Квалификация преступлений. !!!!Квалификация преступлений учебное пособие для вузов коллекти. Учебное пособие для вузов (коллектив авторов под редакцией О. С. Капинус)

• Название: Учебное пособие для вузов (коллектив авторов под редакцией О. С. Капинус)
• Анкор: Квалификация преступлений
• Дата: 09.12.2022
• Размер: 0.76 Mb.
• Имя файла: !!!!Квалификация преступлений учебное пособие для вузов коллекти.rtf
• Тип: Учебное пособие; #836610
• страница: 17 из 22

9.3. Уголовная ответственность соучастников преступления

Основания и пределы уголовной ответственности соучастников преступления, а также правила квалификации совершенных ими деяний регламентированы ст. 34 УК РФ. В основу законодательных предписаний ст. 34 УК РФ положены элементы двух различных теорий - акцессорной теории соучастия и теории личной (самостоятельной) ответственности соучастников.

Сущность акцессорной теории соучастия (от лат. accessorius - дополнительный, добавочный) заключается в том, что организатор, подстрекатель и пособник признаются второстепенными соучастниками по отношению к исполнителю. Следовательно, уголовно-правовая оценка преступных деяний, совершенных организатором, подстрекателем и пособником, во многом зависит от квалификации действий (бездействия) исполнителя (соисполнителей) преступления. Эта зависимость проявляется в следующем:

а) деяния организатора, подстрекателя и пособника квалифицируются со ссылкой на ст. 33 УК РФ по той же статье Особенной части УК РФ, что и действия (бездействие) исполнителя (ч. 3 ст. 34 УК РФ). Исключение из этого правила допускается лишь в следующих случаях:

- когда организатор, подстрекатель и пособник одновременно являлись соисполнителями преступления. В соответствии с ч. 2 ст. 34 УК РФ соисполнители отвечают по статье Особенной части УК РФ за преступление, совершенное ими совместно, без ссылки на ст. 33 УК РФ;

- если один из соучастников не достиг возраста, с которого наступает ответственность по статье Особенной части УК РФ, подлежащей применению к другим соучастникам, но может быть привлечен к ответственности по другой статье Особенной части УК РФ. Так, например, действия 15-летнего подростка, выступавшего пособником в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, будут квалифицированы по ч. 5 ст. 33, п. "б" ч. 2 ст. 105 УК РФ, тогда как взрослый исполнитель понесет ответственность по ст. 317 УК РФ;

- если исполнитель допускает эксцесс, т.е. совершает деяние, признаки которого не охватываются (охватываются не в полном объеме) умыслом иных соучастников преступления;

б) организатору, подстрекателю и пособнику вменяются квалифицирующие признаки, которые установлены в деянии исполнителя преступления (разумеется, при соблюдении принципа субъективного вменения, т. е. при условии, что они охватывались умыслом соучастников). В частности, применительно к уголовно-правовой оценке коррупционного подкупа, совершенного в соучастии, в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2013 N 24 "О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях" разъясняется, что "квалифицирующие признаки, характеризующие повышенную общественную опасность взяточничества или коммерческого подкупа (вымогательство, совершение преступления группой лиц по предварительному сговору или организованной группой, получение взятки в значительном, крупном или особо крупном размере и др.), следует учитывать при юридической оценке действий соучастников соответствующих преступлений, если эти обстоятельства охватывались их умыслом";

в) в случае недоведения исполнителем преступления до конца по не зависящим от него обстоятельствам остальные соучастники несут уголовную ответственность за приготовление к преступлению или покушение на преступление (ч. 5 ст. 34 УК РФ). В этом случае в формуле квалификации вначале отражается роль конкретного соучастника (путем ссылки на ст. 33 УК РФ), а затем делается ссылка на ч. 1 или 3 ст. 30 и статью Особенной части УК РФ.

Следует подчеркнуть, что зависимость уголовно-правовой оценки деяний организатора, подстрекателя и пособника от квалификации действий (бездействия) исполнителя не является абсолютной, поскольку в действующем уголовном законодательстве получили отражение многие постулаты теории личной ответственности соучастников. Сущность этой теории удачно выражена в ч. 1 ст. 34 УК РФ - ответственность соучастников преступления определяется характером и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления. При квалификации деяний соучастников преступления это принципиальное положение проявляется в следующем:

а) в соответствии с принципом субъективного вменения ответственность соучастников преступления ограничена содержанием их умысла. Это исключает возможность вменения соучастнику тех признаков состава преступления, которые не охватываются его умыслом. На это обстоятельство неоднократно обращала внимание высшая судебная инстанция. Так, в Обзоре качества рассмотрения окружными (флотскими) военными судами уголовных дел по первой инстанции подчеркивается, что "квалифицирующие признаки состава преступления могут вменяться соучастникам только при условии установления у них умысла в отношении этих признаков"*(125);

