Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты

• Название: Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
• Анкор: Хорькова-учебник.doc
• Дата: 28.12.2017
• Размер: 2.47 Mb.
• Имя файла: Хорькова-учебник.doc
• Тип: Учебное пособие; #13379
• страница: 16 из 47

Екатерина II при составлении нового уложения созвала представителей провинций и сословий, но они не восприняли идеи Монтескье в изложении Екатерины, а крепостные, про­слышав о свободе, стали волноваться. Наказы купечества боль­шинства городов содержали предложение о том, чтоб им было позволено покупать крепостных. В результате собрание было распущено, а царица сама занялась составлением законов. Но она не могла совершить тех великих преобразований, для кото­рых нужна благоприятная среда, обычаи, совпадение цели за­конодателя со стечением многих обстоятельств.

Екатерина II при всем желании не могла пренебречь инте­ресами класса, который помог ей взойти на престол и далее являлся ее опорой. В "Жалованной грамоте дворянству" в 1785 году разрешалось "в вотчинах их заводить местечки и в них торги и ярмарки", феодалам было предоставлено право "оптом продавать, что у них в деревнях родится или рукодели­ем производится". Дворянство приобретало экономическую силу в ущерб другим классам. Создавалась парадоксальная си­туация: крепостническая система в России играла крупную роль в генезисе капитализма в экономике. "Крепостное поме­щичье хозяйство было денежно-хозяйственным клином, глубо­ко вбитым в натурально-хозяйственное тело страны. Производ­ство хлеба на продажу вовсе не было чем-то противоречащим существу крепостного хозяйства, а, наоборот, составляло его движущий мотив и определяющую цель. В течение XVIII века дворянское предпринимательство усиливалось, особенно в ви­нокурении, где с 1754 года дворяне имели монополию на про­изводство и продажу вина. Крупнейшие феодалы широко поль­зовались системой откупов (исключительного права на продажу), тормозя своими монопольными ценами рост торгов­ли и промышленности. В дворянских усадьбах устраивались ярмарки (до 50 % к концу века). Экспорт хлеба шел через дво­рян, минуя и город и, частично, казну; между тем деньги дво­рянством не вкладывались в новое дело, а проедались: зарабо­танные средства дворяне тратили на европеизацию быта и образа жизни. В то же время свыше 90 % населения страны оставались приверженцами традиционной культуры, а часто просто бескультурья. К концу XVIII века крепостничество в России приняло близкие к рабству формы, барщина уве­личилась в 2,5 раза, реальный оброк - в 1,35 раза, крестьянина можно было ссылать на каторгу, отдавать в солдаты, переселять в другую местность, продавать без семьи.

Уничтожение во второй половине XVIII века откупной сис­темы, несомненно, способствовало росту внутреннего рынка. В это время усиливается роль купцов, торгующих крестьян, ме­щан, однодворцев, казаков, иностранной торговли. Но в целом свободное предпринимательство развивалось слабо, не выдер­живая неравноправной конкуренции с Западной Европой и с сельской и дворянской промышленностью. В "Грамоте горо­дам" были удовлетворены некоторые требования купечества, выраженные ими в наказах 1767 года, но осталось без внимания основное требование - ограничить торгово-промышленную дея­тельность помещиков. Запрещали часто крестьянскую промыш­ленность, которая могла стать основанием свободного пред­принимательства. У "безуказных" товаропроизводителей можно было отнимать орудия труда и продукцию и отдавать тем, кто на них донесет. Только с 70-х годов монополия "указных" фаб­рикантов постепенно ликвидируется.

Не улучшала положение русских промышленников и то­гдашняя внешняя протекционистская политика. После смерти Петра тарифы на импорт были невысоки и иностранные про­мышленные изделия недороги, так как дворяне и иностранные купцы были заинтересованы одни в покупке, другие в продаже дешевых товаров. Но это не стимулировало развития оте­чественной промышленности и ремесел и вызывало недовольство владельцев отечественных мануфактур. Самые предпри­имчивые из буржуазии при малейшей возможности одворянивались. Миллионы рублей были изъяты из торгового и про­мышленного оборота в результате "вхождения великого числа купцов в дворяне и офицеры. Это усиливало абсолютизм и дворянство, с одной стороны, и лояльность и пресмыкательство буржуазии, с другой, а также неспособность создать альтерна­тивную силу в общественном развитии.

