Главная страница

Хорькова-учебник. Учебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты


Скачать 2.47 Mb.
НазваниеУчебное пособие для вузов. М. "Издательство приор", 1998. 496 с. Isbn 5799000560 Рецензенты
АнкорХорькова-учебник.doc
Дата28.12.2017
Размер2.47 Mb.
Формат файлаdoc
Имя файлаХорькова-учебник.doc
ТипУчебное пособие
#13379
страница24 из 47
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   47

Следующий период (1805 - 07 гг.) резко отделяется от пре­дыдущего. Россия включается в водоворот событий в Европе. Хотя войны Наполеона велись безо всякого видимого отношения к русским, они тяжело отозвались на положении народа. Видимо, при помощи накачанных "европейских рук" - военно-промышленного комплекса Александр I пытался, как и преж­ние императоры, оказавшимся единственно доступным для России путем ввести ее в число основных европейских госу­дарств. В течение этих войн правительство "временно" остави­ло мысли о реформах - и это характерно для России. Интерес­но, что в это время при Академии наук России издавались экономические журналы, свободно излагавшие экономические системы и меркантилистов, и физиократов, и А. Смита. После перехода правительства в 1806 - 07 гг. к протекционизму и за­претительной системе соответственно изменяют свою ориента­цию и научные журналы, становясь защитниками протекцио­низма и запретительства.

С 1807 года изменение политики и присоединение России к Континентальной блокаде Англии1 повернуло экономику к земледелию, в противовес торговле и фабрикам, и к проповеди высокого покровительства своей промышленности. Даже более того, характерными стали запретительные меры: "торговые за­прещения сугубо споспешествуют внутренней промышленно­сти", "запрещения полезны, когда они облегчают для народа средства удовлетворять его нуждам" и т. д. Такая метаморфоза курса имеет много причин, но основные из них характерны для России: желание в трудных (хронически) для России условиях сосредоточить в руках государства все средства, не допуская "распыления" их в частные руки; несоответствие состояния нарождавшейся богатой буржуазии и беднейшего дворянства, основной массы крестьянства; боязнь царя упустить из своих рук власть...

Но если фактически купечество и промышленники все больше стеснялись в действиях, в формальном привлечении к управлению государством третьего сословия идет обратный процесс - правительство пытается приручить буржуазию, не давая ей свободу. Так, в начале правления Александра, при осуществлении экономической политики, правительство не хотело даже пускать буржуазию в ту сферу, в которую государи XVI века иногда пускали купцов и фабрикантов - в сферу управления даже своими собственными коммерческими делами. В 1801 году правительство распустило членов Коммерц-коллегии, избираемых от "купечества", сочтя, что нахождение их там "не только для усовершенствования пользы торговли без­успешно, но и для самого купечества, отлученного сим образом от промыслов и упражнений им свойственных, разорительно".1 Ничего не известно об участии буржуазии в разработке либе­рального тарифа 1805 года. Только в период Континентальной блокады александровское правительство начинает обращаться к буржуазии, привлекая ее к обсуждению разного рода эконо­мических мероприятий и участию в правительственных комис­сиях. Видимо, стало за несколько лет правления очевидно, что даже самые правильные и идеальные планы развития нуждают­ся в практической корректировке, особенно в такой стране, как Россия.

Третий период (1808 - 1812 гг.) характеризуется прежде всего союзом Александра I с Наполеоном, а также связанных с ним обременительных для России договоров. Континентальная блокада очень плохо отразилась на российской внутренней и внешней торговле, на всей общественной жизни и вызвала пер­вые недоверия между обществом и правительством. К этому времени относится вторая волна реформ, вызванная уже не же­ланиями разочаровавшегося императора, а общественным недо­вольством. Это прежде всего "План государственных преобра­зований" Сперанского (1809 г.) и учреждение Государственного Совета в 1810 году. Но эти преобразования не ограничили вла­сти царя и мало оставили следов в действительной жизни. В результате положение русской торговли и государственных фи­нансов оказалось весьма тяжелым. Мать Александра I, Мария Федоровна, отговаривая его от поездки в Эрфурт на встречу с Наполеоном, пишет, что в стране "всеобщее недовольство, смешанное с негодованием, отвращение к французам, погуб­ленная торговля, цены на предметы первой необходимости воз­росли столь чрезмерно, что для бедных это равнозначно чаще голоду, недостаток в соли, финансовые средства в положении, близком к банкротству...". Действительно, государственный бюджет России в это время совершенно расстроился, трещат по всем швам.

