиция критериев, актуальных для решения судьбы данного заимствования.

Точно так же трудно объяснить по какой причине одни новации принимаются обществом, а другие отвергаются. Апелляции к традициям, ментальностям и пр. мало что объясняют и являются просто скрытой формой признания. Исследования в этой области фактически не проводились.

Так или иначе, но отбор культурный представляет собой один из важнейших инструментов адаптации общества к меняющимся условиям бытия и развития культуры в соответствии с этими условиями.

РЕВОЛЮЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ – 1) прохождение процессов культурной изменчивости в очень быстрых темпах, в форме «революционного скачка». Нормальной культурной динамике такой темп в принципе не свойственен, и культурная революция, как правило, протекает под нажимом внешних обстоятельств. Такими внешними обстоятельствами бывают либо иностранное военное вторжение, при котором завоеватели стремятся насильственно скорейшим образом привить свою культуру аборигенному населению, либо внутренние радикальные реформы, в результате которых происходит практический переход, если не всего населения, то социально наиболее активной и доминирующей его части на культуру другого типа.

В качестве наиболее ярких примеров подобных культурных революций можно привести: завоевания Александра Македонского на Ближнем и Среднем Востоке (336-323 гг. до н.э.), приведшие за несколько лет к существенной эллинизации жизни и культуры в крупных городах региона; Миланский эдикт императора Константина (313 г. н.э.) приведший к быстрой христианизации почти всего населения Римской империи; арабские завоевания огромной территории – от Индии до Испании (VII-VIII вв.) – и столь же быстрая исламизация почти всего населения этой территории (кроме испанцев); принятие большинством стран Северной Европы протестантизма (вторая половина XVI – начало XVII вв.) и произошедшая в течение нескольких десятилетий радикальная смена ценностных и социальных ориентаций у населения этих стран; реформы Петра Великого в России (1698-1725), в ходе которых существенная часть дворянства перешла с культуры византийского типа на культуру западноевропейского типа; завоевания Наполеона Бонапарта в Европе (1805-1809), по ходу которых большинство европейских стран было преобразовано в конституционные монархии и там произошли относительно мирные буржуазные революции; «революция Мэйдзи» в Японии (1868-1879), в результате которой Япония за три десятилетия вышла из глубокого феодализма и превратилась в одну из передовых стран мира; Октябрьская революция в России (1917), после которой за полтора десятилетия в стране было покончено с неграмотностью и произошла резкая активизация и модернизация культурной жизни десятков народов, находившихся еще на феодальной стадии развития.

После этого в течение XX в. по всему миру произошло множество революций и смен политических режимов, но результатов на уровне культурных революций они не достигали. Не явилась таковой и объявленная в Китае «культурная революция» (1966-1976). Более значимые культурные перемены принес новый курс, взятый руководством Китая после смерти Мао Цзедуна.

2) перемены в культуре, проходящие в нормальном темпе, но революционные по своим результатам. К числу подобных можно отнести: овладение огнем предками человека предположительно 600-400 тыc. лет тому назад (шельская эпоха); первые захоронения неандертальцев в эпоху мустье (примерно 100-50 тысяч лет тому назад), что считается началом религиозного переворота в сознании; «неолитическая революция» и переход к производящему хозяйству и началу разделения труда и социальных функций в 10 тысячелетии до н.э.; начало строительства первых городов в 5-4 тысячелетиях до н.э.; изобретение письменности на Ближнем Востоке в 3 тысячелетии до н.э. и в Китае во 2 тысячелетии до н.э. и примерно одновременное с этим возникновение первых государств; распространение мировых религий – буддизма в III в. до н.э. в Южной, Центральной и Юго-восточной Азии, христианства в III-X вв. в Европе и XVI-XVII вв. в Америке, ислама в VII-VIII вв. на Ближнем и Среднем Востоке и в Северной Африке и в XIX-XX вв. на Дальнем Востоке и Тропической Африке; изобретение печатного станка Иоганном Гуттенбергом в середине XV в.; появление первых газет в начале XVII в.; многочисленные научно-технические изобретения в области энергетики, транспорта, связи, электроники, коммуникаций и пр. XIX-XX вв., перечень которых занял бы несколько страниц.

К этому набору технических достижений стоит добавить и перечень научных открытий: создание геоцентрической теории Птолемеем в I в. н.э., гелиоцентрической теории Коперником в 1543 г., открытие закона всемирного тяготения Ньютоном в 1687 г., закона сохранения вещества и энергии Ломоносовым в 1740-х гг., эволюционной теории Дарвина в 1859 г., гена Менделем в 1865 г., таблицы химических элементов Менделеевым в 1869 г., теории относительности Эйнштейном в 1916 г., создание теории «Большого взрыва» Хабблом в 1929 г. и др.

И этот перечень не исчерпывает списка культурных революций. В него должны войти все выдающиеся сочинения философии и Священные тексты всех религий, повлиявшие на мировоззрение миллионов людей; все гениальные произведения искусства и литературы, воздействовавшие на человеческую нравственность; все научные парадигмы, совершившие переворот в теории и методологии познания, и многое, многое другое. Всякое изобретение, открытие и произведение, повлиявшее на человечество и базовые основания его культуры, являются культурными революциями в своей области.

ЛОКАЛИЗАЦИЯ КУЛЬТУРНАЯ – процесс увеличения культурного многообразия человечества, т.е. понижения уровня энтропии способов человеческого существования, в противовес процессу глобализации (см.) – процессу уменьшения культурного разнообразия, т.е. росту этой энтропии.

В принципе культурная локальность, т.е. неоднородность была свойственна человеческим коллективам еще на этапе антропогенеза. Возможно, причиной этого были локальные различия в условиях жизни каждой популяции гоминид. Во всяком случае, уже в конце эпохи нижнего палеолита (времени питекантропов) археологи выделяют несколько региональных культур каменной индустрии, а начиная с эпохи верхнего палеолита (появления Homo sapiens), число подобных культур увеличивается до десятка и продолжает нарастать по ходу времени. Верхний палеолит – период расцвета наскальной живописи и ритуальной скульптуры, что позволяет установить культурные различия не только в технологиях камнеобработки.

До наших дней сохранилось несколько сот человеческих сообществ, оставшихся на верхнепалеолитическом уровне развития (только они весьма малы по численности людей и поэтому занимают ничтожный процент в мировом народонаселении), и полевое изучение их сопряжено с большими трудностями. Тем не менее, этнографы приходят к выводу, что по образу жизни, нравам и обычаям эти коллективы весьма близки, и явные культурные различия между ними связаны преимущественно с различием природных условий, в которых они живут. В этой связи вспомним, что в течение верхнего палеолита люди заселили уже всю Землю от Арктики до Южной Африки, освоили Америку и Австралию, т.е. заняли уже все природно-климатические зоны, так что причин для их культурной локализации было более, чем достаточно. А с учетом того, что отдельные коллективы селились на значительном расстоянии друг от друга и веками не вступали в контакты, у нас есть все основания предположить, что практически каждый верхнепалеолитический коллектив людей был уже культурно уникален.

Если первоначальной основой локализации культурной была адаптация к природной среде обитания, то с эпохи неолита (10 тысяч лет тому назад), когда население Земли резко возросло и уплотнилось, на первое место вышла проблема взаимоотношений соседствующих коллективов, к сожалению, не всегда мирных. Однако это привело к интенсификации процессов сплочения сообществ, накопления социального опыта и, как следствие, еще более выраженной специфичности их культур. С этого времени культурная локализация по причине экологической адаптации стала уделом народов, проживающих в экстремальных природных условиях (и таких сохранилось несколько сот). Для остальных консолидация и культурная локализация стали результатом борьбы за «место под солнцем». Со временем эта тенденция только усилилась, благодаря формированию государств и этнических религий, ставших дополнительными факторами отчуждения от соседей и культурной локализации.

Но были факторы, работавшие и в обратном направлении. В первую очередь, это разделение труда и потребность в обмене. В конце первобытной и начале аграрной эпох большинство народов разделилось по специализации три группы: оседлые земледельцы-ремесленники, кочевые скотоводы-охотники и просто бродячие охотники. В варварскую и аграрную эпоху почти не было народов, у которых эти специализации сочетались. Если бродячие охотники оставались в основном на очень низком уровне развития и обеспечивали себя примитивным инструментарием самостоятельно, то скотоводы-кочевники почти не имели собственных ремесленников, не имели возможности изготовлять металлические орудия и оружие, и в этом отношении очень зависели от контактов с народами-земледельцами, у которых ремесло было на высоком уровне развития. Разумеется, более традиционным способом доставать необходимые предметы для кочевников была война и грабеж, но в силу различных обстоятельств и кочевникам время от времени приходилось вступать в торговые отношения с земледельцами, а значит и в контакты культурные. Это способствовало культурному обмену и влияниям, часто очень значительным.

Другим фактором, работавшим против культурной локализации были политически амбиции властителей крупных держав и возникновение в I тысячелетии до н.э. идеи создания универсальных империй, включавших в свой состав десятки завоеванных народов. Нам хорошо известны примеры подобных империй, создававшихся Ассирией, затем Персией, Александром Македонским, Римом, Византией, Арабским халифатом и т.п. При этом проводилась культурная политика трех типов. Если ассирийцы и персы были индифферентны к культурному своеобразию завоеванных народов и только эксплуатировали их экономически, то эллинистические греки и римляне стремились к синтезации своих культур с культурами аборигенов, в чем достигли немалого успеха. Совсем другую политику проводили византийцы и арабы. Ведомые непримиримыми монотеистическими религиями они стремились к полной ликвидации аборигенных культур и замены их универсальным христианством или исламом. Если на совести Византии полное уничтожение ряда аборигенных культур Малой Азии и Ближнего Востока (среди которых наиболее значительной была уже эллинизированная, но во многом сохранившая свою самобытность древнеегипетская культура) в IV-V вв., то арабы в VII-VIII вв. «стерли с лица Земли» не менее ста национальных культур Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока. Этот успех в XVI в. повторили испанские конкистадоры в Америке. Культурному многообразию народов Земли был нанесен существенный урон.

Тем не менее, процессы локализации культурной продолжались и продолжаются по сей день. Большие культуры делятся, от них отпочковываются дочерние образования (классические примеры: разделение древнерусской культуры в XV-XVI вв. на великорусскую, украинскую и белорусскую; отпочкование от английской культуры культур США – в XVIII в., Канады – в XIX в., Австралии, Новой Зеландии и Родезии – в XX в.). Обратный пример: объединение северофранцузской, гасконской, провансальской, бретонской, лотарингской и ряда иных более мелких культур в единую французскую культуру в течение XVI-XVIII вв. Обе тенденции постоянно сосуществуют и противоборствуют друг другу. Но сохранению культурного многообразия народов Земли всерьез не угрожает ничто, кроме гибели всего человечества.

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ – термин, появившийся в 80-е гг. XX в. и означающий западную экономическую, идеологическую и информационную экспансию в страны, не принадлежащие к западной цивилизации. Культурная экспансия при этом не объявляется специальной самоцелью, но она имеет место как сопутствующее явление глобализации. Реально глобализация принимает формы образования транснациональных компаний, навязывания странам Востока западной либеральной модели политического устроения и активного проникновения западных СМИ на мировой информационный рынок. Все это не может не иметь тех или иных культурных последствий, таких, как переориентация за западный образ жизни, систему ценностей западной цивилизации, принятие западных форм социальной организации и регуляции и т.п. Разумеется, каждая страна, втянутая в процесс глобализации в своих индивидуальных пределах втягивается и в процесс культурной вестернизации. Пожалуй, наибольшего культурного успеха глобализация добилась в Южной Корее и на Балканах, в то время как на Ближнем Востоке, в Центральной и Южной Америке и в странах Дальнего Востока (кроме Кореи) глобализация ограничилась западным экономическим проникновением и только в Японии была принята западная система либерального политического устройства (в Латинской Америке эта система действует уже с середины XIX в.).

Говоря о глобализации, не следует забывать и о том, что своеобразная автономная глобализация проходит и в самой Западной Европе, проявляющаяся в активном политическом, экономическом и информационном сближении западноевропейских стран. Западноевропейская глобализация отчасти затрагивает и культуру (например, болонские соглашения, о создании общеевропейской образовательной системы; конвенции о развитии «культурного» туризма и охране памятников истории и культуры). К этой европейской глобализации стремятся присоединиться и почти все восточноевропейские страны (включая Россию и страны СНГ), а так же Турция и Израиль.

Особое положение в этом процессе занимают Россия и страны СНГ. Они втянуты в глобализацию не столько экономическую, сколько идеологическую, информационную и культурную. Мы можем своими глазами наблюдать, как в России, на Украине, в Армнии и др. странах СНГ начинает внедряться западный образ жизни, западные потребительские товары почти полностью вытеснили из магазинов отечественные, работа СМИ полностью перешла на западные стандарты, происходит активное развитие национальных массовых культур, в основном подражающих западным образцам, намечается реформирование образовательной системы по стандартам болонских соглашений и т.п.

Вместе с тем, процессы глобализации при всей современной технологической специфике вовсе не являются какой-то новацией нашего времени. Глобализация является одной из форм тенденции понижения культурного разнообразия человечества, действующей в противовес тенденции локализации культурной (см.), повышающей это разнообразие. Процессы, функционально аналогичные современной глобализации, начались еще в 1 тысячелетии но н.э. в форме создания универсальных империй. В 1 тысячелетии н.э. – в процессах Великого переселения народов и распространения мировых религий, а во второй половине 2 тысячеления н.э. – в форме колониальной экспансии европейских стран в Америку, Азию и Африку.

Конечно, не все перечисленные события вели к существенному понижению культурного многообразия (т.е. числа самобытных локальных культур). Самыми трагическими по своим последствиям для культуры явились арабские завоевания на Ближнем и Среднем Востоке, а так же в Северной Африке в VII-VIII вв., поэтапное продвижение тюркских племен в Среднюю и Переднюю Азию, в Поволжье, на Ближний Восток и Балканы в V-XVI вв. и испанское (по преимуществу) завоевание Центральной и Южной Америки в конце XV-XVI вв. В результате каждого из этих событий человечество потеряло по нескольку сотен локальных культур посредством физического уничтожения их носителей (это было более характерно для завоевания Америки) или насильственной ассимиляции аборигенного населения в культуре завоевателей.

Современная глобализация почти не использует насильственных мер культурной ассимиляции, а действует путем идеологического принуждения (часто весьма закамуфлированного) и похожа на политику культурной русификации, проводившуюся в Российской империи по отношению к инородцам (вплоть до украинцев) во второй половине XVIII – начале XX вв., и такой же германизации славянского населения, проводившегося в Пруссии, Саксонии и Австрии (позднее Австро-Венгрии) в течение XVI-XIX вв. Инородцам дозволялось пользоваться родным языком и обычаями в домашней обстановке, но предписывалось говорить по-русски (или по-немецки) и вести себя в соответствии с официальным этикетом в местах общественных и тем более в административных учреждениях (присутствиях). Точно так же и современная глобализация не выкорчевывает с корнем местные культуры, а лишь оттесняет их в сферу приватной, домашней жизни людей, а в вопросах политического строя, системы ценностей и социальной престижности, поведения людей на работе, профессионального этикета и т.п. навязывает западные стандарты. Одним из вариантов распространения западных культурных норм явилась вестернизация.

Вопрос о возможных опасностях этого процесса для национальной культурной самобытности народов рассмотрен нами в ст. межкультурные коммуникации (см.)

КРИЗИС КУЛЬТУРНЫЙ – нарушение баланса структурной упорядоченности локальной социокультурной системы, согласованности и взаимодополнительности в функционировании ее различных подсистем, эффективности взаимосвязей между ее компонентами, что в конечном счете ведет к понижению уровня социокультурной интегрированности и консолидированности обществава, деградации нормативно-регулятивных функций культуры, разрушению ее соответствующих механизмов.

Кризис культурный может быть вызван причинами и внешнего, и внутреннего для общества происхождения. К числу внешних причин могут быть отнесены: значит, по характеру и скоротечное по срокам наступления изменение природно-климатических условий в зоне обитания общества, не располагающего эффективными средствами для адаптации такого изменения; агрессия или покорение одного общества другим, при котором завоеватель стремится не только к установлению своего политического господства, но и к ломке традиционного жизнеустроения, институтов социальной организации и регуляции, религиозных и ценностных ориентаций покоренного народа. В обоих приведенных случаях изменившиеся условия существования общества приводят к серьезным переменам в стереотипах сознания и поведения людей, девальвации традиционных норм и правил жизнеобеспечения, социального взаимодействия, морали, ценностных императивов и табу; начинает разрушаться система социально интегрирующих мотиваций, функциональных взаимодействий между людьми; в сознании людей начинает доминировать принцип «каждый за себя» и т.п., т.е. наступает кризис консолидирующих общество социокультурных связей и норм; общество начинает преобразовываться в хаотическую массу самостоятельно выживающих индивидов, все менее придерживающихся общепринятых норм такого рода выживания.

Внутренние причины кризиса культурного могут быть связаны с политическим кризисом в обществе и падением эффективности работы институтов социальной регуляции, что в свою очередь ведет к росту криминальных и иных девиантных форм поведения населения (включая революционные), деградации консолидирующей идеологии и пр.; социально-экономическим кризисом, ведущим к серьезным изменениям в характере социальных интересов и потребностей людей, по отношению к которым действующие нормы и ценности, институты социальной организации и регуляции становятся не адекватными сложившейся ситуации; кризисом господствующей идеологии (религиозной или светской), теряющей свои социально консолидирующие и мобилизующие возможности, утрачивающей эффективное влияние на сознание масс; нарастание неравномерности развития различных областей социальной жизнедеятельности, что при превышении определенных пределов такого рода разрыва может привести к социальному взрыву и насильственной ломке устаревших нормативно-ценностных установлении и организационных форм (революции); неэффективность протекания процессов социокультурной модернизации, когда общество «застревает» в положении, при котором прежние нормативно-ценностные регуляторы социальной жизни уже деградировали (или демонтированы), а новые еще не сложились или не начали полноценно функционировать, а также иные причины такого же рода. Практические формы, в которых проявляется кризис культурный, инициированный внутренними причинами, по существу аналогичны варианту кризиса культурного, вызванного причинами внешними. И в том и в другом случае наблюдается прежде всего понижение уровня социальной интегрированности и консолидированности общества, падение мотивации к осуществлению деятельности, соответствующей коллективным интересам, деградация нормативно-ценностных регуляторов совместной и согласованной жизнедеятельности людей.

Как правило, кризис культурный начинается с процессов социокультурной деструкции – снижения уровня системно-иерархической структурированности, сложности и полифункциональности культурного комплекса общества в целом или отдельных его подсистем, т.е. частичной деградации данной локальной культуры как системы. Хотя всякая локальная культура включает в себя и определенный пласт внесистемных явлений («маргинальных полей» и др. феноменов), ее социально интегрирующее ядро представляет собой сравнительно жестко структурированную и иерархизированную систему ценностей, форм социальной организации и регуляции, языков социокультурной коммуникации, культурных институтов, образов жизни, идеологии, морали и нравственности и т.п.

Социокультурная деструкция представляет собой нарушение (иногда постепенное «размывание») функциональной целостности и сбалансированности этой системы, ее в определенном смысле дисфункцию, ведущую к понижению возможности эффективного регулирования социальной жизни людей. Наблюдаемые признаки начавшейся социокультурной деструкции связаны прежде всего с нарастающими процессами маргинализации населения, выхода все большего числа людей из зоны эффективной регуляции сознания и поведения средствами доминантной в данном обществе культурной системы; падением престижности легитимных форм достижения желаемого социального статуса и доступа к социальным благам при одновременном возрастании популярности противозаконных и криминальных методов решения этих задач и пр. Таким образом, зона действия исторически сложившихся и закрепленных в культурной традиции и институциональных нормативах социально приемлемых паттернов сознания и поведения людей постепенно сокращается, равно как и процент населения, контролируемый и регулируемый со стороны действующей социокультурной системы, и одновременно расширяется зона влияния «маргинальных полей» культуры, где управление формами жизнедеятельности людей осуществляется со стороны локальных и столь же маргинальных квазисистем (типа «воровского закона», ритуалов эзотерических сект и т.п.). Собственно это и есть начало кризиса культурного в его наиболее «зримом» воплощении.

Последствия кризиса культурного могут быть различны и зависят от совокупности конкретно-исторических факторов, его породивших и ему сопутствующих. В одних случаях кризис культурный ведет к деструкции и депопуляции общества (классический пример, гибель Римской империи в IV-V вв.), в иных – общество находит внутренние резервы для мобилизации и восстановления структуры своей социокультурной организации, эффективности работы политических, экономических и идеологически регулятивных механизмов (например, патриотический порыв французского народа, инициированный Жанной д'Арк в годы Столетней войны XIV-XV вв.). Технологии выхода из кризиса культурного, как свидетельствует история, также весьма различаются. Но во всех случаях наблюдаются два непременных условия: накопление критической массы населения, кровно заинтересованного в сохранении или восстановлении тех или иных форм своей социальной интегрированности (политической структуры, религиозного единства и т.п.), а также формирование новой консолидирующей людей идеологии (или функциональное обновление традиционной), достаточно четко формулирующей целевые установки требуемой социальной мобилизации.