Самым показательным опытом Екатерины в попытках пере­нести цивилизованные экономические отношения на русскую почву, показавшей утопичность такой деятельности, был опыт переселения немецких колонистов на свободные русские зем­ли. Истоки этого процесса в том, что императрица, воспитан­ная на идеях философов-просветителей, при восшествии на престол обнадежила своих подданных, что хочет видеть импе­рию в высшей степени благополучия, славы, блаженства и спо­койствия. Для этого нужно утвердить хорошие законы и посте­пенно приучать к ним граждан. Один из шагов в этом направлении - создание в 1765 году Вольного экономического общества, почетным председателем которого была сама импе­ратрица. Общество ставило своей целью собирать иноземный опыт и передавать его россиянам, а также устранять эконо­мические недостатки внутренней жизни. Общество призывало все чины к сотрудничеству и выпускало каждый год "труды" в количестве 400 экземпляров. Члены общества хотели отыскать источники развития сельского хозяйства вне крепостной дерев­ни. И этим опытом стало приглашение экономических колони­стов из-за границы.

Еще ранее, в 1762 - 63 гг., только что созданное правитель­ство Екатерины решило заселить южные, вновь приобретенные пустующие земли иностранными колонистами. Идея была сходной с мыслями Петра при строительстве Петербурга, - соз­дать новое общество на чистом месте, без груза прежних про­блем и отношений. Приглашенные колонисты освобождались от повинностей, им предоставлялись земля, очень большая ссу­да и право свободно заниматься предпринимательской деятель­ностью. В общественном устройстве предполагалось самоуправ­ление и свобода религии. Но приехали не те, кого ожидали увидеть - ни носители более высокой агрикультуры, ни созда­тели образцового хозяйства. Из густонаселенной Европы, польстившись на большие льготы, приехала масса народа, негодного ни по физическому навыку, ни тем менее по "нравственному складу". "Гостеприимным призывом императрицы, - пишут современники, - могли равно воспользоваться и великий и ма­лый, старый и молодой, всякий тотчас зачислялся в списки и с того же дня получал казенное обеспечение". В результате прие­хавшие не сумели ни обустроить себя, ни прокормить. Правда, приезжали и иные. В 1764 году к императрице обратилась об­щина христиан-евангелистов. Это были люди, отличающиеся трудолюбием и высокой нравственностью. На родине они под­вергались преследованиям за свою веру. Им разрешили поселе­ние и дали дополнительные привилегии. Так в Заволжье поя­вилась колония Сарепта, вскоре ставшая образцовой среди многих ей подобных.

По отношению к прочим колонистам были и просчеты в организации дела. Многих из них привезли на плохие места, их стали утеснять местные власти. Среди поселенцев распростра­нилась нищета, дикость, распущенность, измождение. Для них были выделены дополнительные средства, то есть люди стали полными иждивенцами. А Екатерина II в это время уверяла Вольтера в благополучии подданных.

С 1766 года въезд колонистов приостановили и вновь раз­решили в Заволжье лишь в 1772 году. В действиях российского правительства в этой истории проявился обычный порок: пре­увеличение административных мер. При возникновении слож­ностей не решали вопросы по существу, а обвиняли, например, низшие власти в нераспорядительности и меняли их, считая, что тем самым совершенствуют механизм. Кстати, Павел I до­вел линию администрирования до логического конца: создал местные органы управления колонистами из россиян, то есть ликвидировал их самостоятельность.

В 1775 году всех уже приехавших колонистов проверили, не­способных к земледелию выслали с возвратом ссуды, а в случае неуплаты переводили в город и заставляли отрабатывать. Те­перь принимали колонистов только с грамотой "о благонравии" и капиталами не менее 300 гульденов. Были увеличены земель­ные наделы, отсрочена выплата ссуд. Корректировка курса дала результаты. Поселения греков в Крыму, гагаузов в Молдавии, немцев в Поволжье, на Кавказе и в Причерноземье стали зона­ми образцового земледелия и садоводства.