Правда, следует заметить, что бюджет у феодально-крепост­нического правительства никогда не был в хорошем состоянии. М. И. Сперанский в 1808 г. писал, что "необъятная масса долгов заставляет страдать торговлю и промышленность, уве­личивается дороговизна, затруднено заключение контрактов, кроме, как по винному откупу, так как невозможно исчислить, что будет стоить рубль через два месяца", "правительству не бу­дет никакого способа исчислить свои расходы... Когда сей несчастный круг, в коем цены возвышаются от новых налогов, а новые долги делаются необходимыми от возвышения цен, раз заведется, то выйти из него будет почти невозможно. Остановить его нельзя без сильных мер". Под ними Сперанский подразуме­вал "необходимую твердость", "дух умеренности и экономии". План улучшения финансов Сперанского предполагал прекратить выпуск ассигнаций и повысить почти вдвое цены на импорт.

Дворянство, недовольное кризисом внешней торговли, тре­бовало себе льгот и отмены запретительных мер по торговле. Купечество также было недовольно блокадой и требовало тор­говли с Англией по лицензии. При этом фабрики и мануфакту­ры получат сырье, а купцы смогут сбывать свои товары. Алек­сандр просьбу о лицензии не утвердил. Но так как в данном случае дворяне и купцы выступали с точки ^зрения единого ин­тереса, то это дало определенные результаты. В 1811 г. под ру^ ководством Сперанского происходит разработка "Положения о нейтральной торговле" и нового тарифа, что вызвано торговым и финансовым кризисом, угрозой финансового банкротства, а также ростом оппозиции против блокады. С 1810 г. дворянство стремится перенести тяжесть блокады на казну, а значит, на налогоплательщиков. Правительство, несмотря на трудные фи­нансовые условия, проводит для дворянства отсрочку по плате­жам долгов в Заемный банк в золотой и серебряной монете. М. И. Сперанский разрабатывает меры по улучшению финан­сов, для разработки экономических мероприятий привлекает буржуазию. Тариф 1811 г. носит строго запретительный харак­тер и имеет своей целью улучшение торгового баланса и покро­вительство русской промышленности. И тем не менее дворян­ство резко обрушивается на курс реформ Сперанского.

Ситуация усугубляется тем, что против курса Сперанского, его преобразований выступает другой российский гений - исто­рик Н. М. Карамзин. В своей "Записке о Древней и Новой России в ее политическом и гражданском отношениях"1 он выступает как идеолог крепостников-помещиков. Александр прислушивается к нему, хотя речь идет о несостоятельности реформ царя. Осложняется обстановка в стране - обществен­ность, утратив последние иллюзии, вынашивает идеи будущих заговоров. Внешней политикой России недоволен Наполеон, что подготавливает разрыв союза. Против реформ в целом и Сперанского как главного их проводника выступают огромные, непреоборимые силы, во главе с царем.

Подлинный смысл происходящего был заключен в сфере, находившейся за конкретными фактами. Заканчивалась, ис­черпав себя, эпоха, которую в научной литературе принято обозначать эпохой либеральных начинаний и преобразований Александра I. Внешне она обрывалась наполеоновским нашест­вием, но и внутренне данный исторический цикл был завер­шен. Пути александровского режима и путь Сперанского к концу этой эпохи разошлись бесповоротно. Александр, один из наиболее талантливых и просвещенных императоров дина­стии Романовых, работал над укреплением и совершенствова­нием государственности, созданной Петром. Он и его мно­гочисленные сподвижники немало сделали для модернизации этой политической системы, для приспособления ее к потреб­ностям времени. Преобразования же Сперанского должны бы­ли привести Россию к другому пути развития общества, более свободному и активному. Но и в начале XIX века не нашлось общественных сил, способных поддержать эти начинания, а сил, противодействующих им, было очень много.

За этим периодом следует период наполеоновских войн (1812- 1815 гг.), который характеризуется участием не только правительства, но и всех россиян в мировых событиях того времени. Нация напрягла свои неразвитые производительные силы, отступая в экономическом развитии все дальше назад, работая на войну и разрушения. С войной 1812 года обычно связывают пробуждение национального самосознания всех рус­ских. Внешне это выразилось в движении будущих декабри­стов, которые как бы восприняли утопические идеи всех российских реформаторов, считая, что достаточно написать хо­рошие законы и воплотить их в жизнь ("пересадить" Францию в Россию), и судьба русского народа будет, наконец, соответст­вовать его величию. Но постольку, поскольку убедить в этом правительство и особенно власть имущих трудно, нужно самим действовать активно и энергично. Так революционность, коре­нившаяся в российских условиях и ранее, получает свое идей­ное обоснование и становится существенным элементом преоб­разований в России. Источник самодвижения общества все дальше отходит от преобразовательной деятельности экономических и социально-активных классов в область зряшного отри­цания "старого - новым" и все более многочисленных попыток разрушить этот активный источник, что в конце концов и удается. Следующий период (1816 - 1818 гг.) - период международ­ного триумфа для Александра I и в то же время новых ожида­ний, уже беспочвенных, для русского общества. К назревшим реформам и преобразованиям представители прогрессивной общественности относятся уже гораздо сознательнее, выставляя определенные требования, но не разрывая еще вполне с прави­тельством и не теряя надежды на проявление с его стороны желательной обществу преобразовательной инициативы. Ожи­дания появились из-за работы Александра I в 1817 - 18 гг. над планом освобождения крепостных крестьян. Он поручил эту работу А. А. Аракчееву. Идея вновь была проста: предложить помещикам выгодные условия освобождения крестьян (как в Прибалтике). Но прибалтийские помещики добивались осво­бождения крестьян, а русские сопротивлялись этому. Аракчеев предлагал выкупать у помещиков землю с крестьянами в казну, а помещикам брать наемных рабочих или сдавать землю в аренду, ведь помещичьи хозяйства были в сильном упадке, пе­резакладывались, продавали крепостных. Но не получилось не только из-за нежелания помещиков освободить крестьян, но и оттого, что у казны не было столько средств для выкупа, этот процесс растянулся бы на столетия... Может быть, поэтому к заманчивому проекту так и не приступили.