ДЕСТРУКЦИЯ СОЦИОКУЛЬТУРНАЯ – процесс разрушения системно-иерархической структурированности, сложности и полифункциональности культурного комплекса какого-либо сообщества в целом или отдельных подсистем этого комплекса, т.е. полная или частичная деградация данной локальной культуры как системы. Хотя всякая локальная культура включает в себя и определенный пласт внесистемных явлений («маргинальных полей» и др. феноменов), ее социально интегрирующее ядро представляет собой сравнительно жестко структурированную и иерархизированную систему ценностных ориентаций, форм и норм социальной организации и регуляции, языков и каналов социокультурной коммуникации, комплексов культурных институтов, стратифицированных образов жизни, идеологии, морали и нравственности, церемониальных и ритуальных форм поведения, механизмов социализации и инкультурации личности, нормативных параметров ее социальной и культурной адекватности, приемлемых форм инновативной и творческой деятельности и т.п. Часть элементов этого комплекса складывается конвенционально, на основе практического опыта социальной жизни людей и передается от поколения к поколению посредством традиций, другая часть – формируется и регулируется с помощью различных социокультурных институтов (см. культурный инструментарий); однако работают они как единая, весьма сложная, полифункциональная и полисемантическая система.

Социокультурная деструкция представляет собой нарушение (иногда постепенное «размывание») функциональной целостности и сбалансированности этой системы, ее в определенном смысле дисфункцию, ведущую к понижению возможности эффективного регулирования социальной жизни людей. Наблюдаемые признаки начавшейся социокультурной деструкции связаны прежде всего с нарастающими процессами маргинализации населения, выхода все большего числа людей из зоны эффективной регуляции сознания и поведения средствами доминантной в данном сообществе культурной системы и прежде всего – со стороны комплекса ее культурных институтов; падением эффективности процедур социализации и инкультурации личности членов сообщества средствами воспитания, образования, религии, госурарственной идеологии и пропаганды; деградации подсистемы ценностных ориентаций, традиционной морали, нравственности и т.п.; падением престижности легитимных форм достижения желаемого социального статуса и доступа к социальным благам при одновременном возрастании популярности противозаконных и криминальных методов решения этих задач и пр. Таким образом, зона действия исторически сложившихся и закрепленных в культурной традиции и институциональных нормативах социально приемлемых паттернов сознания и поведения людей постепенно сокращается, равно как и процент населения, контролируемый и регулируемый со стороны действующей социокультурной системы, и одновременно расширяется зона влияния «маргинальных полей» культуры, где управление формами жизнедеятельности людей осуществляется со стороны локальных и столь же маргинальных квазисистем (типа «воровского закона», «хипповой тусовки», ритуалов эзотерических сект и т.п.). Собственно это и есть начало социокультурной деструкции в ее наиболее «зримом» воплощении.

Причины возникновения процессов социокультурной деструкции, как правило, связаны либо с резким изменением природных или исторических условий существования сообщества (наиболее типичные примеры: вспышки мародерства и бандитизма в зонах стихийных бедствий или военного разорения, возрастание криминальной активности, а также проявлений социальной и национальной нетерпимости среди населения воюющих государств), либо с социальными кризисами во внутреннем развитии сообществ (революции, смуты, бунты, резкие изменения в общем строе социальной организации, нормах социального потребления и распределения, деградация существующих и своевременно не модернизированных институтов социального управления и т.п.; примеры: кризис Римской империи IV-V вв., в России – Смутное время начала XVII в., революция и гражданская война 1917-20 гг., «перестройка» и «постперестройка» конца XX в.).

Исторические последствия социокультурной деструкции могут быть различны: от фактической дезинтеграции социума, утратившего целостность консолидирующей и мобилизующей его культурной системы (гибель Западной Римской империи в V в.) до постепенного восстановления регулятивной эффективности прежней системы в ее более или менее традиционных формах (возрождение Руси после татаро-монгольского нашествия в XIII-XIV вв. или после Смуты начала XVII в.) или формирования новой системы, основанной на новых консолидирующих ценностях (становление Восточной Римской – Византийской империи на христианском идеологическом и феодальном социально-экономическом основании или восстановление СССР после революции и гражданской войны на основе коммунистической идеологии и социалистических форм хозяйственной практики и социальной регуляции).

Тем не менее, социокультурная деструкция (даже временная) во всех случаях является серьезнейшим испытанием сообщества на прочность и устойчивость его социокультурной системы как универсального механизма социальной интеграции и регуляции.