Противоречия общественного развития и экономической жизни России XVIII века отразились и на развитии предпри­нимательства. Поскольку без экономической активности страна не могла развиваться, постольку государство и правители сти­мулировали деятельность предпринимателей. Но их растущая экономическая сила вступала в конфликт с господствующими силами, и эти силы постоянно стремились эту деятельность ограничить - законодательно и фактически часто беззаконно. Другим аспектом особенностей развития предпринимательства в России XVIII века было то, что, как и все другие народы, рос­сияне не могли не быть предприимчивыми и стремиться к ус­пеху, это естественное состояние мыслящих людей. Обстоя­тельства российской жизни, подавление активности людей запретами, а также отсутствие морального оправдания приобре­тения богатства для большинства населения, не прекратили предпринимательской деятельности, но заставили уродливо приспосабливаться к бессмысленным ограничениям и распоря­жениям, которые все равно все обходили для достижения своих целей. От этого страдала предпринимательская деятельность, не повышалось благосостояние людей, портились нравы, остава­лось бедным государство и общество. По поводу порчи нравов, подобно путешественникам-иностранцам в XVII веке, высказы­ваются иностранцы, побывавшие в России, через столетие (в конце царствования Екатерины II), но не увидевшие никаких изменений в поведении русских купцов. Фонтен де Пиль пи­шет: "У русских купцов нет ни малейшей добросовестности; забавно испытать на самом себе, до какого предела может дой­ти их жульничество... Добросовестность, - эта единственная основа торговли, - не существует в России". Апогеем рассужде­ний о нарочитой бесчестности русских купцов является книга Макензи Уоллеса "Россия", вышедшая в конце 70-х годов XVIII века, написанная английским журналистом, долго про­жившим в России: "Двумя большими недостатками в характере русских купцов как класса, согласно общему мнению, является их невежество и бесчестность". Относительно первого разных мнений быть не может. Что касается бесчестности, которая, как говорят, столь обычна у русского торгового класса, то здесь со­ставить точное мнение трудно. В том, что происходит огромное количество бесчестных сделок, нет сомнения, но нужно считать, что в этом деле иностранец излишне строг и забывает, что торговля в России только выходит из примитивного со­стояния (все еще), при котором твердые цены и умеренный заработок неизвестны. Книга М. Уоллеса в свое время вызвала много шума и немало протестов в России, но в течение ряда лет она была на Западе главным источником ознакомления с Россией.

Предпринимательство существовало в XVIII веке в сфере торговой деятельности, которую осуществляли купцы, торгов­цы, крестьяне, горожане, а также дворяне и государство, в сфе­ре ростовщичества, ссудного капитала, а также в деятельности российских промышленников; предпринимательство по-преж­нему существовало только в городах, но и в селах, поместьях, на ярмарках. Вся эта многообразная деятельность тесно пере­плетается, существует одновременно, взаимопроникает, и ус­ловно разделить ее и выделить основные направления можно только в анализе.

Несмотря на усилия Петра I и Екатерины II, ведущей оста­валась торговля и связанная с ней деятельность.

Процесс первоначального накопления в России, как и в прежние века, был связан с купеческим капиталом. Правитель­ство петровских времен неохотно (за редким исключением) помещало деньги в промышленность. Положение меняется при Екатерине, государство даже отстаивает свое монопольное пра­во на создание промышленных предприятий, но все же основ­ное богатство создавалось как бы непроизводственной торговой деятельностью. Однако это не было победным шествием торго­вого капитала и его носителей, а экспансией крепостничества и абсолютизма. В результате господства крепостничества была создана база торговли, прежде всего хлебной. По существу, это был положительный процесс, так как он освобождал горожан от заботы о продуктах, городские жители начали больше зани­маться свойственным городу ремеслом. Но прибыль от хлебной торговли не развивала архаичное сельское хозяйство страны, так как основывалась на бесплатном труде крепостных и трати­лась на потребление дворян-помещиков, что давало не хозяйст­венное развитие, а застой и гниение экономики.

При существующих ограничениях, свободной торговлей за­вести большой капитал было трудно. Крупные капиталы созда­вались посредством откупов и казенных подрядов. Это сковы­вало торговлю и привязывало ее к казне, делало зависимой от самодержавия, чиновников. Отсутствие свободных капиталов было особенностью русской торговли.

Следующей особенностью торговли было то, что на без­брежных просторах страны весьма значительными были сезон­ные колебания и территориальные различия в ценах. Причина была в том, что были плохие дороги и мало свободных купцов. Основную роль играл гужевой транспорт, и летом, а тем более зимой, по проселочным дорогам двигались бесконечные обозы. Появляющиеся шоссейные дороги и тракты (например, Охотский тракт, который прорезал всю Россию), из-за ма­лочисленности не решали проблемы. Затрудняли движение » удорожали товар внутренние таможни и таможенные сборы, число которых в середине XVIII века равнялось 17. Только ука­зом 1753 года они были отменены. Этим пользовались купцы, неоправданно повышая цены на товары, а тем самым снижая интенсивность торговли и ее оборот. По этой причине многие богатые зерном области Украины страдали из-за трудностей сбыта зерновых продуктов. Разница в ценах в самих районах Украины была в 3 - 4 раза, а на Северной Украине хлеб вообще отказывались покупать.