Был и другой проект (1818 - 19 гг.), разработанный под ру­ководством министра финансов графа Д. А. Гурьева - о разру­шении крестьянской общины и создании фермерских хозяйств. Для осуществления этого проекта потребовалось бы насилие царя над своей социальной опорой - дворянами. Царь пошел другим путем, отдав власть в руки Аракчеева.

В последний период (1819 - 25 гг.) реформаторские настрое­ния Александра I окончательно улетучиваются. Вполне опреде­лился период реакции в правящих сферах, период отчаяния "образованного" общества, а вместе с тем и период начав­шегося революционного движения, формирующего свои идеа­лы. Наступает "аракчеевщина", возникают военные поселения казарменного типа для крестьян, как репетиция грядущих контр­реформ. И все же эпоха тотальной реакции, охватывающей все стороны российской общественной и экономической жизни, начинается лишь с 1825 года - при царе Николае I.

Как же складывался в России в первую четверть XIX века реальный экономический процесс развития, который, казалось бы, при российском деспотизме должен был всецело зависеть от правительственной политики, но на самом деле развивался по каким-то своим законам, лишь уродливо изгибаясь под на­пором предпринимаемых сверху усилий направить его в "нуж­ное" русло?

В начале XIX века вновь происходит рост Российской импе­рии. Присоединены Финляндия (1809 г.) и Бессарабия (1812 г.), после наполеоновских войн - значительная часть Польши (Царства Польского). На протяжении первой половины XIX века в состав Российской империи вошли Закавказье и Северный Кавказ, присоединился Казахстан. Происходила колонизация и хозяйственное освоение Сибири, где к середине XIX века было население 2 млн. человек. Россия в начале XIX века была круп­нейшим государством с наименьшей в мире плотностью населе­ния. В 1795 году было всего 37,4 млн. населения, из них дворян -726 тыс. чел. (1,94 %), чиновников - 15 - 16 тыс. чел., офицеров -14 - 15 тыс. чел., армия - 413,5 тыс. чел., духовенство - 220 тыс. чел., городские сословия (купечество и мещанство) - 1,5 млн. чел. (4,24 %), крестьяне - 32,6 млн. чел. (89,84 %)} Крепостные кре­стьяне составляли 55,5 % всего населения, к 1815 году их часть сократилась до 46,2 %, в том числе и за счет уменьшения при­роста крепостных крестьян, по сравнению с приростом всего населения (0,9 % и 1,4 %). Основной производительный и по­датной класс России был лишен развития во всех отношениях. Податные сословия - крестьяне, мещане и купечество - в начале XIX века составляли 94 %, но на отсутствие динамизма в их увеличении, а значит, и в экономическом развитии, указы­вает очень медленный прирост за XVIII век городских сословий (на 0,19 %), и даже уменьшение численности крестьянства на 0,01 %. Эти сословия представляли основные источники дохода государства, и на неразвитость этих источников указывает то, что правительство и в конце XVIII в., и далее строило доходную часть бюджета на водке и подушной подати. В 1796 г. общая сумма государственных доходов составила 73,1 млн. руб. Ос­новной источник их - прямые налоги (подушная подать и об­рочный сбор) - 33,8 %; косвенные (вино и соль) - 37,2 % (30,1 % и 7,1 %). От государственной промышленности доход составил 3,2 %, от внешней торговли - 8,7 %. Последнее указы­вает на неразвитость производительных источников дохода. Общие расходы в 1796 г. составили 78,2 млн. руб., дефицит бюджета покрывался за счет займов, которые не только рас­страивали экономику, но и заставляли принимать вынужден­ные внешнеполитические решения. Основные расходы шли на содержание армии - 37,4 %, безмерно раздувшегося из-за чрез­мерной централизации и громадных размеров империи госу­дарственного аппарата - 38,6 %, а также на содержание импера­торской фамилии.1