б) за эксцесс исполнителя, т.е. совершение им преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников, организатор, подстрекатель и пособник уголовной ответственности не подлежат (ст. 36 УК РФ). Аналогичное правило квалификации с недавних пор применяется и к эксцессу иных соучастников преступления, о чем пойдет речь далее;

в) освобождение от уголовной ответственности исполнителя преступления не оказывает влияния на квалификацию деяний иных соучастников. В п. 28 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.06.2013 N 19 "О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности" разъясняется, что "освобождение лица от уголовной ответственности, в том числе в случаях, специально предусмотренных примечаниями к соответствующим статьям Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, не означает отсутствие в деянии состава преступления, поэтому прекращение уголовного дела и (или) уголовного преследования в таких случаях не влечет за собой реабилитацию лица, совершившего преступление". Фактическим основанием освобождения исполнителя преступления от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием (в том числе и его специальными видами), примирением с потерпевшим и т. п. является его (исполнителя) позитивная посткриминальная деятельность, которая никак не может исключить уже имеющиеся признаки состава преступления. Причем эта посткриминальная деятельность исполнителя имеет индивидуальный характер (является с повинной, возмещает вред, примиряется с потерпевшим лично исполнитель, а не иные соучастники), поэтому ее уголовно-правовые последствия (освобождение от уголовной ответственности) на организатора, подстрекателя, пособника не распространяются.

Следовательно, в случае освобождения исполнителя от уголовной ответственности, деяния иных соучастников преступления должны быть квалифицированы по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за совершенное исполнителем преступление, со ссылкой на ст. 33 УК РФ. Разумеется, подобная квалификация не исключает возможности последующего освобождения организатора, подстрекателя, пособника от уголовной ответственности при соблюдении соответствующих условий.

Это правило не распространяется на ситуации, в которых лицо, непосредственно выполняющее объективную сторону преступления при организаторском, подстрекательском или пособническом содействии других лиц, добровольно и окончательно отказалось от доведения преступления до конца. В деянии лица, добровольно отказавшегося от доведения преступления до конца, нет состава преступления - "состава оконченного преступления нет в силу того, что действия не доведены до конца (т.е. не содержат всех признаков состава преступления, предусмотренного в статьях Особенной части), а состава неоконченного преступления нет потому, что эти действия прекращены по обстоятельствам, зависящим от субъекта"*(126). А поскольку деяние, совершенное до добровольного отказа, не содержит признаков состава преступления, различные формы содействия этому деянию (склонение к совершению преступления, его организацию и т.п.) следует расценивать в качестве неудавшегося соучастия (нет исполнителя - нет и соучастия) в преступлении и квалифицировать их как приготовление к соответствующему преступлению. Такой подход прослеживается и в судебной практике*(127).

Как уже было отмечено, теория личной ответственности соучастников получила воплощение в законодательных правилах уголовно-правовой оценки эксцесса исполнителя преступления, регламентированных в ст. 36 УК РФ.

Под эксцессом исполнителя (от лат. excessus - выход) принято понимать выход исполнителя (соисполнителей) преступления за пределы общего (совместного) умысла соучастников, т. е. совершение преступного деяния, которое не охватывается умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя в силу прямого указания ст. 36 УК РФ другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат; в соответствии с принципом вины (ст. 5 УК РФ) они должны нести ответственность за соучастие лишь в том преступлении, которое охватывалось их умыслом.

В теории уголовного права принято выделять количественный и качественный эксцесс исполнителя преступления, которые отличаются существенной спецификой в плане квалификации.

При количественном эксцессе исполнитель по своей инициативе совершает выходящее за рамки умысла иных соучастников однородное преступление, посягающее на тот же основной объект уголовно-правовой охраны. Количественный эксцесс исполнителя может, в частности, выражаться в трансформации изначально оговоренного способа совершения преступления (вместо грабежа - разбой*(128); вместо "разбоя без применения оружия - вооруженный разбой*(129); вместо "простого" убийства - убийство с особой жестокостью); в изменении интенсивности преступного посягательства (например, причинение тяжкого вреда здоровью при наличии совместного умысла на причинение легкого вреда здоровью); в причинении дополнительных последствий (вместо посягательства на одного потерпевшего - причинение вреда двум или более лицам).

Частным проявлением количественного эксцесса является неосторожное причинение исполнителем дополнительных тяжких последствий, предусмотренных составом с двумя формами вины. В качестве типичного примера такого эксцесса можно рассматривать ситуацию, когда исполнитель, имея сговор с иными соучастниками на причинение тяжкого вреда здоровью потерпевшего, применяет к нему насилие, которое повлекло по неосторожности смерть потерпевшего (ч. 4 ст. 111 УК РФ). Поскольку указанное дополнительное последствие не охватывается умыслом организатора, подстрекателя, пособника, указанные соучастники преступления в силу прямого указания ст. 36 УК РФ должны нести ответственность за соучастие в преступлении, предусмотренном ч. 1, 2 или 3 ст. 111 УК РФ (в зависимости от содержания сговора и обстоятельств дела).

Следует подчеркнуть, что количественный эксцесс возможен лишь при наличии конкретизированного умысла соучастников, т.е. лишь в том случае, когда соучастники имели четкое представление о качественных и количественных параметрах совместно совершаемого преступления. Если же совместный умысел был неопределенным, т.е. соучастники лишь в общих чертах осознавали признаки совместного преступления, то количественный эксцесс исполнителя становится невозможным. Например, соучастники решили похитить конкретное имущество, сговорившись, что способ хищения будет избран исполнителем на месте преступления в зависимости от обстановки. Здесь умыслом соучастников охватывается любая форма хищения, что исключает количественный эксцесс исполнителя. В этой ситуации эксцесс может быть лишь качественным (например, совершение исполнителем дополнительного преступления, посягающего на иной объект).

В большинстве случаев количественный эксцесс выражается в совершении исполнителем более тяжкого преступления, чем первоначально запланированное соучастниками. Вместе с тем исполнитель может по своей инициативе совершить менее тяжкое преступное посягательство на тот же объект уголовно-правовой охраны. Например, исполнитель, имея предварительную договоренность с иными соучастниками о хищении чужого имущества путем разбойного нападения с применением оружия, воспользовался непродолжительным отсутствием собственника и совершил тайное хищение этого имущества. Или при наличии совместного конкретизированного умысла соучастников на убийство общеопасным способом (путем подрыва автомобиля потерпевшего) исполнитель убил потерпевшего иным способом, не относящимся к числу общеопасных.

В подобных ситуациях предписания ст. 36 УК РФ не применяются, поскольку совершение менее тяжкого посягательства на тот же основной объект, конкретизированный по признакам предмета и (или) потерпевшего, полностью охватывается умыслом иных соучастников. Если соучастники сговорились совершить хищение определенного имущества у конкретного потерпевшего путем разбойного нападения с применением оружия, то хищение этого имущества менее опасным способом не выходит за пределы совместного умысла. Точно так же при наличии сговора на совершение убийства общеопасным способом причинение смерти потерпевшему неквалифицированным способом "укладывается" в рамки совместного умысла соучастников. А потому в рассматриваемых ситуациях уголовно-правовая оценка действий организатора, подстрекателя и пособника должна быть основана на акцессорных началах. Иными словами, квалификация действий иных соучастников в этом случае является производной от квалификации исполнительских действий. Следовательно, в первом примере (совершение кражи вместо разбоя) иные соучастники должны нести ответственность за соучастие в краже, а во втором примере (совершение "простого" убийства вместо убийства общеопасным способом) - за соучастие в убийстве без квалифицирующих признаков.

Качественный эксцесс предполагает совершение исполнителем разнородного преступления (посягающего на иной основной объект уголовно-правовой охраны), которое не охватывается умыслом иных соучастников. Подобное преступление может быть совершено исполнителем:

а) в дополнение к тому преступному деянию, на которое был направлен умысел всех соучастников. Типичный пример, хорошо известный правоприменителям, - совершение исполнителем разбоя убийства потерпевшего, которое не охватывается умыслом иных соучастников. В этом случае исполнителю вменяется совокупность преступлений (п. "в" ч. 4 ст. 162 и п. "з" ч. 2 ст. 105 УК РФ), тогда как другие соучастники несут ответственность только в рамках совместного умысла за соучастие в разбое*(130);

б) вместо преступного деяния, на которое был направлен умысел иных соучастников. Например, исполнитель, получив от участников террористической группы взрывное устройство для совершения террористического акта, использовал его для незаконной добычи (вылова) водных биологических ресурсов, решив не совершать теракт. В этой ситуации признаки соучастия отсутствуют, так как исполнитель, совершив иное преступное деяние вместо первоначально запланированного, добровольно отказался от доведения совместного преступления до конца, что в соответствии с ч. 2 ст. 31 УК РФ исключает возможность привлечения его к уголовной ответственности за это преступление. Поэтому неудавшиеся организаторские, подстрекательские и пособнические действия следует квалифицировать как приготовление к преступлению при условии, что это преступление относится к тяжким или особо тяжким (в приведенном примере - по ч. 1 ст. 30, ч. 1 ст. 205 УК РФ). Что же касается исполнителя, то он будет нести ответственность по ст. 256 УК РФ.

Эксцесс исполнителя равным образом возможен как при сложном соучастии с распределением преступных ролей, так и при простом соучастии (соисполнительстве). В последнем случае уголовно-правовая оценка эксцесса имеет определенную специфику.

Прежде всего следует подчеркнуть, что предписания ст. 36 УК РФ не применяются в случаях, когда эксцесс был допущен соисполнителем преступления, а другой соисполнитель присоединился к эксцессу или воспользовался его результатами. В п. 14.1 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27.12.2002 N 29 по этому поводу разъясняется, что "в тех случаях, когда группа лиц предварительно договорилась о совершении кражи чужого имущества, но кто-либо из соисполнителей вышел за пределы состоявшегося сговора, совершив действия, подлежащие правовой оценке как грабеж или разбой, содеянное им следует квалифицировать по соответствующим пунктам и частям статей 161, 162 УК РФ. Если другие члены преступной группы продолжили свое участие в преступлении, воспользовавшись примененным соисполнителем насилием либо угрозой его применения для завладения имуществом потерпевшего или удержания этого имущества, они также несут уголовную ответственность за грабеж или разбой группой лиц по предварительному сговору с соответствующими квалифицирующими признаками".

По общему правилу, преступные действия (акт бездействия) исполнителя, не охватываемые умыслом других соучастников, следует квалифицировать как единолично совершенные. Поэтому квалифицирующие признаки, предполагающие совершение преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы, при одиночном эксцессе исполнителю не вменяются*(131). При этом действия иных соисполнителей, которые не вышли за рамки предварительной договоренности, т.е. не присоединились к эксцессу, следует квалифицировать как совершенные в составе группы лиц по предварительному сговору.

Так, если в процессе открытого хищения группой лиц по предварительному сговору один из соисполнителей применил к потерпевшему насилие, опасное для жизни или здоровья, а второй соисполнитель после этого прекратил участие в хищении, то действия первого квалифицируются как единолично совершенный разбой, действия второго - как покушение на грабеж группой лиц по предварительному сговору*(132).

Вместе с тем рассматриваемое правило квалификации не применяется в ситуациях присоединения к эксцессу, подобных тем, что описаны в п. 14.1 постановления Пленума от 27.12.2002 N 29. В этом случае преступление-эксцесс следует признавать совершенным в группе (но без предварительного сговора, на что указывалось выше).

Судебная практика исходит из того, что эксцесс исполнителя возможен при любой форме соучастия - совершении преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, а также со стороны лиц, являющихся участниками преступного сообщества (преступной организации)*(133).

Применительно к последней форме соучастия в п. 20 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10.06.2010 N 12 разъясняется, что в случаях, когда участник преступного сообщества (преступной организации), совершает преступление, которое не охватывалось умыслом других участников сообщества (организации) его действия как эксцесс исполнителя подлежат квалификации по соответствующей статье УК РФ без ссылки в этой части на ст. 210 УК РФ, если содеянное таким лицом совершено не в связи с планами преступного сообщества (преступной организации).

Как показывает практика, эксцесс может быть допущен не только исполнителем, но и иными соучастниками преступления, однако это обстоятельство, к сожалению, не получило отражения в УК РФ*(134). Поскольку ст. 36 УК РФ регламентирует лишь эксцесс исполнителя, в судебной практике долгое время считалось, что эксцесс иных соучастников преступления не имеет значения для квалификации.

В определении по делу В. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ указала, что обстоятельства, хотя и известные подстрекателю, но не охватывающиеся умыслом исполнителя, не могут признаваться квалифицирующими признаками преступления, инкриминируемого как исполнителю, так и подстрекателю.

В., склоняя А. к убийству П., не говорил ему, что намерен завладеть деньгами П. от продажи ее квартиры, не предлагал ему совместно завладеть этими деньгами, не ставил исполнителя убийства в известность и о том, что потерпевшая находится в состоянии беременности, не подстрекал его к убийству беременной женщины. Осведомленность А. о беременности П. судом не установлена. В связи с тем, что В. не являлся исполнителем убийства, наличие у него корыстных побуждений и его осведомленность о беременности П. не могут учитываться при квалификации его действий*(135).

В этом случае Верховный Суд не учел эксцесс подстрекателя при квалификации подстрекательских действий. Руководствуясь положениями акцессорной теории соучастия, высшая судебная инстанция решила, что уголовно-правовая оценка действия подстрекателя предопределяется квалификацией действий исполнителя.

Однако с недавних пор высший судебный орган кардинально изменил свою позицию относительно уголовно-правовой оценки эксцесса иных соучастников. Знаковым в этом отношении стало постановление Президиума Верховного Суда РФ N 27-П17 от 29.03.2017.

Судом первой инстанции установлено, что Г. организовал убийство своей жены с целью сокрытия ранее совершенного преступления - развратных действий в отношении дочери жены от первого брака и квалифицировал его действия в этой части по ч. 3 ст. 33, п. "к" ч. 2 ст. 105 УК РФ (организация убийства с целью сокрытия преступления). Действия М. - непосредственного исполнителя убийства, квалифицированы по ч. 1 ст. 105 УК РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ переквалифицировала действия Г. на ч. 3 ст. 33, ч. 1 ст. 105 УК РФ, указав, что "мотив (с целью скрыть другое преступление), которым в действительности руководствовался организатор убийства - Г., был скрыт от исполнителя М. и, следовательно, мотив Г. в данном случае не влияет на правовую квалификацию его действий, поскольку он (Г.) исполнителя М. к квалифицированному убийству не склонял".

Однако Президиум Верховного Суда РФ, рассмотрев уголовное дело в порядке надзора, отменил апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам, указав следующее.

Судебная коллегия при решении вопроса о переквалификации действий организатора преступления исходила из того, что ч. 3 ст. 34 УК РФ независимо от обстоятельств, относящихся к организатору преступления (в том числе независимо от направленности умысла, от мотива, цели его действий), предполагает квалификацию содеянного им по той же норме уголовного закона, что и действия исполнителя. Однако такой вывод сделан без надлежащего анализа норм уголовного закона и без учета ряда обстоятельств, имеющих значение для правильной правовой оценки содеянного. Указанную норму уголовного закона (ч. 3 ст. 34 УК РФ) при квалификации действий организатора преступления следует истолковывать во взаимосвязи с положениями ст. 5, ч. 1 ст. 34, ч. 5 ст. 34, ст. 36 УК РФ. По смыслу ч. 3 ст. 34 УК РФ юридическая оценка действий организатора, подстрекателя, пособника производна от квалификации действий исполнителя преступления при наличии у них всех единого умысла на совершение конкретного преступления и при совершении исполнителем именно этого преступления. Нормы действующего уголовного закона не препятствуют квалификации действий соучастников и исполнителей преступления по разным статьям и разным частям одной и той же статьи Особенной части УК РФ в зависимости, в том числе, от мотива их преступного поведения, от целей, которые они преследовали, участвуя в преступлении. В соответствии с ч. 1 ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина. Данные обстоятельства не были учтены судом апелляционной инстанции при истолковании и применении положений ч. 3 ст. 34 УК РФ, что повлекло за собой существенное фундаментальное нарушение уголовного закона (неправильное его применение), повлиявшее на юридическую квалификацию действий осужденного, а значит, и на исход уголовного дела в отношении него*(136).

Данным решением высшая судебная инстанция распространила правило квалификации, предусмотренное ст. 36 УК РФ, на иных соучастников преступления, допустивших эксцесс; изменила устоявшиеся в судебной практике представления о соотношении акцессорных и личных (самостоятельных) начал в соучастии; уточнила пределы применения акцессорных правил уголовно-правовой оценки сложного соучастия, указав, что юридическая оценка действий организатора, подстрекателя, пособника производна от квалификации действий исполнителя преступления лишь "при наличии у них всех единого умысла на совершение конкретного преступления и при совершении исполнителем именно этого преступления". Таким образом, в соответствии с процитированной позицией Президиума при выходе организатора, подстрекателя, пособника за рамки единого совместного умысла акцессорная зависимость квалификации их действий от уголовно-правовой оценки деяния исполнителя утрачивается. Вступают в силу правила личной ответственности соучастников, что позволяет дать адекватную уголовно-правовую оценку обстоятельствам, которые не охватываются умыслом исполнителя преступления.

Поддерживая решение Президиума Верховного Суда РФ, отметим, что оно не противоречит действующему уголовному законодательству. В ст. 36 УК РФ идет речь исключительно о правилах квалификации эксцесса исполнителя, однако это не означает, что эксцесс иных соучастников преступления должен оцениваться по иным правилам. Подход к уголовно-правовой оценке эксцесса всех соучастников должен быть единым, а его содержание должно подчиняться требованиям субъективного вменения, которые и положены в основу позиции Президиума.