Отсутствие разделения труда в российской торговле приво­дило к тому, что во второй половине XVIII века большая часть крестьян, а в Архангельской области до 98 %, занималась ре­меслом, промыслами и торговлей. Если крестьянин не мог вес­ти торговлю сам, то попадал в руки скупщика, который с боль­шой выгодой для себя забирал продукцию. Займы крестьянам выдавались обычно под будущий урожай. За счет таких опера­ций, а не за счет улучшения производства сельскохозяйствен­ных продуктов, происходило имущественное расслоение в де­ревне. Крестьяне через свой труд, да еще учитывая зависимость от помещика, не могли богатеть. Если же крестьянин торговал самостоятельно, то это не давало ему возможности сосредо­точиться на сельскохозяйственном труде, формы ведения хо­зяйства оставались примитивными.

Но, пожалуй, самой показательной для России особенностью торговли, которая исходила из общего принципа государственной власти, присвоившей себе право вмешиваться в частную жизнь людей, осуществлять слежку и контроль за подданными, была деятельность по надзору за торговлей. Надзор за торговлей в XVIII веке осуществлялся государственными, финансовыми и полицейскими органами (с 1718 г. - генерал-полицмейстером). Сначала полицию хотели по европейскому образцу создать при магистратах и ратушах, но фактически она зависела от канцеля­рий и контор, и в надзоре за торговлей тоже. Полиция была ма­лочисленной, поэтому в патрулировании участвовали воинские команды и представители из местных жителей, выбранные сот­скими (старостами). В торговых рядах выбирали своих сотских и десятских, полицейские конторы осуществляли за ними кон­троль. Так, в Новой Ладоге в 60-е годы старосты и десятские избирались купцами на год. Списки избранных направлялись в полицейскую контору, которая вместе с магистратом составляла инструкции для избранных.

В эпоху, когда социальная демагогия возводилась в ранг го­сударственной политики, расхождения между узакониванием и осуществлением были особенно значительными. Об этом сви­детельствуют и материалы, дошедшие до нас. Наибольшее вни­мание в торговом надзоре органы регулярной полиции уделяли ценам. Надзор за ценами на продовольствие был в центре вни­мания Торговой экспедиции. Цены на продовольственные то­вары в XVIII веке постоянно возрастали, в том числе из-за эко­номической политики правительства, повышения налогов. Но снижать их пытались административными методами. Государ­ственные органы держали под пристальным вниманием этот вопрос. За первое полугодие 1741 г. присутствие Главной по­лицмейстерской канцелярии 21 раз рассматривало вопросы, связанные с торговлей. Членам Ратуши в полиции строго ука­зывали смотреть за ценами и доброкачественностью продукции. Наибольшую активность в регулировании цен полиция прояв­ляла в чрезвычайных обстоятельствах: при неурожаях, после больших пожаров, наводнений и т. п. Когда в Белгородской губернии был голод, Сенат приказывал губернской канцелярии описывать хлеб у купцов и следить, чтоб не возвышались цены. Диктовались цены и в обычных условиях, например, на мясо и рыбу в Петербурге. Санкции за нарушение этих предписаний были довольно суровыми: наказание кнутом и ссылка. В 1761 году после больших пожаров Сенат приказал генерал-полицмейстеру в Петербурге учесть все стройматериалы и про­давать их только погорельцам по нормальной цене. Это реше­ние выглядит справедливым. Но, во-первых, после такого при­казания большинство стройматериалов будет спрятано, а цены поднимутся. Во-вторых, казна перекладывает свои проблемы на плечи граждан, которые и так платят налоги, чтобы государство само поддерживало их в трудных обстоятельствах.

Деятельность оптовых скупщиков - перекупщиков хлеба бы­ла запрещена еще в 1725 году. Было запрещено до полудня пе­рекупать в Петербурге и близлежащих уездах продовольствие, фураж, дрова, лесоматериалы. Половина товаров, купленных с нарушением срока, передавалась в госпиталь, а другая половина - доносителю. Доход купцов не должен был превышать 10 %. За этим полиция строго следила. В полиции часто устанавлива­лись две цены на продукты питания: оптовая (с возов) и роз­ничная (с лавок), этим определялась прибыль торговцев. После обеда товары разрешалось продавать по "вольным" ценам. Рег­ламентировались также вес хлеба, его качество. Копеечные ка­лачи должны весить 50 или 70 золотников. Из пуда ржаной му­ки следовало всюду выпекать 1 пуд 20 фунтов хлеба, из пуда пшеничной муки - 1 пуд 8 фунтов саек или 1 пуд 4 фунта крен­делей. Ассортимент при этом не менялся десятилетиями, но воровство и обман все равно существовали.