В 1800 г. штатные доходы составляли 78000 тыс. рублей. Внешние долги к этому времени составили 88300 тыс. рублей, а внутренние - 19678 тыс. рублей. Основной доход также форми­ровался на основе подушной подати (20034 тыс. рублей) и вод­ки (20792 тыс. рублей). Распределение расходной части оста­лось примерно таким же по структуре - на военные расходы, например, 33000 тыс. рублей, но возросли платежи по долгам -10000 тыс. рублей.2 Бюджет даже в спокойные годы имел суще­ственный дефицит, который постоянно возрастал. Особенно он увеличивался во время войн, дело шло к финансовому краху. Но вместо активизации производственных источников дохода правительство Александра I только увеличивало выпуск ассиг­наций, количество которых ежегодно возрастало весьма зна­чительно. Брались и дополнительные средства с низших слоев населения, а также солдаты на войну с отрывом от производи­тельного труда.

В целом экономика носила аграрный характер, основу зем­леделия составляли хлебные культуры: рожь, овес, пшеница. Главным земледельческим орудием была соха, а системой зем­леделия - трехполье; только отдельные хозяйства переходили к многопольным севооборотам, применяли минеральные удобре­ния, использовали усовершенствованные орудия и несложные машины. Урожайность была невысокой, но достаточно ста­бильной - 30-35 пудов с десятины (на 40 % ниже, чем во Франции, и в 2 раза, чем в Англии), что, бесспорно, не обес­печивало покрытия возрастающих потребностей казны.

Сельское население по-прежнему делилось на три группы -помещичьи, государственные и удельные (царской фамилии) крестьяне. 50 % составляли государственные крестьяне, кото­рые были лично свободны, имели общинное устройство жизни, переделяли землю, распределяя равное ее количество, то есть по-прежнему сохранилась, в целом, однородность и недифференцированность общины, что не оставляло места предпринима­тельству. За отбытием повинностей, сбором налогов следила сельская администрация. Удельные крестьяне были в несколько лучшем положении, имели большой надел земли, но в 30 - 40 гг. XIX века их положение из-за общего кризиса тоже ухудшилось.

При Александре I запретили печатать объявления о продаже крестьян, а с 1822 г. - ссылать в Сибирь без объяснения при­чины. Основными формами феодальной ренты оставались бар­щина и оброк. Общей характерной особенностью в это время является резкое увеличение крестьянских повинностей как в оброчных, так и в барщинных имениях. Например, оброчные повинности крестьян в степных вотчинах Юсупова выросли в 19 раз. Оброчные повинности в вотчинах Воронцовских, распо­ложенных в Центрально-промышленном районе, увеличились в 5-6 раз. И у Юсуповых, и у Воронцовых в конце 20-х гг. XIX в. оброк взимался в среднем от 25 до 30 рублей с души.1 Приблизительно вдвое в это же время возрос оброк с государ­ственных крестьян. Характерным явлением для оброчных вотчин является и резкое сокращение дворовых, которые также были отправлены зарабатывать для хозяев деньги. Так, в -вотчинах Воронцовых с 1815 по 1833 года число дворовых со­кратилось почти на 90 %.

В эти же годы все активнее происходит товаризация хо­зяйств, зависимость их от рыночной конъюнктуры. Эта необхо­димая в условиях работы на рынок перестройка помещичьего хозяйства резко противоречила его натуральной основе. Поме­щиков подталкивали к изменению образа жизни "сверху", цар­скими реформами, и "снизу" - сам процесс хозяйственного развития. Но этот паразитический класс предпочитал пере­страиваться по-своему. В принципе товарное производство приводит к капитализму лишь в том случае, если существует частная собственность на землю, на средства производства и есть рынок рабочей силы. Для капиталистической перестройки хозяйства у помещиков не было ни коммерческой заинтересо­ванности, так как они пользовались даровым трудом, ни капи-. талов, ни подготовленных работников. Большинство помещи­ков, особенно в условиях низких хлебных цен, оставив "барские затеи", пошло по старому пути усиления крепост­нической эксплуатации. Они забирают землю крестьян и уве­личивают оброк. В конце XVIII века помещики использовали 17,7 % принадлежащих им земель. В середине XIX века этот процент для Европейской России был в среднем 48,8 %, а в Поволжье уже 56,2 %. Надел же на крестьянскую душу умень­шался - с 7 десятин в конце XVIII века до 2,8 десятин в первой половине XIX века.
1   ...   20   21   22   23   24   25   26   27   ...   47


написать администратору